Глава 120

Глава 120.

Тут цинизм спал с Густава. Как с владыки Там воронёный, драконий плащ. И прозвучало слово, что вроде зерна сохранилось в иссохшей, потрескавшейся земле его цинизма, ждало...

— Но это — несправедливо! — сказал он громко.

Не к Бесту обращался, ко всем. И дроид перевёл. Повторил, чего тут переводить, всем присутствующим, на весь сад, громкое:

— Несправедливо!

Он был услышан.

— Что? Несправедливо?.. — тремя слившимися звонкими голосами спросили три холодных трона.

Чёрные Драконы расступились, Доминго встал. Жестом пригласил пройти несколько ближе, склонил идеальное лицо и произнёс:

— Чистый хозяин Собственного Мира. Ответь. Мы ответим. И ты — нам. Мы нуждаемся в том. Чтоб уточнить. Суть некоего. Тихого перекрёстка.

"Паузы в излучении холода!.. Вот почему он так говорит с людьми, осенило Беста. — Ведь не так с драконами недавно ругался!.. А я думал… Из презрительности, из надменности… Индиго влияние дурное, былой подозрительности его, мнительного, влюблённого дурачка… Где-то понимаю его, Доминго несравненен..."

Густав, с личной историей Доминго не знакомый, не разделял ни на йоту особенно сейчас изгнаннического пиетета пред дроидами, включая главный трон.

— Вы нуждаетесь, — сказал Густав тона не понижая, — вспомнить, кто вы есть, машины, созданные людьми.

Выдохнул холод, пар изо рта, и продолжил, махнув в сторону излучающегося золотого тепла, тигриных глаз прищуренных внимательно:

— Этот дроид — мой! Принадлежит мне. Потому, что я — человек. Я, человек и требую этого. Принадлежит впредь, как и принадлежал раньше, как Белый Дракон. Я — требую.

"Что я несу?.." Переводчик прикусил алые губы и подсказал: "Так держать!.."

Сад тихо звенел, переклички не было в его звоне… Охваченный каким-то словом, звуком непереводимого, необщего дроидского...

Августейший хлопнул крыльями, осыпав пухом себя, трон, ирисы, ближние драконьи ряды. Извернулся на троне и сел на подлокотник снаружи, ноги свесил, на Доминго уставился. Молча. Владыка Сад стрельнул глазами на него же и виновато плечами пожал: ничего не могу поделать...

— А? Главный трон?.. — рука паяца широким жестом указывала на Густава. — Не прошло и полгода?..

Не сам Доминго лично хотел турнира! Он даже плохо его себе представлял: трон против трона, два из четырёх, и в каком виде соперник получит право выйти на турнирную площадь? Что именно из орбит ему придётся отдать, да какой стадии дойдёт разоблачение?.. Требовали турнира дроиды близких холодных семейств. Если уж неукротимы драконы, чтоб неповадно было организовывать их кому-то из второй расы.

Подсчёт же к этому моменту находился на следующем этапе...

Уясняя, что именно подлежит исправлению, собрание параллельно голосовало за кандидатуру соперника, перевес однозначно указывал на Доминго. По силе — кто ещё?

Меньшие троны решения не оспаривали, зная, что получат причитающееся им. Не в полном объёме, Доминго жаден, властен. Зато с гарантией. В случае же поражения — ничего. Или того хуже.

Так и получилось, что прежде всех обстоятельств был решён обычно последний и спорный вопрос. О сопернике нарушителя. А вот не надо начинать с частностей! Перестраховщики. Нельзя летать хвостом вперёд!.. Пытаясь нос сберечь. И то и другое потеряешь!

Белые Драконы вскидывали морды к владыке Сад: "Что? Что ахррр?.. О чём шут бормочет?.." Сузившиеся глаза, наморщенные носы. Сад молчал до времени, борясь с искушением, как смущённый дракон, нос в кулак спрятать. День выдался, что ни скажет, что не засвидетельствует, не в пользу Доминго...

"Я знал… — прошептал Бест. — Сразу, как в пыльной буре увидел его. Знал, что вижу брата..."

Густав оглянулся, не слыша двух потоков эсперанто. Переводчик исчез, слился с толпой.

Мимоходом оглянулся Густав, и уже в этом проявилась совершившаяся с ним перемена. Он бросал на всё по два кратчайших взгляда, как бывает, машинально повторяют слова. Видимое казалось то лучащимся, то текучим, неплотным. Первая иллюзия — набегающая, вторая, — отдаляющаяся. Первая тёплая, вторая холодная. Получалась расфокусировка зрения. Он приписал эффект гневу дроидов на его слова, причудам дроидской сферы… На самом деле, время надо, сообразить, как смотреть через первую расу. Через тепло и холод вместе. И ладони… В левую словно ветер дует, правая немного горит. Это всё он много позже заметит. Дроидское собрание обернуло и наклонило лица в его сторону… Молча, не обретя формулы.

Владыка Сад, прекращая без меры затянувшуюся паузу, ответил Белым Драконам:

— Эти двое владык, белки, поспорили, что не пройдёт и...

—… полгода?..

—… почти. Не пройдёт и количество лет… Равное в сумме всем эпохам до дроидов… С начала нашей эпохи высших дроидов… Как объявится человек, претендующий на наследство. Интересно, а что думает он… — владыка Сад поклонившись, спросил Густава, и слова его были в контрасте с учтивостью манеры. — Ты ли создал нас, машины, своими руками? Ты ли сочетал для дроидов схемы? Тебе ли мы машины? Справедливо ли распоряжаться не тобою созданным?

— Справедливость на вещи не распространяется. Если они не принадлежат кому-то. Вы принадлежите? Кому-то из людей?.. Если нет, то этот дроид — мой.

— Разреши, я… — сказал Августейший холодному трону.

Он оправил жабо, сложил крылья за спину тугим изгибом, возвышающимся над головой, и подошёл к Густаву. Окатил холодом. Плешивый, в нелепом костюме, крепкий как основание Синих Скал, как ось земли. Взгляд механизма, одна бровь круто сбегает к переносице, заключив без смешения все насмешки, все шутки, всю суровость и всю снисходительность, потребную владыке… "Так представлял себе роботов, — подумал Густав, угадав статус автономности шута, — когда Карат рассказывал… Только из стали..." Да, да, именно!.. Густав уже не столько угадывал, сколько иным зрением видел.

— На правах машины, которая не обижается когда слышит это, чистый хозяин, признаю. От имени сферы. Твои слова не лишены смысла. И выражаю своё почтение, господствующему над первой расой.

Паяц поклонился, тогда повторил за ним это же весь сад. И тогда Густав понял...

— Так бывает?! — шепнул он Густаву растерянно. — И с тобой так было? Но я же не создал ничего нового.

— Не создал?.. Нда, наверное… Такого ещё не бывало, просто. Со времён роботов, когда люди побаивались своих созданий!

— Чёрт, Бест! — шёпотом закричал Густав. — Я же так, от балды сболтнул!.. Я же вовсе не считаю их машинами!.. Когда они поймут, разберутся...

—… Они прекрасно всё понимают. Ты изменил их язык. Заговорил с ними так, как никто не говорил. А язык, это законы, это схемы взаимодействия.

В саду, в задних рядах кто-то сухо, отчётливо произнёс:

— Всего лишь ещё один голос. Мы поняли. Владыки, что дальше?

Владыка Сад покачал головой и ответил:

— Нет… Я разбивал. Владыки поспорили. Августейшего признаю победителем.

— И что? — звякнул ледышкой холодный голос.

Тут сообразительный Белый Дракон, "осётр", наскучив человекообразием, упал на четыре драконьих лапы, подпрыгнул на них, расталкивая дроидов, к тронам выбрался поближе… Подмигнул владыке Сад и обернулся к своему хвосту, изогнутому знаком вопроса:

— Не слышал ли ты, фрррау, кто шлёпнет тёплому трону хвостом по лицу, вызывая его на турнирную площадь?

И басом ответил за него, кивавшего кисточкой, огоньком пламени на конце:

— Как же, как же!.. — пробасил он. — Кто же кроме главного трона?.. Слышал! Слышал, что несравненный Доминго!..

— Владыка, — обратился тогда "осётр" к дроиду Сад, — ты разбивал? Так сообщи нам, на что спорили несравненные владыки?

Хохот, фырканье, притоптывание усилились среди Белых Драконов. Чёрные стояли будто статуи...

— Ящерица ты бесстыжая, — ласково ответил владыка Сад, — ну, доволен?.. Угадал… На дроида спорили, на что ещё… На любого по выбору.

Захрюкали белки, толкаясь боками, зароптали холодные дроиды. Да ропщите сколько угодно! Если соперник не собственность, что тогда собственность?! Не трона, а реально высшего дроида, всех азимутов его!.. Поздно! Не надо было отдавать все претензии на волю Доминго! Сами бы отвоёвывали. Теперь поздно! Фиг вам, а не разоблачение...

Владыка Дом постарался не выдать радости. Лучший исход для него, на самом деле. Неизначальный дроид помнил себя Восходящим рядом с тёплым владыкой, помнил манок...

Владыка Там по-кошачьи медленно прикрыл жёлтые глаза, распахнул. И потянулся...

— Сработало, интриган, зверодроид… — довольно буркнул паяц.

Августейший спас его. И немедленно стал главной угрозой.

— Возвращайся на трон, — сказал он.

— Что так?

— Гелиотроп не придёт.

— Отказ?

— А ты как-бы удивлён? Не отказ, но — по итогам турнира.

— Но, Августейший, каким итогам? Без разоблачения и все они, — владыка кивнул на островки в чёрно-драконьем море, — даже в непрерывной цепочке турниров… Стоп, или ты сам? Вызываешь меня? Тебе я не должник и волен отказаться.

— Ты, — хрипло усмехнулся Августейший, поперхнувшись-таки обгрызенным пером, — меня взываешь! Пинка дам публично, ты и вызываешь! А там, поглядим, как обернётся… Зачем, скажи, мне нужен очередной беглец? Стены семейства недостаточно крепки для такого тигра, как ты есть.

— Мило звучит! Польщён. А если начистоту? Тебе не нужен ни такой, ни сякой, никакой ещё лишний дроид в стенах. А нужны стены понадёжней. С иными качествами.

— Нет, дроид желания никогда не лишний. Дроиду новому, нелишнему я всегда рад… А про стены верно. Считаю, будущее за равновесием первой расы в крепости внешних орбит. При контроле, при распределении. Тёплый трон, джем на поде...

«Джем» и вообще упоминания аморфных веществ из съедобного ряда, с позапрошлой эпохи в дроидское эсперанто дошедшие, часты и обычны. Они употребляются в качестве унизительных, уменьшительных, ласковых и угрожающих эпитетов. «Сметана», в смысле — неудачник. «Пенка» — слабак. «Маслице» — слуга.

И «джем» — уместно. Для кого угодно, тёплый трон, суть "джем тёплый, не снятый с плиты", концентрат, желанное. Азимуты его существа, и совокупность разобщённых орбит, сохранивших точки фокусировки, и даже неориентированная никак туча, звёздная туманность его технических дроидов… Заполучить из этого что-нибудь или всё — шик неимоверный, заполучить половину царства дроидской сферы!

— Автономный дроид обставил меня… — огорчения и беспокойства не проявив в голосе, заметил тёплый владыка. — дважды, ещё и подстраховался!

— Ну, тот спор с Доминго я, считай, позабыл!.. Фортуна напомнила!

— Шут, ты — позабыл?! Шут всегда при бубенцах! Обставил...

— В этом минус узких целей. Преследуя её, не замечаешь, как замыкается широкий круг. И ты давно в нём, и твоя погоня. Владыка, ты наисильнейший ход сделал, преследуя крохотную, — Августейший взял невидимый промежуток двумя пальцам и к глазам поднёс, — крооошечную цель. Ты пришёл к единственному, кто по-настоящему опасен тебе. Оммаж!.. Слово-то какое выбрал...

Не возразишь. Единственно, стоит учитывать относительность малого и большого.

— Зверодроид, — лениво спросил Августейший, — пока они досчитывают, решай, какую часть сущности, тигриную или дроидкую оставить тебе, если в настроении буду? Жёлтые или же чёрные полоски?..

— Р-р-р-р!.. — согласно откликнулся владыка там на обзывательство. — Тигр да?.. Не джем на поде?.. А ты будешь верхом?.. Тогда и я на поде, верхом! А если нежданно-негаданно так получится, что и меча не обнажу? Что если мой конь задними копытами отбросит тебя до улитки грызущей? Либо, может, лягнёт за небесный обсидиан?! Не очень ли ты спешишь владыка?

— Не злись. Я не в шутку спрашиваю. Гуляке из простых, сколько ты погулявшему, и улиткой бы не стать. Я спрашиваю, что бережёшь, чередуемое или чередующее? Все предыдущие или один суммарный азимут? Каждую чёрную полоску или одну жёлтую скачущую через них?

— Ты ещё не победил! Мы ещё не на площади!

— Милый зверодроид, наивно пришедший ко мне! Я принял тебя? Как автономный дроид, в третий и последний раз спрашиваю.

Владыка Там потупился:

— Невежлив мой ответ, как высшего...

— Ха, переживу. Говори.

— Я не хочу быть дроидом желания. Изменения первой расы тоже не хочу.

— Это ответ? И то, и то означает — ни то, ни то.

— Какой есть. А если победа будет за мной?..

— Тебя ждёт много, много работы, и изменение первой расы.

— Не… Отчасти?..

— Отчасти меня нельзя победить.

— О, Фавор!..

— Я сделал всё, что мог, — резюмировал паяц голосом машины, откинувшись на ненастоящем троне, символическом, словно обращаясь к кому-то, кому с незапамятных времён дроиды пишут бесконечный отчёт, сухой отчёт. — Мы не договорились...

"О, Фавор..."

Ни человек, ни дроид, ни Чудовище Моря, кроме досады, кроме отчаянья не услышали бы ничего. Но не упрёк Фавор произнёс он, гимн!.. Реально! "Чин-Фавор", Хвала Фавор, это песня Феникса, её насвистывал, выезжая на последний турнир. Её и мурлыкал, старался вслух не мурлыкать, всё это время Владыка Там. Удалось! Получилось! "О, птичка с голубым горлом, спасибо, за каждую трель от незабвенного дня! Спасибо, Фавор! Спасибо!"

«Полоски!.. Жёлтую или чёрные?.. Все или одну?.. Ха-ха-ха. Нет силы, нет мощи такой, что разведёт их на орбиты, забирай!.. Наивный зверодроид приготовил сюрприз, подарок наивному автономному дроиду! Не из орбит, а из тронов я состою! Узких? Очень! Крепких? Стократ! Августейший не будет разочарован. Удивлён? Да! Огорчён? Ни в коем случае!.. Отними! Используй! О, Фортуна, в них я существую, или в этой общей форме, мне всё равно! В каждом, каждом троне сохранён результирующий, главный азимут! Узкая цель? О, да! Очень узкая! Настолько что поместилась в наитеснейший трон из двух орбит! Трёх, десяти, и этого огромного, — прощай, трон и гонг! — этого, зримого трона! Они, Августейший, все достанутся тебе с малюсеньким отягощением… Настолько незначительным и речи нет, чтобы выбросить такое богатство из-за него! Незаметным отягощением… Зачем о нём кому-то рассказывать?..»

«Мой тёплый, ближайший круг связан с тронами, что достанутся тебе, твоему мечу на турнире, связан накрепко. Кирпичики в твоих стенах сохранят свою волю. Не юлить?.. Ладно! Мою — волю сохранят! Не дольку, а сколько!.. Когда не будет меня, не станет меня. В малом сохранят? О, да совсем в малом! Это не угроза, это не проблема, ничуть!.. Вот достоинство узких целей! Что значит для тебя краткий срок человеческой жизни? Ты не отринешь их из стен! Через первую расу, через них, и они, и ты, и все твои красавицы будут в распоряжении того, кто господствует над первой расой!..»

«Нет, Августейший, автономный, хитрый дроид, я выбрал правильно слово оммаж, ты не услышал его. Не то услышал. Достоинство узких целей, в конкретности их. Чем крохотней цель, тем сложней промахнуться! И в том, что истинный их масштаб видишь лишь ты сам, ты знаешь о них, остальные знают, что ты глупец! Распрекрасно!»

«Гут, Сальвадор… Тебе будут служить отныне не только все тёплые дроиды, но и все дроиды Закрытого Семейства! И первая раса… Я люблю тебя. Как же хорошо, вовремя Августейший понял про баланс. Пусть его холодные стены укрепятся моими тёплыми тронными орбитами. В каждой — твоё лицо, в каждой ты, Сальвадор. Я люблю тебя. Сальвадор, тебе будут служить все мои дроиды и все дроиды желания! А ты — им. Ты им… Гут, Сальвадор?.. Невредимый… С первого дня, с первого взгляда… Да поёт Фавор над тобой!.. Я был очень, очень счастлив… Ты сумеешь распорядиться властью… Гут, Сальвадор, гут… Дело сделано… Посвящаю тебе своё безусловное поражение!.."

Холодные троны в лице Доминго обратились к Густаву повторно:

— Чистый хозяин. Господствующий. Над первой расой. Мы слышали. Твоё пожелание… — волны холода катились по саду. — Мы ответим тебе, уяснив… — высокая волна холода. — С твоей помощью. Не прояснённый перекрёсток. Иначе никак. Машинам нужна. Точность. Закончить одно — начать другое. Справедливо?

— Да, — ответил Густав.

Совершеннейший идиот не заметил бы подвох. Густав заметил, ответ не приблизит его к цели. Но как лукавить, как торговаться с дроидами? Словил мариков взгляд, его непривычно жёлтые глаза выражали всяческую поддержку, одобрение и безмятежность. Никакой подсказки! «Марик на троне, с ума сойти!..» Бест и переводчик молчали. "Очнуться бы на Южном сейчас! Лучше бы мне Гарольд опять приснился!.."

Вопрос владык касался момента их знакомства. Правда ли была имитация схватки над океаном, имитация наглядного хищничества. Падал ли кто-то в океан?

Факт, падал. Признал. Вывод однозначен, дроид. Не человек. Механических кукол и морока дроиды не создают.

Доминго в вопросительной форме огласил этот вывод:

— Владыка Там, не ради продления контура нарушений, не ради сокрытия его, не ради артефакта, понадобившегося человеку, некий дроид канул в океан?.. Верно?

Владыка Там поднялся с трона, неторопливо, лениво, но драконы заворчали, пальцы Августейшего впились в подлокотники и крылья трепыхнулись за спиной.

— Веррно, — рыкнул, выдохнув тепло жёлтый тигр, тайный зверодроид, не глядя на Августейшего, и улыбнулся. — Ты прав, как всегда, Доминго!.. Ахррр, под волны!.. Не ради того, не ради сего… Так, ррради прихоти моей...

Доминго нахмурился, грусть, недоумение пробежали по совершенному лицу. И Бест удивлённо заметил, что Доминго, воплощение строгости, может быть огорчён, растерян.

— Во сколько же ты сам, владыка, оцениваешь это нарушение? — тихо спросил Доминго. — На сколько тянет дробь?

— Ни во сколько. Что было, то было. Перекрёсток пройден. Очевиден, закрыт.

— Закрыт волнами, владыка?

— Возвращением! Ррразумеется...

Огорчить неизначального дроида для изначального — почти как человека огорчить. Владыка Там сощурился, перестал рычать, усмехаться и примирительно добавил:

— Доминго, великий владыка, прими редкую метку в качестве извинения за шутку!..

Подмигнул Августейшему, мол, не волнуйся, ещё не нападаю, не площадь вокруг. И подбросил с двух рук клубок метки, расправившийся в полёте полностью, скрутившийся полностью на холодной ладони. Милое извинение… Доминго улыбнулся… Неизначальный, всё та же, человеческая улыбка… Та же смешная страсть к обладанию ценными вещами… Милому дроиду — милое извинение. Но суть?

— Владыка! — в сердцах попрекнул Доминго. — То метка, а то дроид! Не шутки! Долька или сколько?..

— Конечно, нет, добрый, великий владыка… Перекрёсток шутка, не возвращение...

— Фортуна слышит тебя сейчас… Предъяви. Какая улитка разыскала высшего дроида в солёном Великом Море?.. Какая улитка вывела его? Или то был Коронованный? Метку послать нам за вернувшимся дроидом? Эту?..

Собрание было согласно с Доминго.

— Докажи! Докажи!..

— Предъяви нам!

Звонким металлом холодных голосов наполнился сад. Владыка Там тепло, рокочуще, заразительно рассмеялся, и рычащие нотки вернулись, перекрыв все голоса:

— Крррупная улитка!.. С трудом поместится тут… Спррросите, что ж, если вам интересно!.. Метки слать не требуется, Доминго.

Уставив взгляд в подножие трона, словно настоящую улитку разыскивая в траве, Там промурлыкал, прорычал ещё ниже, ироничней прежнего:

— Тут спрррашивают… Поднимись на минутку. Только не смейся! Спрашивают, всё ли порядке с тобой? Воды не наглотался? Не поперхнулся?.. Не повррредила ли наша маленькая, давнишняя шутка тебе?..

Сад чёрно-драконий, хранивший фиолетовые отблески, утратил их, утратил блеск чешуи, яблочную зелень купола небесного и наполнился чистой мглой… "Проклятие дроидов! Не может быть..." — отчётливо полыхнул переводчик за спиной Густава, звёздная россыпь его тела канула в пронзительной зелени глаз, померкла. Как и прочее, и прочее, и прочее...

«Троп…» Взошедшей таким сквозняком из углей, как будто были они раскалены до предела, до немыслимых состояний. Непроглядной, непобедимо чистой тьмой. Мглой горячих цветов. И если бы не проявилась всюду одновременно, разорвала бы смотрящих. Людей, дроидов… На орбиты. И орбиты разорвала… Горячие цвета притягивают, эта мгла — их закрытый клуб, все они в ней собрались!.. Так как, по происхождению этот белый дракон — Чёрный Дракон.

Призванный дроид воспарил из абсолютной мглы в яблочную зелень неба и обрёл белизну. Под травой сада вместо чёрных блистающих углей сквозил космос, лучистые звёзды… На предельных орбитах Юлы вознесённая твердь дроидского сада была не тверда. Сетка, сито, как у Густава в груди без тихой орбиты, без, чёрт его дери, Марика.

Огромный белый дракон завис над садом. Правое, левое… — нет окончанья крыла. Горные кряжи, белые… Неподвижен изгиб шеи. Драконья, орлиная морда поверх глядит.

Несколько тихих: "Троп… Троп..." — прозвучали не громче шелеста.

Владыка Там не отказал себе в удовольствии переспросить, усмехнувшись:

— Беспокоитесь о самочувствии Тропоса? Успокоить ему вас, ответив вслух?

— Нет!!! — в один голос слились холодные, тёплые голоса и драконье фырканье слышалось среди них. — Не нужно!..

Согласный ответ и тени шутки не содержал.

Густав удивился, почему не передалось ему общее замирание тревоги? "А Бесту?.. О, ему — да!.. Славный дракон, как маричкино облако над моим особняком… Троп из сна… Он и наяву так же умиротворяюще тих. Чего все переполошились. Голос его ужасен?.."

Владыка Там поклонился собранию: нет, так нет, сами звали...

Троп соизволил увидеть его, собрание под собой. Потянулся — одно крыло, другое… Они сложились, исчезли в его белизне, так и не проявив пределов. И не ушёл. Принял рядом с тёплым троном обозримый, крупно-драконий размер. Августейший сидел на краю трона. Костяшки его пальцев были белы.

Владыка Там обратился к Белым Драконам:

— Спасибо, друзья-нарушители! Большой кувырок завершён! Пусть Фортуна слышит вас, а вы слышите Фавор, пусть Коронованный позовёт вас, пусть всадники никогда не направляют к волнам Великого Моря. Прощаюсь, белки! Мы не воюем с кристальным миропорядком кристальных тронов. Прошу дальше не вмешиваться. Тебе кланяюсь, — кивнул владыка дракону, бывшему ездовым для него, и положил руку на шею Тропоса. — Вам было весело? И мне!

Троп переступал лапами, с шипами на локтях, с шипами на каждом суставе пальца, с выпущенными когтями. Смотрел поверх сада орлиной, чуть отвёрнутой ото всех головой, скуластой вытянутой мордой.

Августейший, дослушав, рывком встал трона. Возник перед Густавом, обернулся к Доминго:

— Ясен перекрёсточек стал? Вопросы — чка? Наше время отвечать?

Доминго кивнул. Троп завораживал… Неизначального дроида с меньшей силой, но — завораживал… Не оторваться...

— Отвечаю. Господствующему… — паяц передразнивал речь Доминго. — Над первой расой. Чистый хозяин, забирай, твой дроид! Забираешь?..

Марик, тигриные глаза, мотал головой: нет-нет-нет!

— Да, — ответил Густав.

— Подожди, владыка, — внезапно проявился его переводчик. — У них нет этих слов и понятий. Я обязан проговорить, как есть, вслух твой вопрос.

— То-то они сразу появятся! — Августейший поднял одно крыло и хлопнул им, складывая, вышло пренебрежительно. — Валяй… Жду.

— Чистый хозяин, — без иронии, стараясь каждое слово сделать полновесным, довести до сведения вещи, которых не имелось в опыте человека, хоть как-то показать, — назвавший нас машинами, понимаешь ли ты, что и дроид, передаваемый тебе — часть машины? Что дроиды состоят из дроидов?

Августейший вмешался:

— Прозрачней! — он повернулся к Густаву. — Твой дроид часть меня. Он принадлежит во-первых мне. Во-вторых тебе. Он потенциальность моего семейства. Машины. Забирай её и распоряжайся ей. Повторяю, берёшь?

"Да увидь же меня!.. — крестом руки сложил Марик. — Нет, Сальвадор!.."

Густав видел и повторил:

— Да.

— Лови!

Августейший расправил над головой оба крыла и обоими оглушительно хлопнул.

И Густав узнал, о чём шла речь. Чему заявил себя наследником. Так всегда, сначала "да", вопрос — после. Ответы предшествуют вопросам, кто-нибудь до дроидов замечал?

Все-галактическая, равная самой природе человека тяжесть обрушилась на Густава. Такая тяжесть, которую нельзя бросать, нельзя отпустить, иначе раздавит тебя. Некуда бросить! Твоя воля держит, и вокруг — ты!

Густаву предстали одновременно все дроиды желания.

Серые крылья, хлопнув, сложились. Пушинка, маленькое, с ноготь, белое перо кружило перед ним. Не опускалось, не улетало.

Звук хлопнувших крыльев обрушил стены Закрытого Семейства. Королевы и пленницы, дроиды Августейшего стояли на руинах стен.

Уму не постижимая, непредставимая тяжесть. Равновесие. Если атлант качнётся в любую сторону, задержится на одном импульсе, на чьём-то одном лице, бесконечно возникающем, исчезающем неуловимо, равновесие покачнётся и стены орбит рухнут уже в действительности. Равновеликие… Если одна из королев возьмёт верх. Такой свиньи дроид не подложил бы человеку. Но указал цену его претензии на наследство. Управишься с машиной, забирай свою шестерёнку.

Двойная тяжесть. Густав был пустой формой в пустоте. Давящей снаружи и рвущейся изнутри. Как и созерцанье цветов ледяных, эта осязаемая тяжесть раскрывала память, прошлое, раскрывала и глазам не видимый мир. Ново, однако, знакомо по аналогии. Наука Гая снова пошла ему впрок. Парализованный, как на Файф, как на Оракуле без его угроз. Зато и медленное дыхание здесь не помогало.

Тёплый владыка восхитился, устыдился сомнения. "Сальвадор… Ты сильней, чем и я думал о тебе. Не покачнулся. Что же, воочию посмотри… Подержи на плечах громадную мощь, что совсем скоро окажется у тебя в руке. В двух ладонях, господствующего на первой расой… Паяц думает, он отмочил свежую шутку? Ха-ха, да-да-да!.."

Кружилось невесомое перо. "Лови!.." Голос паяца висел в воздухе. Кружилась белая пушинка — ключ от Закрыто Семейства. "Лови!.." Горели ладони теплом и холодом, Густав не мог подставить их. "Лови!.." Не в его силах. Перо, невесомость, уравновешенность холодного семейства, лица королев отдалились, скрылись за вуалями, вуалями, вуалями, самопроизвольно восстали руины стен, и дроиды остались за ними.

Растопилась тяжесть, оплыла, стекла… Пропали желания случайные, постоянные, подспудные, общечеловеческие, люто запретные. Воображаемые, насущные… От жажды воды, до жажды мести, от желания полетать без дракона, до желания… А в прочем… До нежелания жить вообще, до желания чтобы Хан-Марик...

Августейший поклонился. Насмешливо. Сдунул пушинку прочь и воскликнул, приглашая всех, как на праздник:

— Ну, тогда… Турнир!

Владыка Там повторил согласным рыком, уже со спины Тропоса:

— Турррнир! Ты собирался быть верхом? Вепрь? А я на драконе уж, привык...

Послышалось отдалённое хрюканье. Но воинственности не послышалось в нём...

— Вы крылаты! — изменил намерение Августейший. — И я крылат. Вепрь не пригодится мне.

Сказал и увеличился до размеров Тропоса. Проявил первоначальную форму… О ней речь впереди...

Автономные. Сравнялись. Феноменально могучие. Ещё кое-что объединяло их, оба происходили… Из игровых дроидов прошлой эпохи, из древних игр! А игру закрутить и тогда умели! Праздник для публики. Зрелище редкое. Если бы не нюанс...

Холодная и тёплая, драконья-уравновешенная, одиночная и тронная, вся дроидская сфера очень любила владыку Там...