Глава 58

Глава 58.

Архи Сад купался в неге безмятежности, необусловленной чем-то конкретным… Случается.

Замедлившееся, карамельно-тягучее между прошлыми бурями и зарождающимися где-то штормами, глубоко промежуточное время. Течение, не тревожимое предчувствиями, не изводимое скукой, когда любой согласится: лучшая новость — отсутствие новостей. Всё немножко желанно и немножко лень.

Даже круглый ковёр, обозначавший ринг для тренировок с Дабл-Пиритом, между изгнанниками, пустовал. Затем на нём обнаружился Олив, по-прежнему не находящий себе места. Потом девушки Архи Сада забрели в тот же угол посудачить без парней. Новенькие среди них, не удивительно, тянулись к ярким коллекционерам, у Соль расспрашивали про них, где что добывают, дружат ли с чистыми хозяйками, хищницами рынков? Проводят ли, возьмут ли на Южный с собой, в незнакомые, опасные лабиринты рядов...

Соль, далёкая от этой темы, как могла, отвечала им. Её саму больше привлекало общество Рори… Не скрывая усмешки, слушавшей девичьи опасения и надежды. А их смешили и удивляли, привлекали, да, недоумения Ауроруа касательно вещей самоочевидных, казалось бы… Её коллекция парадоксов, накопленная из старых совсем книг… Манера связать воедино темы далёкие друг от друга, как небо и земля!.. Деталью обеим присущей, взять и перепутать...

Обернулись, а Мурена уже борется с Оливом!.. На руках. По её, — разумеется! — инициативе. В райском уголку Архи-Сада невинное Чудовище Моря нашло развлечение себе — оливковое, настоящее чудовище. И вот так оно выглядело...

Сначала лёжа, локоть на ковре, честь по чести, как положено, прикусив губу, сжимая бледно-зелёную ладонь, холодную, ровно цвет кожи. Старалась. Потом начала злится. Звякнуло монисто, ещё и за ним следить!.. Взялась второй рукой, чёрт с ними, с правилами, этот чёрт с ними, морской!.. Он не возражал. Зелёный соперник вежливо, пружинящей уступкой отклонил руку в её сторону на сантиметр и застыл в новом положении. Словно Мурена давила на мягкий, мхом поросший камень, мох примялся, дальше всё, скала. Мурена заворчала, села… Не помогло. Последняя стадия: она упиралась обеими ногами в его, чёртов, зелёный локоть, руками тянула на себя… Мурена, сегодня не твой день!.. Свободной рукой, — и тени глумления не выражало неподвижное его лицо, Морского Чудовища, — всерьёз или нет погрузившись в чтение, Олив листал очередной Вирту с неработающим оглавлением… Зелёные муреньи глаза, что случалось с ней редко, полыхнули алым. Олив обернулся к ней, захлопнул Вирту, проговорил:

— Извини… Отвлёкся.

И немедленно позволил уложить свою руку тыльной стороной на ковёр.

Под дружный хохот. Не только девичий, зрителей прибыло.

— Ненавижу-посмотрим-ещё! — одним духом выпалила Мурена. — Очень красиво! Очень хорошо, не я тут теперь первая грубиянка!

Она сразу остыла, но не унялась, любопытно:

— Олив, но почему так? И я сделала тень, как и ты… В море же я выигрываю, честное слово...

"А я как раз-таки нет..." — подумал Олив.

—… честное-честное, в море я вовсе не мелкая рыбка! И у Шершня бы выиграла, до победного, если б Изумруд не вмешался. У тебя присущие тени, из-за этого? Много теней — много сильней?..

— Да н-нет, — ответил Олив, чуть заметно в некоторых слогах растягивая то гласную, то согласную, в задумчивости. — Не много… Я, наверное, чаще имел с ними дело. С внешними, с ядами… Инструментом. Различным… А они тяжёлые, как-то так...

Изумруд и Селена, желанные гости в Архи-Саду кивнули ей, подходя.

Изумруд сказал:

— Мурена, там же за счёт скорости. Монеты видят тебе, тащат к себе… А тут обычная сила.

Селена забрала её, разобиженную, с ковра в круг сестринских, нежных объятий:

— Мурена, кто-то выше кто-то ниже всегда… Один в своей области, другой в своей… Олеандр подойдёт сейчас. Попросим его новому другу, — она склонила вежливо белокурую головку в сторону Олива, — показать чудо. Обыкновенной силы...

А Пирит весело добавил:

— В следующий раз, когда надумаешь бороться, дай ему пяткой в лоб, и разом дожимай!

— Из-за такого-то подхода, ты вне школ и оказался, — заметил Сота, тяготевший к принципиальным вирам, — не уважаешь ты правила… Границы.

— И правильно… — проворчала Мурена. — Так и сделаю...

Пылающе-красный Олеандр, подобный отражению дроида, любующегося собой в Пурпурном Лале, вышел к ним с центральной дорожки сада. Оставил Ухаха пастись в море до вечера, поедать теней. Но если дроида, какого-нибудь из владык и можно представить перед зеркалом, любующимся собой, то Олеандра — никак. Тихо, не привлекая внимания, он намеревался проскользнуть мимо. А компания, вдохновившись идеей Селены, желала чуда. Пришлось показывать.

Борцовский ковёр раскидывали на отшибе, у края сада, где жгут костры. Где кострища, угольки и зола… Олеандр послушно взял щепотку того и другого, без разбора. Стал перетирать в ладонях, в рубиновых пальцах. Катать, добавляя ещё и ещё, то стремительным до неразличимости движением, превращавшим в алое облако кисти его рук, то медленнее, сжимая, разглядывая. Сминая, как глину. Катая снова. Безо всякого видимого усилия. Сформировал белый, как матовое стекло комок. Сел на землю, на колене утвердил и сосредоточенно поцарапал ногтем. Раздались щелчки, отстреливающие. Поцарапал ещё… И долго полировал, поворачивая так и этак, о рубиновые ладони.

— Не ровно… — извиняющимся тоном произнёс он, поднимая на Селену кроткие, чёрные глаза. — И грани не острые...

А Селена обернулась к присутствующим и, в свои руки не беря, предложила им полюбоваться… Как в пяти совершенных зубцах оправы, в красных пальцах Олеандра переливался алмаз. Игравший радужным блеском и пламенными оттенками его чудного лица, бриллиант, бывший золой несколько минут тому назад… "Невероятно..." — выдохнули зрители.

От Селены сувенир достался Оливу. Камешек изменился разом в зеленоватых, холодных руках. Померк, замер. Не сверкал. Как человек… Как люди, что оказывались в них. Рабы и не только. Не только… "Что я делаю здесь?.. — подумалось Оливу. — Что было бы, расскажи им обо мне Сома хоть малую часть?.. Пора, пора к дому, и Пёс Морской заждался меня..."

Изумруд пожелал дать Мурене искренний совет.

Он однажды выпил странное Впечатление. Не мог увиденного понять. До тех пор, пока Фанатик и Амарант, знакомые с историей, не растолковали ему. Причём, Фанатику не поверил. Нарочно переспрашивал у второго, существовало ли? "Да, — сказал Амарант, — имело широкое распространение". Ого… Вот и у Мурены реакция оказалась такой же, только более бурной. Дать серьёзный совет не получилось, зато повеселил изрядно. Впечатление же, увиденное им, представляло собой просто-напросто тренажерный зал. Спортсменов, поднимавших тяжести. Никто не обратил бы внимания, мало ли нерафинированных, но и невыразительных Впечатлений, это оказалось по времени продолжительным… Зрелище озадачивающее, однообразное, ни с какой стати полудроидам не понятное… Мурена выслушала так серьёзно, и хлопала глазами так часто, что смеялись уже над ней… Не выдержала:

— Изумруд! Ты эту шутку долго выдумывал?! Для меня лично?.. Я польщена!

Она передохнула, присмотрелась к его всегда серьёзному, мраморно-чёрному лицу...

— Друг, ты о чём, прости?.. Я должна положить ствол каменного дерева себе на голову, садиться на землю и вставать?.. День за днём?.. Знаешь, на моей памяти никто ещё не сходил с ума таким странным способом!

Изумруд, не утратив флегматичности, заметил:

— Могу добавить, это — работает. Интереса ради проверял...

Когда отсмеялись, а глаза Мурены перестали полыхать свирепой зеленью, Дабл-Пирит сказал ей:

— Ещё вариант. Пойти на Южный к борцам, на правое крыло. Там случаются и хозяйки, на общих условиях. Правда, живут не долго. Но если найдёшь покровителя, это меняет дело. Он всегда имеет право выкупа. Право останавливать бой прежде финала, сочтя его неудачным, но тебя всё-таки перспективной для дальнейших схваток. Платит за это отдельно. Так соревнуются богатые. Ленивые или пресыщенные. Соревнуются учениками. Имеет право на твои трофеи… И на твои проблемы. Главное с ним самим не ссориться!

Совет, за который Бест не скажет ему спасибо. Потому что Мурене он запал, а дел в долгий ящик она не откладывала.

Пирит, — светлый, свободный от татуировок!.. — коснулся бессознательно тонкого орнамента, оставленного вокруг шеи, его покровитель делал, и отметил вслух:

— Со мной так и было… Не остался я там, недолго пробыл… Но если что, Злотый, игрок Против Секундной Стрелки берёт порой учеников… Проще всего стать таковым, проиграв ему самому!.. Некоторые имеют привычку: публике остаются обе ставки, их часть и его, победителя. А ему — должник, проигравший. Злотый честный, прямой человек, если надумаешь...

Ауроруа поглядывала на борца с удивлением и лёгким стыдом за неприветливое знакомство. Резкая перемена… На коже остались следы от тонких нитей сложных, замысловатых татуировок. Они пройдут, но пока видны, светлые. Все повыдергал, кроме шейной, памятной. Стоило труда, не самая приятная процедура. Дабл-Пирит походил на Чудовище Моря, избавившееся от присущих теней, или обожжённое холодом, как Пёс в узоре листвы. Пирит не верил, что это поможет… Он решил, что до ужаса не понравился солнечной девушке, общей, может быть, чуждостью их компании, происхождением, хищничеством своим. Хищники не посещали Архи-Сад не из страха перед "красным демоном", а из привычки делить территории на свои и чужие, из глубинной недоверчивости… Однако, чёрные, изощрённые рисунки стали противны ему...

На той стороне, солнечно-златокудрой, застенчиво отвернувшаяся изгнанница тоже решила, что до ужаса не понравилась ему… А кому бы такое знакомство понравилось? Ауроруа близко не поверила Соль, что хищник вернулся без узоров ради неё.

Позже, когда народ рассеялся по саду и разлетелся по твоим делам, Мурена выспросила, что только можно про нравы, обыкновения правого крыла. Типичные ошибки, перспективы и выгоды. И осталась под деревом размышлять, глядя в пространство. Дабл-Пирит, засомневавшись, обратился к Соль… Уместны ли они вообще, детали хищнической жизни, борцовских, недроидских охот и злых поединков Южного в Архи-Саду? Где нельзя охотиться, в смысле, и пирамидок поднимать нельзя? Противоречивая реакция Соль не развеяла его сомнений.

— Говорить-то кое-где о чём угодно можно… — отчеканила она, носом указывая в сторону Мурены. — А вот с кое-кем о том, о сём, может, и нельзя...

Бест пришёл к ним, пропахший жёлтыми цветами. Лечился? Холодно стало или грустно? Голову положил Мурене на плечо, и она, очнувшись, потёрлась щекой.

— Про что базарили?

— Так… — ответила Мурена. — Ты ведь не стал больше доверять Великому Морю, да, и после наших прогулок? Не рад, что я наполовину там?.. Вот, подыскиваю себе новое увлечение. И компанию.

— Слабо верится.

— Ты мудр, мой Бест, и проницателен! — Мурена рассмеялась. — Море, это навсегда.

Ауроруа присмотрелась к татуированной полосе, огибавшей шею Пирита...

— Нарочно?.. — решилась спросить она.

— Что, Аврора? — живо обернулся Дабл-Пирит, запутавшись между полным и кратким именем.

— Ну… Символ как будто...

Рори смутилась. Как следует вести себя с хищником? Сама недавно в Архи-Саду прижилась, а там, на рынках у них, может, расспрашивать не принято? А если и разглядывать нельзя, и не в своё дело лезет?

— Символ чего?

Учтиво наклонясь, Пирит переспросил тихо, как она сама, одними губами, почти без выдоха, как в Нит-ти играют на Рулетки, среди нитей, и подвесок, чтоб не шелохнулись они. Руки за спиной сложены, одна держит другую. Так хотелось отвести её золотистые волосы, заслонившие лицо. Приподнять его… А ещё лучше — схватить её всю целиком! Подбросить, поймать и закружить!.. Чтоб улыбалась, чтоб засмеялась ему!

Бывает такое время в сезон туманов, когда высокое небо, его облачные миры отдаляются равномерно, и ещё выше, чем обычно. Сливаются в сплошную синь. Близкие же пролетают над землёй кучевыми облачками, быстро, потому что скоро начнутся ветра, там, в небе они уже разыгрались. Солнца, естественно, нет, быть не может, но такое расслоение на два неба создаёт иллюзию, что оно вот-вот выглянет. Иллюзия для изгнанников, на хозяев она не действует. А для тех, кто лишь мимолётно, во Впечатлениях видел чистое небо, кажется, что очень похоже… Что это оно — густеющее к горизонту, серебристо-серое, к куполу небес, что солнце там, за белым, кучевым облаком в зените… Сейчас отплывёт и — лучи… Некоторое волшебство скрывается в кратких полуднях, подобных этому, последних безветренных на континенте… Даже воздух меняется, как сейчас...

Под таким хрустальным, серебристым небом Архи-Сада, под кронами сай Дабл-Пирит и кружил Рори в мыслях. Под солнечным от смеха, золотистых, солнечных волос...

А татуировка его, символична. Выше ключиц мощная шея борца обведена волнистой полосой, над ней полоса прямая. Часть рисунка, обозначающего утро, восход солнца. Рисунка столь важного, значимого для изгнанников. Хищник и хозяин, Дабл-Пирит был не в курсе его значения.

Рори чертила на песке, сосредоточенного личика из-под кудрей не поднимая. Указала, по-прежнему глядя вниз:

— Вот волны бурного моря… Вот черта отделяет их… Черта горизонта… Тех, кто до утра дожил, от моря отделяет, от туманов морских… А над ней должно быть оно… Солнце… Утро, будущее, жизнь… Ещё один день жизни. Ну, и у тебя вот, волнистая и ровная… Только вместо полукружия...

Рори замялась, а Мурена как всегда не сдержала язык:

— Дабл-Ня, твоя улыбка!..

Соль хихикнула. Бест обнял Мурену за плечи:

— Погоняемся недалеко? Над побережьями?

— Если хочешь… Ну чего ты тащишь меня, Бест? Я же не назло… Люди, как черепахи глухонемые!.. И проблемы их все оттого, что слишком медлят!

— Нет, Мурена, напротив, оттого что спешат.

— Нет, Бест, ждут! Неизвестно чего!

— Нет, Мурена, отнюдь.

— Да, Бест, да!.. Черепашки, скро-омненькие черепашки! Пока голову высунет, пока доползёт куда… Ждать устанешь! Как в том шатре, на столике… Вспомнил? Эх, жаль не на продажу она там, я бы купила!..

Может и таковы. В среднем. Но к Дабл-Пириту сравнение с черепашкой точно не относилось. Торжественно указательный палец он направил к рисунку Рори на песке, затем вертикально: "О!.. Ага-ага..." Воскликнул, вскочил на ноги… Поклонился и был таков! Глазом моргнуть не успели!

— У юноши феноменальная способность исчезать!.. — насмешливо заметила Соль.

— И завидная скорость, — согласилась Мурена.

— Борцовское, наверно...

Появлялся Дабл-Пирит также внезапно. Он вспомнил кое-что… И с ним, с кое-чем вернулся.

В сущности — форменный грабёж… Агат обалдел от такой наглости. Но если арена и была закрыта для друга, то, дроиды светлые, борьба, а не дружба! Парадокс: как защищаться от налётчика, если поединки с ним как раз-таки запрещены?! Рассмеялся, махнул рукой и отдал: ну, что поделать с тобой, бери!

Пирит не был достаточно богат для покупки подобного… На правом крыле времени не провёл достаточно, чтоб накопить трофеев, на левом они не главное. Но имелись. И символическая их ценность соперничала порой с эстетической. Нечто выдающееся в этом плане он вспомнил. И никто ведь до сих пор не выиграл его! У Агата в шатре без подставки хранилось призовое ожерелье. Два ряда — красного и белого золота. Снизу — белые, пенные волны, налетающие одна на другую. Сверху гибкая, ровная змейка. А он-то всё понять не мог, почему украшение называют "заря"? С чего вдруг артефакту досталось имя?..

Рори оказалось оно велико… Легло по плечам и заиграло, словно её ждало: белые волны под рябиново-красной чертой, под рассыпанными светло-золотыми кудрями.

Так всё между ними стало ясно. Собственный Мир раскаявшегося хищника открылся для Рори, ожившие, освещённые её золотым присутствием, хоромы Дабл-Пирита.