Глава 33

Глава 33.

Махараджа сделался хищником пять тысячелетий назад в результате банальной драки.

Существует много раскаявшихся хищников, невольных, случайных. Он оказался другой породы. Пренебрегавший кулачными драками, безопасными, популярными тогда, он был силён в борьбе, развлечении опасном и серьёзном. Причём и в шатрах силён и, впоследствии, на драконах. Кулачные поединки как правило дружеские, не на силу, а на скорость и ловкость, с символическими призами. В них даже не всегда вмешивались Чёрные Драконы, зная своих подопечных. Борцы же соревновались за дорогие вещи, специфическим кругом, в присутствии арбитра или двоих друзей, помимо зрителей. Ни слабых, ни бедных среди них не было. Хищники с хищниками — где угодно. Если участвовал чистый хозяин, то в торговых шатрах, чтобы без телохранителя.

Так Махараджа и приобрёл своё прозвище, став баснословно богат, присоединив к сокровищам Собственного Мира плоды борцовских побед, силы и удачи.

А тот парень… Он не желал поединка с ним. Не заинтересован. Он был из другой компании, лидер в ней, хищник уже, Озария — таким именем его называли, от молнии, зарницы, он был стремителен и одевался в светлое. Всё в нём бесило Махараджу. Особенно отказ от поединка, нежелание делать призом за него хоть один Лал. Артефакт, драгоценность и инструмент, рубин непревзойдённого красного цвета, и совершенно определённой огранки. А имел несколько. Из тайника Бутон-биг-Надира, распроданного им и купленного Озарией целиком, за исключением оливок, теней во Впечатлениях, они разошлись по рынку. Не опасные, морочащие, как та, которой угощал Густава Хан-Марик. Лалы ходили тогда в цену: за штуку — полная тематическая коллекция скрытой механики без чертежей, невоспроизводимой. Ну, как ходили… Не ходили, считались. Ими, как и живыми артефактами никто в открытую не торговал. Махараджа давно охотился за таким. У него были малиновые, мелкие, один бледно-розовый, крупный. Но они и называются обыкновенно, рубинами. Не то...

Раджа добивался этого поединка, и повышая ставку со своей стороны, и провоцируя, а добился драки без приза, без арбитра, в небе. Озария не тот, кого можно было задирать.

По факту… Махараджа был трижды не прав: он первый напал — раз, против хищника, лишённого телохранителя — два, из жадности и неприязни — три. Закономерно превратившись в хищника. Тогда уже формировались борцовские школы с ограничениями и принципами. Конечно, он не рассчитывал задушить. Его Чёрный Дракон давно исчез уже, он мог обратить внимание и отпустить парня. Ослабить захват. Он ждал предложения откупа. Не дождался. Озария выскользнул из кольца его рук внезапно, сквозь белую спину ездового дракона. Но такого не может быть… Он начал падать. И дроид, Белый Дракон не ловил его… Проклятье! Огромная белая морда величиной с небо смотрела на Махараджу и в зрачках её он видел себя. Пикирующим, поймать! Напрасно. Поздно. Тело растаяло в полёте, распалось на огоньки дроидов, так и не коснувшись волн, вместе с белыми, шёлковыми одеждами, ужасающе прекрасное. Там же в полёте, в небесах глава Дом забрал его Огненный Круг...

Махараджу на годы вперёд, на тысячелетия ранило это зрелище. Он испугался. Возненавидел сияющего владыку на непроглядном троне. Обратил на него ужас безвозвратной ошибки, гнев, который долен был обратить на себя. И страх. Страх смерти, понимание неизбежности того дня, когда и его Огненный Круг заберёт этот дроид, страшный дроид, неотвратимыми сияющими руками… Тогда бы уж бы бросил борьбу!.. Но нет, тут гордость, а то — иррациональный страх.

Про дроидов, про жизнь и смерть, что причина, что следствие, в общем, всё, что можно понять превратно, так именно Махараджа и понял. Если бы вскоре не встретил Нико, любимую, долго бы не протянул. Просто, внутри это страх, а снаружи — тяготение к ужасающему и неизбежному. Встретил, утихомирился, остепенился. Мысли о самоубийстве, о несовершенстве мира, и облачных миров, и тел полудроидов не оставляли его. Но, по крайней мере, теперь они стали только рассуждениями и мечтами. И спонсированием Гая, покровительством этому технарю.

Нико, чистая хозяйка… Благодаря статусу чистой хозяйки несправедливое, ничем более не подтверждаемое подозрение пало на неё в их компании, игроков Против Секундной стрелки. Среди хищников такое подозрение — не упрёк. Они считали, не просто так она проводит дни на Южном и на игровых рынках. Что, возможно, не Махараджа, но кто-то из них, потеряв бдительность, согласится по доброй воле зайти в её Собственный Мир и станет живым артефактом. Считали, она хочет не продешевить за Чёрного Дракона, остаётся чистой хозяйкой потому что ждёт, караулит. Нико знала об их подозрениях. Смеялась. Дразнила. Зазывала к себе. Но правда состояла в том, что хищники не ходят в гости… И Махараджа. И он… Нет, он не подозревал её в коварстве. И не объяснял. По тому — что!.. Тысячу раз безрезультатно Нико напрашивалась гостьей к нему. Тоже мимо. Не мог решиться, тут есть некоторая неизбежная зеркальность. Нет. Что ж, они проводили время на Южном, на драконах, на Мелоди-Рынке.

С давнего времени Махараджа был одержим идеей создания вручную, самостоятельно, без помощи дроидов какой-то замены Огненного Круга. Эволюция наоборот. Где жизнь поддерживает дроид, должен быть поставлен артефакт, неодушевлённый источник энергии. Бессмертный, проклятие! Да — неисчерпаемый, бессмертный! Люди всех эпох не того же хотят?! Махараджа — борец, лучший среди хищников, первый среди равных, — так понимал, так чувствовал. И при этом — ничто, один из миллиардов — для дроидов, совершеннейшее ничто, так чувствовал. Он желал полной независимости. Мечтал уничтожить, не дожидаясь срока, опору жизни в груди и заменить на нейтральную, принадлежащую лишь ему. Или погибнуть, но попробовать.

Незадача, технарём-то, ни в каком смысле Махараджа не был. Ни мыслителем, ни ловким, памятливым сборщиком чертежей. В любых, близких к тому, областях он был бездарен на удивление. Прочесть страницу текста почитал за тяжёлую работу. И тут появился Гай...

Махараджа за последние тысячелетия, после встречи с Нико, сохранив вспыльчивость, стал щедрым и, в общем, добрым.

Гай… Он никогда, ни разу не отпустил и одного человека с торговой подставки, не позволил откупиться, даже не обсуждал. Махараджа одевался по-восточному ярко. Несмотря на внутренние терзания, был любознателен, поверхностен и весел, азартен, непостоянен, отходчив. Гай одевался во что ни попадя, лишь бы тёмное. Его улыбка не означала ничего хорошего. Притом, он был красивей остальных, красотой строгой, аристократичной, отталкивающе-холодной, без интриги. Возможно, это в глазах, а не в чертах. Он не нравился людям. Сколько прожил лет? Сколько хищником из них?.. Гая не спрашивали, а он не говорил. Приносил, бывало, из Собственного Мира механику сделанную руками, без участия дроидов, то есть даже детали руками. Превращал похищенных в субстанции для них, в материал. Дорабатывал — инструментами. Разминка, развлечение для него. Разок Биг-Буро артефакт сделал. Другой раз для Махараджи, только показать. С тех пор Раджа, поверив в его талант, отдавал Гаю своих пленников, должников без ходатаев, выкупал для него инструменты и книги, Вирту, Впечатления близкие по тематике, голографические атласы внутреннего устройства механики и человеческих тел эпохи до дроидов. Выкупал и его самого. Отличаясь тем от большинства хищников, Гай по многу дней подряд проводил в Собственном Мире. Недель… Тогда, соскучившись, интересуясь успехами, Махараджа появлялся на его пороге. Теперь он понадобился и Густаву, технарь. Впечатление Минта не разглядеть человеческими глазами, оставшись после в живых.

Гай отвлёкся от бумажного чертежа, локтями прижал страницы, готовые разлететься от сквозняка, перевёл взгляд в распахнутое окно. И сразу обратно. К портрету на столе. Единственной вещи, не напоминающей о Рынке-Техно. Далёкий аромат жасмина. Дует. Окно во всю стену, не поймёшь, комната или веранда. Такой же ширины стол. И Гай за ним, в Собственном Мире. Белые, прямые волосы до плеч, этим отличался, полудроиды любят быть длинноволосы. Узкие губы. Тёмные глаза, пытливые за работой, никакие в кругу приятелей. Серые.

Ничегошеньки не получалось. И уже давно. А как окрыляли первые успехи…

Накануне он демонстрировал Махарадже плоды своих неудач. Развлекал патрона. Отчитывался. Чего скрывать? Система работает. Принципиально правильная, рабочая система. Просто всего не хватает. С обеих сторон: редких материалов и усложнённой, утончённой многократно сетки преобразования, схемы экрана. Второе, положим, его проблемы, его работа. А Лал?

Встретились в просторном и светлом шатре Махараджи, отгороженном в дальней, северо-восточной части Южного Рынка его же обыкновенными шатрами от торговых рядов, дальше начинаются тайники, кладовки.

Нико сидела в кресле. Полосатый оникс. Высокая спинка резная, тигры, идущие по облакам вправо и влево, одни над другими. Холодное кресло, подлокотников нет. Высокое, Махараджа под ноги ей поставил каменный же пуфик, имитирующий мягкую, стёганую подушку — оникс молочно-белый. Нико позировала. Для удовольствия и для дела.

Весёлая, украшенная бусами из рябины… Честная мена с изгнанниками Архи-Сада, они регулярно приносят на Южный плоды. И разные! От чистых хозяев не дождёшься, слишком дешёвый товар, стоит ли рисковать, приходя. Забранный в конский хвост по обыкновению, водопад шикарных волос спадал с плеча. Красавица. И пацанка. Одной ниткой бус Нико обмотала руку как браслетом и теперь обрывала её. Ягодку за ягодкой. Горькие, отдающие постепенно Впечатление бревенчатого домика, светящихся, тёплых окон в ранних сумерках, светящихся тоже… Над крышей, не угасшее, очень холодное, бледное небо. Односложное Впечатление. Упоительно… Яркая вспышка алого света отвлекла её, заставила сощуриться, замереть без движения, как условлено.

Краснота убавилась, жёлтые, оранжевые вспышки начались, перестали. Между Нико и экспериментатором задымилось пространство.

Гай бросил пригоршню пыли. Еще. С досадой. Видел уже, что не получается. Источник света за рубином погас, сетка перед ним остывала, дымилась. А перед ней Нико наблюдала, уплотнился дымок.

Пыльная взвесь расслоилась. Инеем опала на подстеленную ткань, дорогую, плотную до хруста. Соответственно сетке преломления конденсат образовал на ткани квадрат. Гай чикнул ножом, отрезая его от неиспользованного куска, сощурился, скривился и подал Махарадже. Белый лист издали казался пустым. Вблизи можно различить изображение. Бесцветное, словно выдавленное. К Нико оно, увы, имело самое отдалённое отношение. Не говоря, что не скульптура, а в идеале — так!.. Беспорядочные лучистые точки на приблизительно угадывающихся очертаниях кресла. Нико соскочила взглянуть:

— А мне нравится! Улётный портрет, человек-созвездие!.. Подари! Раджа, купи для меня...

— Бери, — сказал Гай и повернулся к Махарадже. — Видел? Так вот, когда будет настоящий Лал, без желтушных дрожаний света, чистый пурпур, тогда и не раньше будут детали. Остальные камешки не видят их, ни мощи, ни нужной огранки. Если бы хоть чертёж огранки! Цвет ускользает, не воспроизвести, ладно, но тонкость преломления… Я попытался бы за счёт неё… Фракталы решётки рано или поздно я рассчитаю, даже если Южному суждено обезлюдеть! Осаждение, поправка на кривизну — дело техники… Она ведь уже не врёт, осаждает, просто грубо очень.

Махараджа рассматривал "портрет" с двойственным чувством. Его изумляло, что это возможно в принципе. Артефакт создал артефакт у него на глазах, вне Собственного Мира. В то же время, промежуточный результат так далёк от желаемого...

Гай снова чиркнул ножом, забрал не сгоревшую часть ленты из-за рубина. Десятка три вспышек пригодятся ещё. Сам рубин, крупный, розовый протянул Махарадже, убирая с треноги:

— Спасибо, но не то. Камни я не собираю.

Экран, сквозь который озарил Нико алый свет, который разбивает его, отразившийся собирает обратно сквозь пыль, "пластилиновую" пыль, свернул трубочкой и забрал. Гай хранил промежуточные варианты. И называл для себя промежуточными. По тому судя, в успехе не сомневался. Однажды. А пока так...

Гай снова взглянул на чертежи, но устало выдохнул и собрал их в стопку. Завтра.

Относительно решётки преломления одно понимал точно: из центра к краям должны расходиться ячейки, уменьшаясь, захватывая площадь до предельной плотности. Какой формы? И с каким шагом уменьшения? Вот две нерешённых проблемы. С разными для разных объектов? Сам по себе, Гай несомненно решил бы, что да. Шутка в том, что как раз это он встретил, но не в атласе, атлас оказался утерян, а в сопроводительной книге к нему. Ясно сказано: универсальные. Два типа экранов. Делающие из формы форму, из формы плоское изображение. И это всё. Вдохновляет. И озадачивает. Последний вариант походил на пентаграмму коралловых веток. С неё и делал. Раньше были спирали, астры, всяческая геометрия… Варианты листвы… Первые. Забыл почти… Листва и прожилки листвы, умножаясь, утончаясь, до рамки экрана. Старательно чертил, надеялся с первого раза, смех.

Гай не был чудовищем, он был технарь и одержимый. С целью. Некоторые хищники ведут счёт пойманным, превращённым. Бахвальства ради или рефлекторно. Гай не считал. Он не видел людей. Кого считать?.. Поскольку не интересовался ими, поскольку не видел, поскольку они не интересовали его… — и так, подобно фракталам, до бесконечности, захватывая всё большее количество жертв, расходного материала для опытов. В начале — трагедия. Но об этом чуть позже.

Хищником Гай сделался походя. На тот момент ему было абсолютно всё равно, в каком качестве продолжать жизнь. Важно — до какого момента.

И первый похищенный был ему хоть не друг, но знакомый, из соседнего ряда. Имя забыл… Кипрей. Точно — Кипрей, торговец благовониями. Гай, естественно, не считал превращение гостей, похищенных, быстрым и выгодным способом продолжать эксперименты. Не менее естественно, что Кипрей успел воскликнуть, обнаружив себя в чужом Собственном Мире то же, что и все остальные, имеющие несколько секунд на восклицание, пойманные не из мести:

— Что тебе надо?! Ради милости дроидов, скажи что, гостем я это сделаю!

И Гай показал ему схему, поверх неё тонкий чертёж...

Но дело в чём… Гай не мог объяснить ему точности! Он сам, он один знал промежутки, знал их величины, знал взглядом, умом и рукой, державшей стило. То, что сотворил гость, оказалось изящным и милым рисунком листвы в прямоугольной раме… Можно повесить на стену. Перспективы сотрудничества с другими людьми враз стали Гаю ясны...

— Нет, — сказал он мягко, заходя со спины, через плечо указывая в бумаги, — не совсем так...

И пока Кипрей смотрел на чертёж, на указующую правую руку… Левую Гай, в тот же чертёж сосредоточенно глядя, опустил вниз ладонью и поднял ладонью вверх у него за спиной… А затем поднял с пола идеально точную, ошибочную, увы, первую сетку преломления. Присмотрелся к ритму фракталов, к краям… Чёткая. Пока сверял, забыл, из кого сделано.

И про настоящий Лал Гай знал точно: не зря это цвет императоров, пурпур царей. Иной не даёт нужную густоту, ту самую плотность, что необходима экрану чтобы считать, для преломления, для охватывания объекта, для обратного потока лучей. Горящий пурпур воплотит даже скрытую механику, для которой нет чертежей, благо, она в том узком смысле называется скрытой, что нет у неё глубины, шестерёнок внутри. Она работает за счёт свойств материалов, сложно перемешанных в её составе. Густой пурпурный цвет преображает вне Собственного Мира любой достаточно мелкий порошок в нужное вещество, в то, из чего должен состоять артефакт. Огранка Лала воплощает нижнюю структуру. И структуру скрытой механики, видимую дроидам и красному Лалу. Гай задумался… "Всегда говорят — красный, Пурпурный — Лал… Но в чём смысл этого уточнения? Остальные камешки имеют отдельные названия, если и скажут про них: Лал, — только чтобы похвалить..."

Перспективы? Вдруг сегодня будет закончен экран, завтра вернётся Гай на континент, а Махараджа нашёл требуемое?.. Что копировать? Огненный Круг практически умершего полудроида за последние секунды жизни? Что получится? Эксперимент в чистом виде… Определённо получится то, что их с Раджой, как тумана Великого Моря, станут боятся на Южном, если не выгонят с него!.. Или самим придумывать кругу замену? Наращивать по чертежам древние батарейки слой за слоем, вещество за веществом, пока не получится источник… Источник чего? Медленно исходящего тепла и только? Чего там, в дроиде Огненный Круг помимо тепла?!

Не то, чтоб это были чисто фантазии… Гай многократно и подробно изучал атласы тел полудроидов. Не нашёл в них ничего сложного. Люди эпохи высших дроидов просты. Кости и мышцы, обвитые, проникнутые сосудами, в которых огоньки дроидов и вода преобразуются, усваиваются, передают импульсы. Тела, способные пить ртом и носом, кожей и лёгкими — воду и пар, любую влагу. Усваивают, мельчат её до степени произвольного испарения перекрёстки сосудов и Огненный Круг. Он же испаряет целое связное Впечатление, что подольше задержано возле него. Тела, преисполненные Впечатлений на разной стадии поглощения, мыслей и чувств больше телесных.

Полудроиды мыслили всем существом, податливым, крепким, быстро восстанавливающимся после физических ран. С ранеными холодом и тенями, суть упорядоченной разновидностью холода, иначе. Простая система, зависящая от воды и тепла… Заменить источник тепла — программа максимум. Программа Махараджи. Минимум — копировать скрытую механику. На основании немногих Вирту, запечатлевших структуру и взаимодействие материалов, создавать новую, самим. Дорого. Увлекательно. Ерунда.

Такая проблема: Лалы — это подлинные артефакты. Не из миров! Если спустится на континент чистый хозяин, создавший мир только из красных камней, и предложит все на выбор, — ни один не подойдёт! Не бывает во Впечатлениях такого накала! Вообще! Хищники ведь создавали, пытались! Смотришь Впечатление — рубин, глаза слепит, грани неразличимы, тонут в сиянии. Превратил… Камень и камень, разбавленный розовый, пошлый алый. Чем разбавлен? Холодом бытия? Разочаровывающей неизбежно материальностью? Да нет, проще. То, что пылает, не видно вполне, потому и не воплотить. Не странно ли, что Махараджа стал хищником из-за них. Их искал и теперь...

По сравнению с планами мецената, интерес Гая представлялся узким. Частным, личным. То есть, огромным, как небеса. И Гай был непреклонен, как Великое Море, бросающееся волнами к небесам. День за днём, год за годом. Увидеть. Только увидеть. Извлечь информацию из некоторого артефакта. Узнать. Через столько лет… Всё равно, через сколько. Лал нужен!

Цель, сокровище, надежда и шип в сердце. В его Собственном мире хранился альбом. "Зеркальный Альбом" с прозрачными, пустыми для постороннего взгляда страницами. Кто дохнул на него пустой, того и слушается, открывается его только взгляду. Хочешь передать другому, очисти, потом передавай. Тогда лишь его будет слушаться. Синяя рамка на вид. Подобная Вирту, но проще, и очищаемая, можно стирать, запечатлевать новое. Когда-то на них была мода. Механика двух-функциональная: запечатлеть, воспроизвести. Они не держат изображения, ряд страниц промелькнёт стремительно, как выпитое Впечатление, зато можно повторить, сколько угодно листать. Короткая сценка выходит, или ряд разрозненных картин, мало страниц.

Этот Зеркальный Альбом принадлежал не Гаю. Не ему, Юлии-Альбе...

Чистая хозяйка Собственного Мира… Она и дала ему имя — Гай, с улыбкой, задумавшись о чём-то, половину раковины-гребешка покачивая в руке, то поднося к губам, то держа на отлёте, из второй пил он, вслушивался, как она повторяет: "Гай… Тебе нравится? Это древнее, человеческое имя, Гай..." Ему нравилось. Ему всё нравилось в ней.

Для него Юлия-Альба значила больше, чем дроид, чем манок дроида. Восходящим, на заре жизни Гай встретил её и любил больше жизни, больше мыслей о завтрашнем дне. Он ждал, ждал, нетерпеливей чем кто-либо, времени завершить эскиз, войти в Собственный Мир, но не заботился об его украшении. Успеется… Юлия гостьей сделает лучше и красивее, чем он. Главное — она — сделает, она… Были бы небо и земля. Дом, ладно, дом… Стол и стул, ладно… Пока же, гость и возлюбленный Юлии-Альбы, счастливейший из людей, он бродяжничал под ливнями между её миром и Мелоди. Высоко. Слишком высоко в беспечности.

Прислонённый к Зеркальному Альбому, как к синей раме, на столе каждодневно встречал Гая, несколькими штрихами обозначенный, её автопортрет. Воплощённая нежность. Каждый раз, вглядевшись, прошептав дорогому лицу несколько слов, Гай очень досадовал, что профиль, что рисовано с отражения. Глаз не поднимает она, не посмотрит на него даже нарисованными глазами. А за хрупким, уже пожелтевшим листом, прозрачные страницы в лазуритовой раме скрывали последний день её, Гай знал это! Что ещё там могло быть?! Ради чего ещё передан ему альбом?! Там место её исчезновения! И лицо её похитителя! И Гай не в силах открыть Зеркальный Альбом!..

"Машина, — так решил он однажды, вынырнув со дна горя, — если я не могу, то механика сможет увидеть содержание этих проклятых листов! Покажет мне хищника..."

Человек передавший, бросивший Гаю его, летел не с земли. Появился из облаков, в них же скрылся. На второй день, когда Гай уже потерял её, когда Белый Дракон не приносил его к раме её Собственного Мира. Как Гай гнался за ним, как просил его, крича: "Лицо или имя!.. Месть не коснётся тебя! Гостем сделай мне изображение, его лицо!.." Кто поверит в такое? Упустил. Словно тот растаял. Вот и всё, светлая полоса жизни кончилась, белый свет померк.

Гай наметил себе план действий и придерживался его. Столетие за столетием. Войдя в компанию хищников, играя Против Секундной Стрелки в глубине души он каждый раз надеялся погибнуть, надеялся так же бесстрастно, как делал всё остальное, как проживал день за днём. Возвращаясь в пустой, безмолвный Собственный Мир, он досадовал слегка, что небрежно стал хищником, не заманил никого, не создал живой артефакт, хоть птичку в клетке, певчую. Чирикала бы. Скакала. А впрочем, и глухим молчанием мира без дроида Гай не тяготился. Всё всё равно.