Глава 47

Глава 47.

"Как же холодно… Если б не медальон..." Курсировавший над Архи-Садом Гай настиг его. С каменным лицом. Молча. "Ладно, — подумал Бест, — моя первая реплика..."

— Гай… Всё это очень странно. Ты мог бежать… Короче, я долго ничего не спрашивал, но… Тебе что-то нужно. Притом, не здесь, а от меня. Что, Гай? Ты дрался не за свою, а за мою жизнь. Так что тебе надо?

— Я… Все дьяволы извращённые адских, морских глубин!.. Я… Бест, я не собираюсь конфликтовать ни с кем в вашем саду!

— Я не гоню тебя! Я имею понятие о благодарности. Гай, что?

Хищник нервно провёл по шее рукой: он не имел запасного шнурка с собой, хранил в Собственном Мире, и чувствовал себя отвратительно безоружным.

— Бест, клянусь, это сложный вопрос! Не могу… Завтра. Завтра подряд расскажу, а ты суди тогда...

Бест поднял руки примирительно:

— Хорошо, ладно. Знаешь что… Я замёрз. Сегодня слушает встречу Ауроруа, председательствует Борей, я могу быть свободен. Составишь компанию? В стороне, поближе к огню. Мы нехило поплавали… Поныряли. Как звать? Дабл… ня? Не преследуй его, когда встретишь. Это личная просьба, Гай.

— Да. Мне всё равно...

— Слушай, — внезапно отвлёкся Бест, — а тот парень, похищенный с Рулетки, твоей милостью, с нижнего этажа, есть ли вероятность, что он...

—… жив? Есть. Клок не любитель безделушек. Он похищает ради "преврати-убеги". Так развлекается, смотрит, сколько удаётся гостю пройти. Разгадать его задумок, убегая из мира. Сколько ловушек преодолеет… Если результат хорош, а убежать-то, сомневаюсь, удалось ли кому, настигнув в очередной ловушке, потребует переделать кое-что… Новенького понастроить, что придумал… Ты понял, заковыристых препятствий… И отпустит за это… Может быть… Вообще-то он должен спросить у меня. У охотника. От врага избавлялся или нет? Так положено.

— Гай...

— Да понял я. Но это, если захочет отпустить. А если решит превратить самостоятельно в ловушку, то спрашивать не обязан… Я перебил тебя?

— Нет, я сам себя перебил, вспомнилось. Пошли, вместо Общей Встречи спалим "можжевеловый мёд" отдельным костром!.. Пить охота! И ты расскажешь мне...

— Да я не знаю даже с чего начать!..

Но именно так они и сделали.

Странный разговор сложился у них. Вполне предсказуемо странный для такого человека как Гай, который в страшном сне без крайней нужды не поделился бы вслух, ни своим горем, ни воспоминаниями, ни растерянностью. Он то и дело касался горла рукой, трогал несуществующую бусину, крутил её, терял, нахохливался, уставившись в зелёное пламя, зверьком прячась в себе… А потом откидываясь к ночному небу, ему рассказывая, ему, собеседника мимо… В монологе он делал ударение на каждом слове. Особенно поначалу. Перескакивал с темы на тему, во времени, днях и годах, неустойчивый как ветер между двумя сезонами. То буйный, торопливый, то на одном месте кружащий. Отчаянно повторяя фразу по нескольку раз, проваливаясь в глубокую меланхолию...

В двух словах обрисовал он с точностью технаря Оракул Буро, сам принцип. Ещё в трёх словах всю свою жизнь хищника, проведённую в бесплодных попытках создать Лал, найти Лал, рассчитать инструмент, Сетку Воспроизведения… Остальные слова посвящались Юлии Альбе. Бест уточнил только:

— Ты все варианты делал своей рукой? Не нашёл гостя, помощника… Не искал?

Гай кивнул рассеяно, сквозь Беста, сквозь светлые пряди кивнул кому-то, мыслям своим. Пламя костерка, искристое, зелено-золотое, не окрасило теплом взгляд, напротив, блики подчеркнули серые глаза, без отклика живому пламени, тёплой его игре.

"Можжевеловый мёд" — древесина. Создавал на продажу один чистый хозяин в мире друга, который на рынках не появлялся. Да и продавец не покидал шатра ради пыльных рядов. Зарок привёл изгнанников покупателей, это было его, бродяжки, небесное знакомство. Плотную, ароматную саму древесину изгнанники хранили в "меду", сухих, бывших жёлтых, а так голубовато-белых цветках. Получалось — великолепно! Целительно. Обычно её лишь добавляли к костру. Экономно, понемножку. Но затем Бест и пожертвовал ей, чтобы аромат помог разговорить и успокоить загадочного, зловещего, — расправу на Рулетки Бесту предстояло долго пытаться осмыслить, простить… Себе в первую очередь!.. Дроиды, отчего медлил, чего не понял, о чём думал!.. — сильного хищника.

— Понимаешь, — продолжал Гай, нимало не следя за мыслью собеседника, — она была не такая как все… Да знаю я, что ты думаешь! Штамп, да?.. Не одну же механику я читал в жизни, но клянусь тебе, — не такая!.. Бест, я знаю, что повторяю тысячу раз повторённое, ну, можешь ты поверить мне?! Юлию Альбу сравнить с другими девушками, не важно, хищницами ли, чистыми хозяйками, всё равно, что… Что… Вот, солнечный свет сравнить — с нарисованным солнцем: кружок и лучи!.. Вот, его нету для вас, изгнанников, а день всё равно есть… Над морем, над континентом. И ты знаешь, что там, в небе, выше высокого неба — оно есть! За мирами, за рамами — есть!.. Всегда это знаешь. И ночью, и днём… Понимаешь меня?

Далеко за деревьями шумела и смеялась многолюдная Общая Встреча ради Слов, Бест невольно прислушивался и к ней. Приятный, ему бесконечно близкий, то упорядоченный при разглядывании, как тихие волны накатывающийся шум голосов, то хаотичный при перемене воды...

—… в ней, Бест, в её облике царило что-то… Царило?.. Было что-то… Излучалось… Что-то непобедимо покровительственное. И мне нравилось это! Я и по годам был моложе, был Восходящим, она хозяйкой мира уже… Но это неважно! Я сравнивал потом, встречал много хищников старше себя, и парней, и хозяек, много старше, но не узнал бы, не спросив о годах… Они легковесны, пустоваты, пусты… А она… Нет! Она даже более воздушна! И, тем не менее, вблизи, рядом с ней, вот, как у костра… Как в Собственном Мире, но не наяву, а во сне, когда чувствуешь — я дома!.. Нет, наяву не так. У меня. А у неё в Собственном Мире было именно так! И рядом с ней, просто рядом… И что интересно, тот шлейф… Шлейф тепла, нет, прохлады, распространялся как будто и во времени вокруг неё, Альбы… Когда расставались… Мы надолго не расставались. И прежде чем встретиться заново, прежде чем завидеть её на драконе, у Мелоди, где она… Я чувствовал тепло… Нет, прохладу… Её. Своё. Тепло… Разливалось от сердца, от Огненного Круга… Чем больше прохлада обвивала его, тем теплей разливалось… Наружу… Я знал без сомнения, что значит, скоро увижу её, Юлию Альбу. Можешь не верить!

Бест верил. Он даже больше верил, чем Гай мог предположить… И каждое новое слово подтверждало его догадку.

— Я создавал эскиз… Он абсолютно не волновал меня как часть будущего!.. Но очень — как процесс!.. Проект… Одно цепляется за другое, время уходит… Я ужасно, до суеты бывал занят. Восходящие всегда суетливы, нет? Беспокойны. Юлия вдохновляла меня, её присутствие. Иногда открывала глаза на ошибку. Что обыкновенно переспрашивают у своего дроида, я спрашивал у неё… Я предпочитал по годам собирать. Одну эпоху в гравюрах одной древней страны, другую в другой. Иногда ошибался. Когда мало деталей во Впечатлении, примет времени, костюмов, а картинка хороша!.. Я не чистый технарь, Бест! А иногда я просто не знал, какой воздух должен быть в завершённом зале с коллекцией, какая область Там за окном, какие доносятся звуки, запахи… Мой дроид, он был между Сад и Дом, семейство Музей. Дроид-коллекционер, забавно, да? А Юлия Альба, когда гонялись бродяжками в небе, вдруг останавливала меня под дождём… Бывало, в сыром воздухе, после ливня, после грозы… И говорила: "Прислушайся!.." Вдыхала глубоко, и я вдыхал, уже и не Впечатление, а так, небо… И понимал сразу, какой воздух за окном, какой свет, блуждающий мягко между картин, мимо них, не задевая, встречая и провожая гостя, хозяина, заходящего в зал… Так не бывает, но получалось даже лучше, чем может быть...

Гай сделал длинную паузу и сосредоточенно продолжил:

— А она сама обладала такой способностью… Особенностью. Мы, бывало, гуляли, не гонялись, а медленно летали среди облачных миров, от рамы к раме. Заглядывая, иногда стучась, слушая дверные колокольчики, угадывая, как зазвенит… Бывало, с той стороны к нам подходили поболтать. Некоторые приглашали… Дни напролёт мы проводили так, небесными бродяжками. И в полёте, мне помнится, когда Юлия Альба дремала вечером или задумывалась глубоко, её неотрывно провожал луч. Из какой-то мне не видимой рамы. Не время от времени, не как обычно, коснётся глаз и пропадает, а долго!.. Я удивился очень, заметив в первый раз. Она пожала плечами… И рассмеялась.

На этом моменте Бест тихонько покивал грустным мыслям, которые предпочитал держать при себе. "Скоро Гай попросит меня обратиться к первой расе… Спросить, что означает не растворение Белого Дракона. Спросить, где она… Снова долго, а главное напрасно, пытаться объяснить на сей раз хищнику, как оно изнутри выглядит для меня, общение с дроидами… Как будто разъяснения подсластят отказ. Как будто ему нужны мои объяснения… А не результат. Господствующий!.. Умора. Над первой расой, над холодом и теплом!.. О, это звучит!.. "Господствующий", ребята, означает — соблюдающий законы. Голос имеющий при обсуждении их. А по жизни… Кого лично знал, про того я чувствую главное, да, тепло и холод. В пространстве распахнутом, это так… Как спросить про кого не знаю, ну как?! Что я должен почувствовать, не зная о ком? Все же вопросы, все — состоящие из слов! — вопросы попадают в законную для дроидов вероятность: один ответ против десяти тысяч отказов. Только мне не пришлось выдумывать эти десять тысяч, дроиды либо ответят, вот с такой вероятностью, либо нет. А сам кое о чём спрашивать их я должен… Обязан. На крутых поворотах… Но твоя, Гай, печаль — совсем не новый поворот..."

Гай продолжал:

— Юлия Альба, она была как ветер… На том мысе Морской Звезды, что выдаётся оконечностью за Туманное Море дроидов, в открытые волны… Постоянна… И непредсказуема в порывах… Неисчерпаемая свежесть… Всегда радостный, свежий ветер океана. Ладно, я Восходящий, влюблённый смотрел так на неё… Но ведь и её Собственный Мир я заставал каждый раз другим!.. Близким-близким, ближе чем Огненный Круг в груди, и украшенным заново!.. Дом изнутри… Убранство арок и комнат за ними. Она не создала дверей и создать не просила, везде округлые арки… Ткань украшала их, но и та не заслоняла. Такой полупрозрачный, путанный и целиком открытый дом. Она многое делала в ручную. Своими руками, а не с помощью гостей.

— Как мы в Архи… Деревца, дорожки всякие.

— Да. И вот ещё необыкновенная черта… Вспоминая, я обратил внимание… Подлетаю к раме, вираж… Дракон подбрасывает, ловит… Давно он не делает так, на гонках разве, а раньше часто… Звонюсь… Колокольчиков связка многоярусная долго поёт, перекликается… И пока поёт… Тропинка за рамой в голубой почему-то, голубой траве… Тонкая, колоски склоняются с одной стороны на другую… Под голубым же небом, ясным всегда… К белому её одноэтажному домику почти на горизонте… Редко бывает, правда, Бест, чтоб мир просматривался от рамы. Чаще прихожая демонстративна и создана отдельным закутком, кустики, закоулочки, чёрт знает, чего там за ней… Не так было у Юлии Альбы в её Собственном Мире. И цветки в этой траве ярко-голубые, лён чуточку, васильки, васильки… И под звук колокольчиков, не заставляя ждать, она показывалась там на крыльце… Ни разу не застал её в поле… Крыльцо, три ступеньки, навеса нет… Она шла ко мне через всё голубое поле… Не быстро и не медленно… И все-таки медленно, долго шла… И мне это очень нравилось! А пару раз, когда провожал до рамы, внутрь не заходя, пропадала она внезапно: только ступила на тропинку — глядь, и нет её в поле, в светлом. Светлой, растворившейся… Да, одевалась в белое. Чего не меняла так это фасон платьев, всегда длинные и простые… Танцевала, правда, с иссиня-чёрным шарфом… Пропадая за ним, появляясь… На Мелоди… Однажды в Собственном Мире, на крыльце, я лежал у неё на коленях, а она гребнем причёсывала меня, то себя, то меня… И я обратил внимание, что одет в лазурное что-то, блёклое, как трава выгоревшая, на белом песке, у порога… И волосы, длинные тогда, белые… Она переплела васильками, пока спал, теперь расплетала… Цветки голубые, волосы белые, как её платье. И я пошутил: "Ты выбрала меня под цвет своим владениям, королева..." И она ответила...

"Я не выбирала..." — подумал Бест и кивнул, услышав слово в слово.

— Мне почему-то показались странными эти слова, — сказал Гай, — хотя, если задуматься, чего тут странного? Что не отшутилась, не согласилась в шутку?.. Самые обычные слова. Никто никого не выбирает. Думаю, и судьбу вообще. И повороты только кажутся поворотами… Я знаю, чего ты ждёшь, Бест. Что я попрошу тебя об услуге. И вижу, по какой-то причине, не знаю, но это напрягает тебя. Я вижу. Если можно, просвети потом. Я не стану просить. Я совсем не уверен, что именно мне нужно, совет ли, присутствие, ситуация… Знаю только, Оракул сказал, что ты — мой Оракул! Что дальше, он не сказал...

— Буро, это кто? — спросил его Бест.

— Извращённая тварь. Хищник с Южного… Чудовище Моря. Не, он выглядит почти нормально, и с ним можно иметь дело. По правде говоря, с ним лучше вести дела, чем со многими и многими!..

— Познакомь?

— Для чего тебе? А, ладно, как угодно… Бест, послушай! Всерьёз говорю, некуда мне деваться. Ты — мой Оракул! Я вынужден был поверить ему, Биг-Буро после всего, что видел и слышал, в чём принимал непосредственное участие. Вслепую. Я не верил! До последнего раза. Послушай, Бест! Не думал, что когда-нибудь произнесу такое даже в шутку… У нас на Южном есть охотник, для группы чаще всего охотится, для игроков Против Секундной Стрелки. Но не играет. Он так удачлив, так адски успешен, что принят одним из нас… Так вот, однажды он спас парня. Только чтобы продать! Но не вышло. И этот парень теперь ловец, ну последняя фаза охоты, игрок группы, и его… — личный телохранитель! Представляешь себе, как Чёрный Дракон! За плечом ходит… Густав долго ему не верил… Да и кто бы доверился, на Южном!.. Послушай, прошу тебя… Позволь на время быть чем-то вроде него… О той же роли прошу. Я буду драконом, телохранителем тебе, как своему Оракулу...

— Гай… — Бест задумался и начал издалека. — Долгие годы, когда мы ещё ночевали в пещерах, жили там, звали сами себя пещерными изгнанниками, среди изгнанников не было хищников… Слишком дорога последняя опора, телохранитель, Чёрный Дракон. И взаимное доверие в тесной пещере слишком дорого. Хищные хозяева, понятно, тоже не заходили… Ты понимаешь, изгнанник слишком лёгкая добыча. Некуда спрятаться. Некуда бежать. Зато мы шустрые в гонках, да?! Ситуация здорово переменилась с тех пор… Но главное не изменилось… Гай, оставайся сколько хочешь. Я буду рад попытаться вместе с тобой разговорить Зеркальный Дневник, если к этой истории и впрямь отношение имею… И вообще, обменяемся знаниями, походим на Техно вместе. Я многого там не понимаю, ты меньше знаком со штучками дроидов. Но… Но, Гай… Но — учти… Памятуя о последнем дне на Рулетки… Один погибший из-за меня человек — и я не хочу тебя знать. В любом случае. При любых условиях. Спасибо за то, что мы живы. Прости за эти слова. Но они — окончательные. Правда, что вы на Южном зовёте Олеандра демоном? Он не демон. Однако тот, с кем рядом обычно ходит, может сделать Морскую Звезду необитаемой меньше, чем за день. Не угроза. Объяснение. Архи-Сад не нуждается в стенах.

— Принимаю! Бест… Если ты спросишь у дроидов… Они ответят?!

— Вот это "если", Гай, оно очень многогранно… Оставайся, отвлекись. Гони местных увальней от бассейна и займи его на сезон!.. Он теряет помаленьку свои качества, пользуйся пока можно. И посмотрим, что будет дальше...

Костёр догорел. Угли светились под золой, вился благоуханный дымок. Жар исходил от кострища.

— У нас не торгуют… — лишний раз мимоходом решил напомнить Бест. — Пирамидок не ставят...

Гай обернулся к зелёным кострам за деревьями:

— Бест, я не трону твоих людей!..

Вытянулся на земле и провалился в сон.

Полудроиды обыкновенно во сне наблюдают всплывающие Впечатления. Не отчётливо, непоследовательно. Но долго. Многие и коллекционируют их, выпивая, а не в бутылках ради таких снов, калейдоскопов, не прикасаясь к Чистой Воде забвения. Но Гай был растерян, устал, неспокоен. В этот раз ему снилось прошлое, притягивало… Как танцевала Юлия Альба на Мелоди. Вместо иссиня-чёрного шарфа такой же веер в руке, огромный, полупрозрачный. С веером и со своей тенью. Нестоящей, обычной тенью, в смысле. Отбрасываемой на распахнутые крылья Белого Дракона. Белый дроид парил, следуя за ней, с другой стороны озарённой. Свет дешёвого, мерцающего от старости трёхглазого фонаря, исходил плотными, прерывающимися лучами. Что добавляло шарма танцу и атмосфере.

Дракон тихо летел… Дроиду нет реальной необходимости совершать движения, летя. Кроме непостижимых человеку, внутренних. Когда они машут крыльями, лапами перебирают, отталкиваясь от небесных просторов, они не более чем придуриваются, подыгрывают человеку, шутя. А вот кувыркаясь от ликования, отвечая на зов, унося всадника, вольно, стремительно, не удерживаясь от кувырка, тогда они совершенно искренни. И той ночью, оставаясь в потоке лучей от трёхглазого, носимого ветерком фонаря, Белый Дракон Юлии Альбы танцевал… Торжественно, полностью расправляя и складывая поочерёдно крылья, как два белых веера в противовес, в унисон её атласному, чёрному. Одному ему ведомым способом дроид сделал так, что абрис её, гибкий силуэт танцовщицы, чётко видимый с обеих сторон крыла, то следовал, то отставал, повторяя движения. Стремительным вихрем развернувшись в танце, Юлия Альба летела порой навстречу своему теневому силуэту, чтобы иллюзорно обняться и разминуться с ним… Танцуя в одиночестве и в безупречном союзе, в гармонии ненарушимой, абсолютной… Что-то пугающее есть в такой гармонии. Впрочем, безмолвное восхищение зрителей окружило их, свидетельствуя об ином, даже флейта сбивалась, добавляла трепетную живость, вкупе с догорающим фонарём. Воздушная, радостная, сколько помнил её, в изумившем Мелоди танце, в эту, последнюю ночь Юлия Альба была пронзительно отчуждённой...

Для интересующихся устройством Туманных Морей и сферы дроидов вообще иметь в приятелях неизначального дроида, бывшего человека, ограничений на которого, на дроби и дроби дробей и серьёзных запретов куда меньше наложено, — невероятная удача! Когда Индиго появлялся в Архи-Саду, известие живо разносилось и притягивало народ. Страстно любопытствующих, как Амарант, и просто любопытных. Индиго, холодный дроид, соблюдал дистанцию по вертикали. За счёт высоты. И на лице его ясно читалось удовольствие от такого факта!.. Когда народу окончательно надоело любоваться на него, запрокинув голову, стал пребывать между двумя зелёными кострами. Не уступая им в яркости, пыля лазуритовым светом… Ему огонь без разницы, а людей он ограждал.

И каждый раз встречи их заканчивались одинаково. Проявлением слегка разгневанного Доминго с указующим перстом — то в облака, то к себе. И тут за ореолом лазуритовым, на торжественной физиономии Индиго отражалось достигшее совершенства удовлетворение жизнью, прямо в надменной мине, с приподнятой бровью такой!.. Бест мог бы поклясться, без обид, что для того всё и затевалось! Навестить его? Конечно… Навестить друзей, заинтриговать темой разговора, запутать словами дроидского эсперанто… Да, ладно! Индиго большую часть жизни человеком бессознательно рвавшийся в сферу дроидов, осознавший это лишь под конец, только затем и сбегал в сад, чтобы владыка пришёл за ним!

Так или иначе, но дроиду Индиго были страшно рады в Архи-Саду. При последнем визите очень интересную и неожиданную вещь он упомянул, отвечая на вопрос о зримом, пространственном устройстве сферы дроидов. Такой, как предстаёт она для всех них в "общей форме", то есть человеческом облике высшего дроида.

— Ландшавты? Реки, горы, поля? Рек нет… А равнины есть, конечно. Турнирная площадь… — Индиго мечтательно улыбнулся. — Лабиринты Бегства… Гора Фортуны есть… Понимаете, там всё наоборот… Всё не рядом, а внутри… В сфере людей, если хочешь попасть куда-то, значит, оно есть в какой-то стороне, туда и идёшь, в ту сторону. Ну, если точку отсчёта, начало пути принимать за центр… Так ведь люди и делают: исключительно от себя считают!.. В сфере дроидов ты всегда снаружи, на периферии. Счётчики, не высшие, связующие дроиды на периферии вообще. Одиночки второй расы 2-1 вокруг семейств 2-2. Дроиды этих семейства вокруг трона владыки. Меньшие семейства вокруг четырёх основных… Вокруг турнирной площади четыре трона… Чем общее, тем центральней! Чем личней, тем наружней! Любые два антагониста тоже, вращаются… Первая раса тоже… И вот, если хочешь или нужно тебе попасть в сфере дроидов в какое-то место, идёшь в центр того, где находишься сейчас. Например. Турнирная площадь, она самое общее место. Если встать ровно в центре её, — чаще, ха, свалиться, ну, быть сбитым с коня… — окажешься на "Сапожке". Переходные сферы, необитаемые. Иногда, места блокировки дроида. Ну, одна функция подразумевает другую… А-а… Вам не понять… Так их два и они связаны "Шнурками". Где узел, там следующий центр. Оттуда попадаешь уже в Лабиринт Бегства. Что характерно, в дальний… И так до Фортуны...

— Индиго, а подробней? Как оно всё там воспринимается? Выглядит? Расскажи хоть про самый центр, что за гора Фортуны?

— Гора? — неожиданно удивился Индиго. — Это я так назвал? Это здание! Храм… Фортуны. Огромный словно гора, точно. Недостроенный храм...

Рты пораскрывав, переглядывались его слушатели. Соль вертела головой от Амаранта к Бесту, не желая встревать и гадая на каком из удивительных слов, кто заострит внимание? Храм? Недостроенный? Фортуна? Парни тормознули, а встряла непосредственная Мурена:

— Дроид новоиспечённый, ты хоть понимаешь, насколько странны твои слова?!

— Распрекрасно понимаю!.. — захохотал дроид, поглядывая вверх, далеко ли владыка Дом...

— Валяй дальше! О главном, значит о главном, что такое Фортуна?

— Фортуна, Мурена, это богиня!

— Дроиды верят в богов??? — это уже Бест не выдержал, не очень-то он и всерьёз относился к разглагольствованиям Индиго.

— Дроиды верят в Фортуну… Зря ты так глядишь, Бест, я не шучу.

— Не, фактически… Дроиды обращаются к богам? К богине? И чего просят?

— Э-э… — протянул Индиго задумчиво и фыркнул по-драконьи. — Просят? Зачем? Ей виднее… То и прекрасно!

— То есть, вера дроидов не подразумевает отклик? Во что же они верят?

— Проклятие дроидов, Бест! Богиня не значит — вера! Ну, ладно твоими словами… Верят в то, что она — есть… Да почему "верят", когда она — есть?! Судьба, Бест, фортуна! Говорю, как дроид!..

— А храм зачем?

— Э-э… Храм? — ещё раз неожиданно удивился Индиго, что и на своё же слово "гора" чуть раньше. — Фррр… Гора Фортуны… Храм, я так назвал её?..

"Здорово переменился..." — пробормотал Амарант, в искренности дроида не сомневаясь. Индиго вышел из недоумений:

— А, ну, да… У людей же термины постоянны… Всё время забываю. Одно слово — один блок, как бы запомнить… — Индиго постучал светящимся пальцем по светящемуся, лазуритовому лбу. — Запоминай дроид, забудь, что внутри блока всё перепутано… Не важно, одно слово. Блок возможного, блок целиком… Вы, друзья-изгнанники, хотите услышать разные вещи от меня, про одну спрашивая. А я как дроид улавливаю это и должен соответствовать! Так и образуются разные слова… Гора Фортуны, это полое здание. Его строил, его уравновешивал, его представлял собой… Фу, ты, как тут сказать?! Был такой тёплый дроид второй расы, Феникс… Из дроидов желания, что перешли в 2-1, предпочтя свободу при отделении семейства Августейшего. Тёзка твой, Феникс! Его имя обладало значением двух фаз, двух стадий, заменило собой обязательного антипода… Он часто служил семейству Там и близким ему, его составляющим, особенно Мост, которому и принадлежал бы… Но и тут предпочёл свободу… Как чувствовал… Холодные семейства, они по отдельности, а тёплые все когда-то входили в Там. Он им служил. Проводником до края. Любого. Если Восходящий не знает, как подступиться к определённой теме, его дроид не начнёт искать и подсказывать. Решить-то сам человек должен. Ещё он был неплохим переводчиком, если дроид, что редкость, в принципе не может Восходящего понять. И настоящим переводчиком с необщего дроидского на человеческое эсперанто… Ох, Бест, я — неизначальный дроид, а как мне такового уже не хватает!

— Удивил!.. Мне всю жизнь, Индиго, с человеческого на человеческий, как переводчика не хватает! Вот тебе, например, я элементарных вещей так и не сумел объяснить!.. Что потеря, а что приобретение.

Дроид замотал головой и засмеялся, снова на оглядываясь на облака:

— Не, глупости!.. Это как раз — Фортуна! Так вот, Феникс служил, но после всегда уходил. Влияние его росло, но он не образовывал семейства. И после турнирной победы, когда иные перебегали к нему, а услуги иных получал по жребию… Сохранял как двунаправленные связи, перепутывал всех со всеми, к центру не сводил… Храм Фортуны, он вот какой, красивый… Мне нравится бывать в нём… Он конический, огромный-преогромный!.. Высоченная коническая гора, с широченным подножием, с обрезанной вершиной… На треть, если так прикинуть. Здание. Внутри — пустота. Храм. Стены. А снаружи поднимается, как раковина завитая… Нишами. Ниша — арка сквозная, две колонны по сторонам. Наверх и по солнцу: арка две колонны… И так далее, и так вышее!.. Нету лесницы, ход изнутри наклонный от одной к другой арке. И так до самого верха. Она не достроена, но видна до острия, до пика! Брезжит, у подножия если стоять… А если подняться — нету… И это справедливо, мне кажется… Что обычный дроид 2-1, не владыка семейства стоял в центре и почитал Фортуну, и поднимался, а докуда поднялся, на той высоте в центр уже не ступить, нет хода, и если спускаться — наружу с последней арки выход… Дальше, глубже, центральней Храма Фортуны нет пространств в сфере дроидов.

— А почему не достроил? — спросила Соль.

— Влюбился, — бросил Индиго, как само собой разумеющееся.

— А-а?.. — сказала не только она, многие.

— Он полюбил, — уточнил Индиго. — Я снова неправильно выражаюсь? Законы дроидов, без дробей, без возмездия не остающиеся запреты, вы же знаете. Тысячу раз говорено, нет?

— Да, но...

— Не заводить любимчиков, — заново начал Индиго и третий раз не преминул покоситься наверх, улыбнувшись своим мыслям, — не воплощаться, и если уж воплотился, не признаваться в этом. Не открываться человеку. За последнее нарушение — прекращение дроида. По вашему — смерть.

— И что?..

— И Феникс нарушил сразу третье! Бишь, сразу три, недолго думая… — Индиго сделал паузу, и тон его изменился к прежнему, к человеческой категоричности. — Он, вообще-то, правильно сделал… Помните поверие ваше, человеческое: любовь дроида приносит несчастье. Так и есть. Владыки раньше, куда раньше людей это заметили. Сколько было попыток законы подвинуть, как-то их обойти. Все заканчивались крушением для человека. А Феникс не стал торговаться с судьбой. Приглядываться, медлить, хитрить… Он полюбил, воплотился и немедленно признался в этом. Ты, Бест до сих пор держишься за какие-то странные представления, будто я много потерял, при переходе… Да самый заурядный одиночка, который понадобится владыке раз в сто лет, могущественней всех владык человеческих от начала мира!.. Дроид, заведший любимчика, покровительствующий ему — великая сила, особые обстоятельства… А Феникс пропустил как бы этот этап, свёл до секунды любования, чистого изумления… И — бац, воплотился. Ушёл в новый облик. Без колебаний стал приобретать его, когда пожелает. Каждый свободный момент!.. Ну, и сказал сразу, признался, кто он такой.

— Небо и море, — Феникс, тёзка героя задумался о предыдущих словах, — это так жутко звучит, "прекращение дроида"… Казнь?..

Индиго наклонил голову к плечу вопросительно:

— Казнь?.. — переспросил он. — Что дальше с ним стало? Феникс погиб на турнире, как дроид. Не мог больше побеждать. Разве не ясно? Чем жутко? Ничем. Он поступил храбро и правильно. Недолгое счастье для двоих. Человеческое счастье никогда не долгое… Друг его стал впоследствии великим коллекционером Впечатлений, чья суть только мысленно зрима. То есть, Впечатлений, с которыми совсем трудно дроидам. А он тесно с владыками общался, был человеком-мостом. И перед закатом жизни служил наравне с Чёрными Драконами поисковиком в человеческой сфере… Ну, провокатором, разговорщиком. Искал среди хищников коллекции Впечатлений заперта. Он видел Гелиотропа, главу, соответственно, Чёрных Драконов… А мало кто из высших дроидов видел Гелиотропа даже мельком!.. Даже манок Гелиотропа слышал в необщей форме!.. Был предан и очень полезен ему… Долгая жизнь… Печать утраты, да, несмываемая, но какого-то большего несчастья не стряслось… Чем жутко? Ты бы знал, как заканчивались другие истории… Вот где жуть!..

Осмысляли… Надолго притихли. Заканчивалось топливо, припасённое для ночных костров, и никто не рвался идти за новым...

— Индиго, — Соль обратила разговор к истоку, — дроиды верят в одну лишь Фортуну? Есть там у вас ещё боги и богини?

— Как сказать… Нет, других нету, смешной вопрос. Но есть птичка у Фортуны на плече. То на левом, то на правом… То советует принять, то советует отказаться… Певчая птичка с голубым пятном на горле. Тоже богиня. Две, выходит, богини...

— И как зовут вторую, птичку?

— Фавор… Удача, фавор!

На последнем слове белая рука Доминго, склонившего голову в приветственном, к Бесту обращённом поклоне, пренебрегла указательным жестом… И непосредственно выдернула Индиго за шкирку из их тёплой компании, от двух догорающих костров в непостижимую сферу дроидов. Бест ответно наклонил голову и не мог не рассмеяться.