8.

Было полное чувство, что они погружаются в абсолютною тьму. По-крайней мере, так казалось Гарри Бриггсу — самому молодому из тройки. Город за окнами машины как будто вымер. Свет шёл только от витрин пустующих магазинов да из-за плотно зашторенных окон домов. Рядом с констеблем сидел Ламберт, дробовик спокойно лежал на его коленях. Инспектор набивал карманы запасными обоймами. Бриггс услышал металлический щелчок сзади — там, где сидел Дженкинс — самый старший из них — и почувствовал, как сердце провалилось в пятки. Через секунду он понял, что старик просто взвёл курок. Гэри попытался расслабиться, успокоить себя тем, что если его коллеги увидят что-то странное на дороге, он останется в машине, поскольку кто-то должен будет вытащить их задницы, если станет слишком горячо. Его собственное ружьё было прикручено к приборной панели прямо под рукой. Несмотря на холодный ночной воздух, влетающий в машину через приоткрытое окно, Гэри чувствовал, как рубашка на спине промокает от пота.

Дэйв Дженкинс сглотнул и бессознательно передёрнул затвор дробовика. Он высунулся из окна, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в окружающей тьме. Мыслями констебль был далеко отсюда. Дэйв думал о жене, Эми. Как только в Мидуорте началась эта круговерть с убийствами, ожившими мертвецами и прочим, он отправил её к матери, в другой город, чтобы уберечь от возможной угрозы. Но не только это беспокоило Дженкинса. Эми была беременна. Вот-вот должна была родить. А он вынужден сидеть здесь, с дробовиком наперевес, не зная, переживёт ли он эту грёбаную ночь, или следующую… Чёрт возьми, возможно, он уже стал отцом! Никогда констебль так остро не чувствовал своей беспомощности, невозможности изменить что-либо. Всё о чём он молил Бога, сверля ненавидящим взглядом чернильную тьму, — увидеть рассвет и обнять своего малыша.

Ламберт откинулся в кресле и следил за освещаемой только мощными фарами машины дорогой. Она буквально состояла из крутых поворотов и изгибов, Бриггсу приходилось постоянно притормаживать, чтобы не слететь с трассы и не угробить их всех. Машина Ламберта — «Пума-3» — выехала из участка последней. Только после того, как остальные два экипажа, урча моторами, растворились во мгле, а его напарники проверили своё снаряжение, инспектор забрался в автомобиль и дал отмашку Бриггсу. Их экипаж должен был патрулировать восточный район Мидуорта. Там не было ничего кроме нескольких фабрик, пустырей и пары-тройки аккуратных домиков, один из которых принадлежал Ламберту. У остальных машин тоже были заранее оговорённые маршруты. Чем больше инспектор смотрел на проплывающий за окном мрачный пейзаж, тем больше мрачнело его лицо. На нём словно бы застыла маска мрачной решимости. Но это было не более, чем игрой, и он надеялся, что достаточно убедительно справляется со своей ролью. На самом деле ему никогда в жизни не было так страшно. Не столько за себя, сколько за Дебби. Ценой невероятных усилий он смог вытеснить образ жены из своего сознания и снова сконцентрировался на дороге, которая постепенно стала выправляться.

Пол Гринни дрожал от страха на заднем сидении «Пумы-2». Он неважно себя чувствовал и с трудом мог сдержать своё учащённое дыхание. Дошло до того, что сержант Хейз, сидящий на переднем сидении напротив Уэлфорда, повернулся к Гринни и участливо спросил, всё ли с ним в порядке. Гринни кивнул и крепче сжал рукоять своего ружья, как будто это могло его хоть как-то успокоить. Он очень переживал за мать. Пол перед уходом лично проверил надёжно ли заперты все двери и окна в доме, когда она решила остаться в Мидуорте. Он умолял её уехать из города, но она наотрез отказалась. Всё, что он мог сделать теперь, — убедиться, что она под надёжной защитой. Если это вообще возможно. Последние двенадцать лет они жили вместе в маленьком домике недалеко от центра. С тех самых пор, когда отец бросил их с матерью, словно балласт, мешающий ворваться в новую, свободную жизнь. Даже сейчас в свои неполные тридцать констебль легко воскрешает в памяти ту самую ночь, когда видел отца в последний раз, а автомобиль его новой любви стоял под окнами их дома. Мать после расставания плакала три дня. Он был всего лишь ребёнком и ничем не мог помочь своей матери, кроме безграничной любви к ней. Уход отца очень сильно сблизил их. Он выбрал работу в полиции отчасти для того, чтобы обрести независимость, однако, в последнее время всё чаще стал понимать, что любовь матери ему гораздо дороже иллюзорной свободы. Именно поэтому сейчас он боялся за её жизнь гораздо больше, чем за свою.

Хейз закрыл глаза и потёр переносицу большим и указательным пальцем. Он был скорее подавлен и утомлён, а не напуган мыслью о том, с чем им придётся столкнуться этой ночью. Вик был сержантом в этом маленьком уютном городке уже больше пятнадцати лет, а теперь — всего за несколько месяцев — все прекрасные воспоминания были вытеснены теми ужасами, которые происходят ежедневно на улицах Мидуорта. Хейз до сих пор с трудом мог поверить, что всё это — самая паршивая, но всё же, реальность.

Тони Уэлфорд медленно вёл машину по улочкам самого густонаселённого района Мидуорта. Он напряжённо всматривался в окружающий мрак, стараясь различить самое мимолётное движение. Он молился всем богам, чтобы эта ночь прошла спокойно, и они не встретили никого из тварей. Не из-за исходящей от монстров угрозы, но из-за того, что не был уверен в том, что сможет нажать на курок. Сама мысль о том, чтобы пристрелить другого человека повергала его в ужас. «Пристрелить человека» — эта фраза застряла у Тони в башке, как ржавый гвоздь. Ламберт говорил, что они уже не люди. Уэлфорд не знал, кому верить. Ещё одна непрошенная мысль ввинтилась в его мозг раскалённым клинком — он же вполне может узнать кого-нибудь из них. Своего соседа, партнёра по игре в гольф, приятеля из ближайшего паба. Он ещё вчера говорил с ним, а сегодня должен выпустить пулю ему в лицо… Покачав головой, словно стряхивая остатки кошмара, прочитав мысленно короткую молитву, Тони продолжил вести машину по будто бы вымершим улицам города.

«Пума-1-Центру, приём, проверка связи», — сказал Крис Дэвис, держа рацию на расстоянии вытянутой руки, чтобы хоть как-то снизить вой помех. Он дождался ответа Грогана и с облегчением вырубил передатчик. Крис отложил рацию и снова уставился на дорогу. Ему и двум его компаньонам было поручено патрулировать центр Мидуорта. Магазины и парки, напоминающие причудливый паззл из травы и бетона. Дэвис был благодарен шефу за то, что им достался именно центр, потому что вероятность встречи с тварями здесь была крайне высока. Он передёрнул затвор дробовика, дослал патрон в патронник и улыбнулся. «Да поможет вам Бог, ублюдки», — подумал Крис.

Стюарт Ферман на заднем сидении проклинал тот день, когда поступил на службу в треклятую полицию Мидуорта. Его тошнило от запаха дешёвого пластика, пота и ружейного масла. Ему хотелось очнуться от этого кошмара дома, в уютной постельке на первом этаже таунхауса. Он жил один. Простой холостяцкой жизнью, не обременяя себя семейными узами. Его одиночество нарушали только две огромные восточноевропейские овчарки. Он взял их ещё щенками, когда какой-то пацан привёл их в участок, сказав, что они ему больше не нужны. «Не нужны, так не нужны», — подумал Ферман и взял собак себе. Он всегда заботился о них, любил, так как никого и никогда в жизни, с наслаждением следил за тем, как из маленьких пищащих комочков шерсти они превратились в больших и сильных, завораживающих своей красотой псов. Стюарт очень хотел, чтобы сейчас они были рядом с ним, в машине.

За рулём машины был Рон Белл. Он притормозил, когда увидел движение впереди. Рон растолкал Криса и указал куда-то в ночную тьму. Все трое застыли в напряжённом ожидании, пока «Панда» не подъехала чуть ближе, и источник загадочного шума не попал в свет фар автомобиля.

Это была всего лишь кошка.

Облегчённо выдохнув, констебли поехали дальше.