Глава 6

Глава 6.

В те годы Густав ещё не намеревался во что бы то ни стало сохранять Чёрного Дракона. Напротив, он собирался утратить его, но не по случайной дурости, как большинство, а с возможно большей выгодой. Заманить гостя и сделать живой артефакт. Или то, что в кармане не принесёшь: погоду другую, цветник, утерянный сад из стриженых деревьев. Не определился. Размышлял. Всё перечисленное и сверх того у гостя можно элементарно попросить! Но в голову не приходило. Как заставить сделать, об этом размышлял. Попросить? Нет. Время вышло, он переродился.

Полгода Густав, забывая рыночную пыль, одиноко летал не далеко и не близко от чужих рам. Белый Дракон запомнил столько, сколько мог, побольше двух десятков, и Густав курсировал между ними, наблюдая перемены ветров, последовательные и случайные, красоту и преображения туч. Системы не уловил. Заглядывал в рамы мимоходом. Не навязываясь отнюдь. Играл на свирели. Через полгода ему ответила другая свирель. И трещотка в юных руках Восходящего. Соловей. Редкий случай, дроид 2-2, его покровитель, дал ему имя. Простое и подходящее. Сначала Густав просто играл с ним, кружа на драконах. Потом вместе летали на Мелоди. Рассказал правду, что он хозяин, но мир испорчен, небесным бродяжкой жить веселей. Представившись таким образом, быстро сменил тему на музыкальные предпочтения. Упомянул инструменты средних веков эпохи до дроидов. Вслух, и это тоже без лукавства, размечтался ещё хоть раз повстречать во Впечатлении органную музыку… А вот бы иметь орган артефактом… Но как? Как он устроен? Не видел даже. Вот бы найти того, кто знает… Попал!.. Юноша, Соловей слышал органную фугу, величественную в долгом Впечатлении! К сожалению, без образов… Общие мечты — решающая часть дела.

На момент, когда Соловей, приглашённым, свободно, беспечно зашёл в его Собственный Мир, у Густава не имелось ещё ни малейшей определённости, во что превратить гостя. Чем обернётся потраченный на него год. Он медлил. Юноша оглядывал пустые окна, скрипел песком на паркете… Пощёлкивал простецкой игрушкой в руке, не расставался с ней. Маленькая трещотка, звонкие, ребристые дощечки подвижно скреплены с одного края. Они тонко динькали друг об друга на разные голоса, смотря как взять, с сухим, весёлым, птичьим звуком. Курлыкали длинной трелью. А второй трещотки у Соловья не было, и основной ритм он задавал, если хотел, щёлкая пальцами свободной руки. Густав заслушался. Мелодия отвлекла, отдалила горькое пение дроида.

— Какое запустение! — воскликнул Соловей. — Сочувствую тебе, Густав! Не представлял, как это бывает.

Обернулся. Густав смотрел на него через раздвинутые большой и указательный пальцы руки. Достаточно опустить её и поднять вверх ладонью...

— Густав, друг мой! — юноша рассмеялся. — Я знал, что ты захочешь меня разыграть! Послушай лучше...

Он вывел новую простенькую мелодию.

— Ну как? Похоже на брызги дворцовых водопадов?.. Друг мой, здесь так мрачно. Ничего. Всё можно исправить, закрыть множество множеством. Песок проходит сквозь любое… Пусть… Надо подумать...

Густав не опускал руку:

— Об этом и думаю… Я не друг тебе и никогда им не был.

— Густав… Друг мой, друг мой! Перестань. Густав, друг мой! Ты зря стараешься. Я не испугаюсь. Я всё равно не поверю тебе! Посмотри в окно, а?.. Как?.. Ты не против?

Соловей посторонился. Между подъездными дорожками бил высокий фонтан в круглой мраморной чаше с широким парапетом. Повеяло свежестью. Великим Морем, нынешним, не древним. Фонтан посреди песка.

— Пока ты решался меня разыграть, я сделал его. Стало лучше? Друг мой?..

— Я не друг тебе! — закричал Густав.

Соловей озадаченный, шагнул к нему, а Густав отступил назад.

— Тогда, что такое друг? Тебе плохо здесь, Густав, и только...

— Я заманил тебя!

Соловей пожал плечами. Как понять, о чём он говорит?.. Зачем? Лучше бы объяснил, что и как исправить, раз уж "заманил".

— Густав, и ты рассчитываешь, что я поверю?

— Ты поверишь! Клянусь, ты поверишь, когда увидишь кое-что интересное! Там, на земле!

Он сжал кулак и ткнул им вниз:

— Там! Там ты поверишь!.. Я-не-друг-тебе!!!

Волоком, бегом он вытащил растерянного юного приятеля, протащил через барханы, едва не за шкирку. И в ветреный полдень они опустились рядом с прибрежным, единственным тайником Густава на континенте.

— Помнишь, — ядовито, мрачно спросил Густав, — Камышового Дудочника? Не торгуя и не беря даров, он играл на Мелоди, но чаще возле крупных рынков? Странное существо...

— О, да! У него учился!

— А давно ли ты видел его?

— Порядком… Давно.

Густав разгрёб песок между валунами, поднял плоский камень и достал… Артефакт… Голову. Половину её, лицо с пустыми глазницами, с приоткрытым ртом. Лицо Камышового Дудочника. Из серебра. С обратной стороны натянуты тонкие струны. От ветра они застонали, запели. Свет неба струился сквозь них из глазниц. А на уровне губ качался невесомый стеклянный колокольчик. Красный. Он тоже запел.

— Нравится?.. Как думаешь, артефакт из кого сделан? Для кого?

Соловей закрыл рот рукой. И глаза. Через несколько минут с болью и состраданием он взглянул на Густава:

— Друг мой… Эти хищники...

— Я не друг тебе! — зарычал Густав. — Никогда, ни на земле, ни на небе не приближайся ко мне! Не говори со мной! Не слушай, что я говорю! Не появляйся на рынках!.. Своим глазам тоже не верь!.. Закончи мир и уйди в него! Вот лучшее решение для человека!.. И запомни, я не друг тебе! Я — не — друг!.. Чтоб не забыть, смешную арфу возьми на память… Охота на него была легче лёгкого!..

Прочь. Без оглядки.

"Всё испортил, сам… Целый год впустую. Первый и последний раз, будь я проклят… У меня остался дракон. Гут, гут… Так тому и быть, я сохраню его. Я остаюсь в своём теперешнем статусе… Гут".

Песок скрипел при каждом шаге. В сумраке начинали плясать перед глазами шашечки паркета. Наступала ночь. Ни звёзд, ни свечей, ничего. Жарко, душно.

Густав бился на полу, как раненый Марик на побережье. Невыносимо. Дроид поёт. Ближе и ближе, громче и громче. "Дроид, ближе некуда… Разбей мне голову своими стонами или замолкни!" Густав вскочил, опять начал ходить от окна к столу. Плеск фонтана. Лёгкий ветер отнёс водяную пыль. Он выпрыгнул из окна навстречу ей, добежал и растянулся на мраморном парапете. Голос дроида отдалился. Струи взлетали и падали над головой, иногда задевая прохладой. Взлетали и падали… "Что со мной? Что я делаю?.." Густав засыпал. Капли ритмично динькали, как трещотка, свежесть овевала ему лицо.

Поздним утром стук ладони о входную раму разбудил Густава. Посвежевший, рассеянный он увидел Хан-Марика сидевшего боком на Белом Драконе. Под мышкой музыкальная голова Камышового Дудочника, в руке игральная карта, семёрка червей.

— Ты хороший учитель, Густав! — крикнул Марик, приветствуя его. — Тут один искал тебя! По разным рынкам. Мы сначала упустили, а потом выследили. И он нам поверил! Вот, вне очереди, смотри, что мы сделали для тебя!

И Хан-Марик просунул под завиток рамы карту.

— Возвращайся, скучаем, пламенный привет!

Хан-Марик перекинул ногу через белую спину, и дракон умчал его. Как бы… Унёс за облако. Караулить. И не только Густава, не так всё просто. Тех, кто будет караулить Густава. Его выдал артефакт, мокрый песок между струнами. Из тайника, значит… Зверь и Марабу, оба грабители, соответственно жизненному опыту, не подумали на подарок, а на ограбление. Сказали Марику: покажи артефакт невзначай… Наивные, плохо знали Хан-Марика. Думали, Густав захочет проверить тайник. Чего там пропало ещё? И выдаст его местонахождение. Так и случилось. Но не совсем.

Густав забрал карту. И не выходил семь дней. Первый день он смотрел на неё. Остальные шептал фонтану: "В этом — я невиновен..." Он не спал. Очень хотел уснуть.

Обратно на ветреный берег он ступил вечером седьмого дня. И не пошёл к тайнику. Он увидел трещотку в песке. Сел возле неё на колени. Лёг, и ветер с моря начал заметать его, волосы, руки, закрывавшие голову. Чёрный Дракон то появлялся, то исчезал между ним и прибоем.

В скалах, за мшистыми валунами стояли, наблюдая, трое… Думали так: хозяин, человек на побережье… Вечером, ночью… Один на песке… Лёгкая добыча, не то слово. Хоть и с другой целью шли. Ставь пирамидку с шатром вплотную, телохранитель заведомо остаётся снаружи...

Господин Сома колебался. И не зря. У отдельно брошенных валунов, между ними и Густавом нарисовался Хан-Марик. Поднялся на верхний, взлетел. Ствол каменного дерева, корявая палка длиной в его рост загудела, вращаясь, рассекая, рубя ветер в нечеловечески сильных руках. Рисовала восьмёрки, плясала вокруг тела, вокруг головы, широким кругом, перехваченная за один конец. Хан-Марик как-бы ни на кого не смотрел… Не требовалось. Разглядел по пути, в небе. Он дышал морем и любовался своей силой. И так до утра. По сторонам — хищники земли и хищники моря, между ними и морем — дракон и Хан-Марик.

Когда же Густав проснулся, то не увидел людей на пустынном побережье, почти занесённый песком, промёрзший. Зверь и Марабу вскорости пропали один за другим… А Господин Сома, скрытный и умный остался не замечен.