42 глава

На этот раз Эдвалду сам приехал в контору Криспина, который еще по телефону сообщил, что есть кое-что интересное.

— Мне бы хотелось, чтобы ты продолжил дальнейшее наблюдение за Фриасом.

— Не можешь остановиться?

— Я разговаривал с его матерью. Этот парень, вполне, может быть связан с моей семьей, но доказать это возможно лишь с помощью анализа ДНК.

— Так в чем дело?

— Его мать не соглашается, — вздохнул Эдвалду. — Конечно, мое предложение показалось неожиданным, но в ее поведении есть что-то такое, что меня настораживает. Она боится за своего сына или скрывает его. Я пока не понял…

— Знаешь ли, Эдвалду, если ко мне подошел незнакомец и попросил сделать анализ ДНК, то я бы тоже послал его. Она, наверно, тоже считает тебя странным.

— Но мои доводы должны были ее убедить, одна фотография чего стоит!

— Эдвалду, скажи честно, ты же своими руками лепишь себе конкурента в наследовании состояния? Ты же подготовил документы на реституцию наследства графа де Соза? Думаю, что там есть, чем поживиться… И тут новый наследник!

— Видишь ли, Криспин, я — законник, буду следовать закону, несмотря ни на что. Наследство де Соза может оказаться довольно хлопотным делом, но я в меньшей степени имею к нему отношение, чем моя жена… или новоявленный наследник, если будет доказано его родство с одним из представителей ее семьи… а вероятность такая существует.

— Ха-ха-ха, ты — мастодонт, друг мой, я всегда считал, что профессия откладывает отпечаток на человека. А ты знаешь, что современная адвокатура не отличается, что ни говори, чистоплотностью. Ты же поражаешь меня своей щепетильностью, чем всегда мне нравился.

Эдвалду усмехнулся и развел руками, но в душе слова Криспина зародили в нем сомнение.

— А я прошу тебя, присмотри за ним.

— Что конкретно тебя беспокоит? Как только ты поговорил с сеньорой Фриас, парень проявляет активность и настаивает на вашем родстве, чтобы наложить лапу на наследство?

— Нет, Фриас никак себя не проявил, да и его мать тоже. Думаю, что парень имеет какие-то проблемы с законом, поэтому мать так настороженно отнеслась ко всем, кто интересуется ее сыном.

Криспин сделал несколько пометок в своей записной книжке, подумал и спросил.

— Так тебе надо достать образцы для экспертизы?

— Это будет незаконно, — заметил Эдвалду, но не отказался.

— Но ты убедишься, прав ты или нет. А уж потом можешь вывести все на законные основания. Так попробовать взять?

— Каким способом? Иммитировать ограбление или драку? Прижать парня к стенке? И тогда я близко не подойду к этой семье. Нет, надо искать другой способ.

****

Дон Луис работал в лаборатории, не обращая внимание на некоторую суету вокруг. Его не волновало исчезновение «кролика», который не справился со своей миссией, его надо было все равно менять, возможно, исчезновение доктора Морайша заинтересовало его на мгновение, но объяснения Нелсона показались вполне исчерпывающими, но в разговоре с Керро он выразил небольшое сожаление таким скорым отъездом их коллеги.

— И куда он уехал? — Керро понял, что Морайш понес суровое наказание за свою оплошность и скоро займутся проверкой всех остальных.

— Его пригласили в другое место… в Европу… туда, откуда не возвращаются… Но что ж, мы понесли потерю в наших рядах… но не только искусство требует жертв, но наука в большей мере, доведенная до искусства, становится похожей на Кали, разрушающую невежество и поддерживающую мировой порядок, управляющую творением, сохранением и разрушением. И человеческие жизни положенные во имя науки будут восприниматься, как песчинки, из которых вырастают барханы, — эти рассуждения убедили Керро в том, что Морайша они уже не увидят.

— Не особенно удачное сравнение, ведь пески образуют пустыни, что проку в науке, которая бесплодна, как жаркая пустыня? — возразил он. — Элитарность науки иногда приводит к неспособности приносить плоды, а в конечном счете, не приведет к процветанию тех, для которых должна служить.

Нелсона стало беспокоить доверие дона Луиса к молодому человеку, которого отец рассматривал, как человека с большим потенциалом и способного стать рядом с ним. Он и сам отдавал должное, что парень прекрасно вписался в их систему, но считал, что нельзя торопиться и открывать все свои «скелеты в шкафу».

— Тех? Ты имеешь в виду народ? Народ — это толпа, а наука всегда служит небольшому количеству избранных. А процветание… Любое процветание приходит через разрушение, и вот здесь никто не считает человеческие жизни.

— Вы считаете, что разрушение первично творению?

— И бог создал мир из хаоса, а хаос — это разрушение.

— Хаос не имеет поступательного движения, когда разрушение имеет даже направление.

— Считаешь, хаос-ничто, и мир, и человек рождены из ничего? Нет! В хаосе спрятана величайшая сила разрушения, которую нужно направить в определенное русло, чтобы получить поступательное движение. Современный мир — это нарастание хаоса, который устроил сам себе человек, я же пытаюсь найти правильное направление, исправляя самого человека.

У Керро едва дрогнули губы в усмешке, ведь его руководитель примерил на себя роль бога и считает, что достоин ее. Сегодняшнее утро вызывало в парне крайнее беспокойство, и чтобы скрыть его, он пустился в пустые рассуждения с доном Луисом, но Велозу оставался верен само себе. А вот Нелсон был озабочен, усилилась охрана, проводились ремонтные работы, были восстановлены видеокамеры и поставлены новые во всех кабинетах, искали виновника вчерашней утечки. Кекс порывался поговорить с Керро, но увидев в его кабинете дона Луиса, перетрусил и спрятался у себя. Тони вел себя спокойно и не показывался. Житман мрачно просматривал раз за разом видеозаписи, пытаясь вычислить того, кто смог пройти в лабораторию.

— Ну, что нашел? — Нелсон встал за его спиной, вглядываясь в то, как камера запечатлела воздействие на нее сильного жара и зарябила.

— В здании оставалась обслуга и около двадцати сотрудников НИЦ, у которых теоретически была возможность проникнуть внутрь.

— А практически?

— Нет, взломать электронный замок, сплавить камеры видеонаблюдения… это не мог один человек… Наши программисты работают и ищут следы взлома… Эти камеры перестали работать на определенный промежуток времени, значит, это не случайность. Первый сбой произошел в конце рабочего дня, когда еще почти все сотрудники были на месте и перед сменой охраны, а вот камеры по периметру отключились после 19.30, оплавленные камеры из гаража перестали работать примерно чуть раньше. Тот, кто прятался находился в гараже… но ничего нет! Через ресепшен прошло большинство сотрудников еще до отключения камер…

— Черт! Черт! — взбесился Нелсон. — Житман, ищи! Не заставляй меня думать, что здесь повеселился дух Фогу… Кто — то был в лаборатории и был в гараже…

— На записях нет только несколько людей, которые были в это время еще в здании. И это не понравится вашему отцу.

— Почему не понравится?

— Потому что один из них — это тот парень, с которым онведет беседы.

— Кто?

— Фриас! Его нет на записи ресепшена, возможно, он вышел уже тогда, когда камеры были выключены, и поэтому заслуживает более пристального внимания.

Нелсон прильнул к экрану компютера, просматривая последнюю по времени запись.

— Да, ты прав. Тогда где он был?

*****

Дуда была озадачена тем, что проснувшись в гостиничном номере, не могла толком ничего вспомнить, будто ее вырубили. Она провела рукой по своему лицу, облизала губы. Нет, губы и руки Керро она помнила, а это означало, что они, наконец-то, были вместе.

— Керро! — она вскочила с постели, все еще надеясь, что ее возлюбленный здесь, и метнулась в ванную, но там было пусто. — Где же ты? О, боже! Почти десять! Конечно же, он на работе, он заботится о нашем будущем! Мне надо обязательно ему позвонить.

Она поспешила к себе, чтобы поделиться со всем миром, правда, в лице своей подруги замечательным событием, что, наконец — то, она скоро выйдет замуж.

— Лижия! Лижия! — но и подруги не было, она переехала в другую комнату после недавнего конфликта, но Дуда мало помнила о такой мелочи. Дуду это нисколько не расстроило, она попыталась подсоединился к видеонаблюдению, но не смогла. На экране высвечивалось сообщение, что отсутствует соединение.

— Он уже едет ко мне! — девушка бросилась к своему шкафу, чтобы подобрать себе красивое платье. Ее любимый придет к ней и она отправятся у клуб, а может быть в ресторан, чтобы отметить их помолвку.

— А может быть, он захочет остаться здесь, — она проинспектировала холодильник, сбегала в магазин за продуктами, купив по пути цветы, и приготовила стол. Дуда летала, уверенная в предстоящем свидании, приготовилась, накрасилась и села ждать…

*****

Мелисса так была взбудоражена невероятным открытием, что не могла уснуть, а под утро ее сморило, поэтому, проснувшись, она не застала дома ни отца, ни матери, чтобы поделиться своей находкой. Пребывая в растерянности, девушка решила обсудить все со своим преподавателем.

— Дон Николас, вы можете себе представить, что, скорее всего, Керро… вы же помните Керро?

— Да, конечно… именно он говорил об унаследованной вине.

— Да, да. Он говорил, что его дед носил имя Георг Ришер! Ришер! Это его дневники! Ришер все время пишет о том, что он столько сил положил на своего сына! Столько усилий, чтобы добиться каких-то результатов… я не понимаю ни в химии, плохо понимаю немецкий, но мне так хотелось все это изучить.Но самое потрясающее в том, что Георг Ришер — это Раул де Соза! Он имеет непосредственное отношение к нашей семье! Он наш дальний родственник!

— Родственник?!

— Да, да, это следует из записей, — Мелисса опять прочла слова, в котором Ришер возмущался действиями Эдера де Соза. Дон Николас, я думала, что это просто семейные предания, но все оказалось правдой! Что же мне делать? Отец говорит, что, пока нет абсолютно точных доказательств, я должна молчать…

— Почему же?

— Он считает, что Керро может оказаться просто аферистом!

— Это просто влияние его профессии. Но в чем — то он прав, ведь в то время многие семьи были разлучены, столько было беженцев, приемных детей, а записи делались через раз, поэтому, может быть, твой отец прав. А что он предпринимает?

— Он хочет сделать анализ ДНК. А мне кажется, что я не выдержу и все расскажу!

— Не спеши, — Николас прервался, потому что в дверь постучались и в кабинет вошел

мужчина, лет тридцати пяти, который неожиданно смутил Мелиссу.

— А, Лео! — воскликнул профессор. — Мелисса, я говорил тебе о своем бывшем ученике, с которым я хотел тебя познакомить?! Это Леонарду Киссер.

— Мелисса Престес, — несколько официально представилась девушка, протягивая руку мужчине. Он ей понравился. Мужественный, уверенный в себе, а не мальчишка, как Тони. Они обменялись еще несколькими ничего незначащими фразами, прежде чем профессор сообщил, что Леонарду может помочь с более точным переводом дневников Ришера и, кроме того, ему можно доверять. Киссер открыл предложенные записи и молча оценил, потом выбрал кусок из текста и перевел: «Я всегда заявлял, что существование лиц, не способных к человеческим чувствам не имеет смысла и ценности, поэтому программа детской эвтаназии «Милосердное умерщвление»[1] работает очень успешно. Мы пришли к выводу, что младенцев эффективнее всего травить угарным газом. Это мера направлена на «прекращение существования оравы психопатов, слабоумных и других неполноценных лиц, угрожающей представителям немецкой нации.[2]«Потери не бывают слишком большими! — заявил однажды Гитлер. — Они сеют семена будущего величия!»[3]

— Как представители одной из цивилизованной нации в Европе могли заниматься уничтожением себе подобных и находить для этого оправдания? — Мелисса вздохнула.

— Так думали не только отдельные представители, а основная масса людей, — сеньор ди Коста подтвердил прочитанные слова, — но их к этому готовили. Не все сразу пришли к мысли о балластных существах. Представьте, молодые люди, что в то время, как и в наше, пропаганда имеет колоссальное воздействие. Перед немецким обывателем в кинотеатрах перед какой-нибудь художественной лентой с участием любимой актрисой шел фильм-пятиминутка и на экране показывали жуткие лица, дрожащие руки и головы, потоки бессмысленной речи, и все это происходит у скажем, в каком-то роскошном особняке или замке, где находится бедлам, чистенькие медсестры бегают вокруг больных. Играли на контрасте, что эти больные живут якобы лучше, чем большинство немцев. Вот в умах сидящих в кинотеатре и возникает мысль, что эти бесполезные существа занимают места солдат Вермахта, которые могут быть ранены в борьбе за правое дело. А в школах в учебниках появились задачки про стоимость содержания душевнобольных. Даже были картинки с надписями: «Этот больной за время жизни обходится народу в 60 000 рейхсмарок. Гражданин — это и твои деньги!»А потом еще и выставки— паноктиумы, где на витринах муляжи уродов… И постоянные выступления политиков об исключительности и здоровье нации… Народ дошел до мысли, что легче усыпить, чем содержать, и то, что их исключительность не терпит наличие отклонений от образца.

— Леонарду, теперь вы знаете примерную тематику этих записей. Вы согласны помочь нам? — Мелисса взглянула на нового знакомого.

— Я не против, если это сопряжено со встречами с такой красивой девушкой, как вы, — его улыбка заставила ее сердечко затрепетать.

— Где вы изучали язык?

— В университете, да и потом у меня есть немецкие корни…

*****

Керро составил выкладки из того, что оказалось в его руках, сделал некоторые комментарии тех событий, что происходят в НИЦ. Он торопился, поняв, что выжить сможет, если перегонит своего врага. Вникая в исследовательскую работу Велозу, он не мог не отдать должное его таланту и уникальности его научной мысли, поэтому столкнулся с тем, что не может разделить окончательно добро и зло. Если бы не присутствие рядом Дарио и Тони, Керро завяз с этими категориями окончательно.

— Я вижу, ты балансируешь? Признай, что тебе нравится Велозу! — произнес Дарио.

— Нет, но мне интересны его мысли… они слишком циничны и слишком изощрены… Думаешь, что я отступлю?

— Это у тебя появилась такая мысль, а не у меня. Я же тебе говорил, что вы одного поля ягоды!

— Вот поэтому ты должен знать, что я пойду до конца.

— Думаешь, поднимется шумиха в газетах? — Дарио просморел подготовленный материал.

— Да, если свести научные термины до понимания обывателя и подперчить их видео, то над НИЦ разразится нешуточный скандал, — Тони всегда поддерживал своего друга.

— Но они с легкостью могут все опровергнуть…

— Не все так просто.Если бы в наших руках не было вот этих назначений с красочным видео, да и самого подопытного, то все свелось бы на уровень конкурентных разборок или пронырливой фантазии журналистов, но… все это есть у нас и теперь Велозу сложно отвертеться… — мгновение, и Керро отправил подборку на электронный адрес одной из небольших газет. Тони сидящий на параллельном компьютере, подчищал все следы, по которым можно было выйти на источник информации. Его пальцы летали над клавиатурой, а глаза отслеживали бесконечно бегущие знаки, которые складывались в строчки, колонки и убегали вверх.

— Почему не в центральную? — спросил Дарио.

— Чаще всего в центральных государственных СМИ идет лоббирование интересов, а эта независимая газетенка рвать будет … вообщем, будет стараться, чтобы прогреметь на всю страну… Посмотрим, что выйдет. Тони, ты сделал?

— Почти.

— Кекса предупредил?

— Да, но, если на него надавят, то он сорвется. Поэтому надо их опередить.

— Что делать с нашим мистером Х? Он приходит в себя, но мало ли какие последствия будут … — спросил Дарио. — Мне приходится держать его взаперти, как дикого зверя.

— Мистер Х?

— Его зовут Моасир, все что я понял из его хрипов.

— Подержи у себя. Он наш главный козырь, — Керро мысленно пытался найти безопасное место для пребывания Моасира, как в дверь позвонили. В относительной тишине звонок показался слишком резким и нервным. Это не была мать, потому что у той был свой ключ. Мужчины подумали об одном и том же. Дарио остановил Керро и направился открывать дверь.

*****

— Сеньор Сангалу? — удивление Сэс сделали ее глаза еще больше.

— Сеньорита Сесилия? Сэс? — Дарио тоже был удивлен.

— А я … к Керро… а вы… вы знакомы?

— Получается, что знакомы. Проходи, — он пропустил девушку в гостиную. — Он занят… сейчас я позову его. Как у вас дела?

— Хорошо, мне только надо поговорить с Керро, — Сэс хотелось побыстрее его увидеть, чтобы сообщить радостную весть.

— Дарио, можно мы поговорим наедине? — Керро стоял около двери комнаты и смотрел на девушку.

— Да, конечно, — Дарио вернулся к изучению материалов, оставляя их вместе. Сэс помялась, не зная, с чего начать, а Керро не делал попыток приблизиться к ней или заговорить, только напряженно не спускал глаз.

— Привет, — она ждала, только чего, сама не понимала. Нет, она конечно, хотела, чтобы он, наконец, опомнился, обнял ее и сказал, что все это недоразумение, или хотя бы объяснил, что происходит, но не знала, что же ей сделать такого, чтобы между ними стало, как прежде. Керро двинулся к ней навстречу, возрождая в ней надежду, но скользнул мимо, будто не заметил ее стремление к нему.

— Ты хотела что-то сказать? — он спрятался от ее глаз, встав у окна и разглядывая улицу.

— Я… я не могу больше находиться в каком-то подвешенном состоянии, до сих пор не понимая, почему ты так изменился… Может быть, здесь моя вина? Тогда скажи, в чем? — она не дождалась ответа, глядя на его спину. — Почему ты уходишь от ответа? Я кажусь тебе надоедливой и глупой, недостойной твоего внимания? Ты… опять встречаешься с Дудой? Боже, да ответь же ты!

— Нет!

— Что «нет»?

— Я не встречаюсь с Дудой.

— Тогда почему? — Сэс улыбнулась, подошла к нему и прикоснулась лбом к его спине. — Почему ты так холоден?

— Я не могу тебе объяснить. Я не хотел тебя обижать, но не могу поступить иначе.

Сэс хотела обнять его за талию, провоцируя на ответные шаги, но он шагнул в сторону, уходя от объятий.

— Не прикасайся ко мне!

— Что? — обида, как накатившая волна, заполнила ее целиком, Сэс всхлипнула. — Ты отталкиваешь меня? Но ты теперь отталкиваешь еще и своего ребенка.

— Что? Что такое говоришь? Пытаешься на меня надавить? — Керро обернулсяв изумлении, не понимая, правда это или попытка остановить его. — Ты придумала причину, чтобы…

— Разве я стала бы лгать, когда речь идет о нашем будущем ребенке?

Керро побледнел, а Сэс кожей почувствовала его нарастающую отстраненность. Эта сцена и даже его слова напомнили ему объяснение с Бартирой, но сейчас это была не никому неизвестная индианка, а дочь его врага.

— Ты… в этом уверена? То есть ты уверена в беременности? — выдавил из себя парень.

— Да!!!

— Но… но… — он глубоко вздохнул, набирая в грудь воздух, и выдал, — отцом этого ребенка может быть и Зеке!

— Что?! — пощечина обожгла щеку Керро, который и не старался уклониться от ее гнева. Сэс бросала в него обвинения, как камни.

— Как ты смеешь мне такое говорить?! Ты же знаешь, что я люблю тебя! Ты решил меня бросить? Из-за другой? У тебя другая! Ты совсем недавно обещал не бросать меня! Ты давал слово!

Керро покачал головой.

— Я никогда не прощу тебя! Я стала не нужна? — она всхлипнула. — Хорошо, явыброшу тебя из сердца, изгоню из мыслей… а ты будешь думать обо мне и моем ребенке каждую секунду и это будет тебе наказанием.

— Сэс, ты многое не понимаешь…

— Я поняла, что мы тебе не нужны. У тебя всегда найдется другая дура, что будет признаваться тебе в любви, — она развернулась и пошла прочь, но внезапно остановилась, будто что-то вспомнила. — Я больше не хочу тебя видеть никогда! Слышишь? Никогда!

— Сесилия! — из комнаты выскочил Дарио, но девушка уже хлопнула дверью. — Иди, останови ее, придурок! У тебя здесь, — Дарио постучал по лбу, — не все дома! Как ты посмел ей такое сказать про ребенка?

Керро засопел и отвернулся, спрятав глаза.

— Да, друг, ты дал! — укоризненное протянул Тони. — Пойду — ка, погоню ее, иначе она в таком состоянии еще что-нибудь натворит.

— Как я ей скажу, чем занимается ее отец и дед? Как я могу дотронуться до нее, если она связана с извергами? — он посмотрел на дверь, за которой исчез Тони.

— Она связана с ними? Да с чего ты это взял? Я знал эту девочку еще подростком! Более открытого и чистого человечка еще надо поискать! А ты на нее повесил клеймо и занимаешься успокоением! Ты болен на всю голову!

— Я не могу до нее дотронуться! Как я могу говорить ей о любви, когда пытаюсь уничтожить ее отца?!

— А как же ребенок? Или не уверен, что это твой ребенок?

— Отстань! Я ни в чем не уверен!

— Клоун! Ты так поступаешь со всеми своими девицами? — и Дарио наконец, решился на вопрос, который мучил его несколько лет. — Керро, Нова твоя дочь или Нелсона?

— Что? — Керро опешил от такого невероятного поворота. — Моя или Нелсона Велозу?

— Да! — Дарио даже немного побледнел. — Я не знаю, что предпочтительнее для нас. Думать, что Нова — дочь этого подонка или твоя. Иногда мне кажется, что Моэма специально дразнит меня этим, потому что ей до сих пор важно быть женой худурш…

— Дарио, между мной и Моэмой ничего и никогда не было… Я думал, что Нова ваша дочь, но этот мерзавец и здесь влез? Почему ты решил, что Нова дочь Велозу?

— Он изнасиловал ее и … в общем, я могу и ошибаться относительно Новы, — Дарио пошел на попятную.

— Вот именно! Твоя Нова может быть похожа на отца Моэмы, ведь он был белый… или …

— Да, знаю я! Природа иногда чудит, но не настолько! — он махнул рукой. — И что?!

— Что «что»? — не понял Керро.

— Ты зачем поступаешь, как Велозу! Наделал дел, а потом в кусты, а ребенок будет без отца!

— Не лезь ко мне! — Керро психанул, отворачиваясь от друга, но не мог сдержаться, чтобы не взглянуть в окно, вдруг Сэс еще не ушла. Резко дернув жалюзи, он сорвал маленький глазок видеокамеры.

— Что это? — Тони поднял с пола «жучок» и, мгновенно понимая, что это такое. — Керро, что за шутки?

— Шутки?! — Керро взял из рук друга камеру. — Это означает, что кто-то за нами ведет наблюдение? Черт! Черт!

— Влипли! — мрачно констатировал Дарио. — Кто это может быть?

— Главное, узнать, кто это установил!

— А если это Велозу?

— Нет! Не может быть! Или он дьявол и может читать мысли, играет с нами, выбирая лучший момент для удара, — добваил Тони.

— Сэс?

— Что?! Сэс установила? Клоун! — возмутился Дарио. — Эта девчонка влюблена в тебя, ждет от тебя ребенка, а ты смеешь ее подозревать, что она работает на отца! Ты полный придурок!

***

Леонарду Киссер никогда не забывал свое фавельное детство и юность, которые определили его умение добиваться цели и быть особо ловким, почти изворотливым. Когда фавельные мальчишки делали набеги в районы богатых особняков, то Лео остро чувствовал, что они — богатство, власть и легкая, счастливая жизнь, всего в нескольких десятках метров, и проплывает мимо. И вон красивая холеная женщина лежит у бассейна, а рядом с ней ее муж с газетой в руке наслаждаются жизнью, так почему они? Почему же так несправедливо устроен мир? Кому-то все, а кому-то ничего! Умение ставить цель и добиваться ее любым способом, а так же умственные способности позволили Лео поступить в университет, выбрав основным направлением политологию, завести нужные знакомства и, в конечном счете, подняться до должности префекта. Сейчас он выглядел, как респектабельный человек и только он один знал, через что пришлось пройти, чтобы выбраться из той среды. В его жизненном плане значились и более прозаические вещи — большой дом в престижном районе, две или три машины, красивая образованная жена, пара очаровательных малышей, за которыми будет ухаживать няня. Мелисса поразила его тем, что его придуманный образец будущей жены совпал с реальной девушкой почти до мелочей. Мелисса Престес была идеальна.«Это любовь? — спросил сам себя Лео и улыбнулся девушке.

— Я хотел бы пригласить вас на чашечку кофе. Мы могли бы обсудить сотрудничество, — он виновато взглянул на ди Коста, но профессор и без того понял, что приглашение относится только к Мелиссе.

— Вы идите, молодые люди, а у меня еще масса дел.

Они заняли самое удобное место в кофейне и, не замечая вокруг себя повседневной суеты, разговорились. Правда, темой их беседы были не дневники, а всякие пустяки, которыми заполняют первые свидания.

— Мне пришлось самостоятельно начать учить языки, сначала английский, — Лео не скрывал, что поднялся с самого низа социальной лестницы, — потом помог мой учитель…

— Сеньора Алмейда?

— Да, Франческа… Франческа Алмейда, она ставила произношение. А потом и немецкий… это было легче. Я же говорил, что у меня немецкие корни. Дед знал язык, все время ругался на немецком, когда мальчишки устраивали возню под его окнами. Ну, коль мы собрались вместе поработать, то можно перейти на «ты»?

— Конечно, — улыбнулась Мелисса.

— А ты?

— Что я?

— А ты какими воспоминаниями детства можешь похвастаться?

— У меня было спокойное, размеренное детство, даже подростковый период я прошла слишком гладко. У меня замечательные родители.

— Я хотел бы с ними познакомиться, — Киссер уже наметил план действия, где целью была нежная красавица Мелисса Престес.

*****

В самый неподходящий момент, когда Житман занимался просмотром всех записей по минутам, позвонила Моэма, и он не смог отказать себе в удовольствии немного расслабиться. Все последние события сделали мужчину чересчур напряженным, и назначенной Моэмой свидание обещало неземное наслаждение. Впервые он пригласил ее к себе в дом, решил показать свою холостяцкую берлогу, и теперь злился от того, что она его опаздывала. Звонок в дверь прервал его мучительное ожидание. Легкая, почти воздушная, с огромной копной волос, она залетела в квартиру и повисла на мужчине.

— Житман! Прости, я задержалась.

— У меня нет времени на долгие разговоры, — он подхватил ее и страстно поцеловал.

— Я едва смогла освободиться… — она еще пыталась между поцелуями ему что — то объяснить. — Просила соседку посидеть с дочерью.

— А где муж?

— Он опять на работе! У нас с ним ничего не получается… — Моэма покраснела, но все равно позволила унести себя на постель. — Он постоянно на работе, а на меня не обращает внимание… Я хотела, чтобы муж любил меня, покупал красивые платья и драгоценности, а я бы ходила в салон красоты, а по выходным мы бы ходили в те самые рестораны, где бутылка вина стоит больше, чем она сейчас зарабатывает. Ноя ему совсем не нужна!

— Тебе понравились мои подарки, моя индианка? — Житман не мог остановиться, быстро стаскивая с нее одежду.

— Житман, — засмеялась женщина, обнимая его за шею, — я пришла к тебе не из-за подарков. Ты даешь мне гораздо больше — свое внимание и …

— И секс!

— Да, — ответом была та страстность, с которой теперь сама Моэма набросилась на мужчину. В любви она была похож на дикую кошку, в порыве страсти мурлыкала, шипела и царапалась, заводя его еще сильнее. Утолив свое желание, они откинулись на подушки. Житман закурил и долго наблюдал за струйкой дыма, потом повернулся к утомленной женщине.

— А ты любишь меня? — прошептал Житман. Он не понял, когда заигрался, ведь задавая этот вопрос, он с нетерпением ждал ответа и хотел, чтобы она его любила.

— Не знаю… не знаю… я знала, когда в первый раз влюбилась, а потом… не знаю.

— Кто же был твоей первой любовью? — Житман потерся носом о ее щеку, поцеловал. — Или это секрет?

— Он потомок древних богов, — она забрала у Житмана сигарету и попробовала затянуться, но не вышло, она тут же закашляла.

— Не пробуй!

— Я хочу попробовать все! Я до сих пор жила, как в коробке. Дарио, конечно, хороший человек и хороший муж, но он слишком правильный. А я хочу испытать все!

— Курить?

— Да, я хочу курить, я хочу попробовать ту огненную жидкость, что пьют мужчины… я хочу заниматься любовью… я хочу опять стать свободной, как это было в моем племени.

— Ты хочешь вернуть себе первую любовь? Это индеец из твоего племени? Ты его любила? — вернулся к интересующей теме Житман, прислушался к себе, ведь что-то внутри засквербело.

— Я любила Фогу…Он же мой первый мужчина, — Моэма опять покраснела, но рассказывать, кто и при каких обстоятельствах воспользовался ее доверчивостью не захотела. Пусть это будет лучше Фогу, чем человек, который до сих пор вызывает в ней страх и ненависть. — А ты знаешь, что наши древние боги были белыми? Мой дед всегда говорил, что белые боги вернутся к нам и дадут нашей деревне новую жизнь.

— И дали?

— У меня другая жизнь, — пожала плечами женщина, — к старому нет возврата.

— И где он сейчас? — поинтересовался Житман.

— Ты о моем деде или о Фогу?

— О Фогу, ведь ты до сих пор думаешь о нем?

— А ты ревнуешь? Ну, совсем так же, как Дарио! — Моэма не знала радоваться или нет. — С Фогу не стоит связываться. Даже ты не сможешь с ним справиться, потому что он сильный.

— Сильный? — с издевкой переспросил Житман, подталкивая Моэму к откровениям.

— Да, он сильный. Он убивает одним взглядом, у него горячее дыхание, а из-под рук выползаеют черные змеи…

— Что?! — захохотал Житман.

— Не веришь? У него есть знак солнца, вот здесь, — она показала на плечо, — потому что он худурш — потомок белых богов! Ни ты, ни Дарио не похожи на него, он — другой!

В ее голосе было восхищение, а кому будет приятно выслушивать такие эпитеты в адрес другого мужчины, Житман вспылил.

— Не сравнивай меня со своим Фогу! Я не позволяю своей женщине думать о другом мужчине!

— Я и не думаю ни о ком, кроме тебя, Житман, — Моэма засмеялась и нахально оседлала его, заставляя мужчину загореться. — Сейчас не существует ни Фогу, ни Дарио, я хочу тебя.

— Стерва, — он сжал в объятиях свою дикую кошку.

— Это я — то стерва? Стерва всегда показывает, что ей не нужны мужчины, что она не дорожит ими, а мне нужны мужчины, значит, — она засмеялась, — оп-ля, я — хорошая женщина!

*****

Дарио понимал, что у больного остаточные явления от приема какого-то препарата. Это галлюцинации и головная боль и, как следствие, агрессия. Ему пришлось привязать его ремнями к металлической кровати и вколоть на свой страх и риск обезболивающее лекарство. Он направил свет в безумные глаза Моасира, зрачки резко сузились, как-то странно сплющиваясь.

— Что за повреждения сетчатки?! Острая дыхательная недостаточность… гипертермия… — он потрогал горячий лоб, шею, натер его спиртом, чтобы сбить температуру. — Он так умрет тут, а я ничего не могу сделать…

Моасир делал попытки вырваться из пут, клацая зубами и хрипя, что Дарио пришлось сделать укол успокоительного средства. Постепенно больной притих, лишь иногда его тело содрогалось и корчилось. Дарио сел за стол, вчитываясь в подобранную по этому случаю информацию, выискивая способы ему помочь.

— Черт, я же не врач — психиатр, не ученый какой-нибудь, в конце концов, я ветеринар! Так, агрессия же объясняется абстинентным синдромом, который возник из-за отказа от постоянного специфического медикаментозного воздействия… — проворчал мужчина, оглядываясь на корчащееся тело. За окном была ночь, а Дарио уже сутки не смыкал глаз. Усталость давала о себе знать, он положил голову на руки и заснул.

Ему показалось, что он только закрыл глаза, но когда очнулся от сна, то уже было утро. Он помотал головой и, посмотрев на кровать, подскочил — постель была пуста, а ремни валялись в стороне.

[1]14 июля 1933 года был принят «Закон о предотвращении рождения детей с заболеваниями, обусловленными генетическими причинами».

[2] Вальтер Щульц, представитель Мюнхенской государственной медицинской академии

[3] Аддольф Гитлер