Глава 62

Глава 62.

Ничего Буро не надумал, ситуация разрешилась сама собой. Отчасти. Гарольд, король пик отложен на потом. Группа уступила общий шатёр Гаю, карту с лицом Минта он сделал и Рута перешёл наполовину в его владение. Формально, фактически оставаясь, где был.

Олив дал согласие сразу, безмерно удивив Гая. Взял небольшую паузу, заявил:

— Я собирался домой… Чуть позже, если вы не против, охотнички, — усмехнувшись добавил, — но если хотите меня поторопить, что ж, попытайтесь.

Нет, зачем же торопить. Согласились. Тем более что он-то не ставил вовсе условий, цепочку не усложнил. Обговорили обстоятельства. Бой публичный. Близ Оливкового Рынка, арбитром Биг-Буро. Не в смысле условий драки, нет условий, свобода. А в смысле один на один, и через него неморские чудовища про то узнают, что не следует присоединяться ни к одной из сторон. Заодно через него же они и не они, желающие и не желающие, опасающиеся придти лично, сделают ставки. Возможности обогатиться Буро не упускал ни по крупному, ни по мелочам.

Пауза же, взятая Оливом, была хоть и непродолжительной, но важной.

Он успел подружиться с Изумрудом за последние дни. Оба люди практического склада, к практической же стороной дружба их и повернулась. Гуляли в течениях Великого Моря. Изумруд мало показывал, больше учил, бою, скоростям подводным, реагированию на малейшие колебания воды, направления, температуры, внушал важность чуткости подводной. Законам неизбежной тупости самых стремительных, смертельно вооружённых теней.

— Один-един фасад у них! На заду — облако, ни щита, ни шипа! Было б два фасада, был бы уже человек. Выбор был бы. А так, если набрасывает что, скоростью прорывай, и ты там — с открытой спины. Колет, уворачивайся — и ты там же. Ошибся в манёвре, все равно не тормози. Заканчивай, там разберёшься. Не бойся раны, не бойся морской воды. Она грабит, она и лечит. Большинство ядов хранятся у тени внутри, в море тают, в ране тоже, если не сопротивляться солёной морской воде. Помни, не забывай: море это скорость, скорость и скорость. Думать надо заранее… На берегу. А не на бегу!

Лепить, компоновать руками тени из теней учил. Которые сами к ладоням подходят, и вымываются с кожи легко. Селена тоже умела. Защитные, взрывом раскрывающиеся, парализуя всё, не имеющее Огненного Круга. Вкладывала в артефакты. Она пораниться, ни боли, ничего не боялась.

Услышав, с кем предстоит драться, Изумруд присвистнул!.. И посмотрел на Олива, как на помешанного. Как на совершеннейшего придурка.

— А такой есть, — недоверчиво переспросил он, — с людским сознанием?.. И с ним-то ты пособачился, с собакой? Поздравляю… Хочешь как хочешь, а крепче Морских Собак демонов в океане нет и не бывало. Стремительнее. Только привязи и упряжки для них крепче, чем они сами! Но вот что не избудет собака… Склонность атаковать по прямой. Да… Пёс, так и зовётся? Откликается?.. Да… Пёс Морской, сохранивший рассудок не тот, кого стоит иметь врагом. Ты сдурил, Олив.

Белые Драконы кругами носили их у основания Синих Скал. Летели на глубину понырять, потренироваться.

— Не Пёс он, — отвечал Олив, морщась, — а щенок. Я два миллиона лет прожил, столько ещё проживу.

Соль и Альбатрос, разговором не отвлечённые успели уже наплаваться. Вынырнули последний раз далеко. Соль рукой помахала, и устремились, чего мешать, по направлению к материку. Луч из невидимой в плотно сбитых, кучевых облаках рамы скользил, провожая двух белоснежных драконов. Летели так близко и плавно… Парочка удалялась обнявшись...

— А где Селена? — спросил вдруг Олив, обративший внимание, что ныряют они и в течениях бродят почти всегда без неё.

— Дома, — удивился Изумруд. — А где ей быть?

"У некоторых получается, — отметил Олив с горечью, с горькой, глухой досадой, — причём у Морских Чудовищ, вроде меня. Но не у меня".

— Ты не о том думаешь, — сказал прямолинейный Изумруд, наделённый интуицией Биг-Буро, но не его душевной чуткостью. — Знаешь, в чём я удостоверился за годы и годы? Не за твои два миллиона лет, а, скажем так, поболе… Не всегда побеждает тот, кто адски хочет победить, и правда хочет, стремится выжить или жаждет победы. Не всегда. Но твёрдо могу сказать… Каков бы ни был, с каким бы оружием и форой, и прочим, ни вступал в бой, всегда проиграет тот, кто с самого начала идёт, чтобы подставиться. Хочет подставиться. Кто сам себе в тягость. И ничто ему не поможет. Ни сила, ни скорость, ни ошибки противника. В драке он против себя. Короче, Олив… Говорят, что на Южном дерутся для развлечения зрителей. Борцы берут учеников… Так страхуют… Так выигрывают ставки… Я бы тебя не взял. И на тебя не поставил.

Ну, чего?.. На Изумруда обижаться глупо. Всё правильно сказал.

Вернуть проштрафившихся борцов на арену услуга ничтожная с точки зрения Гая. А ему от Руты нужна — огромная! Больше чем услуга! Ступор, полнейший...

Нелюдимый Гай теперь осаждал Густава с единственным вопросом:

— Каким образом?.. Как? Можно как заставить человека сделать, что надо мне в его Собственном Мире? Принудить, обмануть, Густав, как?!

— Он одинок? — сходу спросил Густав.

— Вроде, да.

— Никак. Снаружи должно оставаться нечто драгоценное, лежать у тебя в руке. Коллекционер?

— Вроде, нет.

— Вроде не считается. Ты справок что ли не наводил?

— У кого?

— Да у Дабл-Ня хоть!.. У Клока. Ты меня спрашиваешь? Чёрный хохолок говорил без продыху об одном себе, второго, твоего Руту он привёл, я не заботился.

— Ня всё я изложено… Что возвращаю их, не держу зла. Густав, ну, что с ними говорить?! Экстраординарная услуга мне требуется, экстра! Что я должен выспросить, какие Впечатления пьёт, на каком рынке полгода назад станцевал, где споткнулся, где бусы выиграл?!

— Маленькие привычки выстреливают нежданно, зря ты так… Ах, экстра услуга, Гай?.. Ну, тогда применяй и экстра методы! Превратись в дроида, уничтожь рамы, научись вселяться в чужую голову… Мирись, наконец! Гай, помирись с ним. Приглядись, прислушайся, наобещай с три короба. Попроси о чём-то, что сделать ему совсем легко… Для начала.

Драконы носили их низко над морем, дроид Густава всё порывался свернуть к материку, подчиняясь невысказанному его желанию. Гай покачал головой:

— Я не умелец в подобном… Да будь я охотник-комодо, пойми, слова не всемогущи. Он — видел! Там, на Рулетки он видел, что я и кто я такой!

Густав в очередной раз отклонил руками белую драконью морду от побережья, потянул на себя. С видимым удовольствием дракон взмыл широким и неспешным сальто назад, не потеряв, однако, всадника. Несколько раз, ускоряясь, он промчал мимо Гая, делая бочку над головой у него, и Густав успевал выкрикнуть:

— Всемогущи, Гай! Всемогущи!.. Поверь!

Вернулся, затормозил рядом и сказал:

— Ты напомнил мне давний, академический интерес… Одного человечка. Я долго не продавал его, нравилось слушать… К тому же я хотел переспорить, а после — на пирамидку. Не сложилось, он переспорил. Не, продать сложилось!.. Слова всемогущи, Гай, потому что они посередине. Они есть. Кроме них ничего и нету. Я докажу. Смотри. Мысли не предъявишь, они нематериальны, они не существуют. Не предъявишь другим. Вещи, артефакты настолько материальны, что не существуют, да-да, на них не укажешь без слова, без жеста, а жест тоже слово. Можешь ты, Гай, продать механику, не объяснив для чего она? То-то… Вне слов артефакты — пятна и звуки. Зачем они — это их имена. Речь священна, речь — единственная реальность. Статуя Речь… На правой ладони — мысли, на левой — Морская Звезда. А лучше, Гай, лучше, надёжнее… Могущественней слов только дохлые слова — молчание, оно царь среди них… Удавка. Ты умеешь сделать медную отододи?

Гай проигнорировал последний вопрос:

— Вот же, черти придонные!.. — он потёр лоб, отбрасывая мешающую белую чёлку, отросла. — Если б не последняя фраза, я ровно Беста слышу! Помнишь изгнанника в шатре у Буро, ну, совершенно его подход!

— А сколькими, сколькими невесомыми, как пушинка, пустыми словами, — Густав докончил мысль, мечтательно глядя в небо, — можно подвинуть, опрокинуть и разбить вдребезги… И присвоить, и переоценить массу вполне, более чем материальных вещей!.. Так о чём мы? О вашей на Рулетки драке? Гай… Вот ты много знаешь, куда против наших хищников, и ледяные цвета, и горячие, и всякую механику. А того не способен понять, что не важно, кто чего видел. Важно, что он подумал! Тогда, после, теперь. Что он думает по этому поводу. Разве не в твоей власти? Думает он, объясняя свои чувства. Не в твоей власти, всё ещё не в твоей?.. Ну, что он такого увидел? Тебя — в грязной, недроидской драке? Тебя — демоном неморским?! Да и прекрасно! Заставь его проникнутся к этому демону, Гай! Утешить его, бедненького демона… Перевести с правого на левое крыло… Раз уж вы с драки начали, ею продолжили, ею и поверни, куда тебе надо.

"Так я не могу, не умею, — думал Гай, — пустое. Гутка, спору нет, хорош в своей области. Сколько бы ни болтал, секретов его никто не отнимет… Рассуждает-то он гладко, но дело-то не в этом. Слова всемогущи… Вот, я чувствую, что не в этом, а выразить не могу. Чужая стихия. Тёмные воды".

— Густав, а ты можешь сделать это за меня?

— Извини, это дорого. А теперь, с исчезновением Махараджи, ты не кажешься серьёзным заказчиком. Рассчитайся сначала, должок не забыл за собой? Где мой Гарольд? Впечатление предоставлю!