36.

Ламберт проснулся и посмотрел на часы. Он проснулся от холода и зябко ёжился. Позади него Дебби свернулась клубком и прижалась к телу Тома, чтобы хоть как-то согреться. Он расхохотался. И продолжал смеяться, пока слёзы не покатились у него из глаз. Дебби удивлённо посмотрела на мужа, но его веселье оказалось столь заразительным, что через мгновение она засмеялась тоже.

До Дебби начало доходить, почему муж смеётся. Они были голыми. Оба. На склоне холма. Измождённые, они отрубились прямо здесь после бурного секса. Тогда их согревало солнце, которого давненько простыл и след. Она посмотрела на свои часы.

Почти пять вечера.

Посмеиваясь и подкалывая друг друга, они быстро оделись и скрылись в относительной безопасности автомобиля, когда первые капли дождя упали на землю со стремительно темнеющего неба. Некоторое время они просто сидели в салоне, наблюдая за разыгравшейся стихией, свободные от долгое время не находившей выхода страсти.

«Ну, может быть, пару дней этот город продержится без меня», — улыбаясь, сказал Ламберт.

Дебби наклонилась и поцеловала его.

Он завёл машину и вырулил на дорогу. Только когда они проехали центр Мидуорта, Дебби поняла, что он хочет сделать. Даже то, через что им пришлось пройти, не смогло заглушить в нём чувство вины и воспоминания о брате. Она поняла, что они едут на кладбище. Чтобы, возможно в последний раз, навестить могилу Майка. Ламберт всё ещё чувствовал себя виновным в смерти брата, но каким-то образом уже примирился с этим. Ему просто нужно было увидеть его могилу ещё раз.

Когда они добрались до «Двух лугов», солнце уже исчезло с небосвода, скрылось за плотной завесой грозовых облаков и наступающей ночи. Полумрак парил, словно ястреб, в набрякших тьмой небесах.

Ламберт выключил двигатель и повернулся к Дебби.

«Можешь остаться здесь, если хочешь», — тепло улыбнувшись, сказал он.

Но она уже вышла из машины под косые струи дождя. Ламберт последовал за ней. Гравий подъездной дорожки шуршал под их ногами. Ледяной ветер бил в лицо, тяжёлые капли дождя разбились оземь, когда супруги свернули на неприметную тропинку, ведущую к могиле Майка.

Стрела молнии безмолвно расколола небо над их головами, Дебби в ужасе подпрыгнула. Том лишь крепче сжал её руку. Наконец, они добрались до могилы, постояли под огромным дубом, раскинувшим над ней крону, послушали дождь, шуршащий пожелтелой листвой. Ламберт прочитал на надгробии имя своего брата и впервые не почувствовал боли, лишь тяжёлое чувство невосполнимой потери. Рана потихоньку начала зарастать, он знал это. Ламберт наконец-то нашёл в себе силы смириться со смертью Майка и не винить себя в случившемся. Казалось, что боль и разрушения последних двух месяцев каким-то образом смягчили его. Как там говорилось?

Всего лишь капля в океане…

Они стояли долго. Так близко друг к другу, что можно было услышать биение сердца партнёра. Молчали. Не обращали внимания на дождь. Наконец Ламберт сказал: «Пора».

Обернувшись назад, они увидели странную фигуру, выбежавшую из церкви.

Они ещё не успели сделать ни шага, и было понятно, что человек, спешащий пересечь кладбище, их не видел — супругов надёжно скрывала раскидистая крона дуба. Ламберт вглядывался во мрак сквозь пелену дождя, чтобы рассмотреть бегущего человека. Ему показалось странным, что бегущий был одет в какую-то форму и что-то держал в руке. Вспышка молнии осветила лицо, и Ламберт едва успел подавить крик.

«Твою мать! Это Бриггс».

Дебби ничего не поняла, но неожиданно почувствовала смертельный, сковывающий холодом, иррациональный ужас.

«У него медальон», — выдохнул Ламберт, наблюдая, словно прикованный, как тварь роется на пустыре в сотне ярдов от них. На пустыре. В неосвящённой земле.

Осознание происходящего прошибло обоих, как отбойный молоток, но первой заговорила Дебби.

«Неосвящённая земля, Том. Могила Матиаса должна быть там» — указывала она на стройный ряд деревьев, высаженных по периметру пустыря. Ламберт побежал, на ходу крича, чтобы Дебби бежала к машине, молясь, чтобы она услышала его сквозь шум дождя и угрожающий рёв громовых раскатов. Дебби некоторое время смотрела ему вслед, а затем тоже побежала. К воротам кладбища и относительной безопасности автомобиля.

Ламберт добежал до пустыря как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бриггс руками раскидывает комья земли, яростно закапываясь всё глубже.

Инспектор остановился и вытащил «Браунинг» из кобуры. Он выдохнул, прицелился и выстрелил. Пуля выбила фонтанчик земли примерно в футе от ожесточённо копающего констебля, он не обратил на это никакого внимания. Ламберт выстрелил снова.

И снова промазал.

Дождь всё усиливался, и даже оглушительные звуки выстрелов тонули в грохоте громовых раскатов.

Тварь почувствовала дерево под пальцами и удвоила свои усилия. Бриггс сорвал крышку гроба, явив миру полусгнивший скелет чернокнижника. Безумно гогоча, мертвяк поднёс к глазам золотой диск, а затем аккуратно положил его на грудь Матиаса.

Ламберт выстрелил ещё раз и бросился к сидящей посреди пустыря твари.

Его последний выстрел достиг цели. Он вошёл в бок Бриггса, прямо под правой подмышкой, пробил грудную клетку и вырвался с другой стороны, выбросив в воздух кровавое конфетти из осколков костей и кусочков лёгкого. Удар опрокинул существо наземь, но не убил его. Кровь хлестала из ужасной раны, но мертвяк, шатаясь, встал на ноги, чтобы отразить атаку Ламберта. Инспектор поудобнее перехватил пистолет, используя его полированную ручку как дубинку, и с силой опустил его на голову твари. Голова раскололась, мертвяк грузно рухнул к ногам Ламберта, словно мешок с дерьмом.

Ламберт, задыхающийся и практически ослеплённый дождём, повернулся и посмотрел вниз, туда, где лежал Матиас. Он увидел костлявую руку, тянущуюся к его лодыжке, но, отступив, понял, что опоздал.

Дебби никогда не пользовалась «мобильником», в ситуациях, когда он был жизненно необходим, она просто не понимала, что делать с ним дальше. У девушки появилась другая идея. Она повернула ключ зажигания, возвращая «Капри» к жизни, и вдавила акселератор в пол. Машина рванула вперёд, из-под колёс ударили фонтаны любовно уложенного гравия.

Матиас стоял в центре пустыря, медальон тускло блестел на его шее.

Ламберта била дрожь, его взгляд был прикован к исчадию абсолютного зла, медленно приближающемуся к нему.

Матиас был выше инспектора примерно на шесть дюймов, а значит рост монстра был около шести футов и шести дюймов. Истлевший саван — единственное, что прикрывало его тело — свисал лохмотьями, едва скрывая желтоватую, тонкую, словно пергамент, плоть, натянутую на широкие кости. Кроме того, Ламберт буквально кожей чувствовал огромную силу, не в последнюю очередь исходящую от пустых глазниц черепа, в глубине которых постепенно разгорался кроваво-красный демонический огонь. Две ярко-красных сферы, пылающих, словно огонь Преисподней буквально гипнотизировали Ламберта, не позволяя даже двинуться с места. Он был скован холодом так глубоко проникшим в каждую клеточку его тела, что даже простейшее движение требовало от инспектора нечеловеческих усилий.

Ламберт вспомнил, что до сих пор держит «Браунинг». Он потянулся в карман за запасной обоймой, достал её, зарядил оружие и приготовился стрелять. Курок заклинило. Удар, расколовший череп Бриггса, возможно каким-то образом повредил спусковой крючок.

В припадке ярости он швырнул пистолет в Матиаса и побежал прочь.

Ему не нужно было оглядываться, чтобы понять, что тварь преследует его.

Задыхаясь, Ламберт взбежал на короткий уклон и бросился вниз, раздирая ладони о гравий подъездной дорожки. Прямо перед собой он неожиданно увидел лучи фар несущегося на огромной скорости автомобиля.

«Боже!» — прошептал он.

Дебби, увидев мужа, ударила по тормозам. В ярде от Тома она увидела Матиаса и закричала. «Капри» остановилась, Ламберт открыл пассажирскую дверь и буквально забросил себя в салон. Дебби, не медля ни секунды, нажала на газ, и машина, сжигая покрышки, рванула вперёд. Заднее стекло разлетелось на куски, осыпав осколками водителя и пассажира — кулак Матиаса был точен.

Машина дёрнулась вперёд, и чёрный маг успел вовремя убрать руку, чтобы её не оторвало к чертям. Казалось, что всё осталось позади, но, бросив взгляд на уменьшающуюся с каждым мгновением фигуру чернокнижника, Ламберт увидел, как он воздевает руки к небу.

Он услышал крик Дебби и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что ворота кладбища захлопнулись с чудовищным лязгом. Дебби вывернула руль и нажала на тормоз. Машина замедлила ход, но не остановилась. Колёса не удержались на мокрой траве, и автомобиль врезался в ограду кладбища. Ламберт почувствовал, как его голова с размаху врезается в приборную панель, и тёплая кровь стекает по лицу. Дебби отбросило на спинку сидения, Том пытался привести её в чувство, благодаря Бога за то, что это всего лишь обморок. Через какое-то время она открыла глаза и с ужасом смотрела на склонившегося над ней Ламберта с окровавленным лицом.

«Нам нужно скорее выбираться отсюда», — прошептал он, распахнув дверь и взяв Дебби за руку.

Выбираясь вслед за мужем из машины, Дебби в зеркале заднего вида увидела Матиаса. Она готова была поклясться, что чернокнижник улыбался.

«Церковь!» — прокричал Ламберт, когда небеса осветила очередная вспышка молнии.

Ужас придавал им сил. Они бежали так, словно по пятам за ними гналась целая свора адских псов. На бегу они молились, чтобы дверь часовни была не заперта.

Ламберт потянул за металлическую ручку, и дверь поддалась. Вошедших окутал аромат запустения, свойственный зданиям, в которых уже давно не живут люди. Их шаги отдавались эхом под древними сводами, пока супруги бежали к алтарю. Через мгновение Матиас обрушил первую серию ударов на тяжёлую дубовую дверь церкви.

Том отчаянно озирался вокруг в поисках чего-нибудь хотя бы отдалённо напоминающего оружие. С тревогой он бросил взгляд на дверь.

«Она не продержится долго», — сказал инспектор.

Дебби была готова расплакаться, Том понял, что и сам недалёк от срыва. Чтобы чем-то себя занять, он продолжал разглядывать помещение в поисках выхода. Дубовую дверь сотряс ещё один мощнейший удар, по плотному дереву зазмеилась глубокая трещина.

«Вся его сила в медальоне», — стал рассуждать вслух Ламберт. — «Я должен как-то сорвать его».

Дебби схватила мужа за руку. «Он убьёт тебя, Томми».

Она плакала навзрыд, слёзы катились по её утончённому лицу и разбивались о каменный пол. «За дверью стоит не человек».

Ещё один громоподобный удар, трещина расширилась. Ещё минута — и Матиас будет здесь. Голова Ламберта раскалывалась одновременно от боли и от бесконечных попыток найти хоть что-нибудь, что сможет уберечь их с Дебби от надвигающегося кошмара. Он крепко сжал руку супруги и пристально посмотрел ей в глаза.

«Ты должна выбраться, поняла? Когда я отвлеку его, беги к двери. Зови на помощь, кричи, но главное — не останавливайся. Беги отсюда!».

Она отчаянно замотала головой, слёзы хлынули из глаз неудержимым потоком.

«Ты сможешь», — его голос был тих, но полон силы, ему невозможно было сопротивляться.

Том оттолкнул её от себя, когда первая панель двери упала на пол.

«Спрячься за алтарём», — прошептал он, не оборачиваясь, взгляд Ламберта был прикован к разворачивающемуся перед ним зрелищу.

Четырьмя мощными ударами Матиас расправился с дверью. Огромные куски железа и дерева влетели в церковь, словно ведомые некой страшной, сводящей с ума силой. Колдун прошёл через то, что осталось от двери и замер на пороге церкви, вглядываясь в неверный сумрак. В холодном свете от частых вспышек молний, зловеще поблёскивал золотой медальон. Ламберт нащупал за спиной большой металлический канделябр и взял его для защиты. Также на глаза ему попался тяжёлый золотой крест. Его находчивый инспектор тоже прихватил.

Чернокнижник медленно двинулся по центральному проходу, прямо к поджидающему его Ламберту.

Том сжимал свои орудия в руках пока не побелели пальцы, а затем с криком ужаса бросился на тварь, занеся над головой подсвечник. Матиас прикрыл лицо рукой. Удар пришёлся в предплечье. Раздался хруст сломанной кости, и Ламберт, не давая противнику опомниться, развил преимущество, использовав собственное тело как таран, сбив колдуна с ног. Оба рухнули на стройные ряды церковных скамей. Матиас, найдя в себе силы, свободной рукой оттолкнул инспектора от себя. Тот откатился и уже через мгновение поднялся на ноги, выставив перед собой крест и канделябр, словно причудливые палицы. Матиас подбежал к инспектору и попытался вырвать подсвечник. Ламберт с удивлением почувствовал мощь этой древней иссохшей руки, когда всеми силами пытался не отдать одно из своих орудий. Всё это время пылающие дьявольским огнём кровавые сферы в глазницах неотрывно наблюдали за Томом. Тонкие, практически прозрачные губы искривлялись в жуткой усмешке обнажая оскал гниющих зубов. Вонь стояла непередаваемая.

Инспектор чувствовал, что теряет силы. Он бешено отбивался от твари золотым крестом, пытаясь направить его в пустующую глазницу. Наконец, один из ударов достиг цели. Крест просто провалился в заполненную алым светом дыру. Матиас лишь ухмыльнулся и отбросил тяжёлый крест так, словно это была соринка, застрявшая в глазу. Затем монстр здоровой рукой вцепился в глотку Ламберта и поднял его над землёй.

«Беги!» — прохрипел инспектор, и увидел, как мимо дерущихся проносится силуэт его жены по направлению к остаткам двери. Ветер и дождь залетали сквозь проём в церковь, и Дебби уже чувствовала их прохладу на собственной коже.

Матиас, продолжая держать Тома на весу, протянул вторую руку к убегающей Дебби. Инспектора словно бы ударило током, когда он увидел, как один из громадных деревянных обломков, поднялся на добрые шесть футов в воздух и с бешеной скоростью полетел к выходу из храма.

Дебби вскрикнула и упала на землю. Матиасу надоело возиться с инспектором, и он отбросил его, словно тряпичную куклу. Ламберт с силой ударился о каменный пол церкви и замер, наблюдая за чернокнижником, вновь воздевшим руки к небу.

Раздался оглушительный рёв, и на крыше церкви появилась огромная дыра. Вниз полетели камни, рухнула огромная лампа, через образовавшийся проём хлынул дождь, но чернокнижник, казалось, не замечал ничего этого — он просто продолжал стоять на месте.

Ламберт с ужасом увидел, как треснула одна из колонн, поддерживающих свод. Древняя пыль и обломки камней падали вниз, смешиваясь с потоками дождя.

И холода. Ламберт чувствовал, как его ледяная хватка впивается в кости. Так холодно инспектору не было никогда. К холоду примешивался мерзкий запах гниющей плоти.

Матиас смеялся, кровавые сферы, наполняющие его глазницы адским светом, горели с ещё большей яростью.

Раздался взрыв. Витражи в окнах мгновенно разлетелись тысячами осколков разноцветного стекла, как будто по ним ударила гигантская рука снаружи. Некоторые остались целыми и невредимыми, другие распались на ещё более мелкие, ударившись о землю. Завывания ветра перекрыли все остальные звуки. Ламберт попытался встать и понял, что не может этого сделать. Дебби тоже. Она чувствовала себя беззащитной бабочкой, пригвождённой к полу какой-то неведомой силой, с каждым мгновением прибывающей в церкви. Она могла только смотреть, как её муж ползёт по полу к одному из разбитых окон.

Ламберту казалось, что к его рукам и ногам привязаны свинцовые гири. Каждое движение доставляло ему неимоверную боль. Часто казалось, что ползти и вовсе невозможно, но он продолжал свой путь, несмотря ни на что. Сочетание непрекращающегося ливня и непереносимого холода усложняли и без того непростую задачу. Стекло резало руки и колени при каждом его движении, но он не обращал внимания на боль. Его взгляд был прикован к огромному осколку, засевшему глубоко в лице Христа. Ламберт сжал осколок, не замечая хлынувшей из порезанной ладони крови. Ему хотелось кричать. Он чувствовал, что холод только усиливается. Шум дождя и ревущий снаружи ветер оглушал его, но он продолжал бороться. Наконец, невероятным усилием воли ему удалось подняться на ноги.

«Отче наш, иже еси на небеси», — начал он шептать пришедшую на ум молитву. Каждый мучительный шаг по стеклянному ковру приближал его к Матиасу, застывшему, словно изваяние с вытянутыми к небу руками. Чернокнижник стоял спиной к приближающемуся инспектору.

«Да святится имя твое».

Холод укутал инспектора, словно одеяло, замедляя и без того осторожные шаги. «Да приидет царствие твое, да будет воля твоя».

Он продолжал идти. Слёзы страха и напряжения струились по лицу, кровь из раны на голове заливала глаза. Руки, вскрытые до костей, отчаянно сжимали осколок стекла, напоминающий кинжал.

«Дарующий хлеб днесь, прости нас, яко мы прощаем врагам нашим…»

Матиас был всего в ярде от инспектора и всё ещё не оборачивался на звук его шагов.

Где-то под куполом раздался ещё один взрыв. Трещина появилась в центральной, поддерживающей свод колонне. Ещё больше обломков попадало на каменный пол и разлетелось вокруг смертоносной шрапнелью.

«И не введи нас во искушение, но избавь от лукавого».

«Избавь от лукавого».

Матиас обернулся, полные ярости пылающие глазницы уставились на Ламберта.

Инспектор издал дикий вопль и бросился вперёд.

Чернокнижник не мог избежать столкновения. Он в безмолвной агонии раскрыл рот, когда стеклянное лезвие пронзило его нечестивое сердце. Ламберт провернул осколок в ране, не взирая на собственную боль. Кровь твари брызнула на инспектора. Тонкая, прерывистая струя практически чёрного цвета. Ламберт отошёл на пару шагов, наблюдая за тем, как чёрная жижа толчками выбрасывается из груди чудовища.

Матиас пытался вынуть осколок, но не мог ухватиться за скользкое оружие. Оставив бесплодные попытки, он постоял некоторое время и рухнул на спину.

Красное свечение моментально погасло, чтобы через мгновение ослепительно засиять, а после из глазниц твари в небо устремились фонтаны крови, гораздо светлее чем из сердца чернокнижника. Матиас несколько раз открывал и закрывал рот, словно бы шепча беззвучные проклятия, а затем захлебнулся чёрной кровью.

Ламберт пошатнулся, краем сознания уловив, что сейчас хлопнется в обморок, но вопли Дебби вернули его к реальности. Он поднял взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, что центральная колонна, поддерживающая свод, рушится прямо на его глазах.

С новыми силами он рванул прочь и достиг двери ровно за секунду до того, как со страшным грохотом наземь рухнула крыша.

Взявшись за руки Дебби и Том выбежали наружу. Ветер и дождь хлестали их словно листья, но они изо всех сил боролись со стихией, не смея даже оглянуться назад. Туда, где ещё минуту назад стояла церковь. Тонны старого камня и дерева обрушились вниз, разбивая скамьи, алтарь — всё, что только было внутри. Погребая тело Матиаса навсегда.

Силы Ламберта иссякли на мокрой траве. Напомнила о себе боль в голове и растерзанных руках. Каждый мускул, каждая клеточка тела буквально вопила от боли и, если бы не Дебби, он вряд ли бы добрался до машины. Она помогла ему забраться внутрь, затем вышла и открыла одну из створок кладбищенских ворот.

Вернувшись к машине, она завела двигатель. Он отозвался довольным урчанием. На секунду Дебби испугалась, что машина не тронется с места, но колёса едва ли не сами нашли дорогу, и миссис Ламберт без особых приключений вывела автомобиль с кладбища.

Ламберт, вытянувшийся на заднем сидении, из последних сил держался в сознании. Он был покрыт кровью, своей и Матиаса. Вонь в машине была непереносимой, и Дебби открыла окно, не обращая внимания на непрекращающийся дождь. Она посмотрела в зеркало заднего вида на мужа, на глаза невольно навернулись слёзы.

Он слабо улыбнулся, положил окровавленную ладонь на её колено.

«Всё кончено», — прохрипел Том, продолжая улыбаться.

Когда она посмотрела в зеркало снова, он уже отрубился.