7 глава

Далила долго изучала странный жетон, не похожий на подарочный экспонат. Он был похож, скорее, на те медальоны, которые одевали солдаты, отправляясь на службу, но цифры не несли информацию ни о группе крови, ни о каких-либо медицинских жизненно необходимых сведений о человеке. Это был простой набор цифр, но для чего-то он был нужен. Возможно, к ее матери этот жетон не имел никакого отношения, но привлек внимание Далилы, потому что она не могла найти ему объяснение. Первое, что пришло в голову женщине, это спросить у Нелсона, но тут же было отвергнуто.

— Что же это за жетон?! Нелсону ничего не стоит просто проигнорировать мой вопрос или отговориться пустяками. Нет, если моя мать оказалась в психушке, то проявлять любопытство слишком опасно.

Она попыталась найти ответ в интернете, но неумение искать и отфильтровывать информацию привело ее к решению попросить помощи у людей, которые занимаются исследованием исторических артефактов.

— Дочка, мне нужна твоя помощь…

Светловолосая хорошенькая девушка оторвалась от своего мобильника, где строчила кому-то сообщение, и посмотрела на мать.

— А что случилось?

Далила, немного помедлив, сообщила о своем желании побольше узнать о непонятной вещице.

— Странная какая — то штука, на какую — то бирку с цифрами похожа.

— Эта вещь с историей…

— С историей?! У меня множество знакомых студентов, которые занимаются историей. Та же Мелисса! — Сэс повертела в руках непонятную вещицу, и обещала заняться этим. — Мама, конечно, я поговорю с ней, вот уж кто знает все эти поисковые приемчики, но ты уверена, что эта железяка имеет какое-то значение. Может быть, это совершенно незначащие числа. И откуда ты ее взяла?

— Нашла среди старых вещей, вот и заинтересовалась, что это за предмет, — в этот момент Далила пожалела, что впутала в свое расследование дочь, потому что сейчас сложно будет избежать вопросов и объяснений. — Ты уверена, что Мелисса сможет мне помочь?

— Она любит историю, не зря же выбрала исторический факультет, умеет искать информацию, даже переписывается с архивами других университетов, поэтому ей гораздо проще найти сведения, чем мне или тебе.

— Хорошо, попроси ее помочь мне, — согласилась Далила.

******

Раннее утро наполнил лес густым туманом, сквозь который уже просвечивали солнечные лучи, и создавая фееричную картину бытия. Бартиру не интересовал инцидент на празднике, ее не пугало выгоревшее пространство и опаленные соплеменники, она потянула Фогу в лес, чтобы скрепить свой брак.

— Я твоя жена, и принадлежу тебе. Я нравлюсь тебе?

— Я… я просто участвовал в вашем празднике и не хотел жениться.

— Но ты мой муж! Нас соединили боги и наш вождь. Разве ты не понимаешь, что теперь мы связаны?

— Но у нас, то есть, — он смешался, — в городе все проходит совсем иначе.

— Но ты же не в городе! — возразила Бартира и прижалась к нему. — Ты пахнешь, как настоящий мужчина.

Фогу смутился еще сильнее, ведь даже естественный запах кожи и пота, смешанный с запахом травяных красителей, которые были нанесены на его тело во время праздника, для индейской женщины был притягательнее, чем парфюм лучших французских домов. Его жизнь окончательно перевернулась с ног на голову, все поменялось и ему придется примириться с этой почти первобытной жизнью и не возвращаться к старой, где был университет и мать со своим негодяем Жонасом. Он подумал о матери и ужаснулся тому, что даже не вспомнил о ней. Его сотовый телефон разрядился еще несколько дней назад и, парень просто решил, что все объяснит, как только вернется.

— Я не могу, мне надо уйти из племени… меня ждут… я не могу ответить тебе…

— Почему? Кто тебя ждет? Женщина?

— Да, но …

— Нет, теперь я твоя жена, — Бартира стала снимать одежду, чтобы искупаться в озере. — Я красивая?

Фогу завороженно наблюдал за ее медлительными, похожими на танец движения. Когда она встала перед ним голая и гладкая, освещенная солнцем, как прекрасная богиня, он засомневался в своем желании остаться независимым.

— Ты прекрасна, Апона, но… — кровь горячей волной прилила в голову, мгновенный взрыв внутри наэлектризовал пространство вокруг него, сдал воздух удушающим и плотным настолько, что Бартира непроизвольно сжалась. Он не мог к девушке притронуться, хотя она вызывала в нем мощный всплеск желания.

— Я не могу! — он справился со своим состоянием. — Ты слишком влияешь на меня! Я могу сделать тебе больно.

— Кто у тебя внутри? Почему он не хочет меня? — Бартира не отступила. — Это злой дух! Он отказывается от меня… хотя ты же хочешь!

— Нет, я не хочу сделать тебе больно.

— Ты не сделаешь мне больно, ты мой муж, — Бартира упрямо двинулась к парню. — Я сделаю так, чтобы ты захотел меня.

— Боже, Бартира, что ты говоришь?! Разве ты не боишься? Я могу причинить тебе вред.

— Нет, ты мой муж и можешь делать со своей женой все, что пожелаешь.

Фогу чертыхнулся и бросился прочь.

*****

Нелсон не мог понять, что было явью, а что было иллюзией, вызванной действием наркотического напитка Аро-Рибойя, но, как человек практического склада ума, он предполагал, что правда где-то посередине. Это осознание не давало ему покоя. Как только они с Дарио вернулись на фазенду, он отправился в лабораторию к отцу, который часто работал ночами.

— Отец, я был в деревне!

— И что? Я тоже там бывал.

— Помнишь, Моэма рассказывала про своего парня, как его… Фогу! Я видел его!

— Слишком много разговоров влюбленной девчонки о каком-то Фогу… — пробормотал дон Луис, не отрываясь от своего микроскопа.

— Который умеет убивать одним взглядом, — продолжил Нелсон. — Отец, в нем что — то есть, он на самом деле умеет воздействовать на людей.

— Выдумки индейцев, которые верят в богов, духов, их перевоплощения и всякую лабуду.

— Не считай меня легковерным человеком, я не верю в индейских духов. Я материалист в полном смысле этого слова, и если сталкиваюсь с чем-то необычным, то пытаюсь объяснить это с научной точки зрения. Но я сам испытал его воздействие и не могу понять, в чем дело. Может быть, здесь примешаны игры разума, вызванные галлюциногенами, но я реально чувствовал и видел, как огонь захлестнул его и сбил с ног людей, оставляя выжженную траву, — Нелсон не мог остановиться, и дон Луис почувствовал его взбудораженность, что никогда у сына не наблюдалось. — Отец, ты всю свою жизнь занимаешься тем, что пытаешься воздействовать на природу человека, выделяя в нем наилучшие качества, а теперь не веришь в то, что сама природа создала и аккумулировала в одном человеке самые необычные качества?!

— Хорошо, кто такой Фогу? Как он выглядит?

— Обыкновенный индеец, разукрашенный до неузнаваемости, но он обладает чем — то, что не поддается объяснению.

— Что произошло в деревне?

— Его спровоцировали и то, как он среагировал стало для меня полной неожиданностью. Нас сбило с ног нечто, что не давало дышать и давило на голову так, что многие теряли сознание. А пока я валялся в отключке он просто исчез, — Нелсон сжал виски, показывая где была наибольшая зона воздействия.

— В твоем рассказе одни эмоции и нет ничего действительно стоящего, что заслушивало внимания, — дон Луис вернулся к своей работе. — Ловкий индеец дурит своих соплеменников, возможно, использует растительные химикаты, и ты же прекрасно знаешь, как падки индейцы на всякую «адскую водку».

— А как объяснить выжженное поле вокруг нас?

— Обыкновенным воздействием костра и порыва ветра.

— Ну, а если предположить, что все — таки, этот индеец обладает …

— Гипнозом? Возможно, но умение манипулировать людьми это, в большей степени, технология, известная с древних времен и доступная просто одаренным людям с мобильной психикой, а не уникальное явление.

— Нет, ты должен это видеть!

Не верить своему сыну у дона Луиса не было причин, тем более его нервозное состояние уже вызывало удивление.

— Ну, хорошо, я готов познакомиться с этим уникумом, но ты не должен забывать, что он по сути всего лишь индеец с раскрашенной рожей.

*****

С первобытной прямотой Бартира настаивала на завершении обряда женитьбы, который требовал соединения не только духа, но и тел. Ее ласки, слова, настойчивое желание стать женщиной в полной мере вызывали в парне противоречивые чувства. Здесь не было полутонов и полунамеков, предварительных ухаживаний, к которым привыкли цивилизованные люди в своих городах. Все было просто — если пару соединили, то мужчина должен взять женщину. Бартира то и дело приглашала непонятливого молодого мужа на прогулки к озеру, где испокон веков соединялись пары.

— Почему ты не притрагиваешься ко мне? В деревне скажут, что я не могу иметь детей, потому что ты меня не хочешь! Я твоя жена, — Бартира ластилась к своему новоявленному мужу. — Посмотри, как здесь красиво! Духи леса тоже хотят нашего соединения.

— Бартира… — он хотел возразить, то маленькая ладошка закрыла его рот.

— Я хочу быть твоей. Разве я хуже Моэмы? — она обняла его и погладила его плечи и почувствовала, как он вздрогнул.

— Подожди, что это за крики? Кто это? — он услышал голос Акары, который с кем — то ругался, а потом высокий женский голосок. — Это Моэма? Что он хочет от нее?

— Акара хочет стать ее мужем и всего лишь недоволен ее отказом.

— Почему она так кричит? — Фогу вскочил и прислушался к удаляющимся звукам.

— Фогу! Не уходи, — Бартира вцепилась в него, пытаясь поцеловать, но парень оттолкнул ее и побежал на звук голосов.

Моэма неслась по лесу быстрее дикой кошки, она не могла допустить, чтобы Акара ее настиг. Но тяжелое дыхание приближалось. Моэма споткнулась и тут же на нее навалился разгоряченный мужчина, стаскивая с нее платье.

— Уйди от меня! Акара, прочь от меня! Я не буду твоей женой! Не буду! — она сопротивлялась, что есть мочи, и когда силы были на исходе, пришло освобождение. Фогу оторвал мужчину от Моэмы и откинул в сторону.

— Не смей ее обижать! Она не хочет быть твоей!

— Но и твоей она не станет, — Акара схватился за нож, подбираясь к сопернику. Тут же подбежала Бартира и заверещала, увидев их поединок.

— Я убью тебя, и ты не будешь больше мешать мне! Твоя власть в племени закончится! А Моэма станет моей.

Фогу вскинулся, и сильная волна густого воздуха пошла в сторону Акары, а вслед за ней поползла черная лента пожухшей травы, как будто дух смерти пожирал все на своем пути и подбирался к вождю. Акара перепугался и исчез в лесу, но не Бартира, которая встала на пути этого движения.

— Фогу, прекрати немедленно!

— Уйди отсюда, Бартира! Уходи! — Фогу не желал причинять боль своей жене, но видя, что ее не убедить, погасил гнев. — Лучше уйди, не серди меня.

Бартира всхлипнула и, развернувшись, побежала в деревню.

*****

Фогу усадил Моэму в тень дерева, присел рядом, чтобы успокоить девушку. Она поплакала на его груди, пытающегося ее утешить.

— Ты бросил меня! Ты отвернулся от меня! Ты хочешь Бартиру! Почему?

— Моэма, — он помолчал, но все равно надо было ей объяснить свои чувства, — одно присутствие Бартиры выводит меня из равновесия?!

Он замолчал, как объяснить невинной девушке, что его влечение к другой сидит глубоко внутри, и Бартира будоражит его мужское начало своей откровенной сексуальностью. Он попался и теперь должен победить самого себя, чтобы отказаться от вожделенного предмета, или уступить. Моэма расценила его молчание по-другому и прильнула к его губам, но ее почти детские поцелуи не волновали Фогу, они были целомудрены для него, поэтому парень ответил ей легким поцелуем и отодвинул.

— Я не могу поступить с тобой, как Акара. Но тебе надо его опасаться, потому что я не всегда буду рядом, чтобы отбить его атаку. Будь осторожна.

— Он хочет сделать меня своей женой. И теперь, когда он вас поженил, то пойдет к деду и будет настаивать. Бартира не должна была так поступать. Она знала, что я люблю тебя, — Моэма опять всхлипнула. — Но почему ты не выбрал меня?

— Моэма, не вини Бартиру, она сделала то, что хотел я, но не решался, — Фогу опустил голову, чтобы не смотреть в глаза девушки. Объяснение давалось очень сложно. Моэма замолчала, обдумывая его признание.

— Я не могу сказать, что люблю ее, но я слишком сильно на нее реагирую. Я не могу пока контролировать то, что твой дед называет силой. Что — то внутри меня при виде Бартиры взрывается, и если бы я выбрал тебя, то поступил бы нечестно, потому что не перестал бы хотеть другую. Прости меня, Моэма! — он погладил девушку по волосам, взял ее личико в ладони. — Ты мне очень дорога и я люблю тебя, но…

— Ты любишь меня! И я буду любить тебя! — воскликнула она, будто не слышала предыдущих слов, не хотела слышать их. — Мы можем еще быть вместе, ведь обряд еще не завершен, да? Ты еще не сделал ее своей женщиной, иначе бы она так не злилась!

Фогу растерялся из-за такой непосредственности девушки. Если Бартира сбивала его своей сексуальностью, то Моэма озадачивала своей простотой, которая сама по себе была хороша, но могла обескуражить кого угодно.

— Почему ты меня любишь? Я ничего не сделал и ничем не заслужил твоей любви! — Я люблю потому что… потому что люблю. Я люблю тебя за то, что ты есть. Я чувствую, что ты — мой … люблю сердцем и душой...

— Моэма, нам надо успокоиться. Ты придумала меня и свою любовь, но не понимаешь, ты просто чувствуешь желание любить.

— Я не такая умная, как ты, но у меня ни с кем никогда такого не было, я не могу и дня без тебя. Я хочу, чтобы ты был рядом, такой добрый и сильный. Я не могу все правильно объяснить.

— Ты очень хорошая девушка, ты достойна любви, но … мы не можем быть вместе.

— Почему?! — возмутилась девушка. — Ты боишься моего деда? Аро-рибойя пригрозил тебе?

— Боже, ты просто сводишь меня с ума…

— Вот видишь, ты сам говоришь, что я свожу тебя с ума!

— Своим упрямством!

Моэма вскочила, собираясь в деревню.

— Пойдем в деревню и поговорим с моим дедом, — она слышала только саму себя.

******

Аро-рибойя долго слушал речь вождя, который старался убедить старика в том, что он станет хорошим защитником и мужем Моэмы, в его жестах и словах чувствовалось нетерпение самца, готового взять свое, если даже весь мир будет против.

— Акара, тебе надо успокоиться, потому что моя внучка не хочет входить в твою семью. Мы с тобой нашли общее решение с Фогу и Бартирой, но Моэму не трогай. Это мое слово.

— Этот Фогу и на твою внучку глаз положил!

— Моэма бьется впустую, Фогу все равно будет с Бартирой. Он смотрит только на нее, — покачал головой шаман.

— Почему ты не заставишь Моэму принять меня? Я буду для нее хорошим защитником, я вождь! — Акара стукнул себя в грудь. — Аро-рибойя, уступи мне, и тогда Моэма никогда не уйдет из племени, всегда будет рядом с тобой. Подумай, я дело говорю.

— Мне надо посоветоваться с духами.

— Старик, а где твоя внучка? Она опять на озере с Фогу, а Бартира примчалась из леса вся в слезах, — Акара сжал кулаки. — Моэма бегает за ним, будто не принадлежит к уважаемому роду. Она глупая и не понимает, что нельзя так вести себя с мужчинами.Ты уверен, старик, в том, что они не нарушили клятву соединения Фогу и Бартиры?

— Все, Акара! — возмутился Аро-рибойя. — Я сказал, что посоветуюсь с духами и, если они скажут, что Моэма должна стать твоей женой, то она ею станет.

******

Дон Луис склонился над отчетами, которые привез Нелсон из Европы, вчитываясь в корявые строчки, потускневшие от времени.

— С приходом Альфреда Ришера госпиталь превратился в крупный научно — исследовательский центр, где под его началом работали многие врачи и выполняли заказы Вермахта. Там не лечили солдат, там ставили опыты. Все описывается. Хотя и говорится о том, что он проводил исследования на физические и психическое воздействие на человека, но подробностей нет, — в сердцах произнес Велозу.

— Как же так?! Это же отчеты! — Нелсон озадачился.

— Хитрость в том, что Ришер не собирался делиться с кем — то открытиями… он имел выход на самого рейхсканцлера. Вот кому он хотел продемонстрировать свои достижения! А это… это химические формулы, которые имеют отношение к … своего рода оружию. Судя по всему, поле деятельности Ришера было очень обширным.

— И что это означает? То, что я привез не то, что нужно? Эти записи датируются 1944 годом, когда исследования Ришера курировал профессор Бранд — один из личных врачей Гитлера в сотрудничестве с профессором Биккенбахом из Страстбургского университета Натцвейлере, — Нелсон стоял за спиной отца и тоже рассматривал записи старого и потертого журнала.

— Насколько я знаю, Биккенбах занимался проблемами химической войны.

— Может быть, это и было особое направление Ришера во время войны?

— Вполне, вполне, — дон Луис полистал подшивку листов, — возможно, что преследовалось несколько целей: идея создания сверхчеловека с помощью химического воздействия или наоборот создание такого химического оружия, которое бы избирательно воздействовало на представителей разного этноса. Ведь изучались же высоко заразные вирусные инфекции, которые могли, скажем, кареглазых и темнокожих убивать, а для голубоглазых людей быть безвредными.

— Это уже генетическое оружие.

— Да, да, именно генетическое! Оружие, которое поражало бы представителей одного народа, оставаясь при этом совершенно безвредным для других. Эти его идеи отлично вписывались в теорию превосходства "истинных арийцев" и необходимость истребления "низших рас".

— Но чего же все — таки достиг Ришер? — Нелсон отошел от отца и сел в кресло.

— Это мы узнаем только тогда, когда найдем личные дневники Ришера, — дон Луис посмотрел на сына.

*****

1939 год

Ришер был недоволен состоянием сына, которого мучили кошмары всякий раз, когда доктор использовал экспериментальный препарат. Мальчик жаловался на сильную головную боль и был очень агрессивен. Врач был недоволен и тем, что Георг все чаще проявлял самостоятельность и отказывался следовать заведенным школьным правилам, но воздействовать на его психику дополнительными лекарственными препаратами, кроме того, что он вводил, Ришер тоже не хотел, чтобы не нарушить чистоту опыта.

— Сегодня мы не будем проводить лечение, потому что в школу приезжает куратор всех образовательных учреждений третьего Рейха — рейхсюгендфюрер Бальдур фон Ширах. Старшие ученики будут встречать гостя, а вас поведут в одно из гетто на экскурсию.

Георг вздохнул, ему были не по душе эти познавательные прогулки, которые должны были воспитывать в них чувство превосходства и беспощадность к врагам Германии.

Гетто представляло собой огороженную территорию внутри города, куда были выселены те, кого нацисты посчитали переносчиками инфекционных заболеваний. Эта часть города была объявлена карантинной зоной. Но это было лицемерное утверждение и предназначалось для населения самого гетто, в котором жил, по словам нацистов, «человеческий мусор». Марширующие ученики привлекали внимание людей, которые останавливались и с усталой обречнностью провожали их глазами. Учеников и их воспитателей встретил представитель"юденрата" и так и бежал впереди, рассказывая старшему воспитателю в военной форме об устройстве зоны. Георг рассматривал дома, стены которых были обвешаны листовками с лозунгами о неизбежности судьбы, смотрел на лица изнеможенных людей, на сидящих прямо на улице нищих, доведенных до полуобморочного состояния, и был скорее напуган, чем проникся чувством превосходства над этими несчастными. Их провели по улицам, показали кирпичный завод, где работали люди из гетто, и направили обратно в школу.

— Каждый должен приносить пользу на своем месте, что мы и стараемся привить каждому жителю гетто, — вещал их сопровождающий, подобострастно склоняясь перед немецким офицером.

Георг встретился глазами с одним из своих сверстников, который стоял около ворот завода, выпрашивая милостыню, и тот неожиданно показал ему кулак, а потом в их строй полетело два камня, попав в одного из учеников. Поднялся шум, забегала охрана, пытаясь поймать того, кто посмел поднять руку на представителей высшей расы. Мальчишку поймали и стали избивать хлыстом. Георгу показалось, что он опять оказался там в холодном бараке концлагеря для интернированных, а его одноклассники хладнокровно наблюдали за экзекуцией, словно били не человека, а какую-то бешеную собаку. Он сжался, будто сам почувствовал боль и страх этого несчастного, а потом выплеснул это ощущение в спину юденрата, который заносил над жертвой руку. Человек рухнул тут же, где стоял и стал задыхаться, хватаясь за горло, и все брезгливо расступились.

— Что с ним? Что происходит? — воспитатели бросились на помощь, забыв об избитом мальчишке.

******

Аро — рибойя сидел у костра, раскачиваясь, будто маятник, но, как только увидел парочку, сморщился и бросил приказ.

— Моэма, иди в хижину и займись хозяйством.

Как только девушка исчезла за дверью, старик указал Фогу на место рядом с собой.

— Ты должен быть с Бартирой, она ждет тебя в доме, готовит еду своему мужу.

— Ара-рибойя, какой из меня муж?! Я даже притронуться к ней не могу! Она вызывает во мне совершенно неконтролируемый приступ.

— Это твоя мужская сущность рвется наружу, твоя сила приобрела окраску, — заскрипел смехом старик. — Ты ее боишься?

— Кого? — смутился Фогу.

— Бартиру! Не бойся! Она сможет сделать тебя настоящим мужчиной, это не моя внучка.

— Почему ты вспомнил о Моэме?

— Думаешь, я не видел ваши взгляды друг на друга? Нет, Фогу, Моэма не для тебя! Она слабая и легкая, чтобы противостоять тебе. Ее ты убил бы, а Бартира сможет приручить тебя.

Фогу неожиданно рассмеялся.

— Да, ты хитрый, старик! Значит, моя женитьба на Бартире — это часть моего обучения? Все для пользы и по плану?

— Конечно! Сумеешь справиться со своей природой, примешь ту, что вызывает в тебе такой приступ, станешь непобедимым.

— Но я ее чуть не убил сегодня!

— Но не убил же! Уведи ее подальше в лес, где никого не будет, кроме вас, и сделай ее счастливой. Вот возьми, — он передал какой — то кусочек смолы. — Возьми, это тебя расслабит в первый раз, а потом не будешь так ее бояться.

— Я и не боюсь, — буркнул под нос Фогу, вызывая смех шамана, который закурил трубку и затянул какую — то тихую звучащую, как заклинание, песню. Из хижины показалась Моэма и присела к парню, думая, что Фогу все рассказал деду.

— Ты сказал деду, что любишь меня? — прошептала Моэма.

— Осторожно, Моэма, — сконфуженно отодвинулся парень и покосился на Аро — рибойя, — ты придумываешь то, чего нет.

— Что я придумала? — ее беспокойство сразу же вышло наружу и отразилось на лице.

— Нет, но мы не можем любить друг друга, — зашептал парень.

— Почему? Я же люблю тебя.

— Моэма! — голос Аро-рибойя прекратил их перешептывания. — Отойди от чужого мужчины. Я не хочу, чтобы тебя посчитали порченной девушкой. Помни, Фогу — муж Бартиры, поэтому не касайся его. Акара соединил эту пару и теперь они принадлежат друг другу.

Моэма замотала головой, будто не соглашаясь, но потом рассердилась.

— Акара обманул всех! Он сделал это, чтобы мы не были вместе! — гневно воскликнула Моэма. — Так нечестно!

— Прошлое не вернуть! — Ара-рибойя даже не посмотрел на внучку, не желая признаваться, что сам доволен таким поворотом событий. — Пусть Бартира попробует понравится ему.

— Все против меня!

— Иди к своей жене! — он посмотрел на Фогу и махнул рукой. — Иди!

Моэма хотела задержать парня, вцепившись в его руку, но Ара-рибойя шикнул на нее.

— Ты же сам говорил, что никто из местных девушек не должен уходить из племени! Никто не должен связываться с белыми, а чем лучше Бартира? Почему не я? — не могла успокоиться Моэма.

— Это тебе надо возвращаться к своим корням, а не Бартире. Если она понравится, то сможет удержать Фогу в нашем племени, а не побежит за ним в чуждый мир, как сделала твоя мать и как сделаешь ты.

Моэма поняла, что дед пытается любым способом оставить Фогу в деревне и согласился женить его на девушке, которая связана со своей землей и с племенем всей душой.

— Ты вольная птичка, того и гляди, улетишь отсюда и не оглянешься, а Бартира привяжет этого парня к себе, опутает его своим телом. Не вставай между ними, пусть Бартира сделает своего мужа счастливым. И он хочет ее, а не тебя.

*****

Бартиру учила ее мать, старая индианка, тому, как стать хозяйкой своего мужчины. Она курила трубку и вглядываясь куда — то вдаль и внутрь себя одновременно, бормотала наставления, будто заклинания.

— Будь ласкова, вползи в его душу, как змея, заполни его без остатка и тогда станешь владычицей. Если не сможешь, он бросит тебя.

— Он ушел и не появлялся, как же я буду с ним ласковой, — заплакала девушка. — Он опять думает о Моэме!

— У души не будет радуги, если в глазах не было слёз. Поплачь, а потом приди к нему с улыбкой. Скажи ему— и он забудет, покажи ему — и он не сможет запомнить, отдай себя в его руки — и он примет твой дар, потому что власть тела самая сильная.

Бартира натерла свою кожу цветочной водой, расчесала роскошные черные волосы, вплетая в них цветки и перья птиц и осталась собой довольна.

— Где же он?

— Иди за ним и идите на край земли, — мать пыхнула дымом из трубки и показала на выход. В душе Бартиры все ликовало, она должна удержать Фогу около себя, чтобы ни о ком другом он не думал и не хотел отрываться от нее. Проходя мимо хижины вождя, она увидела Акара, который кивнул ей в знак приветствия и показал направление, куда отправился его соперник.

— На озеро.

Фогу повертел в руке то, что дал ему шаман и из чистого любопытства сунул в рот. Приятный, немного горьковатый вкус усилился и все удалилось. Предметы немного стали расплывчатыми, солнце ярче, а звуки громче, ощущение легкости наполнило тело. Горячие женские руки погладили его плечи, грудь, спустились ниже. Женское лицо приблизилось к его лицу.

— Бартира?

— Да.

— Что ты делаешь?

— Я твоя, я люблю тебя… Ты полюбишь меня так сильно, что забудешь свою Моэму.

— Моэму? Я не люблю Моэму.

— Тогда люби меня.

— Ты победила, моя Апона, — зов плоти был настолько сильным, насколько сильным была сама природа, окружающая их. Фогу не мог остановить неизбежного и нарастающего нечто для него необъяснимого и погрузился в сладкое вязкое состояние, которое может дать только женское тело.Удушающая горячая волна, исходящая от ее мужа, заставила Бартиру задохнуться и на мгновение она перестала дышать, но не испугалась, а еще сильнее прижалась к нему и выдохнула, выравнивая дыхание.

— Да, я не уступлю тебя никому.

*****

Вечером, когда они возвращались в деревню, то встречали их улыбками, добрыми усмешками и пожеланиями. Бартира краснела, прятала лицо на груди Фогу, который казался бесстрастным и равнодушным к разговорам окружающих. Прежде, чем пойти в дом с молодой женой, Фогу зашел к шаману.

— Ну что? — засмеялся Ара-рибойя. — Подчинить женщину, значит показать свою мужскую силу. Тебе понравилась Бартира? Наполнил ее чрево своим семенем?

Фогу никак не мог привыкнуть к прямолинейности вопросов и ответов индейцев. Иногда они говорили непонятные вещи, а иногда вводили в ступор своей откровенностью.

— Что ты говоришь, старик! — отмахнулся парень, вызывая в шамане смех.

— Понравилась! Ты выглядишь иначе! — Ара-рибойя был доволен.

— А что будет с Моэмой? Акара ее не оставит в покое.

— А что с ней будет? Выберет себе индейца и останется в племени.

— А если уйдет в город?

— Зачем ей уходить в город? В городе можно исчезнуть без следа, потому что там защита наших богов слабеет. Но женой Акары она не будет, — засмеялся старик. — Пока ты здесь, Акара не будет открыто требовать мою внучку, потому что боится тебя. Ты сильный и можешь стать вождем и тогда сможешь взять вторую жену.

— Что ты понимаешь под словом сильный, старик? То, что я смогу победить вождя в поединке или то, что я могу справиться с двумя женщинами.

Ара — рибойя повалился от смеха.

— Почему у тебя такое хорошее настроение?

— Потому что в нашем племени обновится кровь и по деревне будут бегать дети худурш. Иди к жене!

В это время Бартира искрилась радостью, потому что стала женщиной, потому что Фогу оказался именно таким, каким она ожидала, потому что она стала победительницей, потому что смогла утереть нос своей подруге. Ее счастье делало ее бесчувственной к переживаниям других. Моэма, слушая ее восклицания о муже, чуть не плакала.

— Это я должна быть на твоем месте. Ты подлая! Фогу меня любит!

— Нет, это он меня любит и доказал это. Мы провели с ним весь день на озере, а сейчас он в нашем доме! Знаешь, что Акара выделил нам дом? Он конечно, маленький, но мой Фогу сам построит большой дом для нас. Теперь я уважаемая жена белого шамана.

— Ты подлая! — Моэма вскочила, не желая больше оставаться в обществе подруги и решила подпортить ей настроение. — Почему же тогда Фогу смотрит на меня? Его взгляд заставляет меня краснеть! Вот как он смотрит!

— И что с того? Ты не будешь его женой, потому что несколько жен разрешено иметь только вождю. Акара хочет взять тебя замуж! А я побегу, меня ждет мой Фогу, — Бартира захихикала и выскользнула из хижины. Моэма заметалась по замкнутому пространству, потом выбежала, будто вырвалась на свободу, и побежала прочь из деревни.

*******

Акара злился, ему казалось, что вот она, маленькая красивая танагра[1], в его руках, но не тут-то было, птичка упорхнула и полетела к другому. Он размашистым шагом мерил землю около хижины шамана.

— Чего ты так всполошился, Акара? Фогу во власти Бартиры, она опутала его так сильно, что он никуда не денется от нее, — Аро-рибойя оторвался от своего дела и посмотрел на вождя.

— А что я получил за то, что соединил эту пару. Ты обещал мне Моэму, а она до сих пор не моя! — индеец остановился перед ним.

— Моэму? Акара, я сказал, что посоветуюсь с духами.

— Ну, так что они сказали?

— Молчат.

— Старик, ты дуришь меня! — Акара был готов ринуться на шамана.

— Я не могу приказывать духам, когда им говорить со мной, а когда молчать. Подожди и твое ожидание будет вознаграждено, — глазки Аро-рибойя светились в хитром прищуре, но Акара ничего не мог возразить.

— Она будет моей!

*****

Моэма плакала, забравшись в самый дальний угол кухни. Выплакать свою обиду днем на глазах у хозяев она не могла, поэтому поздним вечером, когда кухня была пуста и по дому никто не бродил, она страдала.

— Что это за всхлипы? — голос Нелсона, который появился на кухне, чтобы попить воды, заставил ее вздрогнуть.

— Это я, сеньор.

— Моэма? Почему ты плачешь?

— Я горюю.

— О чем же? Или о ком? О Дарио?

— Почему вы так говорите? Дарио ничего плохого мне не сделал.

— Еще бы он сделал! — усмехнулся сын хозяина. — Тогда что заставило такую красивую девушку так горько плакать?

— Вы тоже считаете меня красивой?

— Конечно.

— Все считают меня красивой, а ему я не нужна!

— О ком же ты говоришь?

— О Фогу! Я хотела быть его женой, а он выбрал другую. Нет, я не красивая! У меня нет бус и этих красивых штучек, что носят ваши женщины. В прошлом году приезжала ваша дочь. Такая красивая сеньорита! У нее есть шляпа, — Моэма вспомнила, какое впечатление произвела на нее соломенная шляпа от солнца, украшенная цветами.

— Хочешь, я подарю тебе украшения?

— Как подарите?! Бусики вашей дочери?

— Конечно, я могу подарить тебе много безделушек, лишь бы ты была счастлива. Принеси-ка мне кофе, а я посмотрю, что у меня есть.

Моэма соскочила с пола и стала готовить кофе. Потом торопливо налила в чашку и отправилась к молодому хозяину. Нелсон рассматривал золотой медальон, усмехаясь своим мыслям, когда пришла Моэма.

— Вот, возьми! Эта безделушка принадлежала когда — то моей жене, но никогда ей не нравилась, поэтому ты смело можешь забирать ее.

Моэма бережно взяла в руки нежное плетение цепочки и восхищенно вздохнула. Нелсон погладил плечи девушки, но она, будто почувствовала настрой своего хозяина, отшатнулась.

— Что вы делаете?!

— Что ты так переполошилась? Я просто хочу тебе помочь завоевать своего любимого.

— Тогда зачем вы меня хотели обнять? — возмущению Моэмы не было предела.

— Ты меня не поняла! Я все лишь пожалел тебя. Я не могу смотреть на заплаканных женщин.

— Тогда ладно, — успокоилась девушка, вытирая глаза и красуясь перед ним.

— Так почему ты до сих пор не вместе со своим возлюбленным? — Нелсон мягко вернул разговор в старое русло.

— Но он принадлежит другой.

— Когда любишь, то это не имеет значение. Разве ты перестала его любить?

— Нет, не перестала.

— Вы могли бы найти убежище на фазенде. Я думаю, мой отец был бы не против того, чтобы здесь работали сильные работники. Твой Фогу мог бы поселиться здесь вместе с тобой.

Моэма подумала о том, как хорошо было бы жить и работать на фазенде, а рядом был бы Фогу.

— Но одних украшений для этого будет маловато.

— Что я должна сделать?

— Надо уговорить его прийти сюда. Возможно, когда он поймет, что здесь его примут, то решится бросить свою жену и уйти к тебе. Ты живешь среди нас, а у нас принято жить с теми, кого любишь. Вот и твой Фогу уйдет от жены к той, кого он любит.

— Правда? — Моэма распахнула глаза от радости, засмеялась и выпорхнула из комнаты. Мужчина медленно улыбнулся тому, как быстро и ловко он смог направить девушку в нужном направлении.

[1]Яркая лесная и кустарниковая птица, которая в тропических лесах держится в вершинах деревьев