15 глава

Спустя некоторое время.

Ванда сидела в городском автобусе, направляясь в поисках работы на очередное собеседование. За стеклом город кипел бесконечными пробками и сигналами мотоциклистов, виртуозно лавирующих в потоке автомобилей. Сан-Паулу изменился за те года, что они прожили в Кампу-Гранди, увеличился и стал более хаотичным, но это только на первый взгляд. Но на самом деле многим он кажется маленьким, ведь то, что нужно для проживания и работы миллиона жителей сосредоточено в центральных районах, а вот богатые частные домовладения находились в зеленой зоне. В одном из таких густонаселенных анклавов они и поселились, когда решили переехать сюда из-за приглашения Керро в университет Сан-Паулу, ведь после окончания магистратуры и работы в местной научной лаборатории он был заявлен на получение гранда, как наиболее перспективная кандидатура для научной работы. Беспорядочно застроенный район, где они жили, с самого утра заполнялся шумом; люди спешили на работу, переполненные автобусы медленно ползли вдоль улиц, открывались кафе, официанты выносили стулья и столы на улицу и дремали под солнцезащитными зонтами, ожидая первых посетителей. Многочисленные магазинчики с надписями «X vezes, sem juros[1]» открывали свои двери и опять образовывалась автомобильная пробка из-за какой — то дамочки, что остановила машину, разглядывая витрину бутика. Тут же, но иногда неожиданно, начинались фавелы, но туда Ванда никогда не заезжала, поэтому имела представление о жизни в них только по газетным сообщениям или сплетням соседей. Общение с соседями в первое время было очень проблематичное, потому что она привыкла вести обособленный образ жизни и прятать свои семейные проблемы. Все это отразилось на ее манере разговаривать и даже одеваться. И вдруг она попадала в феерию цвета, шума и невероятного проявления индивидуальности. Местные жители оказались совершенным компотом из разных фруктов, где смешивались разные вкусы, привычки, взгляды, темпераменты, и все это приправлялось общим соусом, называемым толерантностью. Постепенно Ванда изменилась, поменяла и настроение, и свой гардероб, стала даже сплетничать, то есть вписалась в среду, а вот ее сын так и остался выключенным из общей картины районного бытия. Проводя большую часть времени за подготовкой конкурной работы, он не тяготился своим одиночеством, тем более, что настоящие друзья, как Тони и Дарио, были рядом и всегда могли прийти на помощь.

******

Сеньор Нелсон Велозу, будучи главой благотворительного Фонда научного развития, а также как руководитель Научно-исследовательского центра, созданного на базе собственной фармацевтической компании «Еscalada», курировал проекты в университете по биохимии, которые разрабатывали наиболее талантливые студенты и аспиранты. Суть его деятельности заключалась лишь в том, чтобы отслеживать наиболее перспективные идеи и конечно, отмечать наиболее способных к научной деятельности кандидатов.В последнее время он немного забросил свое кураторство, потому что работа в собственной компании занимала слишком много времени. Сейчас, когда его отец фактически подошел к тому, как можно моделировать человека через воздействие на геномику, мысли Нелсона были заняты тем, чтобы найти найти подходящий биоматериал для подтверждения этих изысканий. Прошло несколько лет после того, уникальный образец исчез из поля зрения Нелсона и спецслужб, которых через свои каналы он подключил к розыску. Индеец испарился, как утренний туман, и ни один агент не мог найти его следов среди дебрей сельвы, не было ни одного упоминания о всесильном Фогу среди соседних племен, ни одного доклада о появлении необычного индейца в городских кварталах ближайшего города. И, хотя поиски не прекращались и по сей день, но надежда найти таяла с каждым разом.

******

Мелисса Престес была студенткой Института истории и культуры Бразилии/Institutos de Estudos Brasileiros (IEB) университета Сан-Паулу, ее увлеченность учебой бросалась в глаза и если бы не ее подруга Сесилия Пиньон Грасси, то девушка могла с легкостью превратиться в книжного червя. Сэс всегда выговаривала ей, что она ненормальная, если подчиняет всю свою жизнь только учебе. Подруги встретились в кафе около главного корпуса университета.

— У вас сегодня здесь лекции?

— Да, я решила сходить на курс доктора Джейсона, не каждый раз приезжает ученый такой величины в Сан-Паулу.

— Понятно. Мелисса, боюсь, что ты сама скоро превратишься в историческую достопримечательность, если будешь постоянно думать об учебе. Твоя история никуда не убежит, а жить надо настоящим. Вот, как я! Я сразу определилась, что заниматься тем, что было, когда — то в далеком прошлом, просто скучно.

— Почему же?

— Потому что в прошлом нет будущего, а значит, нет развития. Куда интереснее заниматься психологией или на худой конец, вести научную деятельность в области космонавтики или информационных технологиях. За этим будущее!

— Сэс, ты технологический сциент[2]. Но ты не можешь не признать, что наше общество не может развиваться только благодаря технологиям, а как же духовная составляющая? Как же знания, историческая память и идентификация, моральные устои общества? Мы же не роботы!

— Мел, пошли сегодня на вечеринку, что устраивают в кампусе, — Сэс решила не спорить с подругой, потому что прекрасно знала, что победителем в этом споре не станет. — Там полюбуешься на моральные устои общества. Меня пригласил туда Зеке. Твоя мама сказала про него: «Милый молодой человек!»

— Да, очень милый! — фыркнула Мелисса. — Тебе нравятся спортсмены, бицепсы, трицепсы… А я недавно прочитала, что у нас в Бразилии были детские приюты, в которых специально усиленно тренировали детей для создания элитных футбольных команд и эта история ведет начало с …

— Мел, прекрати! Я о вечеринке, а ты опять бьешь меня своими историями. Ничего не хочу знать, хочу танцевать! Тебе тоже надо развлечься, а то скоро закончиться твоя студенческая жизнь, а ты ни разу не побывала на вечеринке.

— Ты неисправима! Но я планировала еще сходить в библиотеку. Мне преподаватель выписал пропуск в архив, потому что я пишу курсовую.

— О, боже мой, — застонала Сэс. — Это ты неисправима, а мне есть куда меняться.

— В моей курсовой не хватает главного — истины! — продолжила свои рассуждения Мелисса, игнорируя восклицания подруги.

— Почему ты так решила?

— Потому что история — это свидетельства реальных людей.

— Неужели, чтобы написать курсовую по истории Древнего Рима, тебе нужны свидетельства Юлия Цезаря. И как ты их собралась собирать.

— Сэс, ты утрируешь! Ты ведь прекрасно меня поняла, а опять играешь словами. Достаточно письменных свидетельств тех событий, например, Луция Апмелия[3] или Патеркула[4]. Существует масса первоисточников, которые можно найти, если не в архивах, то в электронной библиотеке, — Мелисса прижала к себе папку с курсовой, с которой не расставалась в последнее время.

— Перестань сыпать незнакомыми именами. Я признаю, что ты умнее меня в стократ. Я всего лишь хочу, чтобы ты поняла, что нельзя погружаться в прошлое, иначе пропустишь будущее, — Сэс с улыбкой подождала, когда подруга поймет ее, но не дождалась. — Ты уже пропустила все, что можно и даже не понимаешь, о чем идет речь. Оглянись кругом — жизнь прекрасна, пойдем поваляемся у бассейна, потом в ночной клуб, познакомимся с классными парнями, потанцуем…, в конце концов, влюбись, а с утра опять начнешь грызть гранит науки.

— По расписанию?

— Пусть так, но если ты не можешь уследить за временем, то дай мне возможность распределить твой день так, чтобы он был хотя бы разнообразным и, главное, с мальчиками.

Мелисса пожала плечами. Нельзя сказать, что она совсем не задумывалась о противоположном поле, нет, она о нем думала и даже позволяла полетать в фантазиях, но все чаще залетала в невероятные исторические времена, где ее герой был то рыцарем круглого стола, то великим исследователем древних цивилизаций.

Девушки дошли до библиотеки, где и разошлись: Мелисса пошла работать над курсовой, а Сэс, увидев Зеке, помахала ему рукой.

******

Молчаливое восхищение не способствует сближению двух людей — этим правилом пользовался Зеке, когда настойчиво и ухаживал за Сэс, трубя о своей любви на каждом углу. Он был сыном главного держателя акций совместного с семьей девушки предприятия «Еscalada», и они были предназначены друг для друга с самого детства. Конечно, у каждого были свои интересы и свои привязанности до тех пор, пока Зеке не вернулся из Европы и не увидел повзрослевшую девушку. Теперь же осаждал ее, как крепость, чем сильно веселил эту кокетку, потому что его настойчивые и даже показные ухаживания укрепляли ее уверенность в собственной неотразимости. Он нравился отцу Сэс, но не нравился матери, которая считала, что этот плейбой испортит жизнь ее дочери, правда, чем не уточняла. Хотя Сэс догадывалась, что ее неприятие Зеке основывалось на том, что матери вообще не нравилось то, что приятно было ее отцу. Ненавязчивые материнские советы сделали свое дело, и Сэс никогда не воспринимала Зеке, как окончательного претендента на свои сердце и руку. После занятий они сидели во внутреннем дворе университета, ожидая появления Мелиссы. Парень мучился головной болью после вчерашней вечеринки и стонал через каждую минуту, проклиная ударную смесь коктейлей, которую залил в себя ночью.

— Кто виноват в том, что ты не знаешь меры?

— Не будь злючкой, пожалей бедного влюбленного, я так страдал, и чтобы почувствовать облегчение, напился.

— Отчего же ты страдал?

— От твоего безразличия! Зачем мы ждем твою подружку? Мы могли бы прекрасно провести время без свидетелей. Карамелька, — он потянулся к девушке, ткнулся губами ей в шею.

— Прекрати, Зеке! — Сэс передернула плечиками. — О чем нам с тобой говорить? Для меня, как для будущего психолога, ты не представляешь интереса. Все просто и понятно, все распланировано до мелочей: ночной клуб, встретиться с друзьями и обсудить все достоинства той или иной представительницы прекрасного пола— выспаться, потом опять ночной клуб и опять напиться…А где полет фантазии? Если не хватает воображения для того, чтобы разнообразить свою жизнь, то доверься родителям, пусть внесут в твой распорядок дня капельку ответственности в виде работы в компании.

Сэс неожиданно поняла, что противоречит сама себе, ведь совсем недавно она выговаривала Мелиссе, что та не умеет развлекаться, а теперь говорит Зеке, что он посвящает этим развлечениям слишком много времени.

— Из нас троих, я — золотая середина, почти совершенство, — и захохотала.

— Это точно! — Зеке поддержал девушку. — А поработать я всегда успею…

— Боюсь, в твоем случае функция работать тебе недоступна по причине неумения.

— Не умничай! Я знаю, что ты сообразительная девочка, только незачем это так открыто показывать. Я могу обидеться!

— Что?! Обидеться на что? На то, что я умная или на то, что я умнее тебя? — Сэс немного смягчила слова, но смысл остался прежним. — Боже, скорее бы пришла Мелисса, опять сидит в архиве!

— Ты так привязана к своей подружке, что я начинаю думать о твоей ориентации… — парень криво улыбнулся.

— Ах, какая утрата для тебя! Да, Зеке? — хихикнула Сэс.

*****

Когда Мелисса выбрала род занятий, то решающую роль сыграла семья. Нет, никто не диктовал ей, чем заниматься, хотя советы и были, но девочка выросла с пониманием бережного отношения к собственным историческим корням. История ее семьи бережно хранилась в памяти ее потомков, и каждое поколение прилагало усилия к воспитанию уважительного, почти благоговейного отношения к своему роду.Простой интерес к историчности малых семейных событий и, главное, соотношение их с более глобальными историческими и политическими изменениями, она перенесла и в свою профессию. Кроме того, последнее расследование, которое они проводили по просьбе матери Сэс, убедили девушку, что она выбрала именно то занятие, которое ей нравится. Оно дало Мелиссе направление для дальнейшего тематического исследования. Она с головой погружалась в исследование исторических источников, выискивая их по крупицам в библиотеке и на оцифрованных источниках электронных исторических архивах, но мечтой было посещение известных библиотек Европы. Сейчас она писала курсовую по послевоенной истории Бразилии, отсеивая по крупицам огромное количество информации.

«После капитуляции Германии сотни тысяч нацистов разбежались кто куда смог, но география мест их прибежища была не так широка: Ближний Восток, Северная и Центральная Африка. Самый теплый прием ждал бывших военных преступников в Латинской Америке: Мексике, Бразилии, Боливии и Аргентине. Сегодня уже не является секретом, что помощь в организации бегства нацистов оказывал Международный Комитет Красного Креста. Опубликованные в британском издании The Guardian исследования научного сотрудника Гарвардского университета австрийца Геральда Штейнахера свидетельствуют о том, что Красный Крест выдал, по меньшей мере, 120 тысяч выездных и проездных документов бывшим нацистам. Штейнахер пишет, что представительства Красного Креста выдавали выездные документы военным преступникам из-за перегруженности работой, а также исходя из политических и личных пристрастий. Использовались нацистами и краденные документы», — Мелисса очнулась и посмотрела на часы. — Боже! Меня же ждут!

Она выскочила на свежий воздух из прохладного помещения библиотеки, подбегая к ожидавшим ее друзьям.

— Я виновата, что опоздала, но не могла оторваться…

— Хватит, Мел, выкинь из головы все эти скучные тексты, ты постоянно думаешь о защите и издании своей работы! Давай сходим в кино или танцевальный клуб «Самба». Я хочу показать тебе, как умеют веселиться нормальные молодые люди, а не оголтелые тусовщики, — Сэс покосилась на Зеке, который скривился от ее слов.

— Я не умею танцевать, — Мелисса хитрила.

— Разве это важно, когда душа танцует, — засмеялась Сэс и, вскочив со скамьи, потащила подругу к выходу из университета.

— Боже, неужели вам недавней вечеринки недостаточно? — Мелисса стала возмущаться, но это не остановило друзей.

*****

И все-таки, они оказались на вечеринке, потому что Сэс могла уговорить даже мертвого. Теперь она весело болтала с новыми знакомыми, сидя на подоконнике, а Мелисса околачивалась рядом, как ее приложение. Хотя у Сэс рядом был Зеке, по ее словам, студенческая любовь, но не более того, планов броситься в круговорот любовных переживаний у нее не было, поэтому девушка с чистой совестью кокетничала со всеми подряд. Мелисса же, редкая посетительница подобных мероприятий, чувствовала себя не в свой тарелке, невпопад улыбалась или смущалась, краснела всякий раз, когда какой-нибудь настойчивый парень проявлял интерес лично к ней. К середине этой вечеринки она чувствовала себя, как на вулкане.

— Сэс, я ухожу! Я же говорила, что не люблю такие мероприятия, не умею вести пустые разговоры и притворяться, что в восторге от собеседника, который несет чушь!

— Мел, улыбнись! Жизнь хороша, пока ты можешь позволить себе вести пустые разговоры, веселиться и смотреть на проблемы сквозь пальцы, как я! — Сэс соскочила с подоконника, оставив своих поклонников, и потащила подругу танцевать.

— Твой Зеке уже пьян и сейчас пойдет разбираться с теми, кому ты успела здесь улыбнуться, — Мел обернулась, оглядываясь на знакомого Сэс, который пер на них, как танк. Подруга перехватила парня и увела разбираться. Мел с облегчением вздохнула, сквозь шум разговора, перемешанный с музыкой, не было слышно, о чем они говорят, но было видно, что Сэс весело и легко расправляется со своим ухажером.

*****

Их компания, к которой присоединились еще друзья Зеке, сидели за столиком, немного опьянев от пива, чувственной румбы или зажигательной самбы. Приятное головокружение наполняло Сэс бесшабашностью. Мелиссе не нравилось такое настроение подруги. Зная ее характер, она понимала, что чем веселее была Сэс, тем хуже было у нее на душе. Подруга всегда поступала так, пряча все свои проблемы и боль за показной жизнерадостностью, но бывали моменты, когда Сэс взрывалась и, погрузившись в мрачное самобичевание, не отвечала на звонки. Потом опять появлялась веселая, пышущая здоровьем, хорошим настроением и готовностью к авантюрам.

— Я не хочу домой, там тихо, как в склепе. Там нет жизни, — она прижалась к Зеке. — Лучше обними крепко, чтобы я согрелась.

— Ты могла бы переехать ко мне. Если ты не хочешь жить с родителями, то почему не переезжаешь?

— Потому что я не хочу жить с тобой.

— Но на вечеринки же ты со мной ходишь!

— Тоже мне сравнил!

Когда они собрались уходить из клуба, то Мелисса отозвала подругу, чтобы поговорить о том, что ее отношения с этим легкомысленным парнем могут зайти слишком далеко. Сэс целый вечер целовалась с поклонником, позволяя ему немного лишнего.

— Сэси, не глупи! Ты собираешься поехать к Зеке на квартиру? Зачем тебе это? Разве ты в него влюблена?

— Нет, но он неплохой парень, я знаю его с детства… он безобидный… а домой мне совсем не хочется.

— Опять родители выясняли отношения? — сделала предположение Мелисса.

— Нет, но от этого в доме не лучше, — Сэс подумала, а потом продолжила откровения. — Не понимаю я их, они не просто не любят друг друга, а ненавидят, и продолжают жить вместе. В одном доме, будто в разных странах. Я матери говорила о том, что надо поменять свою жизнь, иначе она пройдет и ничего не останется, но она лишь отговаривается, что я много не знаю.

— Что ты не знаешь?

— Вот я и сама не понимаю, что их держит рядом друг с другом.

— А что говорит дон Нелсон?

— Отец очень изменился, — Сэс ответила сдержанно, будто не хотела вдаваться в подробности, — раньше он любил меня, дарил подарки, возил меня и маму в разные места, а теперь… он не такой. Он закрылся окончательно. Нет, конечно, он любит меня… деньги, украшения, даже машину обещал, но мы с ним уже не общаемся так, как было в детстве. Он воздвиг между нами какую-то стену…

— Но ты же выросла… Он не может одинаково относиться и к ребенку, и к взрослой девушке.

— Ты права, но мне его не хватает, — Сэс вздохнула и постаралась перевести разговор на другую тему. — У меня есть Зеке, он заботится обо мне! А сейчас мы едем кататься по городу. Поедешь с нами?

— Нет. Смотри, не связывайся с парнем, если не любишь его.

— Мел, ты такая романтичная! Может быть, я и никогда не встречу свою любовь. Она исчезла в дымке сожалений и приятных воспоминаний и все!

— Исчезла? Вот уж кто из нас более романтичен, так это ты! Вспоминать краткий миг встречи с незнакомцем и теперь сравнивать с ним всех остальных парней — это верх романтической глупости! — Мелисса напомнила подруге ее кратковременное помешательство, случившееся с ней несколько лет назад на университетской олимпиаде, когда Сэс погрузилась в состояние помешательства любви с первого взгляда. Она тогда ей даже позавидовала, понимая, что с ней такое произойти просто не может.

— Зато у меня есть с кем сравнивать! — засмеялась Сэс, потягивая коктейль. — Хотя ты права, нельзя все время витать в облаках и пора возвращаться в реальную жизнь, к Зеке…

— Перестань! Не стоит каждый раз прыгать в постель к парню лишь для того, чтобы почувствовать себя более уверенной и защищенной.

— Мне это нужно, мне надо сбежать от всего этого! — Сэс качнулась, все — таки алкоголь ударил в голову гораздо сильнее, чем она рассчитывала.

— Ну, что, малышка, поехали, — к ним подошел Зеке, обнял Сэс, оттесняя ее от Мелиссы. — Твоя подружка-монашка все мозги тебе промыла или еще не успела?

Он поцеловал Сэс и повел к стоянке такси.

— Дура! — крикнула вслед подруги Мелисса, но та уже ничего не услышала. — Нет, вроде бы не дура, но такая дура!

******

Следуя договоренности с мужем, Далила могла посещать свою мать в клинике, вот только эти посещения были строго регламентированы.Именно об этом и собиралась она поговорить с Нелсоном.

— Мы с тобой заключили договор, Нелсон, что я не буду лезть к тебе с расспросами, но ты разрешишь мне ухаживать за своей матерью. Я должна хотя бы раз в месяц видеть ее.

— Я прекрасно помню о нашем договоре, но что тебя сейчас не устраивает.

— Почему сегодня мне запретили посещение?

— Откуда же мне знать? — Нелсон пожал плечами. — Возможно, ты просто приехала в неудачное время или у твоей сумасшедшей матери приступ. А ты дорогая, не испытывай моего терпения, потому что твоя мать жива лишь до тех пор, пока является хранителем ценной информации.

— Какой информации?

— Хочешь заменить ее? — иронизировал Нелсон. — Не лезь туда, откуда не будет выхода.

— Что она может знать? Нет, что она может сказать в таком состоянии? Ей требуется уход и спокойствие, больше ничего. Чем она так опасна?

— Она не опасна, она гарант того, что ты будешь делать то, что я скажу, она живое напоминание того, что бывает с моими врагами, — Нелсон постучал пальцами по столу. — Так вот, дорогая, можешь ухаживать за своей матерью, но не лезь в мои дела и не становись моим врагом.

— Хорошо, я никогда не спрошу, чем ты занимаешься! Мне безразлично все, что ты делаешь!

******

Мелисса спустилась в столовую к ужину. За столом уже сидели родители. Отец читал сводки по рейтинговым котировкам на момент закрытия бирж, а мать была недовольна задержкой ужина и невниманием мужа.

— Ну что ж, появилась дочь, а значит, пора приступить к этому благословенному ужину, приготовленному такими золотыми ручками, — сделал комплимент своей жене, чтобы согнать с ее лица недовольство.

— Это комплимент не мне, а нашей кухарке, — но тем не менее Изабел улыбнулась. — Почему ты настолько озабочен, что даже за столом пытаешься работать?

— Жизнь ускоряется, еще совсем недавно время текло более размеренно, а сейчас мы едва поспеваем за ним. Я бы сказал, что время уплотняется.

— Но не для меня, — Мелисса поприветствовала родителей, — то, чем я занимаюсь позволяет расширить рамки времени, почти остановить его…

— Ха-ха-ха, история наука мертвых, а для мертвых время вообще не существует.

— Но мы должны чтить их память, — Изабел всегда поддерживала свою дочь.

— Я изучаю прошлое для того, чтобы лучше понимать современные процессы в обществе, человечество всегда повторяет пройденное, даже не подозревая этого.

— Ах, разве победишь моих девочек в споре, когда они объединились?! — дон Эдвалду засмеялся. — Мели, Мели, вот уж чему научила тебя твоя история, так это многословию и тавтологии.

Отец, конечно, шутил, он часто подшучивал над увлеченностью дочери, но принимал ее занятия, как должное, возможно, потому что считал уделом любой женщины удачный брак, а знание и умение вести разговор обязательным для светской женщины.

— Лишь бы твоя поглощенность историей не стала смыслом жизни, превратив тебя в синий чулок, милая моя. Посмотри на Николаса — не синий чулок, так синяя борода, уж точно.

— Папа, твой сарказм смешон, Николас великолепный учитель и человек! Или ты ревнуешь?

— Да, — поспешно подтвердил Эдвалду, — я ревнив и хочу, чтобы для моей дочери самым главным мужчиной был ее отец!

— Конечно, папочка, я люблю тебя.

— Вот так — то! — он посмотрел на Изабел и поинтересовался. — Что на этот раз тебя заинтересовало в семейном архиве?

— У меня тема курсовой — вторая мировая война, и я подумала, что помимо каких — то сухих цифр и общеизвестных фактов стоит поискать свидетельства людей, которые прошли через все это. Возможно, история семей, оказавшихся на арене военных действий или пострадавших на оккупированных территориях. А при наличии наших европейских родственников вероятность того, что их затронула война, очень высока.

— Какие свидетельства?

— Дневники, мемуары, переписка, что еще может быть?!

— К сожалению, именно война стала причиной потери многих сведений о наших родственниках, — дона Изабел вздохнула, — потому что во время войны наши родственники бежали из Португалии, бросив все, даже фамильное поместье и земли, вряд ли что — то осталось, кроме нескольких старых фотографий. Все было оставлено там.

— Между прочем, возможно подать иск в суд Потругалии о возврате собственности, которая была конфискована при правлении Салазара, — Эдвалду сразу же просчитал возможные выгоды от подобного поворота событий. — И твоя курсовая может послужить благополучию нашей семьи.

— Дорогой, не превращай историю семьи в битву за наследство, — усмехнулась Изабел.

— Отчего же? В Кабанаш — де — Вириату некогда величественный фамильный особняк. Именно он красноречивее всяких слов говорит о трагической участи, постигшей его владельца. Да и огромный дом в Лиссабоне принадлежал когда-то нашим предкам, а теперь принадлежит государству. Сегодня от былого величия дома не осталось и следа. Почему бы не вернуть его настоящим владельцам и не превратить его в доходное предприятие.Реституцию никто не отменял.

— О, боже, дорогой, тебя больше всего интересует доходность, — возмутилась мать Мелиссы.

— Не скажи, я заинтересован в поместье не из-за его сомнительной доходности, а, скорее, из-за исторической ценности этой собственности для моей дочери. Уж если ты, Мели, так увлечена историей, то особняк может стать для тебя источником исследования.

— А почему ты говоришь о сомнительной доходности поместья? — Мелисса заинтересовалась предложением отца.

— Да потому что дом был разорен еще во времена военных гонений. Семья должна была уехать слишком поспешно. Все ценности остались в закрытом доме и где они? Растасканы всякими проходимцами от политики и теми, кто организовывал репрессии во вторую мировую войну. Сейчас же восстановление этого особняка, да и поместья будет стоить больших денег.

******

1940 год

Лусия преклонила колени перед маленьким алтарем семейной часовни и прижала письмо к губам.

— Пресвятая дева Мария, защити моего сына, верни мне живым и здоровым… защити и моего мужа… Дай мне выдержать и это испытание, принять этого ребенка, как собственного сына.

В дверь постучала прислуга.

— Сеньора Лусия, к вам пришли…

— Кто? — женщина вскочила с колен и, поправив платье, направилась из семейной часовни в гостиную.

— Сеньора, солдаты… эти проклятые собаки Салазара, — прошептала прислуга и перекрестилась. — Я боюсь, что что-то случилось.

— Что же могло случиться, если они решили вторгнуться в дом генерального консула почти ночью? Сеньоры, — она гордо вскинула голову и поприветствовала стоящего впереди офицера, — что вам угодно?

— Графиня, мне поручено передать вам, что ваш муж граф де Соза погиб при переходе границы Франции, оказав сопротивление при его задержании.

Лусия услышала крик собственный крик, топот бегущих ног, множества ног и резкие звуки автоматной очереди, ощутила полуобморочное состояние и хлесткие дождевые капли и окончательно погрузилась в темноту.

Сознание приходило медленно, урывками, и женщине казалось, что она видит перед собой своего мужа, правда выглядел он совсем молодым, как тогда, когда она его увидела в первый раз. Он оборачивался, смеялся и махал ей рукой. Лусия очнулась. И медленно повернув голову, увидела себя в зеркале. Измученный вид, испуг в глазах — сломленный человек.

— Что случилось? — она перевела взгляд на сидящую рядом прислугу.

— Сеньора, благослови тебя, Дева Мария, вы очнулись! — запричитала пожилая женщина. — Я сейчас, сейчас принесу вам бульон, чаю и вы поправитесь…

— Мария, постой, что со мной?

— Вы упали в обморок, когда … когда узнали, что сеньор граф больше не вернется…

— Не вернется? — недоумение Лусии переросло в негодование. — Значит, все — таки, Алессандре удалось заморочить моему мужу голову! Совсем стыд потеряла, когда зная, что он женат, таскается за ним по всей Европе!

— Сеньора, но ваш муж…

— Ах, — Лусия попыталась встать. — Мне надо встать и поехать высказать, наконец, ей в лицо все, что я думаю об ее страсти к моему мужу!

— Сеньора, ваш муж убит!

Лусия замерла, но потом выдохнула, безвольно опуская плечи.

— Этого не может быть. Эдер не может погибнуть, нет! Что же мне делать?

Спустя несколько недель после известия о гибели графа де Соза, Лусия очнулась от своего депрессивного состояния и с ужасом поняла, что за своими переживаниями она утратила возможность исполнить последнюю просьбу мужа позаботиться о младшем внебрачном сыне Эдера и Алессандры. Она кинулась в порт, потом в местное агентство Красного Креста, но было поздно — никто ее не ждал, и никто не знал о мальчике, которого переправили через границу. Набравшись решимости, она обратилась в министерство внешних связей, но опять все безрезультатно, кроме того, никто не хотел связываться с вдовой опального консула. Младший сын графа де Соза, которого Эдер официально признал, канул в неизвестность. Когда пришло известие о гибели ее сына — настоящего виконта де Соза, который находился в числе добровольцев — вириатов на территории франкисткой Испании, то Лусия посчитала это наказанием за то, что не смогла приютить своего пасынка. Она рыдала, выла до изнеможения, понимая, что жизнь закончилась.

— Я оказалась неспособной сохранить эту ветвь старинного рода. Простите меня, — Лусия обняла дону Линду.

— Кто же в этом виноват? Это война. Когда — то мы уехали в Бразилию, чтобы спасти своего сына от войны, но другая война догнала его и его сыновей.

— Поедемте со мной, нас там ждут, мы опять вернемся в Бразилию, — Лусия приняла решение вернуться от безысходности. Ничего ее не держало в стране, где она потеряла всю семью.

— Нет, я останусь здесь, вместе со своими могилами, — Линда опустила голову, — а ты уезжай! Здесь становится совсем опасно. Когда — нибудь все это закончиться, и мы сможем вернуться и найти всех своих убиенных. Уезжай!

******

Зеке прижал Сэс к стене, его руки лихорадочно шарили по ее телу, губы жадно целовали ее лицо. В начале Сэс отвечала на его призыв, но потом стала задыхаться от его неистовства, в душе поднялось раздражение.

— Отпусти меня! Зеке! Отпусти!

— Что? Что с тобой не так?

— Отпусти! Я не хочу!

— Черт! — он отшатнулся от нее. — Решила меня продинамить? Ты же сама пошла, а теперь не хочешь! Послушай, детка, давай устроим праздник!

— Отстань! — Сэс захотелось уйти, не хотелось даже разговаривать.

— Детка, — он предпринял попытку еще раз завести девушку, настаивая на поцелуях. — Я же буду очень нежным. Я же понимаю, в первый раз девчонки всегда боятся! Давай, чего ты брыкаешься!

— Зеке, отстань! Иначе мы поссоримся, тогда ты вообще ничего не получишь!

— Хорошо! — Зеке отступился и отошел от нее, чтобы успокоить свой пыл. — Ты это специально делаешь, чтобы мы поженились. Правда? Пытаешься меня поймать и заставить жениться!

— Ой, прекрати! Хотела бы я выйти за тебя замуж, уже кувыркались давно и ребенка повесила на тебя, тогда бы твои родители давно бы прижали тебя к ногтю. Ведь это их идея поженить нас любыми способами?

— Что есть, то есть. Но я и сам стал задумываться над этим.

— Ах, какая честь! Я ухожу! — Сэс, пресекая любые попытки навязаться в провожатые, вышла из квартиры на улицу. Ночные тени заполнили все углы и подворотни городских улиц, но девушку это не смущало, потому что квартира Зеке находилась в одном из благополучных районов, где полиция показывала свое рвение.

— Эй, ты! — этот окрик уничтожил всю уверенность девушки. Сэс обернулась и увидела двоих парней, успела подумать, что они выглядят неуместно на этой улице и получила удар по голове.

— Смотри, у нее даже налички нет! Черт, вот тебе и богатенький район. Что с этих кредиток?

— Берем, наши знают, что с ними делать. Ты ее не убил?

— Нет, видишь же, что дышит.

Сэс услышала сквозь пелену возвращающегося сознания голоса нападавших, но не было сил дать отпор.

— Все уходим. Вон машина остановилась, сейчас полицию вызовут.

Девушка застонала и тут же почувствовала, как ее поднимают. В голове промелькнуло, что бандиты решили захватить и ее, она вскрикнула, засопротивлялась.

— Тише, девушка! Что же вы бродите одна по ночам? — сочувствующий тон отрезвил Сэс, и она очнулась окончательно.

— Кто вы?

— Меня зовут Тони. Тони Корхальо к вашим услугам.

— Вы кто? — повторила вопрос девушка, все еще не понимая, куда делись нападавшие. — А где эти бандиты?

— Я проезжал мимо, увидел этих негодяев и решил прийти на помощь.

— Кому?

— Ну не бандитам же! — удивился Тони ее непонятливости. — Вас как зовут?

— Сесилия. Сэс.

— А я вас знаю, — улыбнулся парень, вглядываясь в лицо девушки.

— Как знаете?

— Я вас видел в университете, когда мы с другом приезжали на олимпиаду по прикладной математике. Тогда лучшие студенты всей страны приезжали в Сан-Пауло. Не помните меня?

Сэс поморщилась, вглядываясь в лицо своего спасителя.

— Нет! Но я в олимпиаде не участвовала, я работала там волонтером.

— Я знаю, самый красивый волонтер всей Вселенной — так сказал мой друг, — он открыл дверцу своей машины, усаживая Сэс в салон. — Давайте я вас провожу до дома или вы мне не доверяете?

— Как я вам не доверяю, если вы меня уже посадили в машину и куда — то везете?!

— Тогда называйте адрес!

*****

 Нейтралитет Португалии оказался под сомнением под давлением испанского правительства Франко, да и вступление Третьего Рейха в военную авантюру на востоке не способствовало спокойствия на политической арене страны. Салазар всеми силами старался удержаться у власти, уничтожая инакомыслие на корню. Поток беженцев увеличился, потому что теперь из страны стали выезжать и те, кто оказался волей собственных убеждений на противоположной стороне действующей власти…» — Мелисса перестала стучать на клавиатуре и задумалась. Она понимала, что описание событий прошлого по воспоминаниям реальных людей придаст ее работе сопричастность прошлому, а значит, что ее работу могут отобрать на творческий конкурс, проводимый между университетами страны. Ей надо лишь подробнее изучить семейный архив, найти и посетить исторические сообщества, которые смогут помочь ей в поисках свидетельств прошлого.Когда к ней в комнату зашла мать, Мелисса просматривала старые фотографии.На пожелтевшей от времени бумаге отпечатались лица людей, которых она знала лишь по рассказам матери и и деда, воспоминания о которых приносили с собой ностальгические нотки сожаления том, что она родилась не в свое время. Изабел присоединилась к ней, присев на кровать перед разложенными коробками.

— Я отнесу эти фотографии одному знакомому, который попробует восстановить их с помощью новых компьютерных программ.

— Надеюсь, не уничтожая оригиналы? — забеспокоилась Изабел.

— Нет, конечно, но он сможет улучшить качество, четкость изображения. Я обязательно покажу тебе. Неужели это фотографии, сделанные на заре появления фотографии? Откуда у нас такие шедевры?

— Насколько я знаю, эти фотографии были сделаны сеньорой Алсо, которая стала впоследствии очень известной корреспонденткой французской газеты «Фигаро» (Le Figaro), а затем открыла собственную типографию. Правда, газетенка была так себе и выпускалась всего лет пять, но тем не менее — это очень интересная история! А это твой прадед и прабабка, — Изабел указала на фотографию семейной пары.

— Очень красивая пара. С нее я и начну восстановление, — она еще раз взглянула на фотографию.

— К сожалению, черно-белое изображение не дает нам полное представление о внешности тех людей, которые запечатлены на фото, — Изабел вместе с дочерью стала разглядывать фотографию.

— Да, мне интересно, какие они были в реальности? Этим я займусь завтра.

— Хорошо, а сейчас спокойной ночи, — Изабел поцеловала дочь и пошла в свою спальню.

— Дорогой, наша дочь серьезно намерена заняться историей нашего рода, — Изабел поправила волосы, глядя на себя в зеркало, и обернулась к мужу. — Зачем ты обнадежил Мел относительно португальской собственности? Теперь она будет бредить старинными особняками, домом в Лиссабоне. Неужели ты готов ввязаться в эту авантюру с реституцией?

— А почему бы нет? — Эдвалду сел рядом с женой в кресло. — В конце концов, наша семьясреди всех родственников, что живут в Салвадоре, имеет больше всех прав на наследство в Португалии.

— Да, имеет, но моя бабушка никогда не претендовала на него, говорила, что рано или поздно объявится настоящий наследник и вступит в свои права наследования.

— Наследник? Это та самая сказка… легенда о потерянном мальчике? — усмехнулся Эдвалду.

— Почему же сказка? Дона Лусия де Соза, потеряв мужа и своего сына на войне, долгие годы искала внебрачного ребенка своего мужа. Она так и не оправилась после того, как вернулась в Бразилию, потеряв все надежды найти его.

— А был ли мальчик? Может быть, это всего лишь сплетни или недоразумение, ведь, как известно, граф любил свою жену.

— Ах, Эдвалду, ты хочешь меня убедить в том, что любящий мужчина не может ошибиться?

— Во всяком случае, ты должна верить в своего мужа, — он поцеловал жену.

— Конечно, — Изабел ответила на поцелуй. — И все-таки, подумай прежде, чем подать судебный иск.

— Мне поможет Мелисса, собрав полную историю нашей семьи.

******

Прежде, чем покинуть Португалию, Лусия еще раз посетила представительство Франции в Лиссабоне, пытаясь узнать подробности гибели своего мужа и, главное, хоть какие-то сведения о той группе беженцев, которые переходили границу в ту роковую ночь. Но Франция уже была несколько месяцев оккупирована Германией, люди, которые могли хоть что-то знать о беженцах с территории их страны были отозваны, и Лусия потеряла надежду на то, что она сможет увидеть теперь уже единственного сына Эдера. Угрызения совести не давали покоя и по прибытии в Бразилию. Лусия закидывала письмами посольство Франции, пока не поняла, что все бесполезно. Переписка постепенно уменьшилась и прекратилась, а история с исчезнувшим мальчиком стала одной из семейных тайн.

*****

Сэс вернулась с вечеринки, зашла в дом и прислушалась. Стояла такая тишина, словно никого не было дома, но это было не так. Ее мать пряталась в своей комнате, будто монашка в келье, отец наверно, опять в кабинете, а прислуга находилась на своей половине и без пользы не показывалась на глаза хозяев — все были вышколены сильной рукой хозяина. Девушка поднялась в свою комнату, включила музыку. Ее новый знакомый заинтересовал ее, а точнее, его воспоминания о том, что произошло в прошлом. «Вспоминать краткий миг встречи с незнакомцем и теперь сравнивать с ним всех остальных парней — это верх романтической глупости!» — слова Мелиссы были справедливыми, но с приятными иллюзиями не хотелось расставаться. Она поискала в ящиках стола свидетельства тех событий.

— Вот она! — девушка нашла фотографию и стала рассматривать ее, выискивая знакомое лицо. На ней была она среди ребят университетской команды, которая выступала на олимпиаде по информационным технологиям и прикладной математике. Она тогда уговорила свою подругу поработать волонтерами и принимать участников со всех университетов страны, весело заметив, что среди такого количества гениальных молодых людей, найдется тот, кто будет достоин их внимания.

— Это именно тот случай, который нельзя упускать, — но случай сыграл злую шутку именно с ней, а не с Мелиссой. Парень был из университета Кампу-Гранди и, получив свою регистрационную карту, стоял около окна, ожидая других участников олимпиады. Сэс попалась сразу и бесповоротно на пристальный немного отрешенный взгляд и завязла. С неудержимой энергией, она узнала о нем все, что можно было узнать, но не смогла к нему подойти, словно между ними выросла стена, через которую не перепрыгнуть и не обойти. Девушка не понимала, что с ней происходит, поэтому прятала свою растерянность за молчанием.

Сэс еще раз погладила тонким пальцем изображение и вздохнула. В дверь постучались.

— Да, мама, я знаю, то это ты! Заходи, пожалуйста, — у матери стук был всегда слабым и неуверенным, и Сэс, сколько себя помнила, не могла с точностью сказать, когда мать веселилась и делала что-нибудь без оглядки. Она всегда была серьезной, почти печальной, продавливаемая волей своего мужа, но очень проницательной.

— Дочка, здравствуй! — Далила скользнула взглядом по фотографии, которую Сэс попыталась спрятать. — Любовь для тебя — это испытание?

— Что ты имеешь в виду? — смутилась дочь.

— Ты прячешь фотографию. Судя по всему, тебе нравиться один из этих молодых людей. Кто он? — мать присела рядом с дочерью.

— Один знакомый, ничего серьезного.

— И все же? Как его зовут?

— Мама, эта фотография завалялась здесь еще в давних пор, а ты сразу увидела в ней невесть что! Он из Кампу-Гранди, и я его не видела с тех пор, когда проходила конференция и университетская олимпиада, где он участвовал.

— Мимолетное знакомство, удар в сердце… — пошутила Далила, понимая, что расстояние сделает свое дело и не о какой любви речи не идет. — Это проходит так быстро, что не успеешь и моргнуть.

— Я тоже так думаю. А потом у меня нет времени заниматься глупостями! — отмахнулась дочь.

— Это ты о нем?

— Мама, это же фотография призеров олимпиады, где я работала волонтером. Ну что ты придумываешь?! Он даже не знает о моем существовании, — в голосе послышалось сожаление.

— Бедная ты моя девочка, нет ничего печальнее, чем нереализованное желание, — вздохнула Далила. — Где ты задержалась?

— В клубе.

— Сэс, ты же знаешь, что я очень волнуюсь, — когда Сэс задерживалась или не приходила домой, то голова Далилы заполнялась плохими предчувствиями, которые доводили женщину почти до истерического состояния. Она билась, как птица в клетке, вздрагивая от каждого шороха и шума проезжающих мимо дома машин. Расшатанные нервы рисовали страшные сюрреалистические картины каких-то странных событий, суть которых она не понимала.

— На вечеринке, а потом с Зеке.

— Ты была у Зеке? Что между вами происходит? — Далила тут же забыла оо романтических бреднях дочери.

— Мама, что может происходить между современной девушкой и молодым человеком?! Зеке неплохой парень… — Сэсне стала говорить матери, что поссорилась со своим парнем и провела время не с Зеке, а с новым знакомым. Она отказалась ехать домой и Тони, как настоящий кавалер, решил составить ей компанию, поехав с ней в ночной клуб.

— Ты не любишь Зеке, так зачем тебе торопиться? — Далила взяла дочь за руку. — Не делай ошибок. Поверь мне, когда появится тот, кто тебе нужен, ты будешь сожалеть, что связана словом с другим. А он появится!

[1]в рассрочку, без процентов

[2]— человек, искренне верующий во всемогущество науки

[3] древнеримский историк.

[4]римский историк, автор «Римской истории» («Historiae Romanae libri II») в 2 книгах, излагающие события от Троянской войны до 30 г.