20.

Фото, стоящее на телевизоре, монохромно улыбнулось Эмме Риз. На фото была изображена счастливая парочка в день их свадьбы. Невеста блистала в своём белоснежном подвенечном платье (конечно, уже пожелтевшем на фотографии за давностью лет). Жених целовал свою избранницу в щёку. Она посмотрела на мужа, тяжело опустившегося в кресло рядом, и улыбнулась.

«Не верится, что это было уже двадцать пять лет назад», — сказала Эмма.

«Что это, милая?» — спросил муж, не отрываясь от соблазнительного фото полуобнажённой девицы в глянцевом журнале.

«Фото».

Гордон Риз отложил журнал, поднял глаза на их с Эммой фотографию и улыбнулся. «Чёрт подери, а я был красавчиком!».

Эмма фыркнула. «Им и остался. Красив настолько, насколько скромен».

Гордон подмигнул ей «А чего скрывать то, что имеешь? Нужно показывать это людям. Так я всегда говорил».

«Ты много чего говорил», — ответила Эмма, проведя рукой по волосам, — «Думаешь, стоит их красить до субботы?».

«Кого?»

«Волосы, дорогой. Нужно их красить к субботней вечеринке?».

Мужчина покачал головой. «Женщины. Какого чёрта вы не можете стареть достойно? Если ты поседела, будь седой. Всем насрать. Ты когда-нибудь слышала, чтобы я жаловался на цвет своих волос? И не услышишь. Потому что я — мужик».

«Я и не надеялась, что ты поймёшь» — слегка разочарованно сказала Эмма. «Просто я хочу хорошо выглядеть перед Верой. Дочь прилетит в Мидуорт из Австралии только для того, чтобы увидеть нашу серебряную свадьбу».

«Она прилетит, чтобы повидаться с тобой, а не с твоей чёртовой причёской». Эмма вытянула седеющую прядь и сквозь неё посмотрела на мужа. Он спокойно улыбнулся и покачал головой, а затем вернулся к своему журналу.

«Будет замечательно увидеть её после стольких лет», — мечтательно сказала Эмма.

«Да, дорогая», — пробурчал Гордон, не отрываясь от журнала.

«Интересно, что наши внуки подумают об Англии?»

Гордон с трудом оторвал глаза от форм юной соблазнительницы из журнала и пробурчал: «Поинтересуются, какого чёрта здесь всегда так холодно». За стулом Эммы раздался шум — в комнату влетела, отчаянно виляя хвостом, их трёхлетняя сука Шерри. Лабрадор. Эмма погладила собаку, и она растянулась у камина. Гордону пришлось поджать ноги, чтобы освободить Шерри место.

«Думаю, она хочет гулять», — сказала Эмма, доставая поводок из серванта. Там же стояло фото их дочери. Эмма секунду сосредоточенно смотрела на фотографию и лишь потом протянула поводок мужу.

«Ей вполне хорошо там, где она сейчас», — запротестовал Гордон, поглаживая собаку носком своего ботинка. Собака повернулась к хозяину. «Ты ведь не хочешь гулять, правда, девочка?».

«Она хочет», — настаивала Эмма.

Гордон, ворча, начал прилаживать поводок к ошейнику и взглянул на часы на каминной полке.

«Уже почти половина одиннадцатого».

Эмма усмехнувшись, ждала, что будет дальше

«И?» — спросила она.

«Матч. После «Вечерних новостей». Большая игра. «Арсенал» и «Ливерпуль»…»

«Можешь не продолжать», — оборвала Эмма мужа. — «Намёк понят».

Эмма вышла в холл, не торопясь надела своё старое голубое, шерстяное пальто, защёлкнула кнопки, затем взяла поводок. Собака уже нетерпеливо топталась в коридоре. Гордон снова подмигнул жене.

«Один Бог знает, как я смогла прожить с тобой двадцать пять лет!» — сказала она, стараясь сдержать улыбку. В ответ муж послал ей воздушный поцелуй. Смеясь, она открыла дверь, выпуская Шерри на волю. Гордон услышал традиционное: «Вернусь через минуту», и дверь захлопнулась за женой.

Он снова рухнул в кресло и включил телевизор, чтобы посмотреть игру.