Глава 56

Глава 56.

Для Господина Сомы с той игры Против Секундной Стрелки, на которой Пасс в лице его вытянул счастливый, да что там, спасительный билет, началась полоса везения. Насыщенная и утомительная. Сначала выигрывал по мелочи, затем внезапно — внеочередное право на три дюжины дней оставить свою пирамидку в игровом, охотничьем шатре. Отнюдь не оказались они безлюдны… Кому-то удавалась давняя интрига, кому-то запудрить мозги незнакомцу возле шатра. Реализуя пожелания охотников и заказчиков, До-До и Господин Сома в Архи-Саду почти не появлялись...

Зато появлялись некоторые, ими освобождённые и направленные. Хищники, потрясённые случившимся. Чистые хозяева, которых не отвратил испуг от поиска общения и информации на континенте, а возросший здравый смысл призвал искать места побезопаснее, чем Южный Рынок.

Бест выказывал Соме при каждой мимолётной встрече всяческое уважение. Ужасно тяготившее и смущавшее того. Многократно предлагал и просил председательствовать на Общих Встречах, задавать темы для них… Результатом его внимания сталь то лишь, что Сома прокрадывался на них после начала и в саду предпочитал укромные, тихие уголки.

Марафон его царствования в игровом шатре закончился, всё кончается. Отдохнув в прибрежном Собственном Мире До-До от напряжённых торгов, ещё более напряжённой их имитации, переговоров, порчи и исправления облачных миров, оба вернулись в Архи-Сад, как домой.

Тишина и покой… Шелестят кроны неплодовых, стремительно вымахавших деревьев Сай, чьи нижние, мощные ветви раскинуты широко и низко, а тонкие ствол вздымает ввысь. Прямой, сужающийся, силуэтом ровный, фактурой — крученный-перекрученный, лишённый коры ствол цвета слоновой кости. Если с нижних ветвей отломить маленькую веточку, за сутки она высохнет, изогнувшись причудливым, немыслимым образом. Смотри на неё и гадай: что это? Скульптурный артефакт сотворённый по древнему Впечатлению? Рукотворный портрет Чудовища Моря?..

Деревья Сай как раз расцветали. Одни вездесущим пухом, летящим с высоты крон. Другие крупными, мясистыми и махровыми цветами на нижних ветвях, коралловыми, розовыми. Венчик недолго держался, опадал. Оставался колючий орех. Одревесневшие орехи свалятся через полгода, ходить невозможно будет! Могучие, причудливые деревья так же глубоко пустили корни, как высоко кроны, достигли не влажных пластов земли, а самых озёр Чистой Воды забвения. Подобрать и съесть хрусткий розовый лепесток, всё равно, что спуститься попить её.

Сад пропах цветущими Сай, свежайшими, пропах сырой, взрыхлённой землёй, удобренной водорослями, добавившими солоноватой горчинки, перед посевом новой травы. Всем хотелось больше травы. Сильней, чем плодов. Мягкой, чтобы валяться. Высокой, густой, чтобы прятаться в ней. Цветов. Недавно кто-то купил на Техно и принёс старый атлас, дроидский, по устройству артефактов семян, как их создавать в Собственном Мире. Причём конкретные, бывшие прежде растения там представлены в малом количестве, для примера, остальное — принципы конструирования. Разбирались. Обсуждали, кто о чём мечтал… Определившись, искали хозяина, готового сделать их. До-До безграмотный и бездарный с чертежами, и Господин Сома слишком ленивый чтобы вникать, уступили это почётное право недавнему знакомцу, знакомцу Олива, что удивительно — чистому хозяину… Пта! Более чем охотно, тщательно и увлечённо, его стихия, Пта делал им травы. То всходило, то всходило задуманное… Но тем интересней! Случайно получилась метёлочка Три Хвоста, например… Оливу показал, гордый… Не каждому дано талантливо ошибаться!.. Олив не общался ни с кем. С Господином Сомой изредка. Не выдерживал, когда при нём ерунду начинали болтать про теней, про яды, про море… А так нет. Молчал.

Ауроруа, Рори — юная изгнанница, встреченная на вираже, на гонках в высоком небе, не привыкшая к людям и континенту, беспокойно поглядывала на чудовище с зелёной, оливковой кожей. Но рядом сидел её Чёрный Дракон, впившись в землю когтями, на задних лапах каждый палец толще её руки, каждый коготь — длинней её пальца. Дроид ворчал, мурлыкал горлом, притворным дыханием, не нужным ему, заслонял её и согревал угольно-чёрным боком, сенью сложенного крыла.

Внешне Ауроруа напоминала Селену, без перламутра на коже, а светлые кудри золотились. И ресницы. И губы. Уголки губ, потеплевшие лишь недавно. Носик упрям, улыбка насмешлива. Немножко свысока. В их жарких, суеверных спорах она была не страстной, но раздражающе точной. Изгнанница оказалась умна, образована во многих материях, далёких от практической пользы за время прожитое Восходящей. Потенциальный, несбывшийся "ангел" абстрактного мира… О них речь впереди, наружу редко выходящих… Утрата облачного эскиза выбила её из колеи. Абсолютно. До онемения… В Архи-Сад приведена, притащена диким зверьком, Дикарь номер два назвали бы, не представься она потом. Оттаяла. Осмыслила. Побыстрее многих. Освоилась. Преданная группе и конвенции, принципиальная до занудства. Не хуже Мурены острая на язык. В отличие от неё Рори пугливо избегала моря, и всего связанного с ним. Причины нет, просто страшно: огромное, волны, валы. Невесть что под ними. С утратой страх перед океаном не был связан. А подчёркнутая, нетипичная опека Чёрного Дракона — была...

Восходящей Ауроруа интересовалась отвлечёнными, умозрительными предметами, науками. Вместо ландшафтов и интерьеров. Которые надо не просчитывать, не исследовать, а собирать. Компоновать и любоваться. Жажду, вкус к обладанию иметь. Развивать, взращивать. Её же влекло чистое познание… Можно ли варьировать Собственный Мир снаружи? Нет, почему? Можно ли направлять его? Почему попытка выхода из эскиза помимо рамы, попытка проникнуть в облако помимо неё встречают не физическое, упругое сопротивление, а наоборот? Как-будто сам ты стал бесплотным, бессильным лететь и идти? Значит всё кажимость? Что такое рама? Могут ли Дом и Сад быть бесконечны, не повторяясь в деталях? И это имевшая хоть какое-то приложение часть её интересов. Основная вроде того: бесконечность, это как?.. Один — это сколько? В ней, в бесконечности, которая часть?.. Понятно в целом, чем готов встретить хищный, легкомысленный мир за рамой такого человека. Среди второй расы 2-2, в семействах и среди глав семейств дроидов способных искать ответы, Впечатления предметов не обнаружилось. Даже книг и Вирту они толком не нашли для неё.

И семейство её дроида, оказалось на грани прекращения, а оно происходит, если у главы меньше трёх подданных. Манок семейства Капсуль-Перелёт замолк, опустошение произошло. Ауроруа осталась без своего дроида по большому счёту, без собирающей песни его. Рядом, как с приятелем.

Чувствуя вину, он тем более активно знакомил, сопровождал Восходящую в Туманное Море дроидов 2-1, на авось, вдруг что проясниться. И местные обитатели по меткам, наугад летали с ней в дожди, ливни Впечатлений, стараясь взять масштабом, если не пониманием… Двух, трёх, четырёх-дневные ливни Впечатлений древних школ, сборочных цехов, лабораторий, и дроидских инструментов сборки пространства… Очень интересно и совсем не то… Внимание Ауроруа задержалось однажды на Впечатлении людей, перебрасывающихся короткими фразами ассоциаций, определений. Иногда банальных, иногда абсурдных, иногда остроумных без претензий, смешных. Они хотя бы открывали обзор понятий. Интересно, что сходим манером, происходит жеребьёвка на одном из игровых, облачных рынков — игрой в определения… Ещё геометрия удерживала под ливнями, но по неё-то как раз имелись Вирту...

И вот однажды вольный 2-1 обронил в разговоре с ней: "А твой Чёрный Дракон, он как считает?.." Речь шла о принципиальной возможности перемещения в облачном мире созданном без объёмов и плоскостей, только из векторов… Ауроруа здорово удивилась. До сих пор с телохранителем бесед не вела. И уж конечно понятия не имела, что главой над Чёрными Драконами стоит Гелиотроп. Ни о главе, ни об имени его не подозревала, создателя Коронованного...

Людям неведомый, дроидам недоступный, драконам своего семейства он многое успел передать. Не прямо, так косвенно. Без симпатии, притом взаимно… Но телохранители очень важны. Для небольших категорий людей, проводивших дни вне миров, особенно. А Гелиотроп — конструктор, технарь среди дроидов. Он вникал, будучи автономным, пронизывал драконьи орбиты, правил их, собой делился и отнимал, но так, что сила и чуткость их возрастали. С выгодой. Тем учились драконы. Соображали что к чему. Пространства, направления, оптимальная геометрия стремительной сборки… Озадачивались, как вести редкие, однако имевшие место вне-турнирные поединки между собой, по воле людей случавшиеся, поневоле...

Им не рекомендовано, как и Белым Драконам много болтать с людьми. Они ведь не высшие, автономные дроиды. Человеческий облик белых — притворство. А речь для тех и других — часть воплощения, вещи запретной… Но в конкретном случае нарушения владыки не усмотрели. Так Чёрный Дракон стал личным дроидом для Ауроруа, Восходящей. Чего давно хотел, но благоразумно дождался от четырёх тронов позволения… Увы, он же косвенно оказался виновен в утрате, нет тревожной ноты у драконьего манка, а напоминал дроид всё время, долгое время, нельзя постоянно напоминать… Что же не входить за пределы эскиза?.. Она выходила. И пропустила срок. Вся история нетипична. Птичка Фавор без песни кружила, смотрела то на правое, то на левое плечо...

Обычный день. Изгнанники делились влагой собранных Впечатлений, пересказом несобранных. Размышлениями, рассуждениями, как время течёт в неизвестных им пространствах Собственных Миров, по сравнению с тут… Так и этак поворачивая, домысливая… Неизбежно приплетая накопившиеся в их среде, живучие, особо процветающие в условиях недостатка информации, поверия. Суеверны хищники в постоянном напряжении волей-неволей выбранной ими судьбы. Мнимой силы, тайной бесприютности. Изгнанники суеверны не меньше их в бесприютности очевидной… Припомнили поверье, что любовь дроида взаимная, — а невзаимной любви полудроиды не знали, или, скорее, не назвали бы её этим словом, — пророчит беду… И что получить имя от дроида — плохая примета… Ауроруа прислушалась, хмыкнула. И возражать неохота...

Альбатрос раскладывал перед Соль сегодняшний подводный улов. Ныряли с Изумрудом, он улетел раньше, Гром и Мурена остались. Соль перебирала подходящие для питья раковины, битые плитки, изразцы… Пойдёт на дорожки Архи-Сада. Коллекционеры вскользь поглядывали, нет ли жемчуга. Среди всяческих богатств океанских находились мало в кладовых, оставшихся от Змея. Чудовища вернувшиеся на сушу не жалуют их, напоминающих подводный холод и сумрак… Жемчуга и у Соль не было.

Амиго, лёжа на спине, покачивая босой ногой, мечтательно глядел в кроны расцветающих Сай… Точно сочинял что-то. Римлянин не единожды толкнул его в бок: выдумывай вслух… Остальные были согласны, но терпеливы… После Беста центром притяжения в Архи-Саду становились как-то естественно не борцы, не игроки, и не богачи по местным меркам из коллекционеров, а он, Амиго, выдумщик, коллекционер легенд. Ещё Амарант, книжник и историк. В негласном соревновании за популярность Амиго выигрывал. И разнообразием повестей, его, бывало, долго не отпускала одна тема. А манерой вдохновенного повествования. Неподдельного увлечения. Там, где Амарант старался быть в изложении точным, нанизывая сухие слова, оговариваясь, могло ли быть такое на самом деле, Амиго — летел… Парил без оглядки. Перескакивая между эпохами… Ему всё равно… Слушателям тем более всё равно!.. Соперничества не имелось между ними, Амарант, как и все, предпочитал байки и песни Амиго...

Ауроруа, Бест, Амарант и Альбатрос разбирались с мокрой, неработающей четвертью Гига Вирту, из чужого, прибрежного тайника тогда добытой Амиго… Холод точился от книги, долго лежала на большой глубине. Кусок от тома раскрывался, где сам пожелает, и показывал мутно… Сома наблюдал, думал, кого на Южном просил бы починить?.. До-До приземлился, по обыкновению прыжком с дракона, как же — две секунды сэкономить, для игрока это святое!.. Ладони от земли отряхнул, сходу приветствуя всех и Пирита, приятеля по Рулетки, не ожидал увидеть в Архи-Саду:

— Бест… Привет, народу! О, Дабл-Ня… Не принимают на левом крыле? Это удача, знак судьбы!.. Ня!.. Ты больше чем на ставках заработаешь, танцуя между боями, между рядов!..

"Доди, горе моё!.. — безмолвно застонал Сома. — Откуда безбашенности в вас? Столько! Во всех, рулеточники, черти подводные!.. Чего тебе от него?.. Ну, чего прицепился?.." Пирит взлетел на ноги одним махом, уже бездну времени не имевший нормальной схватки, скучающий, застоявшийся, типичным прыжком вира, пружиной… Разочаровался, обернувшись: не борец...

— Игрок, тебе сообщить моё имя? Запомнишь?..

До-До пятился, изображая недоумение, запинаясь и падая напоказ, ногой об свою же ногу… Пирит в полумаске, в полном костюме фазана, — Руту тренируя на вира, сам ходил на правое в разных ролях, искал себя, — выглядел если не демоном, то и не человеком:

— Оставить тебе, игрок, памятку на лбу? Моё имя и приветствие?..

До-До в шкодном настроении, то есть обычном для себя, не устрашился бы и главного вира:

— Няя… — протянул обиженно. — Если на лбу, подумают, что это ты!.. До лба разрисовался… Бац! А это я!.. Я, а не Дабл-Мау!.. Какая печаль для них...

На последних словах они уже катились по земле. Ловкий До-До, как ни крути, а игрок сильнейшей группировки материка, Против Секундной Стрелки, лихо уворачивался от набросов фазаньих удавок.

— Ворюга с Южного, — Пирит бросил гоняться за насмешником, глупо для борца, — скажи лучше, не видел Руту в последние дни на рынке, или ещё где?

— Не-а, — сказал До-До, останавливаясь...

Наблюдавший потасовку народ вернулся к байкам и суевериям...

— У вас, забияки, обоих счастливые имена, — заметила Соль.

Дабл-Пирит, не знал поверья. Чуждый музыке и танцам, Рынок Мелоди, реактор мод, слухов, легенд, он разве что пересекал на Белом Драконе, задерживаясь одну песенку дослушать. Но за танцовщика принимали везде, а то и танцовщицей дразнили! Не проникся он нежностью к музыкальному рынку.

— Почему? — удивился он.

Соль отвлеклась, приложила к уху ракушку, Амиго ответил за неё:

— Двойные. Парные по смыслу, отражённые, бишь, палиндромы — это всё счастливые имена. У тебя в имени прямо есть цифра два...

Соль написала что-то пальцем в воздухе задумчиво и спросила:

— Амиго, отражённые, это как у Ауроруа?

— Точно-точно!.. С начала и с конца одинаково читаются.

Дабл-Пирит прежде не знакомый с изгнанницей, глянул по направлению. В стороне разглядел золотистую, склонённую голову, локон над томом Вирту, Гай заслонил...

Гай откинул обложку, поводил рукой над заглавием на форзаце, пальцами по обрезу страниц, кивнул и обратно захлопнул.

— Исправимо? — спросил хищника Римлянин.

Бест, всё чаще и чаще накрываемый волной интуиции столь же ясной, сколь бесполезной в девяносто девяти случаях из ста, болезненно сощурился, предчувствуя ответ. А может и не интуиция вовсе. Жизненный опыт накопился, обычный...

— Легко, — ответил каменный Гай, не давший себе труда прислушаться к разнице атмосфер Архи-Сада и торговых, охотничьих рынков, — оглавление порчено, человек нужен, его заменить… Ну, искра и горка опилок, просушить корешок. Заработает...

— Какой человек? — простодушно переспросил Римлянин.

— Любой, — ответил Гай и даже не улыбнулся.

Бест не вмешивался в разговор, но Гай адресовал ему, нахмурившемуся, последнюю фразу:

— Проветривайте так, на сквозняке сухого сезона… Тоже вариант.

И отошёл. Амарант покосился на Беста, на Господина Сому… Понизил голос:

— Всё понимаю… Но таким-то хищникам место ли тут?..

— Друг, — Бест дёрнулся, отмахнулся, — сто раз говорено, отстань ты от меня.

Римлянин проводил взглядом Гая, смутившись наивной своей ошибке:

— О, дроиды… — пробормотал.

В их кругу, а особенно при подобном разговоре Господин Сома чувствовал, словно он — Гай, и земля обязана, разверзшись, поглотить его… До-До возник за спиной, обнял за плечи и заставил очнуться. Бест отвлёкся от Гига Вирту.

— Господин Сома, — сказал он, — буду признателен, если ты покажешь мне с воздуха, с драконов, где что на Оливковом Рынке. Его бывшему хозяину не желательно обнаруживать себя так и теперь. На словах он мне объяснил. Хочу посмотреть на местности.

— Да, конечно!..

— Я с вами! — услышала и подскочила Мурена.

Естественно, и До-До… Отправились.

— Отражённое имя...

Дабл-Пирт, грамотный едва, пытался осознать, перебирая звуки: "А-у-р-о-р-у-а..."

— А ты знаешь, как мы нашли её в высоком небе? — спросил его Борей. — Это было что-то!.. Мы гонялись, я выигрывал. Я мчал в отрыве, четыре драконьих хребта с хвостами, не меньше! И тут… Они… Я чуть не свалился! Я над волнами морскими, на коротком кругу не сваливался, а тут, о!.. Не я один, мы поперву все решили: не человек… Дроиды шутят. Прикидываются!.. Представь себе: сидит в небе, не на Белом Драконе и не на раме, в отдалении от облачных миров девушка… На чёрном, как перекрестье чёрных, радужных молний в запретных Впечатлениях, — ты видел когда Впечатления войны Пястей?.. — на Чёрном Драконе сидит!.. На кольцах хвоста. В нашу сторону головы не повернула. Видит, ноль эмоций… И не скажешь по ней, грустна или как? Или всё в порядке? Дракон одну лапу держит, как подлокотник для неё. И плащ через лапу накинут, постелен… А другой лапой, в когтях зажав, — нет, я сам себе не верю! — дешёвой, нормальной искрой, с фокусировкой луча, чиркая, что-то пишет на ткани, на плаще!.. Я бы сказал, рисует, выводит… Ловко, как робот, как скрытая механика, орнамент выводит… Сказать, что мы выпали — ничего не сказать. Отсюда и "Ауроруа", он это слово, имя её писал, растягивая, когтястой лапой своей. Тонко, знаешь, изящно… Дроид всё-таки...

— Не знаю, — заметил Амиго, — могут ли дроиды верить в то же, во что и мы, но определённо, это имя "Аврора". Он словно хотел, исказив его, нейтрализовать плохую примету хорошей. Поименовать, но счастливым именем...

Пока слушал, Дабл-Пирит избавился от костюма фазана. Не улыбалось ему ни в костюме, ни на правом крыле Южного. Орущем, буйном, жадном до риска и выигрыша. Холодном, разобщённом и разобщающем при том. Ни кровожадность их не нравилась, ни удобное, вооружённое положение фазана, с закрытым лицом, с превращающимися в удавки слоями и деталями одежды. Не его это. Да и сам факт, что пошёл с тоски и скуки, под маской, не рискуя навлечь на себя лишние подозрения, узнай про это на левом крыле. Оправдываться лишний раз… Хоть он не участвовал в боях на жизнь, а развлекал там публику, наравне с опасливыми новичками правого, поставленный в условия заведомо невыгодные. По ставкам, и по бою. Зато без жертв.

Отбросил наряд — безумную груду лохмотьев, остался в шароварах, жилетке и чёрных узорах татуировок. Вздохнул свободно. Нерадостно. Когда ещё вернётся, когда создаст свою школу?.. Когда предвосхищающее, смутное недовольство откроется и превратится в его личный, новый стиль?.. Виры очень близки ему. И достойных фазанов из школы, а не тех у которых фазаньего только тряпки, Пирит уважает. Но чего-то не хватало… Учеников, побед, да, конечно! Шатра высокого, рядом с основателем Виром, разумеется! Гордого флага над ним!.. И чего-то ещё… Сущностного, в правилах и приёмах… Приятелей, как партнёров, велика радость на ступеньках сидеть… На арене ведь был не из последних!.. Теперь вот и Руты, где он?..

Тела полудроидов пластичны, легко заживляют раны, быстро приспосабливаются к избранному стилю жизни. В среднем, от начала жизни полудроиды грациозно стройны, можно сказать — женственны. Морские демоны, создавшие тень, но сохранившие человеческий облик, меняются сначала в цвете, а затем прибавляют в росте, они высоки. Борцы, гонщики, некоторые из игроков, совершенствуясь в силе и скорости, превращаются за считанные годы в таких, вроде Дабл-Пирита. Немного выше, куда шире прежнего в плечах. Торс, как ствол дерева. Мышцы, как ветви сай, перекрученные, затемнённые узорами татуировок, полные драконьей, сдержанной и очевидной силы.

— Ауроруа… — слитно попробовал Дабл-Пирит имя на вкус. — Подходит для Мелоди. Она не танцовщица?..

Он забыл в костюме несколько отододи, пришлось зарываться опять в лохмотья, искать, крепятся там хитро...

— Нет!.. — Соль засмеялась его версии. — О, надо будет сводить её туда, а то совсем не выходит из сада!.. Нет, она скорее технарь такой, особенный… Без механики… Технарь в абстрактном, в уме...

— Это как?..

Пирит пожал плечами, нащупал нужную петлю и дёрнул… О, угадал, выдернулась… Уж лучше носить в кармане или браслетом откровенно.

— Рори! — окликнула её Соль.

Оставшаяся в одиночестве, та охотно направилась к ним. Ныряя под раскидистые нижние веки сай, мелькая между стволами. Золотистые кудри приближались, скользили по саду, как солнечный луч из рамы чужого мира. Лицо достойное дроида по-мальчишески сурово. Глаза — ничуть. Глаза девы, огромные… Дабл-Пирит забыл про свои отододи.

— Рори, — ещё издали крикнула её Соль, — растолкуй попроще для нас, а не как всегда, что значит "абстрактно"?

С подобными глупостями не раз приставали к Рори, чаще всего от скуки и в шутку. Кому это надо всерьёз кроме неё, кому интересно?.. Она воспринимала их легкомысленность, как данность. Разговор о погоде, только не о погоде, привыкла. И обдумывала, подходя, разом два варианта ответа: серьёзный и в меру язвительный. Какой пригодится… Незнакомые, миловидные черты Дабл-Пирита, Дабл-ня, навели её на мысль, что уместнее шуточный ответ...

— Познакомься… — добавила Соль.

Пирит поднялся на ноги, роняя фазаньи лоскуты с себя, во весь рост, тёмным, нежданным деревом сай, в изломах чёрных татуировок, кельтских узорах, оскаленных клыках, мордах злых, пожиравших друг друга, изрыгающих пламя, переплетённых зверей… Рори остановилась. Улыбка сбежала с её лица. И золотой румянец тоже… Радуйся, Дабл-Ня, у тебя это получилось, внушить страх с первого взгляда. Не тому и не там, где планировал, но удалось… Пириту показалось, что он погасил солнце. Стало бесприютно. Пасмурно. Безнадежно. Соль дёрнула с упрёком, со смехом застывшую девушку за рукав… Но Дабл-Пирит не стал ждать ответа. Он извинился и стремительно покинул Архи Сад.