Глава 23

Глава 23.

Сури оставался в Архи Саду.

После утраты тяготившего, но надёжного покровительства Галла-Гало, нуждаясь в чём-то подобном, он, сердечно на этот раз, привязался к Бесту, мгновенно и безоговорочно признав в нём старшего, главного. Перспективней Мадлен… А могущество, коварство и влияние древних галло, к слову, везучим Густавом были сильно недооценены… Бест же самым обыкновенным образом принял, словно нового изгнанника. Заботливо и уважительно. Со сдержанным любопытством к его истории. Хищники подопечные в саду уже появлялись, а чистые хозяева ещё никогда. Конечно, Сури не нуждался в просвещении, во Встречах ради Слов! Он был знающим и готовым делиться знаниями. Но он очень нуждался в покое. И в том, чтобы как-то распутать, разрешить беду с его Собственным Миром. Про который упорно молчал...

Амарант показал ему конвенцию, и Сури без приглашения, без запинки прочёл её вслух, поклонившись и произнеся: "Я принимаю..." После Беста на втором месте по силе симпатии у него очутились Олеандр с Ухаха вместе, — "Красный Демон" с настоящим морским демоном! Сури они представлялись скорее, как дроид на драконе. А самое главное — теми, из-за кого тысячу раз подумают, прежде чем сунутся сюда хищники с рынков. Торговля же в Архи Саду на пирамидках, под шатрами и без, была запрещена.

Пылающе-красный Олеандр, приобретя непередаваемый свой цвет, сохранил обычные, чёрные глаза полудроида, кроткие под длинными ресницами. Поднимал их редко, смотрел мягко и остался молчаливым. Навсегда. Мурена же напротив. Сделавшись розово-рассветной, гневаясь, не могла и не пыталась скрыть, в начинавших светиться, сощуренных, зелёных глазах всплеск красного пламени. Угасавший мгновенно, и всё же… По просьбе Беста, новых теней она не делала. Однако со своим ожерельем освоилась полностью, переделала его, переучила и была неразлучна. Ценила весьма. Привыкла и не тяготилась непрерывным, тянущим ощущением голода, исходящим от любой тени, безнадёжным. Перебирая монисто, если в поле зрения оказывался Олеандр, Мурена обменивалась с ним коротким, понимающим взглядом. По Змею скучали эти двое...

Когда Сури перестал рыдать, а затем и прятаться в разных уголках сада, и перешёл к рыхлению земли и поливу, — физический труд, неизвестный доселе, очаровал его, — Бест тактично, но настойчиво начал подвигать гостя поделиться своей историей. Неспроста ведь столько лет чистый хозяин, не охотник даже провёл в ненавистном ему Галла-Гало. Не тот случай, в котором помогают намёки. Совсем не тот.

— Сури, ни в малой мере, никто не собирается гнать тебя… Но положение ненормально… И оно в первую очередь тяготит тебя самого. Я вижу. Даже если ты привык. Ошибка гнетёт, сколько бы времени ни миновало. И вот показатель, что она — исправима! Пойми, чистый хозяин, проводящий время с изгнанниками, вне Собственного Мира, похож на коллекционера драгоценных камней, собирающего — внезапно! — прибрежную гальку… А, все аналогии получаются вечно такими глупыми!.. Я побыл хозяином, Сури, не долго, я говорил тебе, но достаточно, чтобы понять: Собственный Мир, это соприкосновение, какого нет вовне, это гнездо, чтоб любить и быть любимым… Но ты даже не слышишь, не слушаешь!.. Не видишь связи со своим опытом? Как такое могло получиться, Сури?

И тогда Сури не ответил, и потом не ответил. Но в один прекрасный день, когда коллекционерам надоело делать ставки на борьбу, Грому с Крезом бороться, а Соте и Альбатросу им проигрывать, они рухнули, усталые, на шёлковые ковры. Присоединились к компании вокруг скатерти с фруктами и бокалами лёгких, последнего дождя Впечатлений. Сури свёл вничью последнюю партию в шашки с Селеной. И неохотно, слово за слово, позволил вытащить из себя грустную, простую и нелепую историю Собственного Мира.

— Так получилось, что Восходящим я пересмотрел много чужих миров, не напоровшись на хищника. Или, по крайней мере, не понадобившись ему. Приглашали. Я заходил. Не опасался. Я не трус, Бест! Мой дроид помогал и тем, кому просил помочь в поисках я. Таковые не переводились...

— Никто и не называл тебя трусом, — вмешалась Мурена. — А вот твоими слезами можно было сад поливать, и с родников не носить. Так в чём же дело?

Бест одёрнул её, нахмурившись. Мурена зевнула, отвернулась. Как сильно меняется создавший тень… Мурена лежала на своём обычном месте, то есть перед тем, что облюбовал Бест, перед остатками каменной кладки с плющом. Лежала по-собачьи, вытянув руки вперёд, как лапы, сторожевой зверь. Придуривалась, но всё же...

— И что? — спросил Бест. — Сури, чем тебе помешало знакомство с чужими мирами?

— Со многими, многими мирами! — горячо подчеркнул Сури. — Они все… одинаковые. Были. Они были все очень схожие, Бест! В структуре. Столько возможностей, и такой ничтожный разброс итоговых вариантов...

— Это естественно. Возможности сами собой, а принципы сами собой. Дроидов и семейств великое множество, но основных, к людям относящихся, три. И только. Вокруг них и другие семейства, и структура облачных миров кристаллизуются… Не понимаю.

— Не обязательно так...

— А именно, что необязательно?

— Я, — Сури запнулся, глянул исподлобья, — я захотел быть оригинальным!..

Вот как?.. Слушатели призадумались. Каждый хотел решить загадку или хотя бы выдвинуть версию, прежде чем он продолжит. Как здесь можно быть первопроходцем? Изобретателем? Да ещё настолько безумным и результативным, чтобы поломать жизнь на тысячелетия вперёд, предпочитая любое место пребывания Собственному Миру? "Да, стремление к оригинальности обладает дикой разрушительной силой!.. Видал таких. Даже стремление улучшать до бесконечности уступает ему, пожалуй..."

Не зря Сури так уважал Беста!.. Проницательность его, когда дело касалось сочувствия, была велика.

— Ты поменял местами Там и Дом? — спросил он сходу.

— Да! А Садом остались стены.

— Сомнительное новшество, и не вполне новшество… Но это не смертельно. Что-то ещё?

— Дроид… Близкий к семейству Дом… Библиотека. Я собирал страшные сказки...

Соль, её тема, заинтересованно приподнялась на локте:

— В каком виде? Воплощал книжные артефакты, собирал Впечатления антуража, чувств, внезапностей, безнадёжностей? Чудиков?

— И то и другое! И третье… Я подумал, вот будет здорово, неожиданно для гостей… Они как бы в сказке, ночью, прячутся в маленьком домике… Снаружи стерегут ужасы, заглядывают в окна, царапают дверь… Дом, Дом ведь снаружи получился, Бест, а он притягивает всегда! И зовёт и смотрит, ты понимаешь? Оборотни… Кровожадное ржание речных коней… Они стал вплотную к окнам! И к двери! Так постоянны, так убедительны, как Дом! А внутри дома нет, от него только вещи, и перемещаться можно по стенам лишь… От стола к комоду, от комода к лежанки. Я сбросил книги на пол и по ним смог ходить… Вокруг тёмные углы, страхи, тревоги… А сам ты — Там! Нигде!..

Многие слушавшие отвернулись, скрывая улыбку.

— Можно залезть под кровать, — предложила практичная Мурена, — как под Дом. Вне сомнений, Там при таком положении остаётся, где ему и положено, снаружи.

— Именно так! И это единственное место, где можно жить!

Альбатрос, гонщик, коллекционер и небесный бродяжка не выдержал и рассмеялся. Сохраняя серьёзную мину, Гром заметил Сури:

— Ну, во всяком случае, тебе оно удалось. Стать оригинальным.

— Гость исправит положение, — отреагировал на услышанное Бест. — Только не говори, что ты опасаешься порчи или утраты подобного мира, не навещаемого тысячелетиями.

— Нет! — застонал Сури. — Зачем я только и рот открыл, не стоило! Какая порча, какая утрата! Как я впущу его, хоть на миг, но раньше сам я должен зайти!.. Ну, положим, не глядя, без промедления… зайду. А потом?! Какой гость, какое отнятие мира?!

— Э… Почему? — изумился Бест, осознав, что упустил какой-то момент, сущностный.

— Да потому что ужас — снаружи! И я должен пригласить — гостя — снаружи!.. Из ужаса! Открыть ему дверь… Ужас везде! И за входной рамой в первую очередь! И, да, смейтесь, находясь среди тёмных стен, ты веришь в его реальность на все сто! Кожей и хребтом… Он стоит и ждёт, облизывается… Всматривается в окна, сторожит у двери… Он чувствует, ты внутри! Смейтесь, чего… Мне не жалко. Не могу выразить, чего мне стоило выбежать тогда. Гость!.. Не подозревающий, что его ждёт? Или знающий? Ещё смешнее. Кто согласится?

— Небо и море, это как раз не проблема.

— Нет, Бест! Я должен буду тебя пригласить и не превратить ни во что, немедленно со страху… О, я вовсе не уверен! Глупо звучит, но допусти хотя бы, что я серьёзно!

Бест швырнул подушку из-за спины в зашедшуюся смехом Мурену и сказал серьёзно:

— Сури, ты сможешь сделать всё, что потребуется. Посмотри на меня. Я уверен.

— А если нет?! Ни пригласить, ни выйти?!

— Сможешь.

Бывший галло вздохнул и ответил ему рукопожатием.

Сто раз ещё успел Сури передумать, похоронить всякие надежды и вернуться к ним заново, прежде чем собрались действительно лететь в его Собственный Мир.

— Дай хоть на прихожую взглянуть, — сказал Бест. — А там, не хочешь, не заходи, кто ж тебя заставит?

Он подмигнул Мурене, прятавшей мордочку в медовую, кружевную белизну цветущей черёмухи, — сад разросся, выменивались новые семена, — и вслух пригласил:

— Составишь компанию? Погоняемся на обратном пути. Белый Дракон Сури на вид прямо создан для быстрых виражей.

То была правда, грациозный и длинный, когда он складывал крылья вдоль тела, исчезая в неподвижности на земле, они доходили почти до кончика хвоста.

— Ага, — ответила Мурена, чтобы вы меня обогнали, и никто не вернулся обиженным! Из вас двоих. Полетели, не против. Но затем, Бест, с тобой и твоей компанией мы огибаем Морскую Звезду на скорость, над волнами, по-моему! Там по-честному, на скоростях! Ага?

— Так ведь и там обойду!..

— Посмотрим!

Мурена отправилась перевязать волосы, спрятать монисто, издали кивнула Бесту, поняла, мол, о чём речь...

Ни с чем несравнимо свободное дыхание высокого неба. Чуть-чуть морское, всюду… Каждый луч, промелькнувший, протянувшийся из рамы чужого мира, манит, как поворот земной дороги. Загляни! Вдруг там и правда самое-самое главное, такое, о чём не мечтал и не подозревал даже. Мурена с Бестом вспомнили Зарока, подобным образом проводившего год за годом. Сури, положившись на память белого дроида, летел, ничего не замечая вокруг. От скорости ли, время ли пришло, но решимость и гнев росли в нём. Абсурдное, невольное изгнанничество, унизительное положение в Галла-Гало, воспоминание о злой игре хищников Против Секундной стрелки, всё бесило его. "Захожу! И будь, что будет".

Прихожую увидеть не оказалось возможным, темнота и только. Без задержки, без слова, Сури шагнул в неё с драконьей спины. Бест похолодел. Не ожидал. В дороге не разговаривали… Он сочувствовал этому галло и беспокоился за него. Не прошло и минуты, как Сури появился у рамы. Правой рукой он закрывал глаза, а левую поднял и простёр в Собственный Мир. Жестом полного отчаянья.

Теперь уже похолодела Мурена.

— Бест, может я?

— Ещё чего...

Бест, с поцелуем и быстрым объятием, через её дракона со своего живо перевалился и спрыгнул за раму.

Тёмная комната с низким окошком, да, всё так. Свеча коптит. Сури, не открывающий глаз. Господствующий над первой расой дроидов, Бест не чувствовал страха. Он мог превратить стены и предметы, но не воплощённые за ними Впечатления ужаса, угрозы… Просто не мог различить, что превращать. Да и план подразумевал не его работу… Хозяин и гость, оба стояли, опираясь на старинный комод у входа. Желая пройти дальше, должны шагать по разбросанным книгам в неуловимом Там. Точно, изнутри мира входная рама представляла собой распахнутую, дощатую дверь. Облачные миры за ней, отдалившиеся, лохматые, не парили, а будто ползли в глубине, всё темневшей, смурневшей… Бест взял книгу с комода, раскрыл… Шелест страниц заставил хозяина мира побелеть и пошатнуться. Сури отнял руку от глаз, угрожая и отстраняя, пятясь к раме:

— Бест?

Ему это движение тоже не понравилось. Бест перехватил его руку, опустил вниз.

— Тихо, тихо, Сури. Всё нормально. Как и предполагал, я ни черта не вижу и не понимаю, где оно...

— Как и предполагал? — повторил Сури потрясённо. — Зачем тогда...

— Тихо, мы сделаем по-другому… — Бест позволил хозяину еще немного отступить к раме. — Ты не слышишь своего дроида, я не вижу твоих ужасов… Что страннее?..

На последнем вопросе, не колеблясь уже, Бест развернул хозяина и вышвырнул за раму!..

— Вот так отнимают миры… — пробормотал Бест. — Интересно, что мой Чёрный Дракон думает по этому поводу?.. Мурена! Заходи.

Мурена залетела птичкой.

— Ой, дроиды! Ой, небо и море, где вы?! Здесь всё наоборот… Мрррак! Он не преувеличивал, бедолага Сури!..

— Ты чувствуешь угрозу?

— Ещё бы! А ты нет? Ни гостем, ни хозяином?

Бест покачал головой:

— Нет, совершенно. С того момента, как понял, что и не могу снять его, — Бест указал на медальон, — пальцы не берут, проходят насквозь, я вообще не чувствовал тревоги или страха.

— Почему, — Мурена подняла брови недоумённо, — ты связываешь эти два факта? Думаю, дело тут не в медальоне...

— Тогда ситуация… показала.

— Ой, не продолжай! Ты хотел отдать кому-то!.. Иногда ненавижу тебя, Бест! И как выкрутились?..

— Нормально, как видишь...

— Ох ты ж!.. — Мурена присела выглянуть в окно и отшатнулась. — Талантлив был Сури-Восходящий!.. А раньше? Чего ты боялся по-жизни, Бест?

Он задумался:

— Не помню… Правда. Я всегда чуть-чуть боялся, что тебя занесёт, как теченьем морским, далеко, без возврата… Но это как раз у меня не прошло...

— Бест! Кого заносило больше?! И продолжает заносить, а? Вот сейчас — где мы?..

Бест рассмеялся:

— Давай, твори! Хозяин изведётся там в неизвестности. А как было его предупредить?.. Сейчас, успокою, если не улетел…

Мурена подняла и опустила, не создавая повторным поднятием ничего взамен, руку на каждый из четырёх углов дома. Темноту и потрескивание фитиля сменило пение дроида. Волшебное пение Я-Владыка, будто заслонённое прежде. Стены Сад она уронила, к выходу, пока что в нигде, образовав дорожку, и Бест перешёл на неё, захватив книжку, устраиваясь вблизи рамы почитать.

— Знаешь, что? — сказал он вдруг, оторвавшись от страницы. — А сохрани-ка ты для хозяина его абсурдное расположение семейств… Думаю, это вполне возможно.

Не просто возможно, это было неизбежно. Области — не артефакты, гостю их местами не поменять. Мурена справилась с задачей.

После полудня работа была завершена. Мурена показалась на раме, теперь изнутри озарённой солнцем и яркими, острыми бликами солнца на воде. В них розовело её рассветное лицо, блестели чёрные, снова распущенные волосы. Она заменила последним жестом дверной колокольчик в виде конских челюстей, издающих хриплый стон, на нормальный звонкий колокольчик. Обычный, фантазия её иссякла. Сури тормознул дракона на вираже, в верхней точке кувырка и подлетел к ней. Мурена пересела на своего Белого Дракона, фыркнувшего ей в щёку.

— Сури. Злишься на нашу хитрость? Не злись. Так было проще. Я старалась для тебя. Но если что не понравиться, переделаешь, пока гостем...

Бест захлопнул книгу и показался за рамой, приглашая хозяина в его обновлённый мир.

— Вот тебе Сад… — говорил Бест, они шли по пирсу, ведущему от входа, до острова, море подскакивало вокруг уголками синих волн, подбрасывало с обеих сторон лодочки. — А вокруг — Дом, можешь плавать и купаться. Только учти, Дом не заканчивается нигде… Можно плыть до бесконечности.

Остров правильной формы, без мысов венчала круглая колоннада крытой галереи с ведущими к ней широкими, каждая на два-три шага, пологими ступенями.

— И это тебе Сад, — Бест указал на колонны. — А вот твои вещи.

На мраморных столах стопки книг и огарок свечи, которую Сури тут же уничтожил взмахом руки.

— А в середине Там, как ты и хотел… Но ты не можешь больше туда зайти, даже бросая предметы, чтоб наступать на них. Мурена закрыла. Закрытую область сделала. В Там идёт только время...

Центральная, круглая площадь представляла собой циферблат. Песчаная, причёсанная волнами площадь. Словно море неспешно уходило с неё. Сад камней на свой лад: двенадцать массивных лазуритов разной насыщенности цвета и причудливых форм на примерно равном расстоянии расположились по кругу. Медленно перемещалась полосатая тень от колонн, меняя их, без того богатые, красивые оттенки.

— А это Мурена схулиганила!.. Верна себе...

Последний, светло-небесно-голубой лазурит с определённого ракурса подозрительно напоминал стоящую на задних лапах мышь. Мышь героическую, со щитом в лапе и задумчивостью на морде.

— Да, — скорбно заметил Бест, — знание языков не пошло ей на пользу… Извини, Сури, переделывай пока я хозяин.

— Ни за что!.. Да, я мышка, так и прожил. Чудесная и точная композиция. Как мне благодарить тебя? И могу ли по-прежнему бывать в вашем саду?

— Просто в Архи Саду, Сури, в ничейном, в нашем! Да и я прошу тебя, заходи хоть иногда! Потому что, я знаю, долго-долго ты не захочешь выходить. Ты, Сури, наверное, единственный в мире нехищник, чьё стремление к оригинальности заслонило песню дроида. Но сейчас я выйду, и ты услышишь её. Возвращайся к нам иногда. И можно, я возьму одну книгу?

— Сколько угодно!

— Я верну, навести, заберёшь.

— Бест, полдень в Собственном Мире дороже всех мыслимых книг!

— Это верно. Соль бы поспорила, впрочем…

Сури щурился, прислонясь к колонне, не отворачиваясь от солнечного диска. Голоса делала гулкими колоннада. Свежими, просторными. Бест сказал:

— Пойду. Не провожай. Будь счастлив, чистый хозяин.

Они обнялись. С толстым чёрным томом в руке Бест ушёл к раме по длинному, сужающемуся и пропадающему в бликах пирсу.