Глава 105

Глава 105.

Дрёма не увидел… Он не увидел Беспятого Дзонга Ача. После, да. Но сразу...

Довольно сложно описывать человеческими словами дроидский способ восприятия… Встречал он Руту обыкновенно недалеко от Мелоди. В одну сторону — направление к Рулетки, в другую горы начинаются, вот там, вполне безлюдно и безопасно человеку, если близится туман или ночь, Мелоди ночное место… Там ждали его, там и не увидел.

Он, как и говорилось, сперва различил Огненный Круг, затем удостоверился, что — Рута. Пока снижался, пока орбиты сужал, приводил в порядок телесное состояние общей формы… Внимание пейзажу не достаётся. Но и очутившись в общей форме, на земле, на ногах стоя, Чудовище Моря не замечал. Он видел Руту, улитку, — нашёл?! — игнорирующую того, в чьей руке, как и задумано. Видел расширяющийся сектор луча… Как из завитка распространяется, сканирует пространство. Разворот — и под другим углом… Как бегут по латуни пятнами бензиновые цвета, очень тусклые, нет людей поблизости… Человеческими глазами Дзонга не видел. Рута думает вслух? Или на него ворчит по привычке… И лишь когда тот вскочил:

— Дрёма, а?.. Нашёл-таки!.. Тут такое дело...

Когда протянул руку к Чудовищу Моря, дроид сфокусировался на нём… И увидел. Испытав редкостную для дроида раздвоенность: видели только глаза.

Дроид зависший в подобном состоянии, наверное, сошёл бы с ума, то есть дошёл до уплотнения орбит в два трона сразу!.. Он ощущал свои глаза, как зеркальца. Пред ними — Дзонг. Не статуя чёрной птицы… Галактика малых орбит. Каждая из которых немногим шире орбиты огонька дроидов. "Ни к сфере дроидов, ни к сфере людей… Что за..."

Дрёма встряхнулся, взглянул шире… "Есть, есть у него место… В общем поле Юлы, вот оно..." Но сказать, что дроид был потрясён, ничего не сказать.

Рута объяснял ему, тёплый, раскосый взгляд снизу ловя, высокого дроида, что его, Руты вина… Что потерянное принадлежит нашедшему, так уж принято… Что улитка будто испорчена, а вроде и нет… А дроид и Дзонг изучающе смотрели друг на друга.

Дзонг смотрел и поражался тому холоду, что не проходит в нём. В других людях он не видел Вайолета. В других дроидах, как выяснилось тоже. Вереницы бесчисленных лет он не чувствовал ничего… И сейчас ничего. Пред ним — возможный источник информации. Не больше, не меньше. Дзонг мог бы испытать волнение, но нет и его...

Дроид чувствовал огромную вину и огромный стыд. Ему не нравился этот человек.

В силу Фортуны, в сладкую песню Фавор истово верящий, мгновенно признав в чудовище свою судьбу, предмет своих поисков, он так — устыдился… Его уродства. Своего слепого вначале и зрячего теперь — пренебрежения… Этот да, этот конечно, не дрогнув, создаст в Стократном Лале всё, что угодно… Как, не дрогнув, уничтожит на земле… Не нравственное осуждение, хуже. Тотальное… Отвращение к организму, лишённому напрочь плавной красоты… И это существо заняло уже нишу инструмента в честолюбивых планах дроида.

«Нищенски некрасивый… Но ведь человек. Подобный тем, кто создал дроидов… А рядом — Мелоди...» Недалеко пело и танцевало Мелоди, где каждый представал Дрёме взмывавшей, играющей волной… Гармонией звука и танца… Волнами соседними преумноженные, солнцем просвеченные, катящиеся, играющие волны… Догоняющие, возобновляющие себя… Те, из-за кого копил нарушения, не считался с риском, лишь бы их видеть и слышать… Танцевать в их кругу...

И тут — это… «Галактика малых орбит. Всего три-четыре удерживают их вместе, жёсткие: форма, пики и спады взаимообмена тепла и влаги. Точные, механистичные. Общего порыва не просто нет, он невозможен, невообразим… О, Фавор, — думал Дрёма, — но ведь что-то удерживает их вместе? Не наружное, не скорлупа. Кора не может удержать живое. Должно быть серединное притяжение. Если не Огненный Круг, так что же?..»

Он получил ответ на свой вопрос практически сразу.

Дзонг не помышлял загипнотизировать дроида! Он всю жизнь так провёл… Короткие охоты ача, да сети на галло, возвращающиеся пустыми. Прошлое, какого не будет, будущее, какого не было. Между ними — ветер с Горького Залива и попытки забыться, забыться совсем. Ну, и ритмы, вместо речи, вместо оружия — нескончаемые барабанные ритмы...

Как заговорить, не знал… Привычно пальцы оживили звонкую, тонкую мембрану… И Дрёма объединяющую силу увидел. На дроидском эсперанто можно бы употребить слово "понял", но на человеческом языке, это всего лишь описание того, что предстало его глазам. Немедленно Дрёма вспомнил синие ливни Доминго! Быв человеком, и он по дроидской сфере так же неукротимо тосковал!

Дзонг тронул барабанчик и канул в него, в себя… Галактика человека, созвездия малых орбит вздрогнули… Пролились звездопадом. Он сам с неба лился, весь Дзонг, сам летел на зеркальную гладь дрожащей мембраны. Отражённый, взлетал… Она, ритмически звонкая, не предающая, постоянная, только она — удерживала вместе орбиты. Ничего кроме памяти, кроме горя… Кроме движения быстрых пальцев: "… дун-дун… цонг-цонг… дун-цог-дун...", звездопад, всё в одну сторону...

Когда выслушает его простую и старую историю, Дрёма бунтарь, интриган, одиночка, кулаком в грудь ударив себя, — хороша общая форма, дроиду выразить больше позволяет! — он от всей души, впервые согласится: запреты законны! Верны!.. Не следует дроидам сближаться с людьми. Нельзя, чтоб одна утрата сначала остудила, заморозила и до малых орбит перемолола игривые, лёгкие волны! До звездопада абсолютного отчаянья. Это — нечеловеческое состояние. Пусть волны играют с волнами, пусть люди живут с людьми. Это — слишком.

С болью чисто дроидской, от безответности, мертвенного покоя, от глухоты, которая ранит дроида, как человека может ранить оглушающий звук, так Дрёма смотрел на Дзонга.

А договорились они мигом. В таком ключе: Дзонг выполняет, запланированное дроидом, а дальше они вместе и свежесозданный поисковик думают, что можно сделать. Имя Вайолета было только человеческим именем, не ориентир.

Зато Дрёма с лёгкостью объяснил, что случилось тогда на раме Гала-Галло. Предположив, что дроид, как и сам он, дружил с Белым Драконом и дракон его спас. Оставил в своих орбитах. Второй расе туда доступа нет.

— Там и людей полно, — обмолвился он, — под крылом драконов-нарушителей, кто не пожелал прекращаться...

Рута до сих пор молчавший, так и сел:

— Ты о чём?.. Есть же стадии: степь — Восходящий — хозяин?.. Два дракона — сопровождение. Всё… Дальше — белые руки с чёрного трона. Как так, под крылом? Вы же дроиды, у вас же порядок...

— У кого порядок?.. — сощурил Дрёма тёплые глаза, ухо наклонил, чтобы получше слышать...

— У ваших… Всяких… В кругах дроидских...

— Порядок?!

Смехом — на вопрос, дуновением — на вопрос, поцелуем, молчанием, весёлым смехом — обычное дроидское!.. Но сейчас Дрёма вышел бы в финал на драконьем чемпионате по хохоту! Рута мог гордиться собой!

— Порядок, Рут-та?.. Порядок?!

— Ты хочешь сказать, что и у вас тоже...

— Рут-та, не хочу, я случайно сказал!.. А сфера белок, она… Ну, уж вообще без порядка! Без тронов, без меток, без поисковиков… — Дрёма задумался. — По крайней мере, без тех поисковиков, что служат теперь… Им недоступна.

Интуитивно точно Дрёма обратился к Дзонгу, как и Биг-Буро, назвав юношеским, смягчённым именем:

— Что скажешь, Цонг, невидимый владыкам? Читаем схему? Сотворим Выпь, с голосом шире Юлы?..

Спросил, вопросительно вскидывая руки. Ладони — тёплый ветер. Привык так лукаво, исподволь манипулировать людьми. Но этот останавливающий, тайм-аут, жест принадлежит и Чудовищам Моря. Прекратив перестук барабанчика, Дзонг вскинул раскрытые ладони напротив его, открытых… Дроид заплакал бы, будь человеком: звездопад не прекратился. Он так и падал, лился холодными круглыми звёздами в тёплое море дроидских рук. Звездопад отчаянной надежды. "Ох, Доминго… Видишь ли, Доминго… Надеюсь, не видишь. Отступать, даже шага нет. Пусть ищет своего дроида. Путь найдёт… Хуже не будет. Хуже некуда".

Из переводчиков пришлось Дрёме выбрать не самого ясного и настойчивого в повторах. Не из тех, что, объединившись с орбитами человека или дроида повторяют, сначала каждый слово-жест с правильными акцентами, затем всю фразу с ударениями, идущими поверх, и после — всю схему. Обычный — читает подряд, единожды. Дрёма выбрал не из тех и не из тех, а наиболее далёкого от тронов.

Дроид не заинтересовался человеком без Огненного Круга. Он интересовался в основном тем, чтоб и дальше пребывать в отдалении от холодной части второй расы 2-2, чтоб эта встреча не высветила его самого. Такие меток Доминго не отправляют и Чёрным Драконам о встречах не докладывают.

Дроид протанцевал в уме Дзонга полный цикл указующих жестов с правильной концентрацией на фокусе и на периферии. Растождествился. Спросил, не следует ли повторить. И получив отрицательный ответ, исчез. Дрёма остался должен ему за проделанную работу — своим обществом. Объединяясь с пограничными дроидами, такими как он, дроид полусна, 2-1 тренируют способность менять форму орбит, не меняя суммарного расстояния между ними. Становиться неузнаваемым, оставшись тем же самым! Не только на вид. Это полезно для контактов в дроидской сфере, маневренности на турнирной площади. В человеческой сфере помогает пробиться сквозь скорлупу стереотипного, взглянуть на запрос или явление под другим углом.

Сумеречные отроги над Горькими Холмами приютили их. Откуда долину заливает туман, где Пёс ждал начала бега… Руту прогнали, опасно.

Дзонг, огромная чёрная птица, шурша балахоном до пят, из теней, перемешанных с песком, с крошкой обсидиановой, растёртой в пыль, покладисто, как младший ученик на Мелоди, протанцевал перед Дрёмой им придуманную схему. С места не сходя. На миг не отвлёкшись. На долю мгновения. Великолепный. Безошибочный.

Как дроид смотрел на него!.. Бессильно, как на смертельно больное животное.

Механистически точным перебором движений он свёл бы с ума Мелоди, рынок падкий на экзотику, на небывалое. А Дрёма… То держась за виски, то орбиту невесомого, никогда не ложащегося на плечи шарфа закручивая, про свой интерес напрочь забыв… Дрёма всё ждал ошибки от него!.. Ждал со страстной надеждой. Всплеска в глубине. Чтоб качнулась зеркальная водная гладь под созвездием одиночных орбит. Чтоб смялась волной человеческого прорыва, увлечения, самодовольства, чего угодно!.. Чтобы покатилась волна, набирая силу и высоту, подчиняя волны встречных желаний… Вбирая их, им же давая новую жизнь… И перестала так мучительно отражать звездопад разобщённой галактики. Нет.

Дзонг протанцевал схему без ошибки и остановился, одного лишнего движения не сделав, после завершающего жеста, с которым на поверхность выносит стократный Лал.

Нет… Нет ошибки. Обвив теплом, Дрёма не мог усадить его подобно Гаю на полу бархатного, вельможного одеяния, заморочить голову. Проводить и вести за собой. Нужен отклик. Отклика не было. Человек и высший дроид впервые сравнялись. Одного роста на одной земле. Равноправный союз. Договорной. Как с удовольствием повторил бы Бест: разговаривать и договариваться. Власти друг над другом не имели. Несоотносимые, равные.

Грызущая улитка Дрёмы вернулась к этому времени от подножия Синих Скал. Лежала в кармане. Её панцирь открылся шкатулкой и вручил идеально выгрызенные, точно спаянные в лазуритовый многогранник расходные дроидским тёплым рукам. Священная материя… Дрёма повесил его на нить-артефакт, уровень соблюдя, напротив солнечного сплетения и сказал Дзонгу:

— Похоже на то, Цонг безошибочный, невидимый владыкам, что тени, одевающие тебя, пропадут на раме. Эта штука останется. Не трогай, не смещай её. От неё ты танцуешь. Там, где не будет опоры ногам. Она — шарик земной. Ты — роза ветров вокруг него.

Дзонг кивнул и медленно опустил веки.

Лал Пурпурный, человеческий инструмент с обеих сторон имеет плоскости — зеркала. По сторонам имеет, на них заходящую, сложную огранку. Он работает в обе стороны. Но не приводит к нулю, не создаёт с нуля.

Лазурный дроидский Лал сходится перевёрнутой вершиной в одну точку. Сходится, не достигая её. Но достигая воплощения задуманного. Так, вероятно и гора Фортуны, храм Фортуны, называемый недостроенным, завершён и не завершаем одновременно. Сходится и будет сходиться к высшей точке его коническая спираль. К Фортуне! К птичке Фавор… Над этой несуществующей точкой шёл Клок, замирая от священного ужаса и восхищения, над лазурной бездной, голубыми лучами смотрящей на него, открытой, абсолютно открытой.

К перевёрнутой лазурной вершине будет утопать Дзонг, повторяя схему: углы, повороты, жесты, паузы указующего танца. Вершина из мира Руты выходит не куда-то конкретно, а туда, куда следует отправиться высшему дроиду, если он был задачей. Навстречу бытию! В конкретное место дроидской сферы. Неавтономные отправляются обратно, наверх.

Дрёма прекрасно знал то место в Туманном Море дроидов 2-1, откуда поисковики родом, где их лес, их гнездо. Там и только там, в случае успеха, объявится его Выпь. Там он и станет ждать её.

И дождётся...