Глава 109

Глава 109.

Густав имел навыки оглушить, провести захват, преимущественно с удавками. Клок, ученик бывшего вира — отклоняться, уворачиваться. Головой, всем собой, корпусом с линии атаки. Поднырнуть, откатиться, если на земле уже.

Прямо вселенская гармония в лице их двоих снизошла на барханы Собственного Мира чистого хозяина! Который сбил гостя с ног, едва шагнули за раму. И — кубарем под откос… В низину, к особняку, пустыней поглощаемому безрезультатно и непрестанно, пологой воронкой песчаных волн.

Разбить гостю морду — клином сошёлся свет. Удары, что пропускал, он не чувствовал. Не чувствовал и когда его кулак съезжал по касательной челюсти или скулы. Перед ним маячила какая-то трансцендентная, не достижимая цель, не в предсмертные огоньки дроидов, в ничто превратить кулаками его голову, рожу наглого, осмелившегося на шантаж мерзавца. Как шарик перекачанный взорвать прямым, сладостным ударом!

Гнев привёл лишь к тому, что Клок оказался более собран и, как следствие, более успешен. "Видели бы меня на левом крыле! — успел подумать он, в очередной раз ныряя под боковой правый, пока ещё не выдохся. — Сразу плюс три татуировки!.." Но накал страстей был таков, что выдохлись скоро...

Песок везде и всюду — в глаза, в рот, в уши, в нос, под одежду… Они катились, они перебрасывали противника, топили в песке и утопали в песке. Густав бил не целясь, бил, не видя куда, с песком в глазах. Бил в песок со всей яростью крепко связанного зверя, крепче, чем в Гала-Галло, выбрасывая свою ярость. Нет — он не желает терять дракона! Нет — он не откажется от последнего короля! В тупой, никому не нужной, ни к чему не ведущей драке, исчерпывал свою ярость, как грязный колодец. Не то, чтобы вычерпал, но свалился на дно. Силы кончились. У обоих.

Клок ударился головой о парапет фонтана и откатился последний раз со скоростью улитки.

— Я — пас… — хрипнул он, лёжа на отсыревшем песке. — Густав, уничтожить гостя… Неординарный, утомительный способ… Я со своими так не играл.

Густав покачивался на локтях, лбом в кулаки… Понадобилось время отдышаться ради пары слов.

— Что ты хотел… — отдышался, —… увидеть, служка морских тварей? Вот песочек, вон — дом… Всё, кажется. Ничего не забыл...

Густав выплюнул песок и добавил:

— Глаза прочистить?.. Тебе… Или уши?..

— Хотел увидеть, почему ты такая тварь, Густав. Хуже морских тварей...

— Увидел?

— Да.

— Если попытаешься здесь что-то исправить… Тьфу… — выплюнул песчинку. — Я уничтожу гостя ординарным способом, традиционным.

— Испортить?

— Исправить! Ты глухой?!

— То есть портить можно? Фонтан?

Густав отдышался более-менее, сел и проникновенно, вкрадчиво, с непередаваемой злобой произнёс:

— Клок, поднимемся к раме обратно… Делай рубашку карте, я в двух шагах постою. Брось и уматывай...

— Выходит, я был приглашён, чтоб получить по морде? Нее… Покажи мне дом.

— Клок… Я не поручусь, что ты выйдешь оттуда.

— Даже так? Что ж… Хочу стать снеговиком! В пустыне! Это — последнее желание...

Густав поднялся умыться, чуть сразу не рухнул. Умылся, перевалившись через парапет, сел на него и сказал:

— Пусть так...

Клок тоже дополз, щекой на мокром мраморе полежал и, смеясь, заявил:

— Иди, догоню… Я — ползком!..

Но когда взошли дугой широких, низких ступеней, каждая шага на два, по правой лестнице, огибавшей не существующий цветник… К закрытым дверям… Клок остановился. Искажённое яростью лицо не смутило его решимости, но следуя у Густава за спиной… Плечи чуть подняты? Разве?.. Шея втянута? Да нет… Маленькое измененье осанки выразительней мимики. Убедительней в тысячу раз. Лица лживы. Наделены оружием лживости. Спины — нет.

Клок тормознул:

— Я передумал, мне… Неинтересно.

Густав остановился, обернулся и ничего не сказал.

Стояли, как два дуба, перед дубовыми дверьми. Ни туда, ни сюда. Клок завёл их в тупик, ему и выводить. Он достал из кармана карту. Куда бы положить? Не на что. И ручки дверные кончаются круглыми набалдашниками.

— Подержи, — протянул Густаву.

Но тот, пятясь, потянул на себя и с трудом распахнул, скрипнувшие по заносам песка, створки. Сотворил жест приглашения, усмехнулся:

— Что же мы на пороге?.. Заходи, пустой особняк, скрывать нечего.

— Густав, я некрасивое, я недолжное условие поставил… Сожалею о нём, Густав...

—… назови меня другом, попробуй. Сказал, заходи.

Сквозняки гоняли песок по паркету.

Фонтан смотрелся ещё симпатичней и живей из высокого окна залы. Его плеск доносился и оживлял однообразие пустынного пейзажа. Перебивал сухой шорох в доме, снаружи… Немножко перебивал.

Морёного дуба приземистый карточный стол. Колода придавлена пресс-папье. Уничтожить её — три секунды, как и всё извне принесённое в мир: занести руку, опустить и поднять ладонью вверх… Карта Рода легла верхней в колоде.

"Я успел привязаться к коллекции? К мордам древних чудовищ?.." Густав испытал успокоение от их вида, от зрелища кона. И беспокойство за них… "Чёрный хохолок отыгрался немного… И решил доказать, что смерти не боится? Мне что за дело? Как они все… Демонстративны… Мне бы знать лицо Джокера сейчас, и я бы, — прости, Чёрный Дракон, спасибо за службу! — отыгрался окончательно… Или не Джокер? Или живой артефакт?.." В расположении духа самом обычном, тоном обычным сказал:

— Полная колода, — сказал Густав. — Полная проклятая колода. Обновить бы… Не желаешь сыграть? Твоим Конрадом у Буро играли, а теперь Род со мной.

— Согласен. На что?

— Клок, это — проклятая колода… На то, кому дальше жить из нас.

— Это глупость, такие ставки...

«А кто сейчас все страховки отверг?..»

—… глупость и суеверие. Нет, я не боюсь, что она подыграет тебе.

— Сразу на попятную? Ты произнёс: согласен… Чудик в жилетке, зачем ты в неё нарядился? Разве твари морские — твоё племя? Близки, чем же?

— Тем самым пунктом… Слов назад не беру. Я не отказался, я сказал: глупость...

Густав вспомнил раздельное, ленивое из уст Биг-Буро: "Га-ран-ти-ру-ю!.." Перед Оракулом на Файф, где чуть было, не закончил свои дни… И возмутился его наивности:

— Чудик, да количество загогулин, подтекстов и всяких нежданчиков в честном Буро даст фору охотникам Южного всем, вместе взятым! Он из-за своих ширм сырых, пыльных, что нужно, то и достаёт! И всё будет — чистая правда!

— Я знаю.

— И что? Валяй, скажи: назад беру.

— Не беру, вспомнил кое-что, конвенцию одного изгнанника, вот и вырвалось… Но если колода требует лишь этой ставки...

—… он живой, кон двенадцати. "По отдельности — мертвы, а вместе — живы..." Так говорят.

— Отлично. То, что надо… Играем.

— Играем. — Густав обошёл стол, оказавшись напротив. — В дурака?

— Естественно! Кто мы, если не дураки?

— Твоя жизнь против моей, — уже тасуя, подчеркнул Густав.

— Не совсем.

— Что?! Ты придумал, как вывернуться?

— Именно. Я раскаявшийся хищник, мне твоя жизнь не нужна. Моя против — его. Жизни...

— Кого его?

— Проклятого кона.

Густав замолк, и руки остановились.

— Он живой? — переспросил Клок. — Пусть подыграет сам себе. Вас двое получается против меня одного. Левую руку привяжи над локтем, чтоб не поднять. И сыграем. Если выиграю, я уничтожу проклятую колоду. Мне понадобятся минуты, пока ты распутаешься, а до рамы — пустыня целая, ты успеешь отомстить!

"Неужели я так привязался к коллекции?.."

— Нет, — сказал Густав. — Я солгал, это не полная колода. Нет Джокера.

Спасовал.

— Джокер нужен не для всех игр. Мы будем дураками без Джокера! Дай, я сдам, а ты пока ищи верёвочку.

"А неплохое начало… Пусть защищается, пусть докажет свою силу!.." Густав позволил забрать… Клок взял колоду с каким-то странным выражением… Кинул из ладони в ладонь. Положил на дубовую столешницу, толкнул, попытался переснять...

— Дроиды светлые… — произнесли оба.

Кон двенадцати лежал монолитным бруском. Намертво слипшийся. Проклятая колода не желала играть сама на себя.

— Не суеверен, говоришь… — прошептал Густав.

— Признайся, и ты не ожидал.

— Подлость какая.

Густав решил проверить внезапную догадку, перевернул… Конечно! Именно валет, кто ещё!.. Юноша Кит, оседлавший зелёную волну, смотрел вдаль весело и беспечно. Подмигивал Клоку: "Живей, уничтожь эту пакость одним мановеньем руки!" И Густав подумал о том же самом, спросил:

— Вижу, раскаявшийся чудик, ты не прочь отомстить за всё… Боишься? Пока она целая...

— Нет, не боюсь. Это было бы несправедливо.

— Дроиды, что?! Она — живая?! Ты про эту чушь?..

— Кто знает… Так или иначе, она твоя. Я не хочу играть на твою жизнь, она на свою. Мне здесь больше нечего делать...

Хозяин не встал из-за стола, взглядом проводил гостя, махнувшего дружески с порога. Взглядом проводил, мелькнувшего между барханов...

Вечер. И ночь впереди… Колода лежала перед ним, оправдывая своё название. Проклятая колода! Джокер… Буро… "Только тому, кто предъявит полностью собранные двенадцать..." Как её расклеивать?! Растворителем на Техно?! Что скажет Буро человеку, принесшему кирпичик? С одной стороны наклеена рубашка, с другой — картинка вальта!.. К утру Густав уже разговаривал с ним! Грозил одододи!.. Поднялся и понёс так, как есть, унижению навстречу.