Глава 60

Глава 60.

Осведомлённый без промедления относительно превращения Оливкового Рынка в "пёсий", впрочем, называли его по-прежнему, Бутон-биг-Надир выждал некоторое время, пока новый хозяин освоится на земле, успокоится немного, и сам нанёс первый визит. Не посылал осведомителя за Псом, и ради страховки друзей из числа неморских чудовищ за кампанию не позвал. Без оружия и без свиты. Потому что он понимал, принимал их, каждого, кто подобно ему нашёл в себе силы вернуться на континент. Раненых, промёрзших, растерянных, неисцелимых. Обретших крепость тел, и защищающую, и губительную для них, панцирь, делающих их такими сильными, и такими навсегда полудроидам чуждыми. Даже если выглядели людьми, если не чудовищами, а демонами назывались.

Хозяев немного среди них. Хозяева в выгодном положении, пересечение рамы избавляет от присущих теней… Потому те, кто не пожелал избавляться, изгнанниками и живут, не пересекают её! Домой не заходят… А выйдя, создают присущую тень заново, привыкнув к власти, силе, и самому наличию её. Не всегда и особо полезной!.. Что же в этом хорошего, стоит ли? Зачем, избавившись, возвращаются в прежнее, несвободное состояние? Да ради него самого! Не ради оружия-тени, клыков и прочего… Холодные уже, не согреваемые до желанной, парящей теплоты, они хватаются за это чувство — присутствия тени, непустоты, отвлекаются ею… Если совсем попросту: никого у них нет, ни в мирах, ни в море, ни на земле. Лишь тень-оружие, тень-голод, тень-спазм, щемящий, который однажды подчинит хозяина, как бы тот ни старался, захватит и низведёт до побережья обратно. До глубинных течений. До бездумной охоты: бросаться и рвать. До дна, до последней стадии — придонного монстра… Когда-нибудь… А до тех пор поединок: голод, перетягивание каната между жаждой тени и жаждой человека, почти игра, почти соревнование, неодиночество — почти...

Биг-Буро за долгие годы нашёл баланс. Досконально разобрался, что и как, зависнув в удовлетворительном равновесии. Он сочувствовал монстрам, таившимся от людей, в подземных пустотах с морской водой, выходящим для охоты. Не меньше сочувствовал и демонам, жившим среди людей, таясь. Проблемы одни и те же: терпение, баланс. Либо стремительная деградация. Он знал и ещё секрет. Долго живут в тепле или в большом холоде. По-настоящему долго. В Собственных Мирах или в глубинах Великого Моря. Чудовища неморские и тут в бедственном положении, они на земле...

Какое дело Бутон-биг-Надиру до их бед? Никакого. Скорее до потенциальной угрозы от них устоявшемуся, рыночному житию-бытию. Но это во-вторых, и авторитет, и скрытая власть. А во-первых, хотел бывать иногда среди своих, где не надо скрытничать и лукавить, сдерживаться и пользоваться бокалом ача, и объяснять ничего не надо...

И так, Буро притопал ко Псу Морскому тогда с угощением и без оружия. Огляделся. Тени закрывавшей вход нет в помине. Шершень успел побывать, сломал и сожрал… Они со Псом встретились почти по приятельски, без претензий. Демон желал иметь сухопутного компаньона. Пёс — почему нет?.. Олива ненавидел.

Естественная убыль невольников и неестественная тишина привлекли внимание Биг-Буро. Что же, иначе и быть не могло. Ясное дело, торговля замерла. Новый владелец рынка не летал за дождями Впечатлений, а пить хотел иногда. И удовлетворял жажду в соответствии с морскими привычками...

Его нашёл Буро в просторном, главном шатре Олива совершеннейшим псом в углу, на подстилке. Посреди опустошённых сосудов, чистую воду для отпаивания, связные Впечатления, оливки и злые яды содержавшую когда-то… Собаке без разницы, как выпил, так Огненным Кругом испарил, иными отплёвывался, Собака Морская одно слово. И груде этой, бутылок, чашек, раковин, и многочисленных с отломанными горлышками колб, Буро сердечно обрадовался. А когда выбрал два пристойных бокала, протёр, разлил принесённое с собой, и Пёс про "выпить их человека" даже не заикнулся, выдохнул облегчённо… И проникся благодарностью. "Светлые дроиды, не ача!.. Зря я и это принёс… В океане все всех едят, это не в счёт". Неожиданная симметрия, на Южном из-под земли к нему вышел человек-ача, а тут он притопал к Чудовищу Моря, с ледяными ожогами на коже, с кругами на руках, над бровями от теней, предпочитающему — из бокала. "Сразу плюс ему, если захочет слушать… В тепло нам не забиться, не напиться им. Не забыться в нём. Сохранять надо, сколько осталось внутри, ценить, за него и держаться. Услышит, если дырки в ушах не заросли".

Буро чиркнул искрой, добавил нечто рассыпающееся в прах, на вид не привлекательное в бокалы, опустошённые на треть, поджёг. Заклубился из них дым, светящийся бордово-лиловым, светящийся тем сильней, чем ближе к жидкости… Нагревавший её и воздух, вдыхаемый при глотке, грудь изнутри согревавший, недолго, но приятно… Подумал: "Возьми, беглец моря, маленькое утешение тепла, за утешение доставленное мне". Дымный, лиловый свет проявил отчётливей на коже Пса рисунок листвы. Буро поморщился, он знал чего стоят такие ожоги. Ненавистный, не забытый, океан подмигнул ему злым, оледеневшим глазом. Пёс вдохнул остатки клубящегося, дымного света и выдохнул на плечо себе, заставив узор проступить ярким, как парча на Буро...

— Не скрыть, да, господин?.. — спросил.

Первые слова, которыми обменялись.

— Я красивый стал от глубины… Люди пугаются.

Буро с облегчением выдохнул снова, до сих пор сомневался, как там с речью и соображением? Хорош. Нормально.

— Люди любят пугаться, — ответил Биг-Буро. — Им вообще не трудно дать, чего хотят. Испугаться, спастись, погордиться в своей правоте… И победить, разумеется, и перехитрить — это они тоже очень любят… А нам не трудно, да?.. Сог-Цог!..

Пёс отрывисто рассмеялся, остатки Впечатлений выплеснулись ловко и перемешались в воздухе. Головокружительно сладкие, дженераль, последние капли взлетающего Впечатления гор от подножья до снежного пика...

С соображением у Собаки Морской было нормально, однако диалога с ним это не облегчало. И не облегчать требовалось, а подталкивать.

В дальнейшем с разных сторон заходя: "Что ты хочешь? — спрашивал Буро, как и Шершень, заинтересованный в Оливковом Рынке, удобное местечко для разных нужд… — Больше быть прежним, человеком? Или больше демоном?.." А Пёс ничего не хотел. Он поил иногда оставшихся невольников связными Впечатлениями. Спал целыми днями и сам пил всё подряд, морщась на запретные Впечатления, сплёвывая тени из оливок… Сладострастно размышляя про горло Олива, зубами размышляя… Ну что он хотел?.. Начинать торговать? Привечать всякую шушеру?.. Ядами торговать, ловить несчастных, раненых и брать с них выкуп? Лечить? Приказывать, что? И зачем?..

Все варианты для Морской Собаки неразличимы под общей чертой: встать надо с подстилки, открыть рот и о чём-то разговаривать с ними… Лохмотья на одежду какую-то переменить. Буро, утомившись созерцать безобразие, сам приодел его. По океанской непреходящей моде, кто в человеческом облике, те не выносят рукава, обрывают. И Биг-Буро сразу облачил Пса в длинную жилетку. Вышитую пластинами перламутра, наложенными в виде чешуи. Непотребные лохмотья под ней стали казаться клокастой юбкой танцора, сойдёт. Пёс усмехнулся. Наклоном головы поблагодарил Буро. До зеркала в рост, Оливом так ценимого, два шага не соизволил пройти и улёгся на подстилку обратно. Стараясь быть вежливым, на каждый вопрос Биг-Буро он отвечал поочерёдно то зевком, то пожатием плеч, зябким… Неважно, не знаю...

Причина же одолевшей его нутряной, не притворной пассивности состояла в том, что "где" он договаривался с Оливом, сильно отличалось от места "о котором". Разительно. Настолько, что там, на жаркой площади, осенённой куполом, под капелью оранжереи, под бархатом орхидей не представимо обыденное "снаружи". В шикарных местах легко договариваться, но не вполне надёжно… Собственный Мир для гостя хищника предстаёт иным, нежели для хозяина. Основные обязательства самим присутствием на Оливковом Рынке Пёс выполнил: сохранить некоторое число рабов, а главное территорию от нашествия незнакомых торговцев. От угрозы множества непосещаемых, на удачу поднятых пирамидок, ловушек, шатров в которых торговца не дозовёшься. Не избавишься, не вычистишь потом. Рынок должен был остаться в единоличном владении. Наместник выбран правильно. Никто не сунулся, страшно. Но и торговлю Пёс не поддерживал, не развивал, лень. В Собственном Мире их проведя, — столь же и неизбежно, столь же и необратимо! — в процессе переговоров Олив сместил акцент. Необратимо...

Словно раскрученная монета, две грани одного существа чередовались, сливаясь во что-то невнятное. Ненавидимый бледно-зелёный хищник с клычками улыбки, прогнать которую с надменного лица Псу так и не удалось… И с другой стороны, как сновидение прекрасный, эпизод исцеления в его Собственном Мире… Иногда в уме Пёс проходил до широкой площади по улочкам заново весь путь. Не упуская из виду плиты под ногами, яркий, жарящий поток лучей, густую тень на противоположной стене, балкончики, граммофоны синих, сиреневых петуний… Проходил подробно, от того что боялся позабыть! Ложился в оранжерее под тёплой капелью с раскидистой кроны, царящей под запотевшими стёклами… И обратно не шёл.

Опомнившись, Пёс упрекал себя, увлёкся… День пролетел. Зачем, о чём?.. Да за тем, собственно, ради чего существуют и непрерывно совершенствуются дроиды двух последних эпох… Радуя их, знал бы он!.. Отдавая должное всем высшим дроидам, искусству, подробной старательности, и несравненному изобретательскому гению Гелиотропа.

На следующий раз Буро пришёл с раненым. То, что Олив делал, выгоняя их неподъёмным для людей тенью-обручем, Пёс — зубами и мизинцем, слегонца, то есть. И слова не сказал и в лицо не посмотрел. Ни как человек, ни как раб, ни в качестве пищи приведённый не заинтересовал его. Что сказано — сделал. И вместо того, чтобы спросить платы за услугу, — вот отличие круга чудовищ от круга людей, — он спросил у Буро: "А чем я могу быть тебе полезен?" Правильно расценил: раненый — предлог, второй визит — одолжение. Так им виден масштаб, иерархия видна Чудовищам Моря.

И за новым угощением Буро растолковывал ему… Отчаявшиеся будут приходить. Неосмотрительные жертвы ночных туманов. Пусть Пёс соблюдает пропорцию, если не хочет пресечь этот поток. Хотя бы один к одному. Первого в кандалы, второго на свободу. "Давай им варианты откупа. Неизвестное веселей! Рискуя упустить добычу, ты приобретаешь шанс получить диковинку. Или перспективное знакомство с поручителем… Или увлекательный рассказ, полезные сведения, забавную фантазию… Фантазии, дорогой мой, бывают весомей, чем быль. Как выяснится невзначай, сколькие из людей разделяют веру в них… А сколькие сомневаются… И скольким ещё она дорога, не вникающим в суть, как перепевы старых легенд… Вот и получается, настоящая быль..."

Подсчитывать и давать варианты… Понял. Обнаружилась забавная вещь, Пёс нормально соображал, но никак не удерживал в голове цифры, и "раз-два" тоже, они куда-то проваливались!.. Чередование дней… Такие с его точки зрения пустяки. Но не спорил с Буро. Пёс нашёл два камешка, чёрный и белый. С целью вспомнить уготованную визитёру судьбу, он заглядывал в пиалу возле своей, подстилки. Какой там оставлен? Белый? Значит, предыдущего отпустил. Значит этого приковывать… Равнодушная Собака Морская...

Нелюдимость управляющего имела место, но Буро оказался прав, как всегда. Ручеёк не могущих к Белому Дракону поднять головы, раненых, попросту невменяемых, приводимых друзьями или охотниками на продажу, потёк к Оливковому Рынку. Слава рынка, сила отчаянья и авантюризм превзошли страх между незнакомым чудовищем.

Хищники парочкой пришли было, искали купить оливок со злыми тенями. Отчасти получилось… И эти попали под расчёт чёрного и белого камней: Пёс одному продал и отпустил, другого приковал, ха-ха, дословно слушал советы! За чем визитёры, какая разница?.. Биг-Буро очень смеялся, заступаться за хищника не стал. Сбежал друг его?.. Значит оба того стоят. Просил только впредь разбирать, зачем кого занесло на рынок. "А если большая заявится кампания, — смеясь, уточнил он, — что будешь делать?" Вместо ответа, зевнув и пожав плечом, Пёс снова подбросил и поймал оба камешка одной рукой поочерёдно, быстрой как молния. Буро хохотал над ним.

Так шли дела на Оливковом Рынке, когда Рута был доставлен на него, поперёк дракона брошенный, способом недроидским, но, в общем, аккуратно.

Спокойный за Хан-Марика, и в тайной надежде, что с Густавом вдруг случится что-то само собой… — не Кроха же он, не может его магия распространяться на всех, включая Морских Собак!.. — Бутон-биг-Надир приотстал. Махнул им рукой в сторону хозяйского шатра:

— Обговаривайте условия. Скоро подойду, гляну, кто ещё попался.

Пёс до сих пор не разгромил и не присвоил ложе под балдахином. Предпочитал травяную подстилку в углу. Она из водорослей. Запах океана, который бы должен напоминать ужас, тьму и обжигающий, лютый мороз, успокаивал собаку. Там, где мороз, не пахло ничем. А трава — запах всплытия, мелководья, дна, вольного бега… Хороший запах.

Откинули полог и встали на пороге. Полумрак. Колыхание стен чрезмерно высоких, заполненных сплошь лицами, профилями, редко в фас, совсем условными, до иллюзии живыми...

Приподнялся на локтях, на плетёной овальной лежанке, Пёс заметил их. Он глянул, как показалось Густаву левым глазом на него, правым на Марика, и глаза, не разбежавшись при том, имели разное выражение. Кивнул. Буро убежал его непременно здороваться. Но Пёс экономил слова, как только мог, по обыкновенной морской привычке, обходясь кивком, рычанием. А чаще поднятием или хмурым сведением бровей, круглых пятен, оставшихся над ними. Заглянул в пиалу. Вынул чёрный камень, бросил звякнувший белый. Тогда соизволил, зевнув, тявкнуть на них низким и гулким голосом:

— Чего?..

Густав скрипнул зубами. "В ошейнике ты выглядел лучше, морская тварь… Напрасно снял его. Не охотился я на вашу братию, мокрохвостую, а не думаю, что сложней, чем на Восходящих. Думаю, легче. Надо будет попробовать, с тебя начать..." Хан-Марик сообразительный не только в роли телохранителя, провёл вместо него переговорную миссию ловко и результативно. Столковались на том, что за пребывание раба в пределах рынка платят другие, те, что придут востребовать его. Платят другим человеком. Если же срок затянется дольше полсезона и они его не продлят, или форс-мажор… Какой у Пса Морского мог быть форс-мажор?! Корче, если пленник не дождётся — чка… Их риски. Густав не думал, что Гай воспротивился бы подобному раскладу, месть. А на карту человек найдётся, от Гая нужна его рука, его видение цветов ледяных. Согласились.

Срок хоть не вышел за условленные пределы, но оказался куда длинней предполагаемого.

Несколько рассердившись на неудачную двойную охоту, не по его, — разумеется! — вине, Густав не нашёл сразу и не стал искать посыльного в Архи-Сад. Сам не захотел тоже. Пусть Гай его ищет! Колода близка к завершению. Густав покинул континент. Полетать и поохотится вблизи облачных рынков. Проведать старых знакомых. Заказчиков и тех, кто не помышлял о настоящем роде его занятий. Побеседовать возле рам с теми, кто так и не вышел… Поддавшимися, а не доверившимися лёгкому его обаянию, поверхностной, завлекательной эрудиции болтуна. Такие никогда не выходили. Самооценка Густава не страдала из-за них, он подозревал, что вообще тут не при чём, они по природе не выходили. И спортивным интересом знакомства с ними не назовёшь. Но что-то тянула Густава снова и снова к звонким дверным колокольчиками затворнических рам… Успехов в небе не поимел, да и не старался.

Уже по возвращении на материк провёл единственную смешную охоту. Здорово повеселил его этот чудак. Лопушок совсем...

Для начала: он подлетел первый. Ввиду не только материка, но и марева над Южным. Ну?.. Куда это годится? Потом: ориентировался на то, что увидел в руках. А в них Густав, не на шею же вешать как Маричка, держал связки регалий, шнурков, цепочек, эмблем на них… Полная чужая коллекция. Плата за прежние дела с облачного рынка. Всё звенело на ветру, блестело, ленточки ещё вьются… Густав брезговал такими штуками в розницу торговать. Да он и торговать-то вообще брезговал, считал ниже своего достоинства. А конкретно их рассчитывал сбагрить целиком и сразу в обмен на предпоследнюю без лица карту, благо рубашка колоды распространённая, много таких. Чего после неё остается, туз пик?

Наивный охотник догнал его и предложил "… на опасном, запутанном рынке материка" проводить Густава, куда надо ему за небольшую плату. Дотуда, где "… огромное количество подобных вещей. И не дорого!.." О дроиды, не смог даже разглядеть, что из гоночных пред ним — полная — коллекция! Изобразив минутное колебание, поторговавшись слегка, мог и того не делать, Густав позволил увлечь себя вниз. Вслед за своей незапланированной добычей сошёл с Белого Дракона. "Здравствуйте, врата Южного! Неужели я скучал?.." И углубились в пыльные ряды.

Ножной, кожаный браслет на правой щиколотке Густава задевал землю, оставляя специфический след. По центральным рядам шли, три десятка раз в день или чаще того, пересекаемых Хан-Мариком. Марик ждал всегда. Руководимый предчувствием и без следов в пыли, он заметил и вёл их от рамы. Помимо прочего браслет на ноге означал импровизацию, свободу действий. Чей шатёр из игроков Против Секундной Стрелки будут проходить, куда удобней покажется, туда и толкай. Намерения их совпали. Биг-Джун следующий на очереди заказчик? Отлично. И Хан-Марик рад удружить ему. Незадачливый охотник увидел лишь силуэт, на обгон пошедший, как его подбросило… Как летел уже за чужой, приоткрытый полог… Джун наблюдал из своего же шатра напротив, удобно.

— Густав!.. Благодарю, не забыл. Куда это вы спешили?

— Здравствуй, Биг-Джун. Меня продавать.

— Кому, почём?

— Поинтересуйся. Самому любопытно.

Биг-Джун скрылся в шатре. Высокий, пригибался на входе. Вынырнул с неопределённостью на нахальной роже:

— Не говорит. Или правда не знает. Говорит, указали шатёр пустой.

— А кто указал-то?

— Человек в маске. Сплошной птичьей маске...

Джун снова скрылся за пологом и, вернувшись, уточнил:

— Хозяйка. В полной птичьей маске.

Густав сплюнул. "Хозяйка это не хорошо. Хорошо только когда я ловлю… Не гут".

— Угу, спасибо, Джун. Следующий на туза пик. Сделаешь, когда приведу? Посмотри у Марика заранее карту, рубашку.

— Ты зануда, Густав. Все их знают давно, какие тебе нужны.

— Да, я зануда...

Хан-Марик дождался его, и отправились дальше.

— Угостить тебя, — спросил Марик, — в честь возвращения?

Не к себе звал.