Глава 11

Глава 11.

Господин Сома догнал гостей рынка около главного шатра, поставленного над пропастью с хитрым расчётом. В облачный рынок нельзя зайти и выйти минуя входную раму. И с тяжелыми, континентальными так, но под землёй — можно. Шатёр-артефакт стоял на разломе скалы. Короткий зигзаг подземный, открытый в нижнее ущелье. Оливу приятней было иметь два выхода. Чистая Вода забвения сочилась по стенам, так что нападения теней или хищников океанских с той стороны он не опасался. Сома протянул Густаву десятку червей, и все трое зашли в шатёр. Намеренно слабо натянутый тент колыхался в порывах ветра. Лица, профили, один перетекает в другой. Человеческие, звериные, причудливые, пленительные и мучительно тревожные, состоящие из профилей, обращённые друг к другу, наоборот, в одну сторону смотрящие один сквозь другой, один в другом… Бесконечным орнаментом они разбегались по ткани. Улыбались, плакали, подмигивали, скалили зубы… Узоры, ветер, что

Множество торговых пирамидок. На всех сосуды с водой. На некоторых запаянные прозрачные цилиндры, вроде того, с медузой. Колбы круглые, плоскодонные, конические. Гости осторожно прошлись, оглядывая коллекцию. Малая часть. Первым шёл Сома, возле открытой чаши с двумя ручками остановился. Сунул палец.

— Это можно потрогать. Прикол.

Марик тоже сунул руку, не раздумывая. Золотинки с неё закружились на поверхности. Отдёрнул и вытер.

— Что за чёрт?

Сома хмыкнул:

— Привыкли к рафинированному.

Густав посмотрел на них и потрогал тоже. Впечатление мелькнуло, раскрываясь за три секунды: ряды цифр идут по бумаге, рука пишет, останавливается, берёт что-то, лежавшее рядом, не глядя… Вдруг обжигающе-кислый вкус, смех и радость...

— Что это, Сома? — удивился Густав. — Зачем оно?

— Так, Гус… Всякие бывают коллекции. Это чистое, свежее Впечатление. Цельное. И весьма древнее, притом. Не рафинированное в Собственных Мирах, не объединённое с другими и не разделённое на части. Кто-то когда-то имел его, сидел, решал математическую задачу, откусил кислое яблоко и внезапно понял, нашёл решение, всё.

Густав пожал плечами, действительно, кто что собирает.

— И откуда ты знал, что оно безопасно?

— Между нами. По чаше. Непрозрачная. Олив держит ядовитые и простые в разных, чтоб самому не запутаться!

— Разумно.

Полог откинулся широко и Олив с двумя "братьями", мощными, но словно придавленными грузом на плечах, зашёл внутрь. Вопрос насчёт его имени снялся. Он был светло-оливкового цвета, печать Великого Моря. Сколько смертоносных теней успел создать, одну, несколько? Достаточно, чтобы ловить другие и удерживать в руке, но не достаточно, чтобы утратить человеческий облик.

Олив — хозяин, хищник, Чудовище Моря. Вытянутый овал лица, волосы спадают на него прямой чёлкой, тёмные, сзади перевязанные, длинные, до колен. Человек… Поклонился. Улыбнулся гостям. Не человек… Слабо растягивается улыбка, только верхняя губа поднялась, открывая ровные зубы до маленьких клыков.

— Господин Соома… — приветствовал Олив, немного растягивавший иногда какой-нибудь слог.

— Олив… — поклонился тот и представил. — Густав. Хан-Марик.

Олив махнул рукой и отпустил двух пришедших с ним. Он переставил на землю несколько сосудов и торговые пирамидки растаяли. Образовалось свободное место, чинно они уселись на голой земле вслед за хозяином.

— Задержался...

А вот где был он и почему задержался.

Далеко не все из Морских Чудовищ, единицы умеют сознательно делать тени. Но и они стоят перед выбором, двумя. Присущие? Извратиться тело, а следом и ум. Долго таким жить на материке не сможешь. Внешние? Тяжко!.. И вырывать из тела, и удерживать, и приручать. Влагой моря поить и не давать взбеситься. Не иметь дела с тенями? Уже обретённая сила простаивает зря. Её уже помнит рука и зубы — единственная присущая тень у Олива, благо, во рту морской водой напоить её не трудно… Не забывается, как полёт, новая сила, пропадающая впустую. Для хищника — крайне обидный факт. Может быть, есть возможность добывать тени? Локального, узкого действия, тени-яды, и не беспокоиться о их "самочувствии"? Да, такие бывают, в шипах и клыках, в отравленных бивнях монстров, охотящихся в океане. Ставить сети на них? Ха-ха!.. Но случается, в тумане монстры отправляют их на берег, как отравленное дыхание своё, как забрасывают крючки из моря на сушу… И случается, оборвав леску, выживают раненые, сорвавшиеся с крючка...

Всё это было бы пустыми мечтами. Но однажды Олив заполучил два инструмента. Первый — тень в артефакте: обруч на голову, тяжёлый невероятно, даже для него. Обруч растягивался и сбегал, соскальзывал до ступеней, сгоняя все тени прочь. Если они были нестабильным то, оказавшись на земле, таяли. В противоположном случае имелась возможность поднять их сачком, поместить в сосуд. Этот сачок Олив ценил ещё выше обруча.

Вот природа хищника… Как целитель, как спаситель, он мог бы торговать своим мастерством, иметь с него честь и доход. Но нет, его интересовали не люди, а раны, власть, заключавшаяся в этих ядовитых соединениях, их тяжесть, пригибающая к земле не только плечи, но и взгляд, не дающая звать дракона, распространиться песней к небу...

Оба артефакта с тенями он получил от монстра, встреченного в тумане. Чудовище рассмеялось, обнаружив, что бледно-зелёный человечек способен разжать целый один палец его лапы, сомкнувшейся на горле. В океане не отпустил бы, а на суше показалось забавно. На суше много вкусной добычи… И Демон, Шершень предложил вместе вести дела. За обруч Олив отдал ему три десятка человек, преисполненных связными Впечатлениями, тогда он торговал ещё честно. Охотился, но обычным, человеческим образом. А за сачок — сорок пять человек. Хорошо угостил. После этого с Демоном долгие годы не встречались.

Простеньким сачком не поймаешь тень в океане. Она ловца вместе с ним поймает! Другое дело — раненные тенями, простыми, слабыми, не способными утащить силой, направлять лишь, подталкивать… Дурманить, пригибая к земле, угрожая смертельным распадом при взгляде в небо, попытке позвать Белого Дракона. Эти тени подвластны его сокровищам. И ловить не надо. Приходят сами, невзирая на риск. Преодолевая страх. Олив мог лечить. Это создало ему славу. Умный, через раз отпускал. Известность. Она перевешивала тёмную славу. Последняя надежда приводила к нему людей. Ну, и злонамеренность, наивная алчность. Желание приобрести яд. Таких сам не любил, большинство превращалось в товар или "братьев". Ещё некоторых выкупали. Иные раненые сразу приходили с подарком. К таким благоволил, безотносительно ценности подношения. В любом случае, пришедшие сначала освобождались им. Исцелёнными, пусть недолго, но отдыхали от ужаса. Олив делал то, что обещал. Хотя до честности Морского Чудовища было ему далеко...

И задержался он ради чистого хозяина, из последних сил добредшего к нему, с помощью случайного попутчика, который немедленно слинял у входа. Проблема типична: ядовитая, распадающаяся тень не позволяла говорить, запрокинуть лицо к небу, к спасению, Белому Дракону и Собственному Миру. Такие яды океанским монстрам нужней любых других. Безмолвный, смотрящий вниз, измученный жаждой. В сознании, самостоятельно, игнорируя протестующее, глухое рычание Чёрного Дракона, он покинул его и зашёл в шатёр. Там хранились неисследованные и злые тени, сачок и обруч, и в количестве — обыкновенные кандалы. Недовольство телохранителя понятно.

Позвали Олива. Он решил, что справится быстро. Любопытство не тот предмет в отношении которого любой человек, полудроид склонен проявлять терпение, Олив тоже. Кого привели, надо же взглянуть! «Как обычно… А тень, уловится?» Он поставил юношу ровно, двумя руками с усилием поднял ржавый на вид, чугунной тяжести обруч, коронуя понурую голову, и тот потёк вниз. На плечи, на локти… Глаза раненого прояснились, раскрылись. Олив улыбнулся ему до самых клычков. Ненавидел редкие случаи, когда, убегая, яд уничтожал жизнь, леденея, острыми иглами льда уходя. Но бороться с подобной напастью не умел. Обошлось. Обруч заскользил быстрей, рухнул с грохотом. Тень оказалась нестабильной, осталась склизкой лужей, быстро ушедшей в землю. Исцелённый вздохнул. Бесцеремонно оглядел спасителя с головы до ног, как чугунный обруч прошёлся только что по нему самому. Всё понял и наклонил голову, в знак благодарности и перед своей судьбой. Ну, и что с ним делать? Оливу ничего особенного или срочного не надо. Яда нового не получил. "Привязывать рано, слабый. Напоить его связным Впечатлением, пожертвовать что ли? А там посмотрю. Чистые хозяева, бывает, по-честному откупаются. Конечно, сюда он уже не вернётся, но что-нибудь любопытное может вынести из облачного мира. Скучно. Хоть какое-то развлечение".

— Следите, — бросил Олив двум "братьям".

Ушёл и вернулся с "циферблатной" водой, приготовленной для игроков Против Секундной Стрелки. Ради смеха, он соглашался продать её только на своей территории. Любому, кроме Господина Сомы. Храбреца не нашлось. А зря. Сложносоставная, коллекционная, редкая, из целиком пролившегося мира. Хорошая основа для создания артефактов. Во Впечатлении стрелка, преображаясь, шла по цифрам, преображавшимся тоже. Как и само поле под ними. Каждую секунду менялось зримое, тиканье даже менялось… Собирал кто-то Восходящим. Без помощи дроидов сложно такое собрать. "Сам бы пил..." Юноша принял тонкий, высокий, словно заиндевевший бокал. Закрыв глаза, выпил до капли.

— Небо и море!.. Ты подарил мне время… Как таковое...

— Давай, рассказывай. Что у тебя есть в Собственном Мире хорошего?

— Много всего. А что ты хочешь?

— Мне скучно. Если бы знал, что хочу, из тебя бы мне это и сделали.

— Понятно… Проблема. Хочешь быть моим гостем?

Олив захохотал, сверкая клычками:

— Нет!.. Не настолько скучно!

— Ты видишь, я не хищник. И не собираюсь им становиться.

— Как и значительное число ими ставших, тем не менее. Я, как ты догадываешься, тоже не всегда был хищником. И тоже не грезил им становиться! Но однажды всё бывает впервые.

— И что случилось?

— А с тобой?

— Ничего особенного. Я слишком поздно выходил с Южного Рынка, напоролся на тень в тумане. Наступил… А ты? Не хочешь рассказывать?

— Тоже — ничего особенного. Я заманил врага. Хотел сделать из плохого человека хорошую вещь. А получилась хорошая вещь и новый плохой человек. Он всегда остаётся. Вещи прибывают. Но тогда я не знал этого. Что ты искал на рынке?

— Что-нибудь про дома. Не людей, а зверей, птиц, собственно. Искал связные Впечатления.

— У меня есть. Почему на Южном, шёл бы сразу ко мне?

— Олив? — юноша счёл момент подходящим для формального знакомства. — Я хозяин Мира-на-Ветке, Пта. Я слышал про тебя… Опасался. Впечатлений ли это рынок или теней...

— Не веришь в судьбу? Напрасно. Видишь, кому суждено встретить тень, не минует её. А кому суждено встретить Олива, встретит Олива!

— Но так лучше, чем наоборот. Что-то сомневаюсь, предложил бы ты мне поболтать и выпить! В итоге мы пересеклись, но иначе.

— Нуу, я ещё ничего не решил! Ты мне и откупа-то не предлагаешь.

— Предлагаю ещё раз, будь моим гостем. Мир-на-Ветке — прекраснейший, до самого ясного неба! — хвастливо, с кристальной искренностью подчеркнул он.

— Пта… Я легко и быстро злюсь. Ты испытываешь моё терпение. К тому же, в твоём раскладе что-то не сходится. Зачем ты выходил пешком с рынка, не говоря, вечером? Почему не улетел через шатёр без неприятностей?

— Я не домой, я на Мелоди хотел! Олив, ты видишь на мне карманы? — юноша провёл руками по цельному куску ткани, служившему одеянием, пыльному до крайности. — У меня ни камешка, чтоб пирамидку поднять, не говоря о месте для шатра! Не из торговцев я… И я соврал тебе, у меня пусто в Собственном Мире, артефактов там нет… Только эта тряпка на плечах. Я отправился на континент искать удачу.

— Нашёл!.. Никому нельзя верить, даже чистым хозяевам! Да, кстати, снова соврал, не бывает совсем ничего в Собственном Мире.

— Дерево есть… Огромное. Его я создавал Восходящим, только его… Создал. И время вышло, кончилось… Но ни для какой мены веточки я не отломлю с него, никогда!

— Бред! Хотя, я и не такое слышал. Ладно, вот тебе вариант...

И Олив рассказал ему, что имеет много теней, сохранённых в сосудах, извлечённых из тех, кто уже не расскажет, как они действуют… Ну, по разным причинам… А зачем хранить тень, не зная её природы? Если бы Олив и решился испытывать их на себе, кто освободит его? Чтобы поднять чугунный обруч, нужна морская сила. И чтобы поймать, заключить обратно в сосуд. Предложение было такое: стать подопытным и рассказать.

— Обещаю, что смогу освободить от каждой, ведь я так и добыл их.

— Ага… А те, кто не выжил?

— Эти?.. Их всего-то две, три… — Олив хищно усмехнулся. — Их оставим напоследок! Шучу, на самом деле, такие мне не нужны. И я уже знаю, что они делают. А как — мне всё равно. Я хочу знать обратимые, узкие, конкретные действия: придавливает, гонит, парализует, навязывает или блокирует мысль, чувство, понимаешь?

— Заманчивое предложение! Кошмар! А почему не испытываешь на своих "братьях"?

— Не мне они "братья"! А друг другу. Братья по несчастью. А мне — рабы. В каждом, Пта, есть уже тень, не дающая им сбежать. Обруч выгонит её, оно мне надо? Принимаешь условия, год службы за жизнь и несколько связных Впечатлений?

— Ужас!.. А впрочем, принимаю!

— У тебя лёгкий характер.

— Я птица на ветке. Принимаю, но послезавтра. Мне надо домой. Ну, ладно, я — хочу — домой!.. Я соскучился. Веришь, вернусь!

— Птица на ветке! Ты успел соврать за пять минут дважды!

— Я не соврал! Я сказал правду, в моём мире действительно много чего есть! Но ничего такого, что можно вынести оттуда. Крона… Огромная крона… С шелестом и ветерками… Корни, клубок… Со мхом, с норами между корней… Ветви, по которым гуляешь, прыгая с одной на другую день за днём, ночь за ночью… Дупло есть в стволе… Цветущие ветви, обращённые к югу… Зацветающие — к северу… Но это лишь на самой вершине, где можно качаться на них, не держась, густые… Жаль, что ты отказываешься быть моим гостем. Я хочу домой! Увидеть, подышать, не могу… Отпустишь на день?

— Пта!.. Ты совсем что ли меня не боишься?

— Теперь, когда мы познакомились? Совершенно. Совсем. Ты мне понравился. В Южном на твой счёт весьма много сочиняют! Мне там, чувствую, не добыть искомого… Хотел на Мелоди заработать, да я фиговый танцор… — Пта оглянулся вдруг, нахмурившись, повторив. — Они?.. Рабы?.. То есть, не только изгнанники, хозяева тоже, да? Хозяева разлучённые с мирами?.. Но зачем, Олив? Они очень несчастны. Зачем тебе столько?

— Ты будешь учить меня, сколько держать рабов?

— Я хочу помочь тебе. Им тоже.

— Ты?! Хозяин с единственным деревом в Собственном Мире?!

— Да, ты мне нравишься. Вещи тяготят, как же должны тяготить пленники...

Олив покрутился, приблизился, лязгнул зубами со злостью, не напугал ничуть и расхохотался:

— На день? Отпускаю! Проводите!.. Нет, сам провожу.

Он откинул полог. Два шага и Чёрный Дракон моментально проявился у Пта за спиной. Втроём шли до рамы. Середина вечернего открытого часа. Заграждающая тень, третье сокровище Олива, гармошкой рифлёной дрожит в стороне. Пта вышел и обернулся с полупоклоном:

— Очень признателен тебе.

— Привет южным веточкам! И ты мне понравился.

Олив развернулся, над собой безмолвно смеясь, устремился летящим шагом к большому шатру, на встречу с Густавом. "Самая идиотская сделка в моей жизни! А если вернётся, то в его жизни. Я сегодня такой хороший… Потому ко мне и идут, тянутся ко мне люди, хо-хо… Но сегодня — не собирался!.. Однажды всё бывает впервые. Может я сам отравился ненароком?.. Если так пойдёт и дальше, меня перестанут бояться. Страх потеряют совсем… А это уже лишнее… Птица на ветке!.. Будь моим гостем!.. Бред!"