18.

Ламберт вошёл в участок и улыбнулся Хейзу. Он поднял вверх две измазанные машинным маслом руки.

«Ты не поверишь», — сказал извиняющимся тоном Том, — «Я проколол шину в десяти минутах от своего дома. Поменял колесо, а затем заметил, что критически упал уровень масла. Пришлось разбираться и с этим».

Сержант кивнул на закрытую дверь офиса.

«У вас посетители, шеф».

«Кто?».

«Чарльз Бёртон».

Ламберт разочарованно вздохнул. «Чёрт, я совершенно забыл о нём. Сколько он уже здесь?».

«Полчаса, сэр».

Инспектор кивнул и решительно распахнул дверь своего кабинета. Хейз слышал только традиционные приветствия, а потом дверь закрылась. Снова.

«Я прождал вас почти сорок минут!» — раздражённо воскликнул Бёртон.

«Прошу прощения», сказал Ламберт, — «Я опоздал».

Он подошёл к раковине в противоположном углу кабинета и начал мыть руки.

«Вы сказали, что будете к девяти!» — раздражённо прошипел Бёртон.

Ламберт показал язык своему отражению. «Что я мог поделать, когда мой автомобиль сломался в десяти минутах от дома?». Инспектор повернулся к Чарли лицом, задумавшись, какого чёрта он вообще согласился с ним встретиться. Бёртон явно терпеть не мог Ламберта. Чувство это, впрочем, было взаимным. Но Том не любил ссоры. Поэтому он попытался взять себя в руки и быть вежливым с гостем. Для начала он сел за свой стол и улыбнулся Чарли.

«Чем могу быть полезен?».

«Вы знаете, чего я хочу», — нетерпеливо проворчал Бёртон, выпустив ещё одну струю дыма прямо в потолок. — «Информацию о том, что за чертовщина происходит в Мидуорте в последние несколько недель».

«Я уже говорил вам по телефону и повторю ещё раз: никакой информации не будет предоставлено до тех пор, пока расследование не завершится».

«Чушь собачья!» — разъярился Бёртон. «Вы говорили, что будут пресс-релизы». Последние слова он едва ли не прокричал Ламберту в лицо. «Но вот что странно: как только я или мои репортёры звонят в полицейский участок, чтобы узнать последние новости по делу, вас либо нет, либо вам нечего сказать».

Ламберт поднял со стола ручку и начал крутить её между пальцами.

«Как я уже говорил», — мягко, словно бы успокаивающе сказал инспектор, — «мне бы очень не хотелось, чтобы до окончания расследования в местной прессе появились какие-либо статьи касательно этого дела».

«Какие статьи, Ламберт? О чём вы?», — всё больше закипая, прокричал Бёртон, — «Статьи из воздуха не рождаются. Нам нужна хоть какая-то информация, чтобы успокоить людей. Объясните, в конце концов, что происходит в городе? Неужели вам нужна всеобщая паника?».

«Материалы расследования засекречены».

«Да брось! Хватит толкать мне это дерьмо. Рассказывай!». Ламберт выпрямился на стуле, остриё ручки угрожающе было направлено на редактора «Мидуорт Геральд».

«А теперь послушай меня, жалкий кусок дерьма. То, что здесь происходит, не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к твоей паршивой газетёнке. Поэтому, если я говорю, что никакой информации по делу нет, значит её нет. Понял?».

Бёртон недоверчиво ухмыльнулся. «Ты просто выскочка, Ламберт, сопливый маленький ублюдок. Кем ты, чёрт подери, себя возомнил?».

«Я — закон. А вот кто ты? Долбаный журналюшка, вынюхивающий грязные подробности, чтобы тиснуть материальчик в свой туалетный листок. Для особо одарённых повторю ещё раз — никакой информации, пока я и мои ребята не разделаемся с этим делом».

«А как же «официальные полицейские заявления»?».

«Вы получите их в своё время».

Бёртон рассмеялся. «Я знаю, почему ты ничего не хочешь мне говорить. Потому, что тебе нечего сказать. Ты понятия не имеешь, что здесь творится. Чёрт возьми, да тебе долбаный кроссворд неподвластен!».

«Это полицейское расследование. Не мешайте мне выполнять мою работу».

«Люди умирают, Ламберт. Пропадают без следа в этом чёртовом городе. У каждого из нас есть право знать, что делает наша достославная полиция, чтобы предотвратить это».

Инспектор открыл один из ящиков своего стола и вытащил оттуда вчерашнюю газету.

«Вы не имели права печатать это», — бросил Ламберт указывая на заметку, озаглавленную «ПОЛИЦИЯ ГОРОДА ОПУСТИЛА РУКИ ПЕРЕД ТАИНСТВЕННЫМИ ИСЧЕЗНОВЕНИЯМИ».

«И в следующий раз, если вы напечатаете хоть слово об этом деле, не посоветовавшись со мной, я закрою к чертям собачьим вашу газетёнку».

«Ублюдок!».

«Добро пожаловать в реальный мир», — со злостью ответил Ламберт. Двое мужчин некоторое время смотрели друг на друга, неприязнь между ними была почти осязаема. После некоторого молчания Том сказал: «Я серьёзно, Бёртон. Мне нужно, чтобы никакие слухи, тем более, никакие детали расследования ни в коем случае не попали в газеты».

Чарли не был впечатлён тирадой инспектора, но тон всё-таки смягчил.

«Не для записи, что происходит на самом деле?».

Ламберт улыбнулся. «Не для записи?».

Бёртон сел напротив и жадно подался вперёд.

Ламберт откинулся на стуле и медленно, едва ли не по слогам, сказал: «Я не знаю».

«Ну же, инспектор! Я же сказал — не для протокола».

«Я повторяю — мне ровным счётом ничего не известно».

«Но это правда, что двенадцать человек исчезли за эти две недели?»

«Откуда вы это узнали?» — поинтересовался Ламберт.

«Люди говорят», — нетерпеливо бросил Бёртон. «Это единственное, о чём они говорят в последнее время. В этом городе вот уже пятьдесят лет ничего не происходило. Самое большое событие — ежегодная благотворительная лотерея в церкви. О чём ещё им, чёрт побери, трещать? Слухами земля полнится». Он замолчал в ожидании, что инспектор скажет пару слов, но он молчал.

«Так это правда?» — вновь спросил Чарли.

«Не для записи?»

Бёртон устало кивнул.

«Правда», — ответил Ламберт, — «Но, если вы это напечатаете, я посажу вас за раскрытие улик».

«Что с ними случилось?»

«Может, они просто испарились?»

«Ну, хватит, Ламберт. Сколько можно повторять, что я вас не записываю?!». Голос Бёртона снова стал раздражённым.

«Вам нужен комментарий, так?» — спросил инспектор. «Что-нибудь, что можно напечатать? Может быть, официальное заявление полиции?».

Чарли энергично закивал головой.

«Хорошо», — сказал Ламберт, — «Есть ручка?».

Бёртон достал из кармана пиджака ручку и блокнот, открыл его на свободной странице и стал ждать, когда инспектор соизволит продолжить.

«Моё официальное заявление о ходе расследования этого дела будет максимально простым и коротким», — Том выдержал театральную паузу и продолжил всё тем же доверительно-насмешливым тоном, — «Никаких комментариев».

«Вот тварь», — прошипел Бёртон, едва сдерживая кипящую в нём ярость.

Ламберт всеми силами пытался подавить улыбку, глядя на то, как редактор «Мидуорт герольд» буквально покраснел от злости. Он встал, убрал блокнот в карман и почти на выходе из кабинета повернулся лицом к инспектору.

«Это дело доконает вас, Ламберт. И, поверьте, я буду первым, кто с улыбкой помашет вам рукой, когда пинком под зад вас вышвырнут отсюда».

Бёртон приоткрыл дверь, намереваясь выйти из кабинета.

«Эй, Чарли», — бросил Ламберт, улыбаясь лишь кончиком губ, «несколько слов для записи».

«Внимательно слушаю», — раздражённо ответил Бёртон.

«Иди на хер».

Редактор с ненавистью захлопнул за собой дверь. Через мгновение в кабинет заглянул Хейз.

«Всё в порядке, шеф?»

Ламберт улыбнулся. «Да. Спасибо, Вик. Мистер Бёртон просто выпустил пар. Беспокоиться не о чем».

Сержант кивнул. «Будут ли какие-нибудь приказания, инспектор?».

«Конечно. Я с удовольствием приговорю чашечку чая».

Хейз вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собою дверь. Ламберт вздохнул, лоб прорезали глубокие морщины. Он думал о Дебби. Сейчас она сидела дома, пытаясь расшифровать те огромные книги, которые дал им Трефойль. Ей пришлось взять отпуск в библиотеке, чтобы целиком посвятить себя их общему делу и найти как можно быстрее ответ. Время неожиданно показалось Ламберту самым важным фактором. Он надеялся, что его время, как и время города, ещё не закончилось. Инспектор выглянул в окно, умоляя солнце задержаться на небе.

В последнее дни он стал очень бояться наступления ночи.