Глава 82

Глава 82.

Полудроиды обуви не носят. Не переносят, точней сказать. Украшения — обожают. Кто знает, что там делается в мирах затворников, но на континенте мода и пляски — вот красная нить сквозь торга и охоты. Даже хищники, чуждые кроме злых забав и веселья Мелоди любым наукам, историю представляют себе неплохо, как последовательную смену зримых атрибутов культур.

Акцент на внешнем столь велик, что в дроидской сфере вторые по величине семейства, окружающие четыре трона, многообразные семейства искусств. Их дроиды охватывают своими орбитами как специфические нюансы, так и более общие моменты. Дроиды музыкальных инструментов, звуков любых и звуковых эффектов, общих и применимых только в мирах. Краски, цвета и текстуры, ткацкие техники для имитаций и для артефактов-копий. Всех не перечислить.

А дроиды мастерских, мастеровых книг, инструментов — малочисленны. Устройством артефактов интересуются единицы из Восходящих, чья жизнь спешка, кто не понимает, что такое процесс, помимо собирания готового, кого манит результат. На Техно больше прозревших, но им дроиды не сопутствуют уже, досадное расхождение.

Случается и такое, что взлётному, призывному манку Доминго, величию его, некто предпочитает ритмичный манок главы близкого ему семейства Кузница, к примеру. Её ставит в центре облачного мира, там и проводит жизнь. Интересную, хорошую потенциально, при учёте одного нюанса: срок Восходящего краток, знания выборочны и невелики. Не знания, скорей догадки о том, что понадобиться в будущем, что заинтересует. А потом новые потребности толкают его уже без сопровождения дроида и ориентировок многочисленных вольных 2-1 за раму. На поиски недостающего. И честолюбие, да! Предъявить успехи, померяться ими.

Обратно к обуви… На мастеровом рынке, спутнике Техно появились сапожники. То ли раньше то ли позже, а скорее всего — одновременно с тем на Мелоди стали модны сапожки!

А уж что модно на Мелоди, то, будьте покойны, распространится везде, где только есть живые люди, до облачных рынков высокого неба. Будет видоизменятся в атрибутах борцов, мешая им, пока не осядет в разряде регалий. Так было с широкими браслетами, а пояса сохранились, перешли в категорию — удавки. Короны танцевальные, — распушённые, верёвочные парики так назывались, — гребни в костюмах фазанов держались долго, как отвлекающие манёвры, но всё же стали символическими наградами в итоге. Фазаны разгуливают в гребнях, но вне арены.

Пришёл черёд сапожек. Кожаных. Да какие сапожки?.. Сапоги!.. Иные до колена, иные до бедра. Ну, и по щиколотку… Раньше бывало похожее — на стопу браслетом ложились танцевальные имитации-сандалии, шнурками обвязывались по ноге. Но такого, как высокие сапожки, ещё не бывало...

Разнообразие пышным цветом расцвело, как же не отличиться?.. Надо чтоб как у всех, и как ни у кого! Голенища мягчайшие и жёсткие. С накладками металлов: полированных до зеркального блеска, воронёных, матированных, с гравировкой, с чеканкой. Невесомые и специально тяжёлые для соревновательных танцев, создающиеся двумя парами или целой партией, на выбывание до победителя. Девичьи с помпонами. Универсальные с кистями. С трещоткой на пятке, с брусочками сухого звонкого дерева поверху для щёлканья в плясках. Ажурные сапожки. Полуботинки со скрытой механикой по-разному при разных движениях изливающей свет, узоры света, круги… Сапоги общего стиля для конкретной группы...

И все без подошв! Мода это прекрасно, но подмётки… Это уже слишком! Противно потому что. Невозможно ходить земли не чувствуя, выплясывать на драконе не ощущая пружинистого тепла чешуйчатых боков. А вот каблуки-то, — не для верховых, конечно, для наземных плясок, и шатания по рядам! — каблуки были!.. От голени по пятке спускался каблук, огибая её, полукруглый, а потом напридумывали всяких, копытцами раздвоенными, глубокие следы впечатывал. Как шатались, как цокали! Даже с учётом ножного туго затянутого браслета и петель, кольцами продетых на пальцы ног для лучшей фиксации. Умение ходить и танцевать на них приравнивалось к акробатике! Дурь, конечно, хуже козьих плясок.

Эти каблучков не носили… Красные сапожки танцовщиц, невинных охотниц «чар», выбранные ими, закрывали свод стопы, дальше — ноготки с красным же лаком. Бубенчики на голенищах средней высоты то прикреплены, то сняты, красивые петли под них.

Чары… Такая юная на вид и такая древняя группа. Таинственное явление… Чарито принадлежала к ней до рокового перехода к певицам вайолет, будущим галло. Чары исключение на Мелоди, охотницы открыто обосновавшиеся на нём, мирные. Не брали заказов. Пойманных в Собственные Миры не уносили и не продавали. Пирамидки ставили вокруг, по периметру рынка. Одну — на нём. Танцевали очень искусно, и их любили. Были хранительницами, знатоками традиций. Кто интересовался, всегда мог обратиться к ним. Но разве на Мелоди прилетают разговоры разговаривать?! И Чары не тем дышали. Охотой, придуманной ими игрой… Всякими разными, но — по правилам. Угадайте: сегодня по каким?..

Чары захватывали кого-то в круг. Пока длилась мелодия, длился танец, они, подтанцовывая, подпевая, обрамляли его. Чары многочисленная группа. В их кругу мог оказаться не один танцор, хоровод целый!.. И каждый гадал — на кого положили глаз. Не на него ли?! Потому что, лишь только закончится танец… Беги! Улетай, спасайся от них, пикирующих, от лассо и сетей. Их цель — поймать на главную пирамидку, а если не выйдет, на одну из тех, что под круглыми искрящимися шарами. Разыгрывались целые сражения, за которыми следил, остановившийся Мелоди!

Многие не помышляли всерьёз сопротивляться чарам, свару на драконах устраивать. Улепётывали по земле. Петляя как зайцы, да ещё в поддавки играя.

Пойманный оставался, меж тем, весь следующий день на пирамидке. Выкуп — придумать песню или танец, каких не бывало на Мелоди. Чары не придирались к элементам заимствований, иначе это стало бы невыполнимой задачей! Сочинённым за день откроется на Мелоди следующая ночь. Светлое время суток посвящалось обучению у завсегдатаев, упражнениям. Охотились Чары единожды за ночь. И то не каждую. Но хорошо. Отменно! Редко кому удавалось сбежать, уж если пал на него выбор. На новеньких непременно охотились! Что за птица?.. Спой за знакомство!

По изложенным причинам удостоенный их внимания чувствовал себя двойственно… И польщённым, и проигравшим девчонкам. И тревожно: плен всё-таки… Всему Мелоди чары — приправа, соль. В кругу ли они или не в кругу? На меня ли смотрят, на другого? Это просто танец ещё, или уже не просто танец?..

Ночь длинна. Чары обовьют многих своим хороводом в красных сапожках. Многих смутят, многим подпоют… Рассеются ради парных танцев. Ради сладких, грустных песен разойдутся… И при том… "Позавчера я танцевал с одной из Чар… Не тогда ли она выбрала меня?.." Весело и тревожно...

А некоторые использовали их охоту, как трибуну для себя. Попасться и при выкупе похвастать не сейчас придуманным. Заявить о чём-нибудь. О поиске чего-то, кого-то. Попросить помощи. Словить миг славы. Подарить миг славы, громко признавшись в любви.

Некая тайна сквозила за группой, танцовщицы Чар сами не имели возлюбленных. Или успешно скрывали. Ни внутри группы, ни вовне.

Они обожали долгие, на полночи, грустные медленные песни. А бросались в погоню обычно после залихватского танца. Как становились Чарами, охотницы не разглашали, кто просился к ним, не принимали. Число же и лица менялись от сезона к сезону. Впрочем, насчёт лиц: они редко бывали без масок.

В полном соответствии с предсказаниями Густава положение Клока на Южном Рынке ощутимо ухудшилось. Гай дал о себе знать, вернув на левое крыло Руту и Дабл-Пирита. Там рядом с друзьями Клоку было нормально. В зрительских рядах и на арене вторым учеником. А вне пределов борцовской среды раскаявшийся хищник платил за прежние грехи.

Клок засветился не приветствуемой на Рулетки охотой. Минус. Он отпустил добычу, а не свой личный заказ, без согласования с охотником. Что добыча сбежала, Рута не бахвалился, и похититель предпочёл не упоминать, ещё минус. Можно бы превратить их в жирные плюсы для людей заинтересованных в подобного толка похитителях, недроидкого толка. Но Клок шёл вверх, а не вниз, какие-то знакомства отрезал, какие-то сами отпали от него. Южный сопровождал его отчуждённостью. Невыраженным осуждением. И откровенной слежкой. Слежкой? Да. Настроения вокруг, симпатии-антипатии, здоровканье-нездоровканье… Нормальные проблемы перемены имиджа. И одна иголка в них.

Игла… Пребывая среди игроков Против Секундной Стрелки, исчезая из неё, Гай ни перед кем не отчитывался, ни с кем не объяснялся. И по факту получилось так, что Клок упустил не какую-то свою игрушку Убеги-Преврати, а добычу члена этой группы. Могущественной, отчаянной, внимательно следившей за своей репутацией. Так что, слежка не померещилась ему. Решать что-то надо. Пока не поздно. Предложение Густава всё чаще приходило Клоку на ум...

Готовность к рисковой игре определяла политику группы. Следом за готовностью бросить вызов Секундной Стрелке шли остальные, немногочисленные правила. Кто готов — тот и свой. На день ли, на годы ли, как повезёт! В этом смысле, Клок вполне может стать своим. Он ловкий. Охотится с ними, он не обязан, как и превращать по заказу. Только игра, только бег. Несколько кругов в сезон. Как борцу — отличная тренировка. Охота внутри группы? Зачем? На то есть игра. А персональных врагов там у Клока нет. И на Южном его зауважают в новом качестве...

Оставалась одна проблема. Техническая и символическая, условная и решающая — зайти в шатёр. Кто-то должен привести, это так. Нарочно ради этого к Густаву он не подошёл бы! С любым другим предпочёл искать знакомства. Но жизнь их сталкивала… Случайные неслучайные зигзаги. Косвенные обстоятельства, опытным, гениальным охотником походя расставленные, как флажки.

В "Соломенный День", когда освобождаются от торговых шатров три главные, параллельные ряда Южного Рынка, течёт по ним полноводная человеческая река. Шумная. Беспокойная, танцующая, идущая неспешным шагом. Образует водовороты притяжений вокруг чинно прогуливающихся личностей, и обгоняет их.

Вдоль, отделяя широкий бульвар от Южного, выставляют столы, закутки вроде древних уличных кафе. Стильные, смешанные, изображающие конкретную эпоху. С венскими стульями, с барными стойками, с коврами и подушками, с креслами и низкими столиками между них… Лидирует недолговечная механика, такая мебель, что застывает пеной и тает мало-помалу, она дешёвая.

И везде подставки для соломы. Разнообразнейшие. Типичная — обод на треножнике. Соломенный День — время торговцев Впечатлениями привлечь, продемонстрировать направленность своих коллекций, широту охвата темы. Но прямо на празднике не торговали. Максимум — обменивались. Публика же, шедшая повеселиться, приходила тоже не с пустыми руками, носили пучки соломы с собой, в сумках, на перевязях. Снопами за спиной, букетами в руках. Угощая встречных-поперечных. Приберегая нужные соломины для людей, кому содержимое предназначалось по смыслу. Хорошее время познакомиться, к кому так запросто не подошёл бы. Извиниться, обняться. Намекнуть, позвать, отвергнуть… Не только без лишних, а избежав всяческих слов, молча протянув соломинку.

Лакомки, любопытствующие, просители и подлизы в Соломенный День вились и роились возле Биг-Буро, вышагивающего чинно, взирающего благосклонно. По бульвару двигался вместе с ним небольшой затор. Его соломенные снопы, перевязанные со значением лентами разных цветов, несли следом другие люди. Находилось, кому понести… Бутон-биг-Надир угощал и принимал. Небесные бродяжки ради этого дня посещали континент, кое-кто персонально ради него. Было ветрено, пыльно, светло и весело. Казалось, солнце готово выглянуть над Морской Звездой. Всехнее перемирие на день. Лучшие наряды. Песенки с юмором, пляски с выкрутасами. Короткие пантомимы от танцоров, редко покидавших Мелоди. И чары… В их красных сапожках...

Разумеется, и чары, куда же без них? Что такого?.. А вот что! Задолго до Руты и своего внезапного поворота к раскаянью, Клок попался чарам на Мелоди. И не нашёл ничего лучше, как одну в отместку похитить!

Он не особо провинился перед ними. Условие поставил аналогичное их условиям, никаких опасных для жизни препятствий. Ничего сверх сил. Лестница, ступени цилиндры, переворачивающиеся под ногами, сбрасывая, подбрасывая, непредсказуемые. И Чар должна выйти, танцуя. Шуршащими маракасами, сидя на перилах, смеясь, он сам задавал ей ритм… Чар вышла, конечно. Обиделась зверски. Они не охотились всерьёз, а на них, и на любых танцовщиц, вообще не охотились… Олив, Чудовище Моря, побил все рекорды недроидского поведения… Вот и Клок сомневался, чего теперь приходится от них ждать...

Олив шёл рядом с Буро, тоже не обделённый вниманием. Вся мимика — открыть клычки, сомкнуть губы. Ну, изогнуть… В кафтане без рукавов, откровенное указание на близость к морю, гладь волос по спине до колен спадает, узлом завязана. Сложным, указание для своих. Охотиться на празднике нельзя, но на будущее задел положить можно? Изменившиеся условия обозначить… Протягивая руку с соломинкой или за ней, каждый раз отводит чёлку с лица, а отводя, задерживает руку. Глаза закрывает. Непроизвольный жест. Ему не хотелось смотреть на веселье. Ему было лишку светло… Каждый второй — танцор или танцовщица… Почему среди них так много рыженьких?.. Видеть не можется.

Соломенный День… Что же в соломинках? Пробы Впечатлений. Всевозможных. Форма праздника произошла от особенности теней: тени, оливки не помещаются в узкую, вытянутую форму. Пить через соломинку — безопасный способ попробовать из чашки что-то, когда не доверяешь содержимому. Но она должна быть длинная, с руку от плеча до кончиков пальцев, и совершенно ровная в диаметре по всей длине, не сужаться, не расширяться, иначе спонтанно образуется какой-нибудь другой яд. Такие идеальные соломинки не дёшевы, особенно из упругих материалов, позволяющих скрутить, убрать.

Тень хочет избежать затягивания внутрь, попав туда — разрушается. Её разрывает на два исходных противоречивых Впечатления, и немедленно — на Свободные Впечатления, мелкие фрагменты. По ним, по странностям в наблюдаемом можно догадаться, что оливка-таки в чашке есть или была. Существуют и в океане специальные трубки, как оружие против хищных теней, скорее отпугивающее, вид узкого туннеля ужасен для тени и для хищника с присущими тенями.

Коллекционеры Впечатлений "соломинки" из разных материалов имеют при себе. Носят как браслет. Торговцы ими тоже. Для праздника солома наполнялась загодя, в течение года и запечатывалась с двух сторон воском или чем-то вкусным, сахарным, густым липким соком...

Случайно-неслучайно Клок получил соломинку с Впечатлением колокольни… Она приближалась… Башенные часы… Циферблат… Притом, взял из рук посыльного, человека с мохнатой повязкой на голове, представлявшей взъерошенные, дыбом стоящие рыжие волосы. Повязка на голове или на руке — отличительный знак посыльных, «голубей». Их нанимали в Соломенный День, желая угостить элегантнее или сохранить инкогнито. Да, но такой парик… Традиционный аксессуар мимов, в сочетании с ярким гримом: обведённые глаза, огромные рты, — делавший их гомерически смешными, полудроидам гипертрофированное кажется жутко смешно… "Где мимы, там и чары… Ну и что за циферблат, от кого?.. Приглашение?.. Угроза: мы следим за тобой? Твоё время выходит?.. От Чар?.. Или всё-таки от игроков Против Секундной Стрелки?.."

Соломинка не главное оказалось блюдо. Дальше ждал Клока случайно-неслучайно подслушанный разговор.

Компашка шла за ним и в перерывах между смакованием соломок насмехалась над кем-то, чьё имя незнакомо Клоку, кто был излишне опаслив с их точки зрения. Насмешки относительно визита на незнакомый облачный рынок. Игровой, борцовский, откровенно охотничий?..

—… как-то до него приходили, нет?! — воскликнул некто чистым юношеским голосом. — Через кого-то вписывались, верно?.. Он, потеряй я дракона в прибое, клянусь: перебрал всех до единого, кто мог провести, и всех испугался!

— Ну, видимо, — предположил кто-то пофлегматичней, — с его точки зрения за вступительный взнос, они должны ему пожизненный иммунитет, корону и латы!

— И уговорить! — поддержали его. — Умаслить, чтоб принял!

— Соизволил!..

Гоготнули. А второй, флегматичный голос с расстановкой добавил:

— Уж поневоле крутится вблизи, и мир его рядом кружится… Трасса… Неужели трудно понять, что за рамой правила образуются, те, что для снаружи...

— Да, Трасса… Сама себе правило...

— Но и меченые — в правилах на ней...

В целом, Клок уловил, о чём речь. Когда упомянули "Трассу".

Есть постоянный маршрут, как короткий на прямом на участке Рулетки-Мелоди, длинный за ним. Он замкнут и петляет между рынков, облюбованных гонщиками. Огибает лепестки розы ветров, рынки, связанные ими. Трасса — эллиптически растянутый маршрут, тяготеющий к земле. Облачные рынки медленно, но верно к ней притягивает. На каждом из них свои правила. А на Трассе… Воля! Тоже правила, на самом деле, только весьма суровые для случайных путников! Для тех, кто ни к одному из гоночных этих рынков не принадлежит.

Что такое постоянный маршрут, хоть на земле, хоть между облаков? Это большая дорога. И "разбойники с большой дороги", в лесочке или за облаком, в пешие идут путники, на коне верхом, или на драконе!

Хозяева облачных миров из числа оказавшихся вдоль этого маршрута, попали в невыгодное положение. Они вынуждены покидать Собственный Мир всегда с оглядкой, быстро пресекая Трассу. Над одним из таких компашка и смеялась. На положение Клока чертовски похоже.

Как раз в тот момент проходили шатёр игроков Против Секундной Стрелки… Случайно-нарочно… За пучками соломы в сохранённом ряду, за пологом мелькнули красные сапожки чар… Клок похолодел. Сговорились? Месть всерьёз?.. Нет выхода, он обязан сблизиться с ними, хоть на одну игру. С чарами говорить бесполезно. Они скрытны, насмешливы и главной среди них нет. Та, с которой поссорился, уже отвергла его извинения. Бежать против Секундной Стрелки, так на общих основаниях, добровольно.

Вслед за Соломенным Днём, сугубо мирным, наступал день тоже особенный, праздничный… Наверное, самый конфликтный день в году для Южного Рынка. По причине вчерашнего — опустошившего ради гулянья лучшие три ряда! Центральные, прямые, от рамы до неторговых задворок. В течение года права на места в нём продавались, перепродавались, сдавались в аренду, отнимались силой и коварством. Праздник перетряхивал сложившееся равновесие.

Утром, едва уйдут, испарятся обрывки туманов с рыночной пыли… Кто смел — тот и съел! Разумеется, большая часть воспроизводилась по старым лекалам. Шатры богатых торговцев, влиятельных людей их клиенты, покупатели, должники и друзья обнаруживали на привычных местах. Но и обделённые прежде нахалы получали шанс! Локальные стычки вспыхивали там и тут. Внезапные, жаркие.

Как и любое предсказуемое развлечение, они привлекали зрителей. Кто зритель, а кто выступит на конкретной стороне… С остатками соломок в руке, по рынку бродили толпы зевак, не примыкавших к спорщикам. Клок был в числе последних. Беспокойство гнало. И после полудня ноги сами принесли его к большому, обширному шатру пыльного цвета с обрезанной верхушкой, в ближайшем от спорной территории ряду… Тому самому, где мелькнули сапожки Чар. Обители Секундной Стрелки.

— Надумал? — раздалось негромко за спиной.

Клок подскочил от неожиданности. Густав рассмеялся и отошёл от него туда, где… Опять они?! Каури окружила стайка весёлых чар, колышками размечая архитектурный план завтрашней полосы препятствий. Каури служил единицей измерения. По росту, по шагу, по стопе человека отмечались точки. Что за ерунда?.. Ах да, точно! В третий и последний день праздников Южный Рынок разыгрывает оставшиеся свободными места. Забегом, прохождением претендентов весь Южный насквозь. Где бегом, где прыжками, а большей частью на условиях, как между Сциллами и Харибдами проходя ловушки выставленные азартным, оккупировавшим Южный на день рынком Мелоди.

В основном завсегдатаи Мелоди требовали танцев между пирамидками под свою музыку, и если танец нравился им, подсказывали куда переступить или перепрыгнуть. А ещё: завязывали глаза, натягивали тросы, толкались, пихались — охотились! Сбивали повсячески, лентами, лассо, водными пистолетами. Рогатками с липучками сбивали тех, фазаньей породы, кто, полагаясь на силу и ловкость, пытался самостоятельно перепрыгнуть их архитектурно-ловушечный шедевр. Фигушки! Обитатели Мелоди и сами рисковали пробежать, протанцевать маршрут. Хоть место не нужно им, но за сколько можно продать!

Раньше Клок бывал в первых рядах претендентов, нипочём бы не пропустил, а теперь… "Тут мне и конец… Если приду… Недаром чары мелькают вокруг. А и не пойду, надо очень..." Ах, какой самообман! Чего стоит пропустить полудроиду один день, один шумный, рыночный, праздничный день?.. Вон, бродяжки небес не ступают на континент годами. Затворники миров не видят тысячелетиями облачного неба… Один день, чего стоит ему?.. Дорого стоит, дорого! Во-первых, как уважать себя после этого, сбежав, просидев дома? Во-вторых, не струсив, а пробежав, он расположит к себе тех, кто отвернулся, тех старых друзей, о ком сожалел, чисто храбростью вернёт их, это серьёзно. Наконец, может и выиграть! "Надо очень… Завтра..."

Нет, великолепная простота охотничьего стиля Густава проявилась уже сегодня. И в полной мере.

Клок продолжил бродить, искать ту чар, в последней надежде уладить-таки ссору… Добродился, что между утверждёнными вчера шатрами на полупустом с утра бульваре каждый клочок свободного места оказался забит, заставлен причудливыми схемами, тропами, геометрическими фигурами из ловушек. И не пресечь уже.

Ко всему, бульвар отгорожен высокими пирамидками не для торга и не для ловли, а именно чтоб отгородить. Чтоб свернуть нельзя было. Кто решился, пускай бежит от начала и до конца.

А Клок обнаружил себя весьма далеко от выхода с рынка… Через шатёр улететь? Своего не было. Искать место поставить его? Не так-то легко. Районы же по сторонам от главных рядов образованы проходами настолько путанными, насколько главные — прямы… Нет, Клок знал ходы-выходы, всегда примерные, не без пошлины за проход, но в такой день, накануне такого дня… Как нескладно...

"Приветливо" в наступающих сумерках светился тент игроков Против Секундной Стрелки. Трудно поверить, что ни один из парней легко и запросто ныряющий в освещённые недра не знает, суждено ли ему выйти наружу… Соломенный день привлекал и нечастых гостей, так что к стрелке в гости наведался не основной состав, но и многие допущенные когда-то до смертельной игры, привлечённые не совместной охотой, а риском и высокими ставками.

Чтоб подойти во второй раз у Густава был отличный предлог: извиниться за первый! За смех, за то, что напугал. Был и букет соломинок в руке, залепленных благоухавшей издали патокой. Сладкие запахи успокаивают, расслабляют...

Не позволяя выбора, чуть медленней, чем наносят удар, он протянул Клоку пучок соломок, вытаскивай любую. Сработало. У него всегда всё срабатывало. А чего проще, руку оттолкнуть?

Против воли, ну, не шарахаться же, Клок вытащил, откусил патоку. Впечатление без зримого, кто-то с закрытыми глазами оставил его: шум прибоя накатывался долго, издалека, пальцев ног касался прохладой, жарило солнце… Без видимого. И это неспроста, чтоб не перебивало, его, Густава приподнятые брови, извиняющийся и самоуверенный вид. Пусть весь обратится в слух, сквозь и после Впечатления пусть слушает...

Небрежно Густав заметил:

— Тут сложно пройти… Не то, что шатра поднять. Домой бы? И мне… — без перерыва, вкрадчиво он рассуждал вслух. — Или игру посмотреть?.. Хищницу от Каури. Хищница из акробаток в группе, любопытно...

"Чар!.. — стукнуло Клока. — Наверняка! Она обошла его, прежде него оказалась среди них!.."

И не чар, и не хищница, игроки Против Секундной Стрелки девушек не принимали. Враньё до последнего слова.

Шестигранники пирамидок, подготовленных к завтрашнему забегу сложной конструкцией светились за высоким забором, узкий проход оставлен до утра. За спиной рыночный лабиринт. Справа тент, и где-то внутри него — Секундная Стрелка… Оба смотрели на полосу препятствий. Густав пулял щелчком в пирамидки обломки соломенные, смотрел, как пружинками отскакивают...

— Ты в курсе, конечно, — рассуждал вслух, в пол оборота к нему Густав, — что я чистый хозяин. Не по убеждениям, не отчего-то такого прямо важного. По обстоятельствам… Они складывались за дракона, хоть иногда, я был против него, да-да!.. Охотники с драконами вхожи много куда, много кому нужны… Я откровенен с тобой, ты же… Ты всё про меня понимаешь… Особенно теперь. Вот такой, с драконом, я всегда удивлялся нежеланию стать одним из наших… Когда зовут… Почему?.. Особенно нежеланию тех, у кого телохранителя-то давно не было. Сотни вокруг ищут того же, готовы на разные условия, но их не зовут… А некоторых зовут, и не трусов, к чему бы звать зайца?.. Отклоняют… Отказываются… Я бы не пожалел и статуса, и телохранителя. Очевидно — среди лучших лучше… Вот, перед нами лабиринт… Без обид, я вижу как ты в него, как в море заглядываешь, как озираются и те, вон смотри, заблудились… Но дракон там — не поможет!.. Ты злишься, ты не прощаешь, ты не веришь мне. Отлично. Ты не дурак. На тех же условиях, не верь, не прощай, но зачем быть врагом? Будь мне заказчиком. Против стрелки я не играю, подножки от меня ты не дождёшься. Проблемы с чар? Угадал?.. Угадал… Клок, смотри, что получается… Я не могу охотиться наружу группы. Но сыграй Против Секундной Стрелки один только раз, и окажешься внутри. Я поймаю чар для тебя...

Густав говорил, говорил и перешагивал завалы соломенные, оставшиеся со вчерашнего дня. Не звал за собой. Уходил. Светился треугольник откинутого полога, и треугольник подставки внутри.

"… поймаю чар для тебя? Почему нет? Не превращения, перемирия ради..." Клок дрогнул и догнал его. Густав — не дрогнул, он не сомневался. Улыбнулся одобрительно и… Пропустил вперёд.

Клок, ясно, не знал! От кого бы знать ему?.. Строго рядом, плечом к плечу, с участником игры заходит приятель его, все остальные — общая добыча. Такой маленький штрих, пароль...

Хан-Марик, карауливший, слившийся с неосвещённым, нарочно ширмой затенённым изнутри пыльным боком тента, чтоб не было и силуэта, не понадобился, для страховки вырос за спиной. Внутри достаточно людей, закончить охоту. Призрачный, бесконечно острый конус подхватил незваного гостя на острие.

Вскорости парни разошлись до утра. Не их интерес. Сегодня даже игры не было, и тут солгал. Они обсуждали участившиеся грабежи, силки на задворках планировали. Густав даже не заглянул. Дело сделано.