Глава 123

Глава 123.

Так примерно оно развернётся, чтоб завязаться в новые узлы, а пока...

В высоком небе с закрытыми глазами бесцельно летел Густав, пропуская космический ветер сквозь себя.

Внизу — пыльный Южный. Карат шёл из игрового шатра с Пурпурным Лалом, ждущим его. Шаман больше не нужен, согласие получено давно. Парень, дошедший до финала, ему завтра уступит бой-кобры и противника.

Навстречу же Карату шагал Бутон-биг-Надир, мокрый, рассеянный, в сопровождении Пса, предупредительного, наблюдательного и надёжного, как настоящая собака.

Раскланявшись, они разминулись.

Биг-Буро шагал широко и легко, не танцовщица с Мелоди, но куда легче прежнего. И выделялся скорей ростом, чем короной среди немногочисленной вечерней публики. Дуги короны не серебрились, не нашлось имитации золота под рукой, а он спешил, и стали чуть не вдвое короче. Однажды одолеет эту напасть совсем. Пёс охранял его в ледяных родниках Великого Моря, в смешенье морской и Чистой Воды. Удвоенной агрессивности коктейль. До костей пробирает. Буро выглядел уже почти нормально, суставы гнулись. До победного! А пока — передышка. Буро давненько не заставлял себя отправиться к тем родникам, водопадам. То лень, то завтра, то отвлекли… А надо. Чёртов комодо посодействовал. Захотелось отмыться.

Трудно погибнуть, когда ты совсем молодой, сонмом дроидов окружённый, и твой Белый Дракон не может наглядеться на тебя! Трудно умереть, когда ты запредельно старый. Нырнув под водой, под недроидской стихией перескочив все мыслимые рубежи. Старый, как Надир. Укреплённое терпеньем и холодом тело больше не диктует когда замедлиться окончательно Огненному Кругу. Когда пора возвращать его.

Дроид сказал бы, что уплотнившиеся больше человеческого предела орбиты Морского Чудовища уже не меняются местами благодаря своей тесной, тронной близости. Превзошли её, ультра-трон. Ни поменяться, ни форму исказить, ни дальше уплотниться. Он такой, какой есть, Надир, Сальвадор. Каким стал. Он достиг равновесия.

Уникальность положения в том, что Огненный Круг не израсходован. Дроид третьей расы оказался в некоем небывалом взаимодействии с техническими дроидами нечеловеческого тела. Они определённо связаны, не будучи друг другу нужны! Чудовище не опирается на Огненный Круг. Однако использует его, разговаривает с ним, возможно...

А сил у него много! Очень много! Морские твари любят побрюзжать, пожалеть себя. Но Надир волей и выдержкой продолжал исправлять проблемы, перед которыми пробуксовывали дроиды регенерации.

Бутон-биг-Надир шагал как бы вверх и вверх по плоской, пыльной земле Южного, а Карат как бы вниз и вниз… И они разминулись.

Техно жил своими тайнами ночью. Свободный от причуд глупых, неловких людей. Рынок, как единый организм задуманный и воплощённый. По ночам воочию можно убедиться.

Поля энергий, которые днём угадываются в мощении дрожек, во мраке текут рядами как настоящих ящериц. Их гибкие спины текут, лапки сопутствуют мерцанием. Перекрёстки закручивают их сложным узором, пересечение полей, где-то смешение, где-то узел, потоки заходящие, входящие из него, пряди светятся. Под туманом. Теней мало на Техно, им неприятны эти поля, повидимому. Но и людей мало, нечего делать… Бродить, гадать… Не рекомендуется людями тут ночами ходить. Утром можно обнаружить себя напрочь разбитым. А можно со свежей, ясной головой, будто несколько суток Чистую Воду пил и отсыпался. Как повезёт.

Безлюдно, модуляторы не работают. Точней ещё как работают, но — сами по себе!

Одно время завсегдатаи Техно дежурили нарочно, стараясь уловить связь: какие поля текут с какой силой, чередованием. Какие модуляторы оживают, что делают они. Раскрывая спектральную шкалу, о чём гудит, что хочет сказать этот кубик? И кому? Вселенной, соседям?.. Чистому Хозяину собравшему и утратившему этот мир?.. На его последний вопрос до сих пор отвечают? Задают ему дополнительные вопросы?.. У них в сохранности ведь звуковая карта информирования, не освоенная людьми...

В каждую из ночей наступал такой непродолжительный момент, когда все модуляторы гудели вместе. Согласованно, таинственно. Восходящий, флейтовый аккорд в унисон… После чего затихали одновременно. Будто договорившись о чём-то. Ближе к рассвету.

Новички, курсики, настоящие Технари с неизбежностью, как Пароль за рамой, проходили период очарованности ночами Техно. Период надежд разгадать назначение, тайну системы в целом.

И Карат решил, что наткнулся на такого курсика близ своего, личного, вообще-то, модулятора. Не, знакомая причёсочка, местная. Туман как заиндевел, примагниченный специфическим полем площадки, на ёжике коротких волос. Суприори.

— Зачем ты тут? — удивился Карат.

Днём обещал ему и забыл что-то?

— Чтобы грустнее, — ответил тот, не повернув лица.

Сиди...

Карата повлекло обратно на Южный.

В борцовском шатре Густава очутился. Пусто, тихо, темно.

Как раз сейчас и до этих рядов добрались туманы. Остались за входом, за откинутым пологом, дорогой, специальный шатёр...

Одинокий привал… В сумрачном одиночестве.

Не чтобы грустнее, нет. Чтобы решительнее. Решиться или отказаться. Не завтра при свете, заранее, сейчас. Чтоб при свете и на людях колебания не допустить… Ах, какой пурпурный Лал!..

"Да признайся уже, что не в Лале дело! — сам с собой разговаривал, как когда-то в сложнейшие, переломные моменты. — Признаю… Ах, как близко!.. Пурпурный..."

Опасался ли он Шамана? О, нет, нисколько! Может быть, неодолимо замкнутое пространство пирамидки смущало его, борца небесного когда-то? И это нет. Тогда что? Чего боялся? Победы. Своей.

Имелась причина, по которой так адски привлёк, заворожил его первый же бой-кобры, увиденный в шатре случайного человека, безымянного тогда курсика. И причина эта не в остроумной обусловленности безысходно злой игры. Причина — в самом зрелище...

Смуглые и мокрые, перенапряжённые тела. Огоньки дроидов под кожей, под капельками пота. Охристо-красный цвет потёкшего, смазанного масла… Карат буквально чувствовал постепенное ослабление чужих мышц, ускорившееся дыхание. Огненный Круг, который начинает стучать, будто задевая обо что-то… Потому что это было уже.

Это не его стиль, не его образ правого крыла, на котором сто лет не бывал. Но и случилось это не на правом крыле...

Карат знал и то, чего не видели зрители, что между кожей и кожей, между тем, кому жить и кому умереть, там блестят, разгораясь медленно, пропадая резко, как оборвавшийся крик, ярко-красные огоньки… Их нельзя увидеть глазами, их видишь, как Впечатление, через мокрую кожу… "Чёрт! Стоп!.."

А на следующий день память плеснула огромной рыбой, плавником ударила по безмятежной глади его теперешнего существования, и, разбив отражение, услужливо свела две картины в одну, на дне прошлого и на поверхности настоящего.

Это было уже… Чёрт, так мало общего. И так много. И ведь почти забыл! «Бегство не выход, потому что! Вот почему, чёрт!..»

Там небо отрытое. Тут шатёр, горящая игла острия… Там ливень и в хлам изодранные тела, не поспевающая регенерация… Тут приглушённая музыка и ароматическое масло… Охристо-красное… Как та земля… Размытая глина, бросок… "Стоп!.. О, чёрт, стоп, к чёрту Лал, стоп!.."

Пурпурный Лал покачивался и вспыхивал подставке, на зубце короны, вписанной в неё… Покачивал головой как человек с насмешкой и упрёком: "Я был камень, пока ты не знал цены. Но ты её знаешь. И я не камень. Я огонёк дроидов, красный, который бьётся, стучит в твою ладонь, а ты… Ты сжимаешь пальцы. Я стану им, и останусь им… И ты меня выбросишь, чтобы не помнить..."

От разбойника — к шатровому борцу, из борцов — в охотники, в аккуратные охотники, в вельможи. Ни на чём не срывался. Не спешил, не шёл на поводу сиюминутных порывов. Усмирял свои антипатии. Опирался на трезвый расчёт. Покупал то, что мог просто взять. То, что в прежние времена с поклоном бы преподнесли ему! Прошёл все бури, рифы и отмели… Не по тому ряду свернул… На красный огонёк, на интересную тишину при многолюдном собрании, и — попал… Всё по росту ему, приз и бой… Бой и — предлог, предлог, предлог! Такой высококлассный, пурпурный, соответствующий… Не подкопаешься...

"Кому подкапываться-то, Биг-Фазан? — спросил он себя. — Ты от кого скрываешься вообще? Делай, что хочешь! Кто тебе указ, кто за тобой следит? Или вот этот, в чужом шатре делающий вид, что на красный камень уставился, этот следит? Так от него ты не спрячешься, он уже вычислил тебя! Догнал! Карат видит тебя, Биг-Фазан!.. Я ненормальный… Дурной, Оливу клиент готовый… Причём оба-два меня, Биг-Карат-Фазана… А с кем мне прикажете, Два-биг-Карат-Фазана бормотать, если не с вами и не Пурпурным Лалом?! Нет, я свихнулся из берегов, окончательно..."

Правда, с кем? Изгнанники делятся со своими. Дроиды со своими, с тронами… К Буро устремлялись Чудовища Моря, иерархичные, внимательные к масштабам… А хищнику? А человеку? Люди одиноки. Как есть средние люди, просто люди.

Биг-Буро привёл бы его в чувство одной затрещиной! И не постеснялся бы. Разобравшись без труда, о чём речь. Он сообразителен, чуток к разнице между решительным настроем и блефом. К ступеням падений. Когда дело доходило среди неморских демонов, к примеру, до серьёзного намерения уйти в Великое Море, он мог им показать, нарочно позвав, извращённых по-настоящему тварей такой запредельной красы… Человек менее брезгливый, чем Густав, год запивал бы зрелище Чистой Водой забвения! А глупые мысли отбросил раз и навсегда. "Ты хочешь стать таким? Ты знаешь, что такое — без возврата?.." Хватало! И для Карата нашлись бы аргументы. Но не нашлись, разминулись.

"Хочу… Один единственный раз… Кобру… Коброй не довелось… В декоративном не участвовал… Разок… Хочу… Нет, что такого? Я хочу не что-то особенное. То же, что все хотят. Сколько борцов взошло туда и не сошло?.. Один разок. Смысл имеет проверить… Давно было… Мне могло показаться… Такой день, такой дождь… Возможно, его смерть ни при чём. Как глина, как порезы, царапины, как сок как-будто тёплый, сладкий, проступает из-под… Стоп! Кому, кому ты это рассказываешь?! К Оливу, срочно! Десять медянок за оливку и цепь на ногах! Ха-ха-ха!.. Мысль!.. Ну, а если показалось, если почудилось, если дождь такой, ведь проливаются же до сих пор запретные Впечатления?.. Не ври! — прервал он себя. — Это был обычный дождь, нормальных связных Впечатлений! Да какой бы ни был!.. Я же не дождь и не фляжку с запретным хочу! Если показалось, почему я так, так хочу?.. Оно будто ждало, ждало, караулило… И дождалось меня… Почему так хочу?.. Так хочу… Стоп! Стоп уже!.."

Не только Пурпурный Лал разгонял сумрак. Сквозь пепельные одеяния сиял Огненный Круг, косы с круглых плеч, на широченную, крепкую грудь сбегали освещённые им, тоже пурпурным, медным, нагнетающим тревогу пламенем.

Отгонял от себя Карат воспоминание о событии давнишнем. О происшествии, которое и забросило его, как гонщик в облака бросает Сигнальную Звезду, с правого крыла Южного на Техно Рынок. И облака скрывают её, лишь след на всё небо. Пока кто-то по следу не догонит. Так и он, стал другим, стал известен шире, стал Каратом… Но гонщик, Биг-Фазан догнал его...

Чтоб стала ясна степень потрясения, нужно во внимание принять его борцовский стиль, которому не изменял, внешнюю сторону. Биг-Фазан он! Не идейный, не с левого крыла, но повадкой — фазан. Что значит… Он закрывался. Носил костюмы, сложные, многослойные боевые наряды, амуницию декоративную на вид. Маски, шарфы-удавки, пояса-удавки, бусы и цепочки, как Густав и напоказ. Даже перчатки без пальцев! И в ладонях перчаток были грузики на тонких цепочках. Карат владел мастерством кулачного бойца с ними и без них на уровне Гая.

Это один аспект. Второй… Фазаний стиль вообще резкий, быстрый. Стремительные атаки, высокие, длинные прыжки. Разнообразные удары ногами. И захваты. И удушения. Но чаще предварительно оглушить. Множество вариантов отступления в случае неудачной атаки. То есть, где "вир", боец змеиной техники перехватит, или переборет, фазан вырвется и оттолкнёт, отпрыгнет в сторону. И для этого годятся части костюма, отбросить, как ящерица хвост.

Третий, вытекающий из сказанного… Между атакующим фазаном и жертвой всегда что-то стояло. Оружие, не голые руки. Маска. Костюм. Да и сам силуэт в этом костюме, падающий сверху, не позволял порой различить человеческого облика. Минимальный, короче, контакт.

Таким Биг-Фазан и был разбойником. Да ещё и лично невообразимо стремительным. А после, в условленных не разбойничьих боях, это уже не контакт вовсе, игрушки. Так, акробатика, беготня. Снова не борьба. Не змеиная борьба. Не бой-кобры.

В итоге, то чувство, которое, вне сомнения, узнал бы Буро, которое снова и снова приводит на правое крыло определённый тип бойцов, приводит лишь к тем шатрам, где ставят на жизнь и смерть, не иначе, оказалось совершенно незнакомо ему. Хищник и разбойник был невинен в этом смысле. И тут...

Небесный борец, Биг-Фазан давно уже обосновался на земле, однако та встреча настигла его снова в небе.

Парень незнаком. Соответственно и причина осталась невыясненной, гонор или месть, Карат мог только догадываться. Шатровую серию парень смотрел зрителем, не вышел против него. Побрезговал публичностью? Значит, всё-таки мстит. Догнал в небе.

Достойный противник. Парень оказался виртуозен с длинными, экстра-длинными цепочками. Круглого плетения и якорного, несколько, подготовился. Ещё обнаружился короткий хлыст, "репей". Оружие не для каждого, смысл его — в крючках, зацепить одежду или свои же крючки, обвив руку, горло короткой удавкой. Отменный гонщик. И скоростной и на виражах, как развлекаются с волнами. Карат затем пожалел о парне лично, интересный, раз в сто лет встретишь ровню себе, могли подружиться. Но — ни имени, ни претензии, ни объявленья войны.

Они влетели под ливень, ещё порознь, ещё случайные попутчики по направленью к Рулетки.

Карат, не ожидая нападения, вообще отвыкнув, чтоб кто-то задирал его, скинул костюм, надоевший и пыльный, выбросил. Остался, как вир, как небесные бродяжки, что не любят задержавшихся, высыхающих с одеждой Впечатлений, мчатся под следующую тучу, о прошлой позабыв, в одной набедренной повязке. Перчатки оставил, иначе не знать бы Карата Техно Рынку...

Длинные цепочки парня заканчивались грузиками с острыми гранями. К тому моменту, когда сумел отнять первую, Карат выглядел покруче, чем завсегдатаи Ноу! Предплечья исполосованы, дырка в голове, бровь рассечена.

Когда, сбитый, под брюхом драконьим болтался, за гриву держась, бич-репей разукрасил его торс широкими, блистающими от огоньков дроидов атласными лентами содранной кожи. Будто он нарядился для Мелоди. Издали так и казалось, сквозь частый, косой ливень.

"Кстати, — успел отметить он, проявив в такой неподходящий момент научный склад ума, когда больно вдохнуть стало от порванной кожи, — круговая, поверхностная рана работает как удавка… Не знал". Отметил за долю секунды, как быстр ум, как тонок и независим от оценочного, от боли, от суеты… Это поможет ему на Техно в различенье оттенков. Даст веры в себя на ступени, где срезается большинство, где требуется не в сравненье, а по-отдельности узнавать единицы оттенков, символы веществ, их свойств и величин. Разделять оттенки в уме, на, собственно, природу вещества, акцентированное свойство и насыщенность… Что представляется невозможным в их тонкости...

После. А теперь…

Или он переламывает ход боя, или — под волны моря. И не факт, что в сознании. Цепочка, отнятая им, прорезавшая и перчатку, и руку, решила дело. Кроме того, ею он подтянул противника. Чтобы сбросить. Столкнул. Дракон поймал, но он пикировал следом, и они остались вплотную. Карат нормально — верхом и наготове. Обычный приём для небесного борца.

Смог вырвать бич, руку заломив. Отомстил, не без этого, и отшвырнул. Случайно выбросив и цепочку.

Потому, столкнув вторично, бросился в вирский захват. Не удавкой, руками. Элементарный, прямой. Да, как в боях-кобр часто бывает, вокруг торса, Огненного Круга. На силу, на выносливость. Кто крепче оказался, тот и выжил.

Сначала в полёте… Затем на земле под дождём, дракон Карата вынес их на континент… В размытой охристой глине… В сплошных ранах и огоньках дроидов… Израненный, как на Ноу, обезумевший, как ача.

Оба напрочь израненные.

Бой-кобры, единый клубок гнева, азарта, потоков дождя, связных Впечатлений ливня и влаги чужого тела, горячего, мокрого, сильного в регенерации, вкус и жар, пробивающийся сквозь раны, и кожу, и влагу… Бросок, кувырок, судорога, Карат мощней… Плюс исходная жажда, он для того и поднялся, прежде Рулетки тучу найти, попить… Но та жажда давно кончилась. Та потонула в этой. Амфибия, натуральный ача, не ведающий, что творит, не знающий этого слова, он впитывал, как сок из плода, как брызнувшую, текущую мякоть, последние секунды чьей-то жизни, безымянной, бессловесной до конца. Как и сам он остался до конца безмолвным, жадным, задыхающимся зверем. Скорей туча остановила бы струи дождя, скорей потрескавшаяся, размытая земля перестала их впитывать, чем он бы остановился...

Но не все таковы, как Симург.

Дождь давно прекратился, а Карат всё смотрел туда, где пропал Огненный Круг. Охваченный диким стыдом и непритворным раскаяньем. Отвращением к себе настолько же сильным, как прекратившееся исступление. Сильней.

"Никогда больше! Никогда!.. Я не демон! Я не хочу, что это было?.. А если оно нахлынет снова?.. Дроиды светлые, где вы всегда, когда вы нужны?! Никогда, клянусь, никогда! Не знаю чем, клянусь!.."

Карату достало рассудительности для бегства. Не стал проверять свою выдержку на правом крыле. Требовалось срочно засунуть куда-то голову. Рынок Техно подошёл идеально. Надёжно, на годы вперёд увлёк. Скрыл. И ничем не напоминал предыдущую жизнь. Борцовское прошлое казалось свирепым ребячеством...

Туман стеной стоял, плыл в проёме откинутого полога. Глухой по земле, слоистый наверху. В сумрачной глубине, на помосте, на пирамидке свивались призрачные тела, блестящие от масла и пота. Шаман, усмехаясь, оборачивался к нему, на чью-то спину встав смуглым коленом. Ухмылялся, но страдание проступало в лице, проступали черты того парня… Страдание, а затем небесная отрешённость...

Кожа горела, жар пробегал по ней электрическими уколами, мышцы ныли от предвкушения. Пурпурный Лал раскачивался. "Да? Нет?.. Да? Нет?.. Да? Один разок, да?.."

Красные блики в зрачках Карата вспыхивали и мерцали.