Глава 43

Глава 43.

Оракул был личным изобретением Бутон-биг-Надира. Или открытием. Или пустой фантазией, вставшими в ряд более-менее яркими совпадениями. Из числа их начальные в ряду поразили его настолько, что он не прекратил вопрошать судьбу, покуда имел такую возможность.

Дело было так...

В глубинах Великого Моря по горизонтали и по вертикали вниз максимально удалённых от материка, Надир, уже чудовище, но ещё Надир ступил в Актиньи Дёсны… "Красивое" название, ага. Зато точное. Поскольку зубом, клыком в этих дёснах станешь ты сам. Кто наступил, тот и станет. Система простая и изощрённая одновременно.

Актиньи Дёсны стадия Морского Чудовища, на которой оно не только утратило человеческий и звериный, хоть немного антропоморфный облик, голос, речь, но и способность целенаправленно перемещаться. Вместе с мышлением. Мысль, верная ли, ошибочная, не длится в них, не толкает вперёд. Очень холодная стадия. Им дико холодно, если выражать в человеческих понятиях. Чувства-то пребывают, никуда не делись. Более того, обострились до предела, и сравнялись между собой, вне размышлений, соотношений, выводов, оценок и стратегий охоты.

Оно лежит на дне остывающим Огненным Кругом, неразличимым, только свечение тихо передаётся от него наверх, лепесткам, мнимым кораллам, ковру голубой, мягкой травы, зарослям животных водорослей, изгибающихся вопреки течению, зато в согласии с направлением полёта Белого Дракона в высоком небе… Дроиды, как невообразимо далеко!.. А чует!.. А вдруг он шлёпнется, всадник, а вдруг упадёт… Да хоть бы и упал, сколькие достигают дна? Один из тысячи тысяч. Ждёт… Медленно-медленно в таком запредельном холоде и вне движения остывает Огненный Круг. Немногим короче их жизнь, чем окончательное растворение Падающих Факелов, светильников океана...

Вот эти длинные ленты, цветущие хризантемы щупалец, многообразных побегов это и есть Актиньи Дёсны. Они парализуют. Бесподобно стремительно. Яд для шипов добывают из них. Есть причина. Даже невзирая на риск. Яд подобного типа настолько сильный, что для демонов, чудовищ человекообразных, делать его самим, как тень сплавлять, как присущую тень, а затем вырывать из тела ещё опасней. Парализуют и удерживают. Холодом, переплетением сжимающихся побегов они останавливают Огненный Круг, высасывают связные Впечатления, а два из них, перемешав со свободными, с морской водой, превращают в тень. "Зуб". Тут же, на месте тела, иногда и в форме его. Зуб не остаётся в дёснах. Зуб-гарпун. На тончайшем побеге он отстреливается, при появлении цели, без таковой, блуждать по окрестностям, чуять, ранить… Пробить и в сами Дёсны уволочь.

Сейчас не суть важно, зачем шлялся там, по дну океана… Надир наступил в них, в Актиньи Дёсны, немедленно осознал всё и взвыл. Ужалил и пополз вверх по ногам леденящий холод, парализующий. Онемение, иглы льда. Глубокий трубный вой огласил тьму. Крик ярости. Сам потрясённый его раскатом, возвращающимся эхом… — от чего отразившимся, от плотных потоков, морских гигантов, Синих Скал?.. — Надир замолк. Чтобы немедленно ослепнув и прозрев, увидеть Царя-на-Троне… Надир воспарил под благосклонным взглядом единственного непобедимого дроида и, как это бывает, понял всё разом. Устройство чудовищ, природу ядов, упомянутое и неупомянутое выше. Но главное понял, что делать. И быстро. Одно из двух: либо это последние мгновения его жизни, в принципе, либо последние в не преображённом облике. Без колебаний, сосредоточившись, замедлив ум до цветов ледяных, Надир должен забрать себе, отторгнуть уже не сможет, и яд и саму тень, силу Актиньих Дёсен. Вобрать стремительно и бесстрашно. Путь к спасению — вперёд, назад нету пути.

Огненный Круг его в не дышащей, холодной до оледенения груди вспыхнул и сплавил без разбора, немало их накопилось, не все растворила морская вода, противоречивые Впечатления. Возникла тень жадная, быстрая, доли секунды живущая тень, но дольше ему и не надо. Она рухнула в ноги, в щупальца Актиньи, в парализующий яд. Вцепилась, перемешалась… Тяжкая, в противовес ей, стабильная, присущая тень образовалась от поглощения. Настолько тягостная, что не поднялась выше колен. Изуродовав его ноги до ужаса. Ни мужества, ни попросту сил вырвать её или смыть Надир не нашёл бы. Не был уверен, что выживет после такого. Пусть… Могло быть хуже. Да что такое ноги, в конце концов, ходят и ладно… Надир и не знал, не подозревал тогда, что сумеет вернуться на сушу. Один приятель морской, проделавший подобный финт встретился ему столетие спустя. Обменялись опытом… Похожим… И тот пытался, но не смог освободиться от цельных, как Падающие Факелы монолитных теней, порождённых последней стадией Морского Чудовища… Но это всё присказка.

И так, Надир по-прежнему стоял в волнующейся коралловой поросли, в зыбких, заострённых язычках цвета спелой сливы у основания и зелёной сливы ближе к шипу. Но теперь они частью поникли, частью отстранились от него. Открылась бурлящая под ними, в придонном слое Актиньи, пена. Крупные пузыри. От пены шло тепло. Давно голодный, ради создания тени утративший последнее, промёрзший, ещё и злой от пережитого, смертного испуга, Надир топнул. Пнул её новой ступнёй, тяжкой, слоновьей. Пена не лопалась. Она расступилась. Отползла к краям поросли. Его взгляду открылись нижние, стеклянно-прозрачные пузыри и под ними… Огненный Круг. Медлительный, тусклый. Надира вновь окатило теплом.

Огибая светящийся круг, в пенном, бесформенном теле образовали зримый, скрученный поток струи добытых связных Впечатлений, в основном — корней Впечатлений. Можно через касание увидеть, что там… Спустя минуту Надир отнимет их. Прильнёт к источнику тепла, и выпьет их, остановит Огненный Круг. За минуту же размышлений, удивления многообразию сущего, пока стоял вплотную к сердцевине чьей-то угасающей жизни, и вода связных Впечатлений, растворяясь в кусачих, свободных, чуть обмывала пальцы его изуродованной стопы, он прислушался к ней, пригляделся невольно и получил… Оракул?.. Свой первый Оракул.

Подобно любому хищнику моря, издали Надир мог знать, унюхать само наличие, что они есть как факт в добыче, связные Впечатления. Какие именно — невозможно знать. Но данный конкретный случай стал неожиданным исключением в силу особенностей чудовища… Никто не охотится на Актиньи Дёсны!.. В пенном существе стоя, Надир и уже напал, и ещё не нападал… Не рукой, ногой коснулся. Связное Впечатление раскрылось коротко, отчётливо.

Надиру предстало древнее море. Покачивающаяся на волнах платформа. Пятиугольная, похоже, будто срезанный узкий мыс, не корабль, для транспортировки. База. Канатные борта. То утопает, то выныривает углом резко, подпрыгивает, падает обратно между валов. Широченная, как поле. Понял, когда увидел тела людей на палубе и за ней. Кусок запретного Впечатления, основное дроиды прибрали, это пропустили, в нём ничего уже не происходило. Картинка перед глазами и только. Жадно втягивая смесь Впечатлений, стылых почти, по сравнению с тем, чем будет лакомиться на континенте, Надир вспоминал её. Чем-то запала картинка… Осталась бы для него кратким моментом, если бы...

Время прошло… Он всё ещё житель моря. Не способный звать Белого Дракона. Молчанье, хриплая боль в груди вместо песни.

Он стоял на мелководье и с тоской, бессмертной, сквозь века и эпохи прошедшей тоской, задрав голову, глядел в облака. Недоступные облачные миры. Опустил взгляд. К востоку, где мелководье, каменистое склизкое дно обрывается резко в глубину, вода мутно-бирюзовая, не прозрачная, как здесь. Из белёсой, бирюзовой воды поднималось то одним углом, то другим что-то плоское. Пыталось от волн оторваться. Каких только теней Надир не встречал в море, но это уж точно не тень! Что угодно, но не она. И будь прокляты, пусть померкнут навеки его глаза, если это не рама мира!.. Пятиугольная рама… Ого...

Сезон туманов шёл, начальные дни его. Не облачный уже, не присваиваемый, но и не исчезнувший до конца Рынок Файф, пустой, ничейный поднимался у Надира на глазах из Великого Моря. Ещё летучий. Но, как и любые рынки коснувшиеся земли, не могущий стать обратно Собственным Миром. Заброшенный, позабытый до последнего дня и с того самого, с атаки Беспятого Дзонга-Ача.

Надир вздрогнул. Впечатление платформы немедленно вспомнилось ему. Поразительное сходство. Кроме того, он знал историю Дзонга и не мог спутать ни с какой другой широкую, ромбиками украшенную, неправильной формы раму легендарного Файф.

Пятиугольник смог тяжело, тягуче оторваться от поверхности. Светлое облако немедленно закружилось, образовалось над ним. Рынок готовый лететь дальше, облачком среди облаков парить на протяженье сезона туманов…

"В небо? — спросил себя Надир, заранее зная ответ. — Ещё полёт, быть может, последний! Будь, что будет..." Не надеясь успеть добежать мелководьем на мощных, тяжёлых ногах, он нырнул, вынырнув точно под рамой. Подтянулся и перевалился через край. Там и остался, не вставая, свесившись, вниз смотря… Волны… Простор… Парит и кружит Файф, возносится. А вот и туманы прибрежные… Морская Звезда, мыс короткий, справа другой, вот целиком континент… Он чёток, на вуали Туманных Морей дроидов, так почтительно размещён, бережно уложен, как что-то хрупкое и дорогое. Суровый, пустынный, покинутая твердь земная… Полёт, ветерок… Блаженство...

Тогда захотел вернуться. Решительно вознамерился, залюбовался, увидев за столькие годы разлуки материк с высоты. Может быть, этот момент, не забывшегося, чистого восхищения и нежности, дал ему силы на всё. А их много понадобилось. Что смог, то смог. Чего не сумел, с тем смирился. Благодаря ему стал Бутон-биг-Надиром, и балансировал, и радовался, и не роптал.

На Файф же Надир тогда получил второй Оракул. На Файф вопрошал последующие. В одной точке сошлись там: начало его возвращения и начало серьёзной угрозы. Материку, рынкам, обретённому заново сухопутному бытию. О чём, собственно, и вопрошал.

Наскучило кайфовать полётом, встал, огляделся.

На Файф остались они, громоздкие, старейшие Вирту. Закрытые и распахнутые. В комнатах и на веранде. Мелочёвку разъела морская вода, вымыла прочь, растащили демоны моря. Но рама пребывала, и Вирту похитить они не могли. В пятом, узком простенке лежит громадный, захлопнутый том, наподобие стола или постамента. Светится за окном, за верандой, радостная зелень области Там, облетают жёлтые соцветья… Песок мокрый, трескаются под ногами остатки раковин на полу, запустение. Стены пахнут морем: холодом и сыростью. На них прославленные рисунки Мерцающего Файф не истребила вода, мерцают. Проступают, когда подойдёшь, меркнут при отдалении.

Надир бездумно раскрыл книгу, погрузил пальцы в шёлковую податливость обреза, откинул и прочитал… Тогда он не понял, что прочитал. Так ведь и Впечатление платформы глядя, не понял… К чему, чего тут понимать...

Облачному рынку долго, весь сезон туманов предстояло кружить посреди миров. И Надир не горел желанием покидать его прыжком в море. Эксперимент, спору нет, редкостный получился бы, интересный: поймает ли Белый Дракон того, кто не способен его позвать? Но как-то не хочется проверять, почему-то… Как чудовищу, на Файф Надиру было сухо, тяжело… Но зато спокойно. Терпимо, особенно когда залетал в небесные туманы, до и после дождей. Неожиданно для себя Надир обрёл массу свободного времени. Поразмыслить. Редкость великая после океанских бед!..

А страница Вирту так и осталась открытой...

От перипетий необычной и нелёгкой судьбы, Надир отвлекался всё чаще, глядя вниз, за раму. Несколько раз крылья Белых Драконов метнули отражённый свет, ветром присвистнули, но — мимо. Небесные бродяжки не нарушили его одиночества. Взгляд бродил пустынным, просохшим залом и останавливался на Вирту. На строках чёрной вязью эсперанто бежавших между широких полей нереального листа. Энциклопедия не одной темы, а одного времени. Надир раскрыл её на букве "И" — источники питания для механизмов, распространённые в конкретный период. Акцент в статье был на предотвращении потерь. На защите самой механики силовым полем в среде, в которой без этого существовать невозможно.

Надир читал, перечитывал, хотел уже перевернуть страницу, пробежал глазами ещё раз… И как молния ударила!.. Это же про него! Он, Морское Чудовище, сможет жить на суше! Дракона ему не позвать, не летать в небесах, но вернуться на континент он может!.. Нужно попросту для начала найти подходящее место над сыростью подземных вод забвения. Найдётся! Не идеал, да. Ему не будет легко. Но это лучше, тысячу раз лучше, чем ненавистное Великое Море! Надо немного морской воды для питья, немного Чистой Воды забвения и столько связных Впечатлений, сколько выдержки найдётся у него, чтобы не переплавлять в тени, гнать от Огненного Круга прочь. Кое-что можно и переплавить… Не суть, дело техники! Оракул. Таков был второй Оракул. По странному чувству Надир распознал его, признал таковым… Вроде ветра, толкающего в спину. Как с тем Впечатлением платформы. Ничего общего в ситуациях, а ветер… Похож. Уверенность, необъяснимая уверенность. И полная непредсказуемость события, поворота мысли.

Надир впредь не летал на Файф. Бывал, но не летал долго. Тогда он дождался погружения, нетерпеливо, жадно ждал. Избавился ото всех теней, от каких смог. И вышел на континент. Насовсем. Как мореплаватель, он поцеловал землю, правда.

Под конец сезона туманов с побережий, в пригодный для того промежуток времени, короткий весьма, Надир навещал Мерцающий Файф. Многажды, бессчётное число раз. Пока не нашёл советчика, дожидался, выслеживал нужный момент. Затем с чужой помощью рассчитывал время и место. Заходил. Листал Вирту… И — ничего. Ничего толкового книга ему больше не открыла. Листал другие. Без толку. До того, как случилось третье поразительное совпадение.

Подобно Надиру, его помощник, зашедший вместе с ним побеседовать в покое и тишине, раскрыл энциклопедию. Полистал, прочёл… А на следующий год, напросился сам уже. С некоторым колебанием вначале, потом захлёбываясь словами, он рассказал Надиру, что прочёл, ровно то и случилось с ним! Надир покивал, отвернулся, скрывая лихорадочный блеск в глазах, он понял: нежданность — вот ключ. Свежесть. Без намерения. Точка. Каждый раз нужен новый человек. Но ведь тогда, это будет его Оракул? «Н-нет… Не то, что надо...» Бутон-биг-Надир нашёл выход.

Что такое новый человек? Новая рука? Легко. Таковая найдётся.

Ещё что? Новый человек, это отсутствие намерения. Легко! Общее намерение редко образуется у нескольких даже заинтересованных человек!

Что за Оракул ищет он сам? Про будущее. Про сферу обитания, её перспективы, угрозы ей...

Из этой значит сферы… Пусть приходят три, пусть четыре, включая его самого человека. Не чередуясь, вместе. Пусть что-то объединит их в одного, виртуального, всегда нового, для Вирту нарочно сочинённого человека. Несколько минут существующего, вместившего одну мысль, совершившего одно движение руки: раскрыть и прочитать Оракул.

А форма?.. К примеру такая… Пусть сочинят предложение, из случайных слов, не принадлежащее никому конкретно, пусть дыхание их перемешается на случайной вещи, она и станет рукой вопрошающего, брошенная между страниц в обрез, всегда свежей рукой. Не обязательно вопрос. Разве Оракул отвечал ему на вопросы? Они и поставлены-то не были. Любое, неважно какое предложение, оно само будет частью Оракула, так даже интересней. Надир задаст схему для слов: кто, где, какой, зачем, что дальше? Случайные, все до одного случайные слова. И Надир бросит вещь, над которой произнесены они, в недра закрытого Вирту. Откуда не достать. Новый же человек, а этот должен быть новым, один из четырёх, достанет. Не достанет, конечно. Протянет руку. Он не будет искать Оракула себе! Он протянет руку за вещью Надира, для него раскроет страницы Вирту.

Удалось! Нифига личными его Оракулы не были… Но рынки, особенно Центральный и Южный, Надир считал своими лично! Так что, вполне работало!

Раз в год Биг-Буро имел такое развлечение. Иногда узнавал пустяки. Иногда вещи переломные. Много раз, опуская оракул в шелковистый призрачный том, он держал в уме имя Дзонга, как главной угрозы. Это не сработало, увы.

В последний сезон туманов новым человеком, рукой, прежде не касавшейся Вирту, должен был стать Густав. Один интерес Буро в отношении Густава — Оракул, а второй… Оракул, возможно, последнее, что тот сделает в жизни.

Человеком же долгие годы рассчитывавшим для Буро полёт Файф был изгнанник. Смуглый, всегда одинокий, знаток ветров и сроков, небесный бродяжка — Зарок.