Глава 83

Глава 83.

Темнело… Странным образом, Клок в темноте и неволе враждебного места сразу обрёл покой.

Он был очень жаден к жизни. Особенно с повторного обретения Собственного Мира. Шатался по нему, не зная, у какого окна остановиться. Прислушивался, проводил ночи в разных комнатах, неповторяющиеся области Там заглядывались на него через окно. Перебирал коллекцию, светильники иначе развешивал. Разрывался между домом и левым крылом Южного. Где Рута и Дабл-Пирит, где первые успехи на арене...

Бац… И настало время очнуться, слишком уж гладко всё шло. Оглянуться, распрощаться и с тем, и с этим… Ложь вкрадчивых, невесомых, холодных слов Густава развеялась. Оставила горечь. Но горечь не замутняет, обостряет, подчёркивает. Прозрачная линза. Тоже неправду показывает, но когда отнимешь, всё встаёт на свои места, с поправкой на масштаб. Прощаясь с жизнью, Клок пожалел его, лучшего охотника Южного, так долго сохраняющего имя и лицо в тени, того, кто уносил сейчас, сквозь лабиринты сумеречные петляя, шлейфом, аурой, манией и короной холодную горечь лжеца… Уносил целиком, лишь капля досталась Клоку, и та испарилась.

Странно, куда смылись игроки?.. Не утащили… Ни слова про выкуп, ни вопроса про поручительство. Гай, был среди них, знакомец… Но он бы поручительствовать прежде не стал. А теперь стал бы, но где он?.. Чего, кого ждут?..

Кого… Бутон-биг-Надир выкупил у хозяев право на пирамидку на неограниченное время, до результата.

Стемнело совсем. Клок напевал тихонько мелодию дроида Я-Владыка и неожиданно вспомнил манок своего главного дроида… Близкий семейству Дом, трон Этажи. Хрустальный, рассыпающийся уровнями колоннад, лестниц, террас… Небоскрёбов дроидами неузнаваемых, как дома. Стекло перемежалось со сталью сверху донизу и казалось природными образованиями. Их принимали за Впечатления техно, за микромир, за фантазийные Впечатления. Клок знал небоскрёбы. Знал и стоящие на земле, и в предпоследнюю эпоху парящие над ней… Какой подарок судьбы, поцелуй прощальный — манок своего дроида… Клок повторил несколько тактов… А после обе мелодии легко и складно перемешались. Клок отстукивал одну из них костяшками и ногтями по широкой пряжке ремня с эмблемой вир, ученической. Признанные виры не носили знаков отличий. Вторую, мелодию раскрывавшую перед ним Собственный Мир, насвистывал, и вспоминал, вспоминал...

И кое-что вспомнил. Про дроида, созданного в лазоревой, перевёрнутой бездне стократного Лала. Лучший день в жизни, искрящиеся снега чужого Собственного Мира! Полез в сумку-карман. Вот он… Прозрачная, перенасыщенная огоньками дроидов лазурь, красивейший цвет в мироздании, цвет будущего, цвет вечной весны...

Дроид, показывающий всех людей в мире, вернул Клока в реальность. Суровую. К отображающему его самого центральному огоньку приближались два вплотную. Фиолетовый и багровый. Оба чёрным вспыхивали изнутри… Так нельзя сказать, но как тогда?.. Яркие, большие… Неверные, как болото под ногой, твердь Горьких Холмов на самой границе с побережьем. Поглощающие свет, который и хотел бы излиться от них, но не мог, настигаемый чёрной волной неверного мерцания… Накрывает и утаскивает в океан… Стрёмное что-то… "Тим-пи… Тим-па!.. Рам-па… Рам!.." — Вслух повторил Клок чистый припев Я-Владыка и повернулся лицом к реальности, к неизвестности. Ко входу.

Топ-топ… Нагнув голову с высоким, золочёным тюльпаном короны, Буто-биг-Надир, известный Клоку лишь издали, не знакомый лично, вступил за полог. Глухое топанье его заглушило шорох, опустившийся сверху. Бумажный, непродолжительный. Шипящий. С обрезанного купола что-то пало в дальнюю от входа часть шатра и слилось с темнотой. Биг-Буро остановился, и Клок расслышал тогда, как встряхивается где-то за спиной с жёсткими перьями огромная птица. Что у Биг-Буро мог быть подобный живой артефакт, нетрудно вообразить. А теперь Клок без труда вообразил, что её и кормить надо, и кормить живыми людьми… Оборачиваться не тянуло. Недостало мужества… Шорох перьев затих и раздался за спиной голос, шипящий, раскатисто шипящий, приглушённый, и всё равно трубный голос Морского Чудовища, ужас галло:

— Надир… — прошипела огромная птица раскатами волн, пеной, набегающей на прибрежную гальку. — Оуу, начало положено, Надир… Ловец поймал сюрхантера на себя...

Клок склонил голову и через плечо глянул. Не птица. Не монстр… Человек. Высокий, с Буро. Бледное пятно лица между ниспадающей глади иссиня-чёрных волос. В жёсткими складками стоящей тёмной накидке, она и шуршала, в юбке до пола. На поясе двойной барабанчик. А в глаза невозможно смотреть. Страшные глаза. Лучше б он был монстром во всём остальном, кроме них. Веки медленно прикрываются, будто он смакует что-то… И распахиваются — вдруг. Сверкнув белками, с хищной, нечеловеческой яростью.

Безо всякого злого намерения, по морской привычке в незнакомом месте быстро оглядеться, Дзонг перекатил голову по плечам, как оторванную, широким кругом, свободно. Пленник вздрогнул и отвернулся. Уставился на Буро, на парчу, на бисер. В каждой бисеринке — голубоватый блик его держащей пирамидки. Кулак сжал и укусил: молчи, не сули, толку… Буро поцокал языком: "Чик-чик, тихо-тихо..." Левой русальичьей рукой свёл его с пирамидки, правой протягивая соломинку с палец толщиной, незапечатанный сухой бамбук:

— Долго пришлось сидеть?.. Выпей...

Клок сошёл с острия. Оставляя маленький свет, Буро оставил там пучок припасённого бамбука, короткие, одно междоузлие...

Не обладавший по природе ни стойкой храбростью, ни последовательной добротой, но и тем и другим — импульсивно, Клок, не в обиду ему, отреагировал, как и на утрату мира. Усталость, ожидание гибели накопились… Хрупкий бамбук треснул в кулаке последней каплей. Пролил… Клок виновато дёрнулся, на землю сел, всхлипнул, так и остался… Вздохнув, Буро сел рядом. Неудобно без кресла, низко. Дзонг, подплывший из тьмы, высился над ними. И Буро в очередной раз понял, что не прощает ему Симурга. Не в состоянии простить.

— Чик-чик… — протянул руку за новой бамбуковой палочкой Биг-Буро. — Выпей. Не соломинка? Да, это нарочно. И не оливка, пей.

Он сам отломил запаянный кончик. Клок взял, не глядя. Даа… Буро не нужны морочащие, ловчие тени, чтобы составить нечто особенное. Угощать и химичить над Впечатлениями, его страсть. Бескорыстная.

Секрет бамбуковых коктейлей был элементарным и очень океанским. Если б выпивший его умел сплавлять тень, ему понадобился бы сверх того глоток морской воды и всё. И полноценная, активная тень готова. Каждую пустотелую бамбучину Буро заполнял парой эксклюзивно противоречивых, как можно более далёких по смыслу Впечатлений. В равной пропорции. Разделив восковым, крошечным шариком, вымоченным прежде в каком-либо связном Впечатлении, содержащем броский, яркий образ. Он будет моментом переворота. Связующим и разграничивающим одновременно. Получался непередаваемый эффект. Именно тот, что требовался. Для острого удовольствия разленившимся, подвижных игр не желающим гостям. Или для оцепенения при охоте, когда тревожную, мнительную добычу на оливку не поймать. Человек зависал между Впечатлений, ни туда, ни сюда. Парил в течение секунд или даже минут, на яркий, незамысловатый образ воскового шарика спроецировав поневоле конфликт и собственный вкус двух фронтов. В том чудо: шарик-вираж, шарик-сальто, он раскрывался замедленно… Переворачивался… Протяжный восторг прыжка с переворотом, взлёта в обыкновенном драконьем кувырке, что тянется, запрокидывается, длится… И наконец, отпускает, выстреливает тобою в финальный восторг, ждавший с той стороны… Всё очень просто, ингредиенты просты, заменяемы. Не обязательно брать цельные, коллекционные Впечатления, подходят любые. Их яркость, сила их воздействия — вопрос точных пропорций.

Клок выпил классику Биг-Буро в этом жанре. Первая раса вдохновила его когда-то составить такой коктейль, размышление про тепло и холод...

Под кем-то, кто оставил Впечатление, кто сидел на драконе и смотрел вниз, извергался вулкан, преображая Морскую Звезду… Жар, жар и пламя, и дым, и все цвета между оранжево-алым и густым багрянцем… На дне бамбука. Дальше пористый воск: покачивается бабочка на жёлтом цветке, Впечатление успевало показать, как раскрывает и складывает крылья, яркая, годится. Поверх бамбук долит до конца таким Впечатлением… Древний, неавтономный дроид шагает в толще аквамаринового льда, не растапливая, разбрасывая огоньки вперёд, распадаясь на них и собираясь при следующем шаге. Он считывал структуру льда, температуру, соли и примеси, работа улитки, но зрелище редкое по красоте. Между вулканом и аквамариновым льдом бабочка, крапивница и раскрывала, и складывала крылья...

У Буро сплошь редкости. Он не экономил и не мелочился. Не вулкан, не взлёт, но ледяная толща заставила Клока успокоиться. Зима… Он поблагодарил кивком, не соображая, что сказать, о чём спросить и как. Сами скажут… Верно.

Буро снял с пирамидки следующий коктейль, и начал издалека:

— Гад он, правда?

В пространство, мимо… В точку. Клок услышал голос всех прежних охот, опостылевших, стыдных, отдалившихся приятелей своих, охотников и заказчиков. Мстителей и любителей лёгкой добычи. Тусклые, до жути однообразные в интонациях, начавшие забываться, фальшивые голоса. "Жарко, а?.. Лопух, да?.. Тупая разводка… Ловим!.." Нет уж, хватит!

— Не больший он гад, чем я, — ответил Клок быстро и звонко.

В глаза Буро ответил, струной дрогнул и выпрямился струной.

— Господин, я — раскаявшийся хищник.

Золочёные дуги короны слепили, отражая маленький свет. Буро промолчал, а Дзонг прошипел по слогам, раздельно, глухим шёпотом:

— Надир?.. Ха-ха-ха...