Глава 96

Глава 96.

— При незнатках? Н-не уверен… — Лорд поддержал консерваторов.

Спор разгорелся на нечасто оживляемом и короткими репликами Рынке Ноу-Стоп.

— Счас неснатки, зчас — знатки… — Отто шепелявил от ледышки, катаемой во рту, запредельно вяжущий вкус.

Паж не вмешивался, глаза до середины прикрыты мутной, болотной пеленой. Тоже смаковал ледышку. Он и принёс их, мокрый. Тряпьё достойное самого нищего изгнанника высохло на нём, а они не растаяли. Препирались, пока Лорд не воззвал:

— Скажи, а?.. Твоё пажество, твоё веское слово. Просим!..

Потянувшись, Паж сплюнул песчинку. Глубоководная, из тех глубин, куда эти люди, имея хоть толику везенья, вовеки не попадут, вмёрзшая в лёд запретного Впечатления: солёный, кусачий, кислый, взрывающийся на языке… От добавки кой-чего все эти вкусы скрылись под вяжущим, но не ушли. Сплюнул и потянулся в кубик за следующей ледышкой:

— Пускай Шевалье решает… Его труды… Драконы незнаток здесь не проявятся. А выходить, успокоившись, они будут или нет, то не в нашей воле… Не в их воле… Не воле… На воле, не боле… Не более-ее-е… Ооу!.. Не от машины, я хочу сказать, более зависит, а от… От-от… Тот и тот, тот… Оу!.. От смеси, я хочу сказать… Как обычно. Себя вспомните… Не отказывайте незнатке в ослепительном. Я — за эффектные дебюты.

Голос его становился всё тише и на очередной ледышке, положенной под язык, угас. Взгляд стал глубоким и до смешного осмысленным, до простодушного, не наоборот. Пустой день, пропущенный. Под навесом темно, неработающего котла стеклянная полусфера. Кто-то забрался и спит за толстыми стенками ногами вверх. Одна компашка марблс катает, выбивает из круга, сталкиваются шарики "бумц-бумц"… Тихие разговоры. Вот только насчёт незнаток заспорили.

Лорд, воззвавший за поддержкой, смирился, не найдя её… Нежданно-негаданно попавший в милость, Отто решил воспользоваться моментом. Паж странный, притягательный… Не отталкивал никого, и не подпускал близко… Где обитает, где бывает вне Ноу?.. Как спросишь?.. В небе не догнать, за котлом не разговаривают… Разве сейчас, в пустой день. Отто пересел к нему и к кубику поближе, перелёг, на локоть опершись. Сунулся как бычок, на ухо шептать. Плохо с координацией, слишком сильная оливка для него, двигаться можно в примерном направлении, на примерном расстоянии тормозить...

— Паж, а ты когда-нибудь, — прошептал он старательно, и на одном слове голос пропал, двигались только губы, —… людей?

— Тсс… — Паж закрыл ему рот ледышкой, положил и за подбородок закрыл. — Тише, тише… Тсс, замолчи… А то прилетит страшный дракон и унесёт с собой… В дроидские сферы, в облака, полные чистой, сладкой воды… Где люди добры, Впечатления добродетельны, где ты будешь долго-долго и счастливо… Долго и счастливо жить… Какой ужас, Отто… Какой невыносимый кошмар… Ведь ты же не хочешь этого?.. Молчи...

Морка хватило, чтоб отбить равновесие, но не чувство юмора. Отто перевернулся на живот, на оба локтя и, уронив голову, тихо смеялся:

— Дракон-то, твоё пажество, будет которого цвета?.. — покрутил головой. — Белых что-то не вижу… Чёрных что-то не видать...

— Зря ты… Белый он будет, Белый Дракон… Он летает и там, — Паж тупо, надолго уставился вниз, — летает под волнами… Расправит крылья, в линию распахнёт… Вокруг синяя тьма… Сияют над хребтом его, как над горным хребтом облака… Ровные-ровные крылья… Правое, левое — нет окончанья крылам… Белый, Отто, как… Как мои сны, когда ничего не вижу...

— Мне страшно...

— Тебе хватит.

— Расскажи что-нибудь ещё. Если я опрокину в рот весь этот кубик, я умру?

— Нет.

— Расскажи… Скучно, одно и тоже: пить и смотреть… И пить...

Паж приблизился, лоб ко лбу и прошептал:

— Никогда, поверь мне… Отто, поверь. И запомни, твёрдо запомни, что — нет. Что я ответил?.. Нет.

— Дроиды, ты боишься его… Паж?..

— Не лазь больше, и пальцы вытри, — отпихнул кубик коленом и дальше босой ногой. — Достаточно.

— Ты не шутишь… Паж, ты не пошутил.

Шевалье, неустанно встряхивавший какую-то никелированную гантель, словно калабасу гудящую или шейкер, решил предсказуемо:

— Сезон без малого настраивал! Отрегулировал вроде… Я завтра хочу.

Паж кивнул головой:

— Так, значит так. Случайностей не бывает.

И хотя большинство посетителей Рынка Ноу перестраховщики, порешили не откладывать Струнного Квартета из-за двух незнаток.

Пта и Густав столь разные, что лишь запредельно изощрённая комбинация чужих интересов могла их свести, прибыли на Ноу-Стоп чуждый обоим. Были встречены на раме и препровождены, несмотря на очевидную формальность церемонии. Пустая земля, маскированные ловушки невозможны, навес виден сразу от рамы, плоской, столовой горой маячит вдалеке. Встретили двое: юноша с мутью осевшей в неглубокие глаза и девушка в полумаске.

Пта произвёл на Густава двоякое впечатление: лёгкой добычи, окружённой неким защитным контуром, как некоторые артефакты на Техно, проницаемым, но настораживающим. Непонятной природы. Отметил и забыл. Больше не встретятся, а сейчас он не на охоте.

Пта, напрасно попытавшемуся завязать беседу, Густав по этой причине явился в редком настоящем обличье, отстранённый, никакой. Усталый, он ждал от Рынка Ноу избавления. Разбитый и повергнутый в недоумение повторившимся накануне припадком корня проклятого Впечатления. Правда, дома, в шатре, на берег океана Густава не занесло. Но приступ ещё более сильный, прекратившийся иначе.

Сон глубже сна...

Изнывая во сне от жажды морской воды, Густав метался, не способный во сне приблизиться к волнам. Там она, где угроза… Поднимающаяся из шторма чёрная громада до боли уже знакомая, ад. Она разбивала силы, оставшиеся у него, как волны пену от прежних волн, когда перехлёстывали скалы. Вот и по шкуре она… По дыбом стоящей чёрной шерсти пена стекает, брызжет слюной из-за клыков, на бивни, с хлопьями пены смешивается...

Рёв… Гарольд… Ад… Ближе… Почти…

У Густава не было сил проснуться. В Гала-Галло ещё были, а теперь уже нет, закончились. Он попал в настоящий, обыкновенный, людям прежних эпох знакомый, тягостный кошмар. Когда хочешь бежать и не можешь. Ноги тяжёлые, непослушные, как расплавленный свинец, еле переступают. Ползком ползёшь, а они волочатся за тобой свинцовым, липким хвостом. Сон включил и кошмар полудроида: перевернувшись к небесам, Густав хочет позвать Белого Дракона… Ни звука в горле. Нет песни в груди.

Дальше прибрежных скал и выше, над отрогами континента, охватывая Морскую Звезду, завис дроид, и это не его дроид. Он слишком велик для ездового, полупрозрачен, белый-серый-синеватый в ночи дракон. Крылья — ночные облака, шея изогнута, неподвижна, морда с клювом, драконья и орлиная… "Троп..." — шепчет Густав. Он слова такого не знает, но знает наверняка, что: "Троп, Тропос..."

На полнеба раскинувшего крылья, дракона заслоняет сгорбленная туша. Нависает, дуги бивней безобразно торчат, морда гориллы. "Саль-ва-адо-оррр!..." Гора, холка чудовища вырастает ещё, потому что горбится Гарольд, бивнями за горло поддевает, мокрыми… Пена стекает, слюна...

И вот в этот момент, решительно превосходящий его силы, Густав провалился ещё глубже ужаса.

Цвета ледяные не проходят даром для научившегося смотреть, в хорошем смысле слова. Полученное представление о многих слоях мира, о замедлении, открывающем путь к ним, честными усилиями добытый опыт не забывается, остаётся с человеком навсегда.

Что-то распространилось из груди, из Огненного Круга. Не зов и не крик, точно не песня. Распахнулось и взошло. Утренним солнцем...

Прекрасное, благосклонное золотое лицо смотрело на Густава. Гарольда не стало, не было, он почудился… Непобедимый дроид смотрел из лучей. Совершенной, сосредоточенной красоты, которому нет равных. Одна складка между бровей, он внимает, Дарующий-Силы. Он смотрит на что-то бесконечно важное для него. На Густава. Бережно смотрит...

Самому неведомая внутренняя чистота проявилась в том, как он воспринял появление Коронованного, его благословляющий взгляд… Густав не отнёс его на свой счёт! Величайшее успокоение испытав, он безо всяких мыслей любовался случайным для него, необъяснимым видением. Даже не заподозрил, что не Впечатление, выпитое когда-то, не причудливо перемешавшиеся в памяти несколько Впечатлений, а дроида видит в реальности и в данный момент…

Как исчез Коронованный, не заметил. Сон утренний, очень яркий захватил его. Без Гарольда, без чудовищ.

Густав сидел на траве, в окруженье людей, видел хорошие и спокойные лица, весёлые. Кроны деревьев. Пасмурное, светлое небо. Чувствовал, будто ладони его горят. Одна холодом, другая теплом. И будто он видит мир насквозь. До пределов высокого неба. Как в маричкин "телескоп", до кружения Белых Драконов. Видит, как собирают эскизы, завершают, теряют. Как входят за рамы и выходят из них. Всё это как бы кругами располагается, а как бы одна спираль… И он сидит в центре спирали. Притягивая самых разных людей. Он уверен был, что молча сидит. Но люди слушают его, отвечают. Уходят и возвращаются. И не возвращаются. Он очень спокоен, как никогда в жизни не был. И он — несчастлив. Не как теперь. Намного глубже. Очень несчастлив и совершенно спокоен. Вокруг хорошо. Ему хорошо. Не абстрактный сон, лица конкретные, встретил, узнал бы, и деревья — вилкой тройной, высоченная срединная крона. И запахи даже, знакомые, не мимоза, но близко. Чрезвычайно яркий сон, наполненный светом...

Проснулся, сел. А, понятно, откуда запахи… Встревоженная рожица Хан-Марика встретила его. Курительницу зажёг, пудры жёлтой разбросал. Будить не решился. Золото на губах, в руке цепочка обгрызенная.

— Что? Опять? Гус?.. — скороговоркой спросил Марик, заглядывая в лицо.

— Не, сначала… А потом… Я такой сон видел, Марик. Ерунду такую! Будто я — типа дроида… В центре мира сижу...

— Вроде какого дроида?

— Да откуда мне знать?! На троне… На траве, я присочинил!

— Вроде Царя-на-Троне? — Марик переспросил так серьёзно, словно очки призовые подсчитывая в уме.

Густав затряс головой, глаза потёр:

— На травке зелёной, говорю же! А это кто?

— Как? Дроид Огненного Круга… Гус, ты чего?

— Я как-то вообще не в курсе их. Что ли обязан знать? Умойся, золотой ты мой. А впрочем… Сегодня неважно. Приятного золото-завтрака! Я на Ноу...

Рынок Ноу…

Что до рекомендаций к предстоящим Впечатлениям, питью и смотрению их, было указание отдать бумагу на месте. Пта на месте и отдал. По прибытии. Под навесом… Не за что на него сердиться!

— Вы можете для начала сесть дальним кругом, — сказал Паж. — Советую так и сделать.

"Дальним, ближним, не всё ли равно..." Густав развернул вручённый ему свиток, чья ширина, как оказалось, превосходила длину, проведя пальцем по замыкающей полосе. Возобновляемая бумага расщёлкнулась, отслоив верхний листок с текстом, и тут же свернулась обратно. Трубочку свитка Пта робко забрал под ледяным взглядом...

Пункты, касательно Рода и Гарольда, пронумерованные красиво, цифры одна над другой завитками соединены, левую половину листа заполняли изысканными собой… Вправо отходили мелкой вязью коротенькие мышиные хвостики строчек, собственно инструкций. Пункт Роду посвящённый гласил: "Сам всё увидишь". Относительно Гарольда: "Сам всё поймёшь". Густав скрипнул зубами: "Буро, юморист, спасибо тебе..." Не-а. Тот лишь упомянул, что такое возможно: два Впечатления смотреть разом. Олив обязался направлять его. И одновременно побыть глазами Биг-Буро на Ноу… Сразу Буро не предложил, как бы против своих сыграть, но тема такая, что предложение Олив принял. Это не против своих, это ему по душе. А бумага...

Да, как несостоявшийся галло, он каллиграфией слегка увлекался.

Олив рисовал, рисовал цифры… Представлял Впечатления Рода, накладывающиеся… Быстрое на медленное. Холодное на тёплое… Как идут косяки Ро в толще океанской и в уме… Как расплав горячей воды ача разбегается, чтобы собраться у Огненного Круга, там, в застывшем мгновении, в тягучих, тягостных Оливу минутах… Как магма укажет на корень проклятой воды, на Гарольда. Гарольд не пропустит раскалённую смесь...

Долго расписывать!.. К Густаву-то Олив может на Ноу подойти. А Пта сообразит подальше держаться, не глупый. Чего и расписывать тогда?..

Олив усмехнулся и закончил упражняться в каллиграфии двумя беглыми строчками.

Густав явственно различил, как утончающаяся линия хвостика бежит от цифры "два" до угла бумаги крестиками и ноликами — ха-ха-ха!.. Ему показалось.

Под массивным, единственным сооружением Ноу-Стоп шли приготовления. Котёл заполнялся. Шевалье уравновешивал никелированную гантель на своём остром колене, на другом сидя. И раскрутил. Напомнив Густаву о Секундной Стрелке, давненько не видел игру.

Струнный Квартет… Какое отношение?.. Скорость гантель набрала сама. Такую, что превратилась в толстый, вращающийся диск. Он взмыл под темноту навеса, расширился, расползся, ускоряясь ещё и производя звук, да — низкий, струнный. Звук приветствия древней механики, когда она при включении считала должным поздороваться с людьми. Но название не от того происходило. Над головами он виделся теперь как вращающиеся квадраты, "квартеты". Верхний и нижний. Они вращались не согласованно. Видны, то восемь, то четыре совпавших угла… То снова диск и звуки струн, приятные, без мелодии. "Струнами" назвалось и то, что будет падать, проливаться на людей.

Струнный Квартет, не попавший в запретные, переделанный до граничащих с запретным областей, медицинский артефакт пред-пред-последней эпохи. По сути — зонтик. Той эпохи артефакты легко превращаются в оружие. Одним из них Кроха злобно угрожала Шаману… Тогда люди ещё считали, что в будущее войдут киборгами. Для высших дроидов, столь заботливо сохраняющих даже слабости человеческие, самое изначальное сохраняющих, это жутко и смешно… Экспериментаторский, вивисекторский период, дроиды предпочли бы вычеркнуть из Впечатлений и артефакты выкинуть, хоть собственно запретного не так уж много там.

Доминировали тогда числом и функциональной развитостью климатические роботы. Они же лечебные. Погодно-медицинские! Следили разом за внешним внутренним состоянием тела вверенного им. Они в чистом виде не лечили, проблем внезапных не было, кроме травм, прогнозирование на высоте. С погодой как раз проблемы были, и чем дальше, тем больше, но квартеты её не меняли, зачем? Они регулировали баланс сред.

Перекодированные в огоньки дроидов, тела перестали нуждаться в подобном. Индивидуальные артефакты заменило общее поле Юлы и дроиды регенерации. Однажды старый артефакт попал на Техно… Функцию наизнанку вывернули. Основа больно хороша. А что станет разбрасывать «гантель», заказчик сам решает. Густаву предстояло опробовать...

"Чёрт-чёрт-чёрт!.. Чёрт морской — чёрт придонный — прибрежный — и — ещё — какой-то — забыл!.. Выбирают же люди как-то не экстремальное коллекционирование! Не — заносит — их — же!.."

Ну, во-первых, это оказалось реально больно. Вот уж чего Густав не ожидал. Струны — траектории падения. Ливень струн, режущих треугольников, бесконечно тонких, тяжёлых, производящих этот вибрирующий звук. Приятный, вообще-то, густой, объединявший пространство. Не визг, не вой. Но, чёрт, это же непрерывно падающие лезвия!

Густав не знал, и не суждено ему узнать, что самый "кайф", когда регенерация начинает слегка пробуксовывать… Когда неустойчивое равновесие придушит чуть-чуть Огненный Круг, холодеет в груди и подкрадывается жуть сомнений… Странно на первый взгляд, но, если подумать, от фильмов ужасов развлечение недалеко ушло!

Треугольники лезвий вокруг тёплого тела образовывали завихрения. Одежда им не препятствие. Угадать, как врежется, нет возможности. Не на головы сплошным ливнем падали, нет! Соприкосновение с кожей заставляло угол сложиться и расправиться обратно уже под ней. Треугольный камертон в огоньках дроидов. Его гудение продолжалось под кожей ещё несколько секунд, понижая тон перед исчезновением. Исключительно Рынку Ноу-Стоп могло приглянуться такое, даже к игре непригодное. А уж полудроиды и с актиньими дёснами найдут, во что поиграть!

Публика не подставляла ладони, как ловят снежинки или град, не закрывалась, ноль реакции. По публике и не скажешь, что вообще нечто происходило. "Оригинальный рыночек..." — подумал Пта. Вот кто не удивился Струнному Квартету. Он очень хотел помочь Псу и ожидал, что требование Олива, цена его будет высока, экзотична. Решил, здесь всегда так.

Пта передал "виночерпию", таковой был на сей раз, бутылочку заиндевевшую снаружи и дымящуюся, когда откупорили. Расплав ача "дженераль", высший. "Виночерпий" опустил горлышко глубже за толстые стенки котла и вылил побыстрей. Зыркнул в сторону Пта, но встретив вопросительный, ясный взгляд решил не приставать к незнатке. Мало ли какими путями куда приходит магма ача. Станешь выпытывать, проблем не оберёшься. Не все столь разумны… Отвернулся и мимоходом горлышко облизнул.

Как часто бывает с людскими понтами, громадный котёл, символ и украшение Ноу-Стоп являлся совершенно обычным артефактом. Ценность его чисто декоративная. Перемешивала и нагревала влагу, заставляла плясать молнии — механика в крыше навеса, над котлом. Под которую лучше не соваться, если есть в нём хоть капля влаги. Тот парень, что ногами к верху целый день в котле проспал, не совсем прав вообще-то… Хотя, спится там отменно! У "виночерпия", разумного юноши, имелся в руке ковшик на длинной ручке, ради единства стиля — полусфера прозрачного стекла. В ручке помпа, можно собрать остатки. В обычные дни ковшик ходил по кругу.

Котёл включал систему, наполнившись до определённой черты, на ладонь. Тогда воспарив, зависал, и кипение, и бурление, и молнии, всё начиналось. Закипание… Струнный Квартет не препятствовал процессу, но от него периодически ломался.

Расплав "дженераль" молчаливой общностью людей был воспринят столь по-разному! Единицы подозревали, отчего так текуче замирают вдруг, прокатываясь, обрывки запретных Впечатлений. Как если бы леденцы Пажа окунуть в горячую патоку, раскалёнными глотать. Кто понял, совпадение образовавшегося коктейля со Струнным Квартетом сочли редкой удачей. Основная масса, десятков восемь человек, прислушивались и удивлялись. Иные удивлялись не новому вкусу, не новой текучести, а своему, тревожному, беспричинно возросшему вожделению...

Не все привыкли к сверлящему рою "струн", некоторые просто терпели его. Иным, как Пажу, было его мало. Жестом напугавшим Кайзера когда-то, он распорол себе оба предплечья и опустил на колени, под вертикальные "струны". Густав поморщился: "Ох ты… Охо-хо, носит меня по свету..." И одёрнул себя лишний раз: ни на кого в упор не смотреть.

В котёл попали Впечатления косяков Ро, давно выпитые кем-то, "дженераль" раскалённые. Пробирка из Гала-Галло, вскрытая, смотренная, вернулась к Густаву. И сейчас он пил её, после чашки из котла, обмачивая губы, маленькими глотками, холодную. Ещё чашка… Вздрагивал от Квартета и смотрел. Обрывки Впечатлений перемежались в горячем видениями косяков Ро, раскалённые, медленные, тягучие. А в пробирке — пустые глубины Великого Моря. Ждал, когда что-то похожее мелькнёт, чтобы одним глотком допить. Как ещё они могут наложиться? Он не представлял.

Вкус коктейля, горячего водой и Впечатлениями, столь же по касательной шёл для Пта, как "струны" Квартета. В частности потому, что отдавая бутылочку "дженераль", Олив без слов скривился и цыкнул клычком, фу… Предупредить не забыл: "Там я тебя не знаю". Пта верил Оливу, людям верил. Тот вылечил его, спас, отпустил. Советы рабовладельца принимал за чистую монету, за советы друга. А что, Чудовищам Моря можно верить.

И правда — фу. Уже достался из ковша кое-кому мега крупный косяк Ро, расчленивший на дольки неосторожного ныряльщика… Регенерация тут — увы… Доставались и связные, старинные Впечатления, ужасно перекликающиеся с этим: толпы людей, пришедших смотреть, как отлетит голова одного, наоборот — один идущий вдоль ряда людей склонённых пред ним, голов склонённых перед ним, которые рубит, а они отлетают… Рубит, рубит...

Это Пта увидел и подумал, что и те, смуглые красавцы на Техно, спросившие Карата: "Почему люди строились рядами? Зачем?.." Полудроиду понятны два варианта, для игры и для танца, хотя, обычней — круги. Интуитивно они подозрительны к ровным прямым рядам. Что-то нехорошее, слишком уж часто с этим связано… Вот взять хоть косяк теней Ро, он похож на ряды… Пта не понимал, не отличал фантазийных Впечатлений, намешанных с историческими, и вникать не пытался. Совершенно случайно попавшее в котёл зрелище срубленного громадного кедра потрясло его! Это ему близко!.. Дальше толком не пил, пригубить брал для вида.

Удивительно, как много способно пометиться в пробирочке, если она из Гала-Галло! Густав дождался. Косяк Ро в океанской толще зеленоватой, играющей светом, как в благородном опале, явился нежданно. Величественный, неторопливый, прекрасный, как для Мурены наяву. Впервые Густав задумался: "Как люди ныряют?.." Он, пару раз по необходимости и неглубоко. А глубже оказывается — такое… "Что если монстров, шляющихся в тумане по Морской Звезде, она наделила уродством? Суша, а не океан?.." По бредовым для него мыслям, Густав рассудил, что без оливок в котле не обошлось… Морочит.

Согласованные, синхронные взмахи ромбов удвоились в уме, наложились на горячие, совпали… Но в фас. Пока они видны. Нужно подождать… Гибкие плети хвостов вьются, их относит, подбрасывает, крутит ромбики на концах.

И вдруг косяк развернулся… Дав понять, насколько остры, насколько они опасны. "Как лезвия струн, ой..." Пропал косяк, не видна даже штриховка лезвий. Одна сверкнула… Обратно развернулись… И вот, на неё одну глядя...

Густав ожидал увидеть какую-нибудь обтекаемую тушку тюленью, с человеческим лицом, те — рыбьи хвосты с карты. Нет, это лишь символизм Рода.

Увидел он человека. На все сто. Не тронутого присущими тенями. Вытянувшегося в подводном полёте, раскинувшего руки крестом, подбородок вперёд, натянутая струна до кончиков пальцев ног… Увидел мгновенно, но очень чётко. Так же мгновенно поняв, что не игрушки Струнных Квартетов, и даже не его ночные кошмары, а вот это — ад. Адское состояние. Ежесекундно на пике скорости, попадания: между-между-между!.. — наикратчайший Свободных Впечатлений! Абсолютная защита, абсолютное оружие — ад. Ниже просто некуда.

Передышки, остановки не имея, мчался Род — попадать, попадать, попадать! — неизменно попадать в цель. Как на пике эйфории, даже не погибнуть, но навсегда остаться… Последующий и предыдущий момент — неразличимы. Спасенья не будет. Густав хотел увидеть Рода, увидел. Он увидел ад. На лице Рода застыла гримаса, одна, двойственная. Они не различаются, гримасы страдания и наслаждения.

Поэтому полудроиды, ребячливые существа мудро предпочитают, чередуя, смешивать грусть и радость!..

"Лучше всё, что угодно… Лучше отсыреть и развалиться в Галло, складывая оригами!.. Лучше до конца жизни ночами сходить с ума от духоты в Собственном Мире… Счастье — погибнуть на правом крыле, удача — попасться врагу на пирамидку!.. Но только не этот подводный, неуязвимый лёт..." Как углём обведённые, безумные глаза Рода смотрели сквозь него… "О, двенадцать ушедших… Все погибли в Великом Море, и преданные, и предавшие, и те, кто лишь попытался, и те, у кого получилось. Вот этому всё удалось..." Безумные глаза, руки в углы ромба раскинуты, не крылья, не плавники. Не взмахивают… Они пытаются возникнуть, но схлопываются внутрь. С океаном вовеки незавершённое объятие. Тень, как непрекращающаяся попытка тени. Безнадёжная.

В последнюю долю секунды косяк двинулся на смотрящего. Потусторонние, угольные глаза выплеснули ледяное презрение, углы ромба дрогнули, мелькнули… Удар, штриховка, холод и протекающий полосами огонь...

В следующих глотках, в свирелях других тайников Гала-Галло, ждущих покупателя или грабителя, Род пожирал свою жертву, выпивал её. Густаву достался только удар.

Уходить раньше времени не принято на Рынке Ноу. Густав так и забыл бы про Гарольда… Но время шло. Он пил вместе со всеми какую-то тягостную муть. Феноменально навострился расслабляться под иссякавшим Струнным Квартетом, а что делать… Вспомнил и про письмо тоже. "Сам поймёшь… Твари морские, зеленокожие". Тут как тут!

Двойной круг, казавшихся беспробудно отрешёнными людей, пришёл в движение. Ветерок больше, меньше выраженных поклонов, от кивков, до сложенных ладоней, оживил его. Некоторые встали, приветствуя зашедшего под навес. Густав не успел обернуться, как в длинном, безрукавом кафтане светло-зелёный господин опустился рядом с ним. От "виночерпия" получил чашку.

"Олив! Совесть замучила?.." — для Густава наивное предположение. Нет… И не ради него пришёл по большому счёту. Но сначала — о Гарольде…

Суть того, что Густав наблюдал в своём уме, Олив несколькими словами раскрыл для него. Безрадостной оказалась суть.

Глоток роковой для Симурга был элитой из элит — свежий, непосредственно над умирающим выпитый "дженераль", высший расплав ача. Доставалось ли кому подобное? Пожалуй, и Змею — нет. Он довольствовался тёплым на уровне теплоты тела, охотничьими ядами течения огоньков не нарушал, коктейлей оливковых не смешивал. "Дженераль" — нарушает, перегревает. Небольшая бутылочка преобразовала содержимое котла.

А Густав пил понемножку, но уже давно. И чувствовал себя так, соломинку Лести вспоминая, будто внутри него разлили приглушённый, мерцающий свет. Дрожь света мешала смотреть, но с каждым глотком унималась. Усиливалось красное, дымное зарево. Огненный Круг царил посреди дымной смены Впечатлений, картинок… Плавность стремительного вращения восхищала, завораживала. Это не по-природе, а потому, что он не трус. Он был спокоен, и ситуация тут ни при чём, и добродетель ни при чём, это отдельное качество. Если бы кто-то вроде Кайзера заглянул таким образом внутрь, зрелище бы ему не понравилось.

Круг регулярно затмевался пятном с рваными краями, в некоторой, блуждающей точке себя непрозрачный совсем, в остальном наделённый липкой прозрачностью, прилипающий к зримым сквозь него обрывкам Впечатлений. Замутняет и притягивает. Пачкает. Звезда наоборот. "Перевёрнутый мир, обратный?.. Как во сне?.." Словно Густав проглотил камень, излучающий рваные края. Провалившись до Огненного Круга, камень там и вращался. Не уйти не мог, не кануть в него, быть испарённым, быть смытым. Камень задался целью, налепить, намотать на себя Впечатления, мысли, память, влагу… Корень Гарольда. "Пальцем прикоснулся, ведь даже глотка не пил!.."

— Зол? — бросил Олив сходу и осклабился, показав клычки.

Густав пожал бледно-зелёную руку. Почуял, как немедленно обратилось внимание местных к нему, Олив знаковая фигура здесь.

— Моё почтение, Олив. Восхищён! Каллиграфия — моя слабость. Надеюсь, ты не отберёшь у меня такой превосходный образец?

Манерную эту ерунду лучший охотник Южного произнёс без капли нарочитости, с такой непобедимой простотой, заключив в неё всё нужное: лесть, серьёзность, иронию и самоиронию… Галло!.. Что Олив не мог не признать: слава его заслужена. А умение славу до сих пор не распространить за пределы весьма узкого круга — достойно изумления.

"Я никогда не обижаюсь?.. — вспомнил Олив его слова. — Зачем же так пугать? Мы, чудовища, очень робки, пугливы… Что ж, комодо, положи "превосходный образец" в копилку. Тебе отвратительны такие, вроде меня? Отвратительны… Будь ты лукав как тень с тремя хвостами на месте головы, скрыть это невозможно. Твоя копилка переполнится, и мы поглядим, кто кого… Возможно, и в самом деле за картами, за проклятой колодой..."

Он рассмеялся. Глянул на публику. Круг Ноу-Стоп притормозился из-за него. Чашку подставил. На месте "виночерпия", терпеливо ожидающий, с ковшиком обнаружился Паж. Олив поднялся, и они приветственно поцеловались. Опускаясь обратно, Олив указал на Густава, хохотнул, оскалил клычки:

— Он опасен, как придонный лёд! Надумает появляться здесь и дальше, в оба смотрите за этим человеком!

Паж улыбнулся вежливо и ушёл, круг завершить, ковшик «виночерпию» отдать, похоже, не поверил.

— Олив! Ну, зачем ты...

— Собирался? Здесь? Охотиться?.. — перебил Олив, подчеркнув каждое слово.

— Олив!.. А что такое придонный лёд?

Тот расслабился, откинулся на колонну спиной, Струнный Квартет ему — как душ, не более. Смесь в чашке богатая… Хотя, без магмы было бы лучше.

— Ты всегда любознателен, Густав. Это выдаёт той возраст и маскирует твою суть. Лёд придонный, холодный до парализующего, это слизь от придонных монстров. Наступишь, не сойдёшь. Но не яд. Не нарочное приспособление.

— И чем он опасен? В смысле, я понял, но… Превосходная степень, — которой ты так любезно наградил меня! — обычно подразумевает что-то особенное?..

— А он от воды неотличим. Думаешь, толща там до дна, омут неподвижный, течение гладкое, спокойное… Подходящее для жизни… Нет, придонный лёд. Давай к делу...

Оба сели поровней, с прямыми спинами. Густав приобрёл эту привычку, ледяные цвета наблюдая.

— Тигель видишь?

— Э...

— Круг. Он затмевается? Им самым, Впечатлением Гарольда, проклятым. Проклятая вода, проклятая колода, с Гарольдом всё проклятое… Видишь? Избавься от него — и ты починен!

"Избавься… Как мудро. Как много толку, что я вижу грязное пятно. Стоило задерживаться на Ноу. Огненный Круг не испаряет, Чистая Вода забвения не смыла его..." Густав вспылил:

— Олив, сделай ты мне дроидскую милость, отчего?! Не помогай, не надо, раз уж… Клок, и вы все там заодно!.. Но скажи! Отчего?! Откуда он взялся, я не сделал глотка, я же только потрогал!

— Гарольд приближаться стал, да? Ну, значит, покатается в том, до чего сможет дотянуться, нащиплет себе на новую шубу. Скоро захочет солёной воды.

— Уже… — глухо вырвалось у Густава.

— О… Плохо дело. Извини, юноша, но неужели ты никогда не слыхал поговорки "бежать, как воды Гарольда"? Думал, пустые слова?

— Чего теперь говорить… Он собирает воду? Корень Гарольда — оливка, а не просто корень Впечатления?

— Нет. Яды, это тени, их нельзя пронести за раму. А жаль… Разве ты не уносил добытое на Горьких Холмах в Собственный Мир? И разве не сбежал через Собственный Мир Чарито?..

— Уносил, сбежал… Так что же он тогда?

— Корень. Само слово тебе не подсказывает? Корни выкорчёвывают, правда? Их не испаряют и не смывают.

— Чем? Я думал, что они так и кружат среди огоньков дроидов, корни всего выпитого когда-то.

— Так. Но тень можно сплавить из них. Не поэтому ли… Ты навёл меня на мысль. Корень есть у любого связного Впечатления. Не из-за того ли присущую тень так ужасно вырывать прочь? Из-за корней… Цепких корней… Противоестественное действие. Против природы… Ведь избавляешься от того, что… Да-да, оставалось бы до смерти с тобой, кружило бы до смерти в огоньках дроидов...

Густав молча слушал. Мало понимал, ещё меньше услышанное нравилось ему.

— Вижу, смысл старых поговорок для юноши стал проясняться? Давай закончим с плохими новостями, а затем я расскажу тебе легенду. Увы, это лишь легенда… Но сначала, чтобы ты не искал помощи демонического оружия, ты видел По? Буро знакомил вас?..

— Дда...

Олив снова отвлёкся, бормотал себе под нос:

— Дроиды, в этом вроде и нет практического смысла, но я понимаю теперь… Логично, конечно… Да, ты навел не на одну мысль… Чего бы проще, укусить, выпить, у живого Впечатление отнять, так нет же, нет. Не выходит. Потому что корень. Корень есть у него. Корень принадлежит живому человеку. До смерти кружит в огоньках дроидов...

— Какая легенда...

— А, да, извини. Я о чём?.. Гарпун По, это оружие. Оно пригодно против теней, вытаскивалка. Пример наглядный. Оно не подходит! И остальные, любых форм, без каких-либо форм, они точно также не подходят! Чтоб ты не надеялся зря. Гарольд — не тень. Легенда такая… Густав, ты видишь, к тигелю приближаются эпизоды, обрывки, осколки. Видишь, что Впечатления подбегают не поодиночке, парами?

— Угу...

— Это их природа. Говорят, у дроидов такая же… Видишь, пятно бросается между них?

— Угу.

— Чтоб к тигелю подтолкнуть. К сплавке. Оно, он, Гарольд "хочет" стать формой. Ты в курсе? Тени бывают с формами. Форма — третий компонент. Не половина исходного материала, а — образ. Образ, который станет частью тебя, присущей тенью. Шерстью, к примеру… Для морских демонов обычно начинается всё с гребня. У Гарольда гребня нет… Со шкуры… С голоса… Низкого, хриплого… Сипеть, хрипеть начнёшь!.. Шерсть вырастет на загривке!.. Усилившись, он захочет навязать тебе свой облик целиком. Прибавляя, прибавляя тени… До полноты свойств. Вот тут он действительно гибнет, вместе с носителем. Поверь, таковые бывали. Они вовсе не Гарольд. Чудовища нет на свете миллионы миллионов лет. Но так проявляется корень. Проклятая вода. Я на Техно когда-то отнёс, просил каплю посмотреть. Не рукой! А через приборы. Аморфная структура. И рассказывавшие о нём подтверждали: ничего конкретного, ничего, кроме ужаса. Настойчиво расширяется и всё. Настойчиво, не отступает. Он не отступит, Густав. Я цели не имею говорить тебе назло. Гарольд — это ужас...

— Гарольд — это ярость, — тихо возразил Густав.

И Оливу стало жаль его. Так же вполголоса перебил:

— Гарольд, это ужас, который ты чувствуешь, глядя на него.

— Значит… Всё, что я могу, избегать моря. Первый же глоток Свободных Впечатлений уподобит меня...

—… Оливу! Ну, не сразу же Гарольду! Для начала ты позеленеешь… Кошмарная перспектива?! Нет, Густав, не избегать, убежать ты не сможешь. В Собственном Мире не спрячешься. Рама защищает от вторженья извне, а не изнутри. Рама в мире не запирает. Можно пригласить гостя, чтоб испортил его, вдрызг.

— Он и так испорчен.

— Чтоб не выйти.

— Как у Чарито, только круче? — вспомнились Густаву бегущие к раме потоки речные.

— Ага.

— Отличное решение, соблазнительное.

— Густав, сарказм?

— Если единственное решение, то какой уж тут сарказм… А что говорит легенда, удавалось кому?

— Ой, за котлом, не голова, а котёл!.. Густав, легенда-то не в этом. Я отвлёкся… На что?..

— Давай не будем вспоминать, на что ты отвлёкся… Иначе...

— Да-да-да, интересная мысль, ты навёл меня...

— Олив!..

— Именно!

— Именно Олив? Ты сделал открытие, что ты, это ты, и я навёл тебя на эту мысль?! Да что вы пьёте такое, и почему на меня оно так не действует?! Слушай, я пас! Продай мне за Лал стопочку хорошего яда, надоело!

— Именно, что не единственный! Выход. Да ты мог бы уже догадаться. У Впечатлений есть корни. Из двух Впечатлений, захватив и корни, сплавляется тень. Ты должен найти воде Гарольда пару. Совершеннейшую противоположность. Равную ему по величине. По весу. Тогда, без страха и колебаний выпить морской воды и сплавить тень! Сосредоточится и завершить то, что видишь сейчас, глядя на Огненный Круг. С нею поступишь как угодно. И гарпун По сгодиться! Гарольда уже не будет. Легенда в том состоит, что это возможно… Видишь, никто другой, ни за какую плату не поможет тебе. Не сделает этого за тебя. То есть, Чудовищем Моря стать тебе всё же придётся!.. Густав, неужели зелёная кожа, так ужасно? Честно скажи, а?..

— Олив, я благодарен.

— Тут я простой посыльный, с чем отправили, с тем пришёл. Но я желаю тебе удачи. Вопрос тысяча-миллионно-летней давности ещё никем не был решён. Мне любопытно. Реши его.

Густав погрузился в свои тревожные мысли, они разбегались как тараканы, как мелочёвка теней в прибрежной отмели. Взбаламученные тревогой, освещённые надеждой.

А Олив реализовал основную цель своего посещения. Пребывая и наблюдая всего лишь. С Пта он позволил себя познакомить… Притворился с трудом, тоже враньё.

Буро решил, что, расплав ача пронеся на рынок через совершенно постороннего человека, за Ноу Стоп полезно окажется внимательно понаблюдать… Кто как отреагирует на юношу? Кто будет искать знакомства? Кто станет задавать глупые вопросы? А кто не глупые?..

Ближе к утру Ноу оживлялся, люди бродили, пересаживались, выдвигали идеи на будущее, делились новостями. Застав такое "оживление" на Рулетки, игрок развернулся и бежал бы, заподозрив катастрофу, раз люди вымерли, а оставшиеся тяжело чем-то заражены! Да, местные такие.

Кто к новичку подойдёт, тот сделает это явно не случайно. Кто понял, что заиндевевшая бутылка преобразила котёл. Понял или заподозрил. Кто имеет тягу…

Пта высветил их как фонарь. На Южный Олив вернулся с пятком имён, ещё десяток под вопросом. Важная информация для Биг-Буро. О ниточках связей, о ключевых точках, через кого конкретно распространяется зараза. Куда посматривать, где пресечь. Олив имел благодарность от него.