Глава 71

Глава 71.

Бутон-биг-Надир встречал Беста у ворот Южного.

Дзонг ждал в шатре. Непроницаемый в непроницаемом, громадном, сыром и холодном. За нерушимой стеной своего обещания, надёжной как рама облачного мира… Забавно, вот дроиды не суть правдивы… Они и не лживы, но… У них во все стороны столько вариантов. Бывает, Восходящий, устав от гонки из ливня в ливень, разговориться вдруг с дроидом про него самого. И после множества тонких нюансов: подчинения в семействе, пересечения, совмещения, деформации орбит, роли меток, силы связей, спросит что-нибудь, со словами: "А ты?.." Ну, ты такой-то или сякой?.. А дроид: "Меня нет..." Причём, на полном серьёзе. Спрашивай дальше: когда нет, почему нет, где?.. Бесполезно. Нет, и не было… "Уточнить, человек? Что?.." Нет, и не было. Ну, как тут разговаривать?

Дзонг неподвижно сидел за шахматной доской, брошенной при начале игры. Не совсем шахматной. "Острова" — название игры и доски тоже. Её не чертили, а заполняли рамку, низенькие борта прямоугольника плоскими "островами", овальными камнями одного цвета. Рядами без промежутков. Угол наклона овалов мог указывать направление хода для конкретных фигур, и различаться для двух частей доски. А можно и без этого. От шахмат остались король, всемогущий ферзь рядом с ним. Остальные фигуры упростились, но правила усложнили игру в том смысле, что сделали свободнее. Выставлялось по нечётному числу, различному для разных досок и партий — "марсов" и "венер" исходно, но венер стали звать "сателлитами". Так как, став вплотную к марсу, сателлит, спутник, защитник не позволяет его съесть, сам оставаясь открытым. Атаковать могут те и другие. Когда они по-отдельности, марсы способны пересекать целиком прямые и перпендикулярные направления, сателлиты — диагонали. Из положения рядом, когда марс защищён, ходят на один шаг в любую сторону. Левый и правый, крайние ряды доски — пусты. Называются соответственно "танатос" и "эрос", переименованный в "стрелка"… Да, за время существования игры и любовная фигура, и поле, — именно они переменили названия… Эрос, стрелок… В общем-то, логично, он стрелок, но не это в нём главное. Расставляя острова и фигуры, Буро вспомнил заново охотничье прозвище Симурга. Глупая, горькая утрата...

Боковые поля… Фигура, зашедшая в царство танатоса, влево — спасается на любой срок, но выходит первый ход пешкой. Попавшая направо, в ряд стрелка — должна выстрелить в течение трёх ходов по доступной горизонтали или одной из диагоналей, и, беря чужую фигуру, гибнет сама, не взяв, убирается всё равно. Но прикол игры не в этих частностях… Фишка такая: каждый играет за свою армию… — и за чужого короля! Ходит им. Своим не ходит… Такой специфический момент.

Буро с Дзонгом успели расставиться, разбить стройные ряды марсов и сателлитов, как пришёл посыльный. Один из тех, кому Буро обеспечивал неплохие места у рамы Южного в обмен на наблюдательность, быстроту реагирования при надобности, и мелкие услуги… Встретить же гостя и вежливо, и легче, чем беспокоиться за него. Буро утопал, Дзонг остался. Над партией он не думал. Он разглядывал крышку ларца, плоской коробки для островов и фигур. Перевёрнутый низ — игровое поле. А перевёрнутая крышка — кладбище съеденных фигур, или не принятых в игру. Таковых пока не было, и Дзонг рассматривал верхнюю часть, резную. Чёрное дерево. Размышлял о свойствах королей...

Биг-Буро умолчал про Господина Сому, чей дракон тоже помнил путь в Гала-Галло. Но, естественно, рассказал про Густава! Вернувшегося оттуда с Впечатлением Минта, с артефактом, пронесённым как оружие, с победой. Наглой, вызывающей победой. История не прошла мимо Буро. Как и тот факт, что немногим позже, измученный и взбешённый корнем Впечатления добытого на Горьких Холмах, жутким, неотвратимым Гарольдом, Густав вытребовал у Сомы дополнительным условием, показать дорогу в Галло. На, возьми… Отвергнутый облачным рынком, Сома аккуратно издали показал, втихаря. Густав у богатой рамы их, даже ящерку разглядев, сделал пируэт, усмехнулся и умчался. Теперь и его Белый Дракон помнил дорогу. О, это знание сослужило ему дурную службу!.. С водой Гарольда сравнимую вполне… Пока раздумывал о мести, и там раздумывали о ней же, на след обитателей Галло напал их личный враг. А значит и на его след! Такой заказчик, который лишён ездового дроида. Опасный на континенте, как опасен Гарольд видевшему его даже в одном касании.

Убрать с Южного Рынка Густава, вот для чего идеально подходит Дзонг! Один удачный грабёж ничего не значит, охотниц Гала-Галло не взять ему! Рекомендуя Густава, Буро их не подставит… Так утешал себя, убеждал себя. А у Дзонга быстро кончится терпение. Даже в самом облачном рынке, разве не продуманы у галло пути к стремительному отступлению? Наверняка. А Густав будет у Ача в кулаке. Дом Бутон-биг-Надира, это Южный Рынок. Он должен забиться прежде о своём доме, всех обитателях его, так уговаривал себя...

Что же до планов Мадлен, Буро не верил, что она сумеет найти против Густава достойного сюрхантера. Эта порода охотников, да не обманет её название непосвящённого, из благих побуждений не действовала. И соответственно, брали они не умом и терпением комодо, а полной отвязностью, чередованием мест, где не знали их. В сюрхантеры попадали редко мстители, часто — пресытившиеся игроки, авантюристы, кому в других областях никак не доставало риска! Биг-Буро настолько не верил в успех Мадлен, что предложил Дзонгу досмотреть её охоту на Густава прежде, чем начинать свою. Проводника к Гала-Галло он не потеряет!

Дзонг отложил в памяти упомянутую Буро, непонятную, но допускаемую гениальность охотника, чистого хозяина. В пользу её говорил статус, например. Говорил о предусмотрительности, здравомыслии оставленный в сохранности Чёрный Дракон. Смешны те, кто променял на живой артефакт телохранителя… На игрушку, на то, что можно купить. Отнять. Характеризует охотника и поражение нанесённое гордячке Мадлен. Всему рынку, но ей по определению. И наличие человека телохранителя, Хан-Марика… Какового упомянул Буро столь отрешённым тоном, что Дзонга обдало адской, ледяной угрозой… Как бывало со дна, от актиньи… И нет-то в ней ничего кроме шипов! Но и нет среди них малейшего не нацеленного. Нет такого, который не преисполнен ядом, оглушительным ядом… Таким ядом, как в голосе у Буро, что даже Дзонг понял, не будь дурак. Охота охотой, а упомянутого вскользь, телохранителя Густава и близко быть не должно. Ладно… Буро-таки союзник… Пусть гнездится в своей пыли, со своими фаворитами, в железных нарядах, оуу-ха-ха… Не про что спорить.

Время скрыться. Дзонг осторожно опустил на борта резную крышку. Конические марсы и рюмочные, перевёрнутые конусы сателлитов скрылись под ней. Скрылись два короля, подмигивающие чужому войску… Лица их прорисованы. Два ферзя, держащие секиры, пустой рукой манят к себе чужих королей. Зазывают прямо под секиру… Ларец тоже хорош, крышка хороша. Искусная резьба сплошняком. Бессюжетная сценка объединяла весь, наверное, пантеон античных богов.

Любопытно по какой причине… Из-за наименований правого и левого полей, где фигур изначально нет? Резчик изобразил главенствующим не Юпитера. Громовержец присутствовал сверху, с другими в размер. Главенствовал в пантеоне Танатос… С погашенным, вниз опущенным факелом в руке. Полноправно восседавший на троне, прямой, чёрный, неподвижный Танатос… Поза его не подразумевала движения, в отличие от групп остальных богов, замкнутых друг на друга. Среди них выделялся по размеру юноша со стрелой, вынутой из колчана, с луком, оставшимся за плечами. Он единственный смотрит на Танатоса… Младшие божества резвятся. Танатос смотрит перед собой. И никто на него. В нарочито, подчёркнуто бесстрастное лицо. Не осветлённое, как другие, оставленное чёрным деревом. Блестит серебряный наконечник стрелы. Резная рука, отполирована руками, бравшимися за крышку. Потому что он сбоку. От центральной фигуры дальше всех. И ближе всех к ней по размеру. Костяшки пальцев, сжимающих стрелу, блестят. Так напряжён, как живой. Кажется, острие слишком прижато к груди, он поранится сейчас… Почему лук оставлен за плечами? Почему он видит того, кого не видят остальные?.. На кого не желают взглянуть...

Дзонг античных легенд ни в каком приближении не знал и не интересовался. А Биг-Буро, куда чаще, чем затевал игру, размышлял, ларца не открывая, над этой сценкой. Над пустым колчаном стрелка.

— Долг, это когда ты кому-то задолжал! — неоспоримой банальностью отреагировал на признание Беста Биг-Буро.

Признание в том, что да, освобождая рабов, Оливковый Рынок изгнанники по ночам грабили, и он лично, и грабить будет, так понимая свой долг.

— Ох, Бест, пойми, они ещё как-бы люди… Но они уже как-бы чьи-то… Ну, не твои!.. И твоими не были, что главное-то!.. Ну а если Собака Моря сделает себе чашку для питья из раба, её ты тоже украдёшь? В праве сочтёшь себя? Я вовсе не против весёлых грабежей, я против приклеивания к ним лишних, неподходящих слов. Типа, "долг", "право"… Грабишь и грабь, что такого?.. Я вообще не к тому спросил, а к тому, что опасно это. Конкретно там… А ты сразу!.. Грабь, но зачем там? У тебя мало людей? Сколько-то досталось другому, это задевает тебя? Признай, это просто жадность. Неосмотрительный риск рука об руку ходит с глупой, глупейшей жадностью!.. Уж сколько я повидал, не ошибусь. Это — его — "братья", Бест, его пленники!.. Как можешь ты что-то быть им должен?!

Да, ощутимая разница подходов… Бест открыл рот в сотый раз повторить, что в Архи-Саду нет никаких "его" людей. Но закрыл, бесполезно.

— Биг-Буро, вот скажи… Я однажды выиграл очень важную для себя партию, игру. И получил ставку за неё. Высокую… Чрезвычайно. Только потому я её получил, что проигравший не захотел нарушить слово!.. Только поэтому! Он задолжал, да. Но гарантов, поручителей не было в помине, и быть не могло. Как вернувшийся из океана, извини, если упоминание неприятно тебе, ответь, что заставляет вас, тебе подобных, говорить правду, слово держать всегда? Перед кем угодно, а значит — ни перед кем конкретно, знакомец он или незнакомец, ведь вы не должны… Что заставляет?

— Потребность внутренняя, — сразу ответил Буро, без размышления. — Глубинная внутренняя волна… Важно идти в потоке. Без течения пропадёшь… И что значит "заставляет всегда"?.. Ей можно противостоять, легко! Но не надо. Не умно это, ей противостоять. Иначе всё скривится, и дальше криво пойдёт, хуже и хуже. Перестанешь чуять вообще… Направления, приметы… Так многие пропадали… И не разогнаться без течения как следует, ни за кем-то, ни от кого-то… Я в морских терминах...

— Вот!..

Буро отставил, едва подняв, непочатую пиалку и воззрился на него:

— Что — вот, Бест?! Мы вроде бы о земном?.. Меня спрашивают — я отвечаю! Отвечаю правду, пол правды, либо молчу. Я же не крадусь тёмной ночью на чужой рынок, в чужие шатры, чужому — черти придонные! — имуществу поведать слово правды?! О котором меня и не спрашивали, а?.. Как я могу быть это должен?!

— А бывают черти придонные?.. — примирительно вильнул в сторону Бест.

— Нет, конечно… Ха-ха, сухопутные бывают, я, например! Человекообразность убывает с глубиной… Ты серьёзно спросил? Запомни на всякий случай: на волнах и на самом дне… Если там или там увидишь кого-то выглядящего реально, полностью человеком, — беги! Будь уверен, он дальше по-природе от человека, от демона, чёрта морского и неморского чем самые страшные формы. Он наверняка тень, целиком ловушка… Грабил и буду грабить?.. Ох, Бест...

Приглашая, зазывая, намереваясь предостеречь, или даже выкупить для него сколько-то рабов, раз уж надо ему, Буро и не думал затевать спора с Бестом! Касательно подобных проблем, всегда личных, на Южном просили кредита, отсрочки или поручительства. А тут с ног на голову!..

"У него дроидское какое-то понимание долга, не человеческое. Дроиды изначально должны, они служат. Со временем или обстоятельствам служба их бывает прекращена… Но с людьми — наоборот! Требуется вроде как момент образования долга. Хотя… С определённого момента неоплатным, до смерти простирающимся он вполне может стать… Праздная философия… Бест, грабишь опасного ведь зверя! Если тебе нужно, скажи кого или скольких… Всех что-ли, оу?.." Буро озадачился не на шутку...

"Оу?.." — это окрик подводный, "эй!" или "ау!"… Или, чаще шёпотом из-за спины, из-за коряги железного дерева, из сине-зелёной толщи морской: "Оу?.. — Попался, приятель?.."

Не думал спорить!.. А зацепился с первых же слов, как Мурена.

Он верно угадал, Пёс именно терпел их ночные налёты. Олеандр имел для него запах тревоги, запах "стоп". Но причина не в нём. Терпел в надежде на визит Олива. Провожатым. Вдруг?.. Когда тот нашёлся, — в ожидании боя. С завтрашнего дня это обстоятельство утрачивало силу. Если, с почти стопроцентной вероятностью, поединок завершится в его собачью пользу, терпеть грабителей — смысла больше нет...

Буро опасался. Хотел как-то разрулить. В сущности, он делал ровно то, про что и заспорил с Бестом: встревал за чужих, неизвестных ему людей! Впрочем, с ходу бы отмёл: "Долг-то тут, где проплывал? Это прихоть… И деловые связи с необычным сообществом в небывалом саду… Яблочки, ягоды всякие… Можно торговать..." К дроидам он так и забыл бы склонить беседу, но она развернулась сама.

— Биг-Буро, соглашусь. Не бывает сначала долг, а должник затем. Но когда мы одиноки? Плыть прямо в потоке, не означает ли прямо к тому, кто маячит у нас на пути? Вкривь не означает ли в обход его? Они есть там, на Оливковом Рынке "братья", рабы. И я это знаю! Что, обязательно глазами видеть? Обязательно чтобы они видели меня?.. Даже в высоком небе, разделённые рамой мира мы не отдельны, не одиноки! Небесный бродяжка, пролетающий мимо, выбирает, приблизиться ли ему, заглянуть ли? Хозяин мира выбирает, подойти ли, выглянуть ли?..

— Ну, выбирает...

— Ну?! Так я добавлю слово, чтоб стало ясней! Оно не нравится тебе?.. Ничего не поделаешь, тут ему самое место!.. Каждый из них — должен! — выбрать. Поздоровкаться или нет? Ради секундного знакомства или нет? Ради сугубого коварства или нет?.. Улыбнувшись? Искренне?.. Представившись? Честно?.. С дурным ли намерением или добрым? И так далее, одно за другое цепляется… Как ты сказал, криво пойдёт и ещё кривее? Вот именно. В обход, это и есть кривее!..

Буро скривился… Всё охотники Южного и исчезнувшего Центрального пронеслись перед его внутренним взором. Тренировавшиеся как раз на таких, наивных, идейных, поглощённых представлениями о жизни, вместо ежесекундной внимательности к ней.

— Биг-Буро, — упрекнул его Бест, — что может быть проще, чем отвергнуть? Я не Восходящий, не ребёнок. Я видел много человеческих и нечеловеческих охот… Даже устраивал… И что? Случается, кто-то один должен выправить кривизну двух путей. А не выйдет, что ж… Пусть Фавор благословит остающихся!.. Так дроиды говорят, и у них многое не получается...

— Ты хитрый, Бест...

— Подожди, я доформулирую. Про слово, про него само. Зная о чём-то… Нет, шире: предполагая что-то, ошибочно или нет, я — должен — сделать выбор. Подойти или отвернуться. Именно — должен. Потому что я в любом случае его делаю! Принимая, отвергая — делаю. А отпихиваться от слова "должен"… Извини, попросту означает признавать, что ты делаешь с закрытыми глазами то, что следует делать с открытыми! Выбирать!.. Биг-Буро, выбирать… "Должен" относится к шагу, который позволит следующие шаги. Не мимо. Пускай в лобовую, но не мимо.

— Пас! Принимается, — Буро вскинул ладони по-морскому, засмеялся, покачивая головой, тюльпаном золочёной короны. — Возразить нечего!..

— Фу… Устал как в конце гонки...

"Понял я тебя, Бест, — подумал Буро. — И судя по тому, что я понял, не отдохнуть тебе от этой гонки до конца дней..."

И тут сам Бест заложил в сторону дроидов вираж:

— Знаешь, про первую улыбку через раму, это верно, но, оговорюсь, не всегда… Не со всеми. Восходящий, к примеру… Слышит манки. Среди них различает вдруг единственный. Манок главы, своего главного дроида. И не может не улыбнуться! Выбора нет. И это ещё законно. Это правильно, наверное… По крайней мере, сейчас так устроен мир, а он устроен неплохо… На манок, на первую улыбку Восходящий не может не ответить. Не он должен, дроиды должны. Они служат и им не обойтись без этого, без связи. А дальше, по завершении эскиза — череда прекращений. Окоём запретов. Запрет на любимчиков. Иначе не честно. Дело не в том, что дроид начинает служить одному! Наивная версия. И ошибочная, он остаётся в распоряжении тронов. Дело в том, что не честно, выбора у человека нет. Дроид притягателен, 2-2 из тронных. Он прекрасен, заданная характеристика. Совсем предопределено. И запрет воплощаться. Дроид безупречен. Это не честно. Никто не будет искать меньшего от большего. Никто не предпочтёт общество людей обществу дроида, мыслям о дроиде… Это ужасный шанс человеку потерять всё. Абсолютно и разом...

Бест замолчал. Он так и не выбрал из пиал налитых до краёв, выставленных любезным хозяином. Рассеяно трогал воду. И чудовищу перед ним, и чудовищу за ширмами в глубине шатра эта тема, как ожог, слишком близка.

— На чём же мы порешим с вами, грабители Оливкового Рынка?

Бест пригубил перламутрово-белую кайму белоснежной пиалки… Пятицветный витраж, Впечатление собора… Взглядом поблагодарил, чудное. От лучей до хора. Хвала на древнем языке возносилась к разноцветным, лучами пронзённым, стрельчатым окнам, гуляла под сводами… Чудное. Отставил пиалку и подытожил:

— Завтра увидим. С прежним хозяином рынка мы уже знакомы. Если удача окажется не на его стороне… С теперешним ты представь нас друг другу. Не откажешь?.. Мы и дальше будем грабить, а он ловить!..

"О-хо-хо… Всё с тобой, Бест, понятно".

— А с чего ты взял, Бест, что именно утрата дроидской безупречности, а не всякого друга, станет роковой? Не веришь в хороших людей?.. Встречаются… С другой стороны… Трудно вообразить благополучие осколка оставшегося и от человеческой влюблённой пары...

Буро крутил большими пальцами над скрещенными в замок, задумчиво на них глядя:

— Среди борцов с правого крыла такие забредают ко мне на пару коктейлей в сезоне, расплачиваясь всем выигранным за сезон… Оно им не надо, им некуда девать себя...

— Это временное явление. Я ни с чего не взял, а слышал и согласился. От неизначального дроида, приятеля. Мы запреты обсуждали...

— И что, есть объяснение феномену? Человека ты потерял или дроида, в чём измерить величину потери? Остаются, так и так, для хозяев мир и дракон… Белый Дракон, небо и море — остаются? Или пропало больше?..

— Да...

— Да, остаются? Да, большее?

— Да — остаются.

— И?..

— Ты сам ответил...

— При всём уважении...

— Туманно выражаюсь?

— Излишне лаконично.

Немного соловый взгляд Беста прояснился, упав на ироничную, неколебимо терпеливую полуулыбку хозяина:

— Виноват!.. Ты тоже… Биг-Буро, Впечатление волшебное, захватывает, Сог-Цог!..

Они ударились пиалками с Буро, и Бест допил перемешанный глоток:

— Я сейчас с дроидского рынка на земной, а там… По-другому общаются. Я имел в виду, что если б море и небо пропали ко всем чертям вместе с любимым, это бы и славно, это решило бы проблему. Ан, нет… Вопрос орбит… Дроиды выражаются орбитами, ими мыслят. Существуют ими же, как и мы, с их точки зрения, наверное, объективной. Не стоит представлять их круглыми! Орбита — замкнутое русло. Причудливое, немыслимой протяжённости порой… Сложности невычислимой даже для владык!.. Потому они впрямую спрашивают, что там, на орбите, есть ли антагонист?..

— О, русла… Как у огоньков, что видны под кожей? У блеска, игры, шептания в Туманных Морях дроидов?..

— Да-да… Если наукообразно… Люди — плотные орбиты, взаимодействуя, перепутываются самыми внешними. Дроиды — совокупность широких, свободных орбит. С Восходящим пересекаются, как повелит глава семейства, тоже внешними. А перепутавшись в долгой дружбе, особо в любви — перепутываются всеми. Вбирают. Дроид — весь мир. Потеря его — потеря не собственного, а вообще всего мира… Ты так и сказал: небо и море остаются. К несчастью… Представляешь, какой кошмар? Остаётся одна, абсолютно пустая, орбита общего поля… И что делать с ней? Что делать в ней? И зачем?

Да, это Дзонг понимал, очень хорошо понимал… "Они не остаются, небо и море… — подумал он, прикрывая тяжёлые веки. — Они меняются местами — небо и море. И ты падаешь, куда бы ни летел, ни плыл, отныне ты падаешь… Вниз, вниз и вниз… Изгнанник не знает, о чём говорит, друг дроидов от них далёк..."

— Ты понимаешь, Биг-Буро, что плохо, то и хорошо… То и плохо! Ха-ха, запутался!.. В союзе человека с дроидом оба менялись и оба переменились, и оставшийся уже больше ушедший, чем тот, кто ушёл. С дроидом в союзе, как… — Сог-Цог!.. — вода с водой… И вот он остался один, сохраняя… Назови как хочешь: в памяти, в уме, в сердце… — в себе ушедшего, прекращённого дроида. Но дроиды служат! А он — нет. Дроиды ориентированы на людей. А он — нет. Эта мысль ему дико смешна, смехотворна. Он ведь остался эгоцентричным, как Восходящий. Привык к обволакивающему покою, дридскому, безупречному… А что такое люди в сравнении?.. В общем, понятно...

Бест сощурился, вспоминая:

— Про одного слышал я, не погибшего, не падшего в отчаянье. Тот человек вполне, сверх ожиданий тронов заменил прекращённого дроида! Феникса… Он общался с тронами, им служил… Что вписывается в доказательство… Как бы зеркален покинутый человек, и на зеркале — отражение дроида… Такое слово "отражать", двусмысленное… "Отталкивать, отбивать" — среди его значений. Такой человек и отталкивает: других людей, будущее, надежду, себя самого. Но есть и второе, прямое значение слова… Возможна аналогия с такими "отражающими" страницами технических Вирту, на которые загодя нанесена таблица, счётчик, видел их? Расположенное напротив отражается в нём, сразу переведённым в специальные единицы, проценты, сведённое в график...

— Так память о друге, — поддержал Биг-Буро, — о возлюбленном на нём за долгие годы нанесена?

— Да, о том кто по своей природе способен безупречно служить. Отражением прекращённого дроида занято зеркало, отпечатком его орбит. И это не мешает, а помогает. Позволяет быть дроидски точным, дроидки неутомимым, направленным только ко благу… Редок подобный исход...

Биг-Буро знал ледяные цвета, с моря, а как феномен — от Гая. Объяснение напрашивалось:

— Человек переживший утрату дроида, он как бы замедлен, холоден навсегда… Не ускоряется больше, зеркален, это мне знаком. Но Бест… Если ты говоришь, что такие полезны тронам? То всерьёз ли, не притворно они противодействуют союзам дроидов с людьми? Или троны не прагматики?

— Прагматики. Но в первую очередь, они — дроиды, во-вторую троны. Непритворно.

— Их рациональность негибка?

— Ты знаешь, Биг-Буро, дроиды — формалисты. Тут разница… Утвердившись, они — сама конкретность. Иерархия запретов — чёткое выражение технической стороны дела...

— К примеру?

— К примеру… Главенство запрета на признание. Третьего! Не на пустые слова… На поступок финальный… Уплотняющий в трон часть дроидских орбит. Не при образовании семейства уплотняющий их, а просто так, своевольно...

"Трон" это не то на чём сидят, а то, в чём отражается внешний мир и представление о себе. Отражается семейство — для владыки, возлюбленный — для нарушителя… Глава семейства постоянен в отношении всех своих дроидов его. Семейство изменчиво, а он постоянен. Он видит его отражённым в троне своих центральных орбит. Непрерывно и целиком. С нарушителями тоже самое...

— А отражение, Биг-Буро всегда взаимный процесс… Представь же себе зеркало перед зеркалом… Дроид перед человеком… Последний, кто видел воплощённого дроида, кто распознал его, кто услышал признание или увидел без слов, волей неволей, буквально переплетён с ним… Повторил его орбиты своими. Перенял. Оставшись при своей, человеческой плотности. Не будь запрета, скорого возмездия, продлись это переплетенье на годы, кто знает, как бы они исказились? Каким рискам, нечеловеческим абсолютно, в истории прежних эпох небывалым, подвергся бы человек, внезапно обретший близнеца? Сколько дроидской силы перешло бы к нему, и как бы он ей распорядился? Индиго, мой друг, он говорит, что таковых всегда страшно заносило, плохо кончалось...

Бест подумал и добавил с сомнением:

— Вообще-то, это неправда, но есть мнение… Дроиды, они смерти не боятся. Однако, на разных этапах существования… Знаешь, как закладку оставить в пластическом Гига Вирту, что-то дорисовав. Заложил, захлопнул — оно сохранится. Так дроиды намеренно сохраняются иногда. В вещах особой формы. В атласах, схемах. Отпечатываются, чтобы можно было восстановить. И говорят, хотя это неправда, что и признание перед человеком используется для той же цели… Он не забудет. Не сможет забыть. Сохранит схему орбит в неприкосновенности.

"Последний?.. — тихо прошипел Дзонг. — Последний, кто распознал дроида?.. Последняя?.. Оуу!.." Тяжёлые веки распахнулись, засветились подводным светом глаза… Как не пробили ширмы лучами?.. Дзонг слушал, слушал, опустив голову на чёрный ларец. И теперь резной венок Танатоса отпечатался на его лбу, венок из увядших листьев.