49 глава

После недавнего звонка дон Луис не знал, что и думать. Была большая вероятность того, что дневники Ришера нашлись, правда очень странным и неожиданным способом, а если это не так, то существует некто, кто пытается сыграть на его интересе и преследует свои цели. Вот только какие цели? Доктор терялся в множестве предположений, но предчувствие того, что дело двинулось с мертвой точки, не покидало его. Наступит вечер и станет понятно, что ожидать. Дон Луис делал пометки изменений показаний состояния подопытного, наблюдая за действиями своего ассистента доктора Гомеса, который подключал аппарат капельного введения препарата.

— А, наконец-то, забрал пропуск? — дон Луис поприветствовал вошедшего в лабораторию Керро. — Теперь ты непосредственно сможешь получать данные для своего анализа.

— Да, — Керро пристально разглядывал больного и все манипуляции врача. — Какова доза вводимого препарата?

— Она увеличена в два раза.

— Доза или концентрация?

— Второе… Количество никогда не может дать нужный результат, нежели качество.

— Любое воздействие на структуру ткани или геном человека требует долгое время для выявления последствий.

— Да, но концентрация увеличивает эту скорость…

— К чему вы стремитесь? Сейчас многие лаборатории занимаются генной терапией. Генный текст редактируется, чтобы вылечить наследственные болезни, а не для того, чтобы создать новое существо — сверхчеловека!

— Меня всегда поражало, как быстро ты понял, чего я хочу добиться! Именно сверхчеловека, лишенного каких — либо недостатков…

— Какой же теории о сверхчеловеке вы следуете? Теории Ницше или До Ламе? Насколько я знаю теория Ницше стала основой расовой политики гитлеризма, — Керро понимал, что провоцирует Велозу, но остановиться не мог.

— В теории де Лама очень много интересных утверждений, в которых говорится, что сверхразумное существо — приверженец диктатуры разума. Первичны разум, логика, интеллект. Они несут основную и главную роль, — почти с восхищением констатировал дон Луис.

— Сверхчеловек, лишенный чувств — нелюдь, — возразил Керро. — Обществу придется делать выбор — человек, наделенный чувствами или нелюдь, и думаю, что выбор очевиден.

— Ты прав! Вот именно в этом я не согласен с До Ламой, а согласен с Ницше. Первичны чувства, воля, сила, энергия. А интеллект и разум несут вторичную обслуживающую роль. «Сверхлюдьми» являются немногие, выделившиеся из массы, которые имеют право устанавливать порядок силой.

— А это теория нацистов?

— Да назови их как угодно, но я предпочитаю — сверхчеловеки! И я согласен с Ницше и в том, что сверхчеловек создаётся искусствен¬но, революционным путём. Чем мы и занимаемся здесь.

— Вы хотите заменить собой эволюцию?

— Не эволюция, а революция! — хохотнул дон Луис.

*******

Шику проснулся от крика, подскочил, понимая, что заснул прямо за столом перед компьютером. Крик повторился и только тогда он понял, что все это не приснится. Моасир, схватившись за голову, корчился на полу около дивана, бил себя за голове, стараясь заглушить боль, но она не проходила. Шику подскочил к нему, пытаясь поднять.

— Что такое? Что? Почему ты такой горячий? Тебе надо в больницу!

— Боль! Какая адская боль…

— Я сейчас принесу обезболивающее, — Нэгл помчался в ванную, где иногда хранились лекарства, торопливо стал искать подходящий препарат, — да где же это? Ничего нет!

Вместо лекарства он принес лед, чтобы сбить температуру соседа.

— Вот, надо сбить твою температуру! Ты же горячий, как кипяток! Черт, Моасир, ты слышишь меня?

Но сосед корчился, постанывая, а в глазах появилось странное выражение, какое бывает в фильмах про монстров — темные, как тьма, глаза ничего не выражали, отчего становилось еще страшнее. Шику присмотрелся и понял, что это всего лишь, резко расширенные от боли зрачки.

— Моасир, — он приложил к его лбу лед, — что с тобой?

— Ты обещал мне новое небо, — неожиданно прошептал Моасир, потом его шепот убыстрялся и стал более невнятный, — ты сказал, что сжимаешь между пальцами бога! Что же это? Это запретная зона… бог не простит. Господи, я пьянею от нового неба… а он все стоит и держит в руках… Нет! Зачем он опять это делает? Наши тела состоят из формул — так он говорит! И на всей земле нет такого количества хлороформа, чтобы я отключился и перестал смотреть…

— Что за ерунда? — Шику выбросил мокрую от растаявшего льда тряпку. — Моасир, о чем ты говоришь?

— О боге! И у него есть имя! Это он меня наказал… палач!

— О, господи, Моасир, бог не может стать твоим палачом! — Шику перекрестился.

— У моего бога есть имя… у него есть приспешники… они убивают людей, чтобы жить вечно….

Шику понял, что Моасир впал в религиозный транс и речь, скорее всего, идет о какой-то секте местного религиозного учения.

— Они найдут меня! Найдут! — его лицо опять исказилось от боли. — Его логово прозрачная башня… люди, как тараканы… я видел, как оттуда появилась женщина… я к ней подошел, а потом … этот человек… люди в черных костюмах и … ее безжизненное тело увезли…

— Что за женщина? — Шику мгновенно насторожился, как только речь пошла о вероятном убийстве. — Где это происходило?

— У стеклянной башни, — Моасир застонал, сжимая голову. Шику коснулся его плеча и почувствовал какое-то странное сопротивление, которое обжигало и отдавало вибрацией в руке.

— Моасир, ты убил женщину?

— Я убил? — то ли утверждение, то ли вопрос прозвучал из уст больного соседа. — Я убил… кого убил?

— Ну, женщину у стеклянной башни.

— Там были люди… а я сбежал, я испугался и сбежал. Я убежал! Убежал…

— Моасир? Отвечай! — Шику тряхнул Моасира за плечо, и тут же его слегка откинуло и он поперхнулся от того, что не смог вздохнуть. Тяжесть в груди сдавила легкие, и страх, что сейчас он просто умрет заставил Шику кашлять и сипеть, чтобы выплюнуть нечто, мешавшее ему дышать. Моасир застонал и потерял сознание, и также неожиданно, как началось, так и закончилось давление в груди Шику. Он, покачиваясь, побрел на кухню, выпил стакан воды и бухнулся на стул.

— Что происходит?! Нынешняя духота меня когда-нибудь доконает! Надо появиться у врача, а то так окочуришься и никто не сможет помочь.

*****

Результат революционного воздействия не замедлил сказаться, и больного буквально выгнуло дугой, из горла вырвалось рычание, а вытаращенные глаза помутнели.

— Сильнейший выброс гормона, он не справляется с ним! Фриас, чего стоишь? Видишь же все заняты, вколи ему обезболивающее, — дон Луис удерживал пациента за голову, чтобы тот не разбил ее о железные поручни кровати.

— Но…

— Быстро! Иначе он порвет эти ремни… и сдохнет здесь! Вводи внутримышечно, — заорал доктор Гомес. Керро схватил приготовленный шприц и вколол дозу. Подопытный резко обмяк, запрокинув голову, тонкая струйка слюны выползла изо рта.

— Вот и все! — констатировал Гомес.

— Как это тебе убить человека? — спокойно спросил дон Луис.

— Я его убил? — резко оглянулся на своего руководителя Керро, потом бросился к больному, ощупывая пульс на шее. — Что это значит?

— Ты убил его, но не расстраивайся, это уже отработанный материал, поэтому его пришлось ликвидировать. Его организм не справляется с адаптацией… не тебе ли знать, что не каждый может пройти путь сверхчеловека, — спокойно произнес Велозу, наблюдая как доктор Гомес закрывает умершего простыней.

— Зачем? Почему вы меня заставили это сделать? — растерянность Керро была объяснима, поэтому Велозу она не удивила.

— Чтобы ты откинул ложные представления о добре и зле. В данном случае он умер бы в любом случае, только в страшных мучениях, его стоны итак уже оглашали всю лабораторию, ты сделал ему добро, дав ему умереть быстро. Вот видишь, как многолико добро.

Керро стянул с себя перчатки и, бросив их, вылетел из лаборатории.

— Зачем вы это сделали? — Гомес подошел к дону Луису.

— Чтобы вовлечь его в активный процесс, а не созерцательный. Он был слишком отстранен от реально происходящего действия, он — аналитик, который сидя за своим программой, не участвовал непосредственно в исследования со всеми его хорошими и плохими сторонами. Теперь я исправил это.

— А если он сломается и пойдет в полицию?

— Фриас? Нет, у него слишком острый ум и слишком большой исследовательский талант, он взвесит все и выберет наиболее правильное решение.

— Но он зол!

— Так он и должен быть зол, раздражен, возмущен, сердит, — энергично перечислил дон Луис. — Но его любознательность победит, потому что она глубока и основательна.

— Любознательность? Бросьте, дон Луис, это же не ребенок…

— О нет, любознательность — это когда нам хочется знать, как все работает. Когда мы хотим заглянуть под крышку и понять, как там все устроено. А быть сердитым — значит быть неудовлетворенным тем, как это все устроено и хотеть изменить это прямо сейчас. «Сердитость» вынуждает нас действовать. Наука движется быстрыми темпами от раздражения тем фактом, что все устроено вот так, а не так как должно или как может быть устроено в идеале. Вот посмотришь, Фриас всю свою злость направит в правильное русло и я заполучу его с потрохами, сделав из него настоящего ученого.

*****

Сэс вздрогнула и проснулась. В комнате стояла тишина и казалось, что все по-прежнему, а ей приснился страшный сон. Рядом с ней на краешке кровати спала Мелисса, измученная ночным бдением около подруги, ведь настоящие друзья познаются в беде. Она посмотрела на часы. Уже был позднее утро. Она сползла с постели, машинально направилась под душ, потом оделась. Когда вернулась в комнату, подруга все еще спала. Ее взгляд скользнул по фотографиям и наткнулся на изображение матери и отца Мелиссы. Сэс тут же вспомнила о своем отце.

«Лицемер! Предатель! Он тоже предатель! Моя мама лежит где-то в … чужом месте… где ее изучают криминалисты, а он развлекается….» — девушка схватила сумку и вышла из дома. Ее гнало желание выяснить все до конца, высказать все претензии, выплакать свои слезы своему отцу, поэтому она приехала в НИЦ и влетела в кабинет отца.

— Где моя мама? Я хочу съездить к ней!

— Сесилия, успокойся. Криминальные трупы проходят через экспертизу.

— Трупы…— это слово поразило ее настолько, что она на момент утратила цель своего визита, опять захотелось спрятаться где-нибудь и выплакать свое горе.

— Да, она сейчас в морге, и мы сможем ее забрать только после того, как сделают экспертизу, не раньше, — эта спокойно сказанная фраза вызвала в девушке негодование. Возможно, если бы Нелсон повел себя более мягче или выглядел расстроенным, то она бы не вспылила, но отец выглядел, как довольный кот, что слизал сливки.

— Как ты можешь такое говорить, папа? — она неи́стовствовала, стоя перед ним. Нелсон вскочил со стула, вышел из-за стола, пытаясь приблизиться к ней и взять за руки, но девушка отскочила. — Тебя мало волнует, что произошло с моей матерью! Вы никогда не ладили, а ты… ты даже в день ее смерти развлекался с другой! Я видела! Я все видела!

— Что ты видела?! Успокойся! Не думай, что мне безразлично то, что случилось с моей женой. У нас были сложные отношения, мы были почти чужими людьми… но мне жаль, что она умерла, потому что это причиняет тебе боль! Ты — моя дочь…

— Я не твоя дочь! И теперь я осталась одна, совсем одна!

— Постой! Я плохой отец, но все-таки, я считаю себя твоим отцом, потому что воспитывал тебя почти с младенчества… я переживаю за тебя! Я люблю тебя…

— Я тебе не верю! — Сэс всхлипнула и выскочила из кабинета.

— Сесилия, — Нелсон выбежал вслед, — вернись немедленно! Глупая девчонка…

Пробежав вдоль коридора, девушка со всего маху налетела на внезапно вышедшего из лифта человека, подняла глаза и зашипела.

— Ты?

Керро подхватил ее и прижал к себе. Она автоматически выказала протест, все ее предали и никто ей не нужен.

— Сесилия, вернись немедленно!

— Сэс! — Керро не смог сдержать свое раздражение и неприязнь к Велозу, почувствовав нарастание напряжения внутри себя. — Сэси, пошли отсюда…

— Куда это вы? — окрик Житмана, появившегося за их спинами. Охранник неожиданно выхватил из-под полы пиджака пистолет и направил его в голову Керро.

— И не вздумай рыпнуться! — его реакция на Фриаса удивила его самого, потому что Житман не хотел рассказывать Нелсону, что знает о парне, но не смог сдержаться.

— Житман, ты сошел с ума?! — Нелсон остановился.

*****

Кекс сидел перед монитором видеонаблюдения и нервно грыз ногти, что никогда за ним не наблюдалось.

— Что это такое?! Что же мне делать? Так, надо сказать Керро… — Кекс сделал копию, спрятав флешку в карман, высунулся в коридор и, увидев около приемной Велозу сцепившихся Керро и Житмана, ойкнул и спрятался обратно. — Что происходит?! Его уже взяли в оборот? Горилла Велозу прессует его… Надо сказать Тони!

Прошмыгнув в смежный кабинет к программистам, Кекс прокрался к столу Тони и зашептал.

— Ты видел горилла Житман наехал на Керро?

— Что? — вздрогнул Тони. — Где?

— В коридоре! Послушай, на нас вышли! Что теперь будет? Я не хочу остаться один на один с этим Житманом! — запаниковал Кекс. — Это Керро во всем виноват!!!

— Тише ты! С чего ты взял, что им стало известно о нашем участии?

— Ой, мамочки! А почему тогда Житман вцепился в Керро?

— Сядь и не привлекай внимание!

— Вот, — Кекс сунул Тони флешку, — здесь! Ты должен это посмотреть.

Они осторожно просмотрели скаченный файл.

— Ты должен это изъять эту запись.

— Если я ее заберу, то меня сразу уволят или убьют! — шипел Кекс, не прекращая истерику. — Что же делать?! Что же делать?! Меня точно убьют! Как этого… раз… и нет Кекса, а я в расцвете сил… у меня наладилась личная жизнь… наконец — то! Пусть Керро сам выпутывается…

— Ты понимаешь, что Велозу подловили Керро? Случись что, они спишут на него, как на исполнителя, всех своих жмуриков… есть запись и это убойное доказательство… А пока могут использовать эту запись, как давление на него.

— А я тут при чем? Я здесь вообще не у дел! Я только хотел вас предупредить!

Пальцы Тони залетали над клавиатурой, на экране замелькало множество значков, он вошел в систему видеонаблюдения НИЦ.

— Я сам справлюсь, меня засекут через минут пять, пока будут вычислять, я смогу удалить эту запись, — он говорил, не отрывая глаз от бегущих символов. — Тео, мне придется исчезнуть… предупредишь Керро сам. Понял?

— Ладно, ой, тебя уже засекли! — Кекс чуть не подпрыгнул от того, что на экране выскочил красный предупреждающий знак взлома.

— Ничего обойду, у меня в запасе еще минуты три!

****

Леонарду поцеловал свою невесту, когда они встретились в перерыв между занятиями в университете. Он приехал к Мелиссе, пригласив ее составить ему компанию в кафе. Зная насколько важна для девушки ее исследовательская работа, он протянул ей часть готовых переводов.

— Я думаю, что ты оценишь мои усилия. Я так старался…

— О, Лео, я так тебе благодарна, — она стала просматривать написанное, вчитываясь в мелкий убористый почерк, как мужчина ее остановил.

— Дорогая, не лишай меня удовольствия поговорить с тобой хотя бы в обеденный перерыв.

— Прости, я просто так ждала эти переводы, что теперь не смогла остановиться. Мне очень важно! Но хорошо, отложу это до вечера, — она посмотрела на своего собеседника. — Ты хотел бы что — то сказать?

— Да, я хотел сказать, что люблю тебя! А еще хотел бы назначить время для покупки кольца для моей невесты. Самого красивого кольца для самой красивой невесты, — он улыбнулся и, погладив ее пальчики, поцеловал ее ладонь. — Твой отец прислал мне брачный договор…

Сказано это было так между прочем, но Мелисса услышала.

— Я не ничего не говорила ему!

— Я знаю, но твой отец беспокоится за тебя… будто я какой-то аферист. Возможно, так он видит меня. И я виноват в этом…

— В чем же ты виноват?

— В своей торопливости! Но я не подросток, чтобы не понимать свои чувства к тебе. Это не просто увлечение, Мелисса, я влюблен в свою невесту, — он потянулся к ней и поцеловал, — и я хотел бы с полным правом пользоваться твоим расположением. Ты понимаешь меня? Я хочу тебя…

Мелисса бросила мимолетный взгляд на соседние столики и покраснела. Конечно же, она прекрасно осознавала, что физические отношения всегда сопутствуют отношениям между мужчиной и женщиной, но ее смущала такая откровенность Леонарду.

— Я поговорю с отцом относительно договора… — Мелисса перевела разговор на более безопасную с ее точки зрения тему. — Он не должен вмешиваться в наши отношения.

К их столику подошел официант и протянул девушке роскошный букет цветов. Мелисса кинула на Леонарду удивленный взгляд и, поняв, что именно ее жених заказал эти цветы, вспыхнула от радости.

— Ты так же прекрасна, как эти цветы, моя красавица.

— Как красиво, — ее поцелуй в благодарность усилиями Леонарду превратился в долгий и очень чувственный.

— Моя красавица… — его слова имели некую двусмысленность, — после свадьбы я буду любить тебя по-настоящему, только не дай возможности своему отцу отложить нашу свадьбу.

******

Но Эдвалду стало не до свадьбы дочери в тот момент, когда к нему пришла Жулия. Женщина была полна решимости поговорить с ним, по ее словам, открыть глаза на то, что уже несколько лет скрывают от него правду. Эдвалду пригласил ее в кабинет, жестом указал на кресло.

— Я вас слушаю, сеньора, — его тон показался ей оскорбительным лишь потому, что она была взвинчена.

— На вашем месте, я бы не вела себя так, будто ваш собеседник вызывает у вас зубную боль.

— Что вы, дона Жулия, вам показалось. Я с большим уважением отношусь к вам и вашему мужу.

— Моему мужу?! — она горько засмеялась. — А как вы будете относиться к человеку, если узнаете, что он долгое время обманывал вас вместе с вашей женой.

— Что вы имеете в виду?

— Вот, — она резко протянула ему какие — то листы бумаги, — вот чем озабочен мой муж! Выяснением собственного отцовства…

— Поздравляю, сеньора, вы решились на ребенка? — Эдвалду понял, что хочет сказать эта женщина, но дал ей последний шанс не преступать грань.

— Да, он уверен, что Мелисса — его дочь! Вы понимаете, что я вам говорю? Его дочь!

— Что вы хотите добиться от меня? — уголки губ поползли вниз в презрительной усмешке, и Жулия почувствовала его настрой. — Я не могу понять, зачем вы пришли ко мне и выливаете эту грязь на своего мужа? Вы думаете, что брызги от нее достанут моей жены?

— Вы глупец! Ничего не видите или не хотите видеть! — закричала Жулия, теряя терпение. — Мелисса — дочь Николаса!

— Вы говорите явную ложь, — лицо Эдвалду окаменело, он встал и резким жестом руки указал на дверь. — И я прошу вас немедленно покинуть мой офис.

*****

Они замерли, не понимая, что происходит с Житманом.

— Житман, ты сошел с ума? — Нелсон тоже с удивлением уставился на своего начальника охраны. — Спрячь оружие. Мне еще здесь вооруженных разборок не хватает!

— Пусть он не двигается! — шипел Житман и по непонятным для Нелсона причинам тыкал в Керро дулом пистолета.

— Житман! — заорал Велозу. — Немедленно убери оружие.

В коридор уже стали выглядывать удивленные криками сотрудники, как Житман, шипя угрозы, спрятал оружие.

— Ладно, тебе на этот раз повезло, — он покрутил перед носом Керро указательным пальцем, — но я-то знаю, кто ты! Я буду за тобой следить…

— О чем вы говорите? — спокойно сказал Керро, прищурив глаза. — Вы меня с кем — то путаете!

— Нет! Я выведу тебя на чистую воду! Вот посмотришь. Я доберусь до тебя!

— Ты — настоящий бандит, — Сэс закричала на Житмана и если бы не Керро, который удерживал ее в своих объятиях, она бы набросилась на Житмана с кулаками. — Отец, если твой доберман хоть пальцем тронет отца моего будущего ребенка, я тебя возненавижу.

— Что?! Кого?

— Отца моего ребенка! — с вызовом повторила Сэс.

— Так это он? Моя дочь и… — Нелсон представил рядом молодых людей, их едва заметные переглядки, когда дочь появлялась по служебной необходимости рядом с Фриасом, слова Далилы о влюбленности дочери и забеспокоился. — Не может быть!

— Все может быть! — она была взбешена, глаза стали огромными, а слова угрозы вылетали из сжатых от неподдельной ненависти губ. — Уйми своего добермана!

— Все, девочка, успокойся! — произнес Нелсон, а в голове билась одна мысль: «Уничтожить… убрать этого мерзавца, что посмел заморочить голову моей девочке…!»

Сэс прижалась к Керро и заглянула в его бесстрастное лицо, пытаясь поймать его взгляд. Но он смотрел поверх ее головы на Нелсона. Между ними происходило никому непонятное противостояние и у каждого была своя причина.

— Керро? Пожалуйста, поцелуй меня! — она хотела продемонстрировать их отношения перед всеми, но Нелсон видел нечто иное.

«Она выпрашивает его внимания, как милостыню, а этот мерзавец стоит с каменным лицом и медлит! Ты ее не получишь!»

— Сесилия, немедленно в мой кабинет! — не выдержал Нелсон.

— Керро, я не могу больше выдержать твоего безразличия… пожалуйста, не молчи… я люблю тебя, я соскучилась по тебе… — почти признание в любви на виду у всех покоробило Велозу.

— Сесилия! — Нелсон схватил дочь, вырвал ее из рук Керро и потащил вдоль коридора.

— Не трогай меня! Отпусти меня, — но увидев, что Керро повернулся спиной к ним, собираясь уйти, разрыдалась.

*****

— Что это за бред про ребенка? — он приволок ее обратно в кабинет и бросил на диван. — Говори немедленно!

— Я жду ребенка! От Керро!

— Шлюха! Черт! Черт! — Нелсона прорвало. — А наш-то парень и здесь успел, не только моего отца обработать, да еще и дочку обрюхатить! Ловко это у него получилось!

— Мы встречались…

— А современным девицам неизвестны средства предохранения? — съязвил Нелсон. — Твоя мать могла бы дать тебе хоть какие-то знания по этому вопросу. Совсем бестолковая мать!

— Не обвиняй того, кто не может ответить, отец! Она была хорошей и доброй матерью…

Нелсон нервно расхаживал по кабинету, едва сдерживая желание накричать на Сэс, высказав ей свою обиду. Потом остановился, понимая, что со своими претензиями будет выглядеть глупо, ведь она ничего не поймет, посчитает его чокнутым, а потом окончательно отдалится от него. Он ее потеряет и все из-за этого смазливого мерзавца! Он взял себя в руки.

— Ты решила проигнорировать мои планы относительно твоей свадьбы с Зеке Камойнсом? Не получится! Уже существуют договоренности… — он не стал приводить истинные причины его желания объединиться с семейством Камойнс, но добавил. — Ты будешь женой одного из самых богатых людей в Сан-Паулу.

— Я не хочу становиться просто женой богатого человека, — неожиданно Сэс запротестовала. — Ты говоришь о моей свадьбе, как о сделке.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу выйти замуж по любви!

— За Фриаса? Он не любит тебя! И сейчас он показал это! А моя дочь не смеет унижаться!

— Любовь не может быть унижением!

— Упрямая девчонка! Ты сама не знаешь, чего хочешь! Он не любит тебя! Плевать он хотел на тебя, — добил ее Нелсон, видя, как она сникла.

— Да, — прошептала Сэс. — Я поняла, что он меня не любит. Он не любит меня! Я ему не нужна и не нужен ребенок.

— Ты получила первый болезненный урок по мужской психологии, — немного успокоился Нелсон. — Теперь я еще раз спрашиваю, чего ты хочешь?

— Если… если я не могу выйти замуж по любви, то я хочу закончить университет и найти достойную работу. Я не хочу быть бесправным придатком к своему мужу, как моя мать!

— Университет? Феминистическая блажь! Ты выйдешь замуж, прикрыв свои шалости и ублюдка налетом законности.

— Не смей говорить гадости о своем будущем внуке!

— А я о нем и не говорю, всего лишь напоминаю о твоем распутном поведении. Что же касается твоего образования, то, судя по твоему состоянию, женское ремесло ты уже освоила в полной мере, для замужества такого образования хватит.

Сэс хотела вскочить с дивана, но сильная рука отца пригвоздила ее обратно.

— Зеке будет хорошим мужем, но надо поспешить со свадьбой, пока все не вылезло наружу. Думаю, что ты не собираешься входить в церковь с животом, поэтому свадьба будет быстрая!

— Я не хочу замуж и… ой, отец, мне больно!

— Рожать будет еще больнее. Камойнс любит тебя, — продолжил Нелсон. — Я не мог ошибиться в выборе мужа для своей любимой дочери.

— Я не хочу замуж за Зеке!

— Хочешь воспитывать своего ублюдка в одиночку?

— Не смей относится к моему будущему ребенку с таким презрением!

— Я хочу, чтобы никто не смел относиться к нему таким образом! Я хочу, чтобы мой внук был законнорожденным! — он убрал руку с плеча Сэс. — Сейчас траур, но твоя мать поняла бы, что вы должны зарегистрировать брак до окончания траура. В этом ты сама виновата. Можно провести церемонию не в Бразилии, а где-нибудь в США или в Европе. А Фриас исчезнет из твоей жизни, как дурное воспоминание, — он не стал добавлять, что сам об этом позаботится. — Успокойся, тебе надо подумать о своем ребенке и будущей свадьбе… и пусть обстоятельства ее не такие радостные, но ты будешь счастлива, — Нелсон неожиданно нежно погладил девушку по щеке. — Ты послушная девочка и знаешь, что для тебя будет лучше.

Она опять хотела возразить, бросить в лицо отца свое несогласие, но подумала, что эта мысль ей самой приходила в голову. И чего теперь спорить?! Отступать поздно. Нелсон почувствовал ее смущение и мысленно усмехнулся, вспоминая взгляд Фриаса. Все-таки, у этого негодяя есть голова на плечах, если он не пошел против меня, а девчонка убедилась, что не нужна ему. Все идет, как надо! Теперь быстрее решится вопрос со свадьбой и скоро оба голубка окажутся в клетке, поэтому надо срочно подготовить документы по передаче акций фармацевтической компании «Еscalada», принадлежащие по завещанию Далилы дочери, в его управление. Сделать надо быстро, пока девчонка находится под его влиянием. А потом можно будет подумать и о доле Зеке.

— Сеньор Нелсон, вызывали? — в кабинет постучался Житман.

— Да, пусти слежку за моей дочерью, чтобы Фриас не смел подходить к ней. Я хочу выдать свою дочь замуж без проблем.

— Хорошо.

Нелсон походил по кабинету, еще раздумывая над чем-то, и остановился напротив своего сотрудника.

— Житман, что это было? Ты в своем уме? Зачем надо было наставлять на него оружие?

Житман уже хотел сказать то, что Керро Фриас и есть тот самый неуловимый Фогу, как понял, что если скажет о нем, то придется говорить о Моэме и алмазах, а этого он не хотел делать.

— Чего молчишь? Перемкнуло?

— Так ведь вы хотели его задержать!

— Но не таким же способом! Житман, у меня итак проблем хватает, чтобы еще заниматься твоим умственным здоровьем! Где ты был? Я тебя искал!

— Ну… это… я просто простыл…

— Что?! Житман, у тебя точно с головой проблемы!

******

Дон Луис был в том возрасте, когда в голове возникает мысли о том, кто сможет продолжить дело его жизни. В таком положении оказываются некоторые люди, которые положили на алтарь науки все свои силы, время, но подходя к неизбежному завершению своей жизни не успели закончить дело. Был еще один момент — жажда известности при невозможности рассекретить исследования, поэтому наличие сподвижников должно нивелировать приступы честолюбия.

— Что это значит, Нелсон? Мне сказали, что ты собираешься убрать Фриаса из Центра?

— Да, я уже дал указание. Это парень — сплошная головная боль. Я не потерплю, чтобы мои планы нарушил какой — то сучонок, — Нелсон начинал злиться. — Твоего протеже, отец, придется убрать, потому что он влез туда, куда не следовало!

— Что опять он натворил?

— Керро Фриас любовник Сесилии… она бегает за ним, как сучка во время течки…

— Что?

— Да, да, этот мерзавец заморочил ей голову…

Дон Луис потер подбородок и в замешательстве переспросил.

— Керро Фриас?

— Я не позволю, чтобы негодяй использовал мою дочь для своего карьерного роста… Девчонка не заслуживает такого!

Но неожиданно для Нелсона его отец не стал поддерживать его гнев.

— Нелсон, прекрати! Ты хоть сейчас не притворяйся. Дело не в том, что парень хочет сделать карьеру и не в договоренностях с Камойнсами, и даже не в деньгах. Ведь так? Ты все это переживешь. Дело в том, что ты не можешь допустить, чтобы твой белокурый ангел любил! Любил другого, а не тебя! — дон Луис стукнул кулаком по столу. — Я знаю твои мысли! Ты не допустишь, чтобы Сесилия была с человеком, которого любит, пусть лучше будет с Зеке, который ей безразличен. Очисти мозги от этой ненормальной любви к своей падчерице! И оставь в покое и девчонку, и парня! Сесилия оказалась гораздо умнее, чем я думал. Она выбрала себе достойную кандидатуру, а не пустоголового Камойнса. Я бы тоже поставил на Фриаса, а не на Зеке.

— Со своими чувствами я разберусь, — Нелсон скрипнул зубами, ведь отец был прав в том, он не желает делить Сесилию ни с кем. Но еще ему не понравилась почти отеческая привязанность своего отца к постороннему парню.

— Вот и разбирайся побыстрее, а Фриаса не трогай. Мне он нужен! Он слишком много знает и повязан с нами… — дон Луис рассказал сыну о происшедшем событии в лаборатории.

— Отец, ты так поддался его обаянию, что ввел его в засекреченную зону, не поставив меня в известность?

— Это не обаяние! Это великолепные данные для того, чтобы стать настоящим продолжателем моего дела! Я надеялся, что ты займешь это место рядом со мной, но ты предпочел медицине и науке бизнес, а мне нужен человек, обладающий незаурядными способностями, способный понять причины и цели моей работы. Посмотри на меня! Я не вечен!

— Значит, считаешь его своим наследником? — Нелсона перекорежило. — А я? Кто я по-твоему?

— Я говорю об идейном наследии, о способности довести начатое до конца! И он будет рядом, если сделает правильный выбор. А он его сделает! Так что отмени свое указание, — дон Луис всегда отличался диктаторскими замашками.

— А почему бы нам не сделать из него «кролика», — неожиданно предложил Нелсон, зная, что ради опыта его отец может пойти на что угодно, поэтому специально бросил камешек, чтобы пошли круги. — Ты же жаловался на сомнительную чистоту эксперимента, вот тебе великолепный материал. Как ты любишь подчеркивать, с хорошими генами и кровью.

— Нелсон, я вижу тебя насквозь. Ты пытаешься манипулировать и Сэс, и Фриасом, и мной. Но я могу расставить приоритеты, поэтому скажу сразу — не трогай парня. Сейчас он мне нужен…

Нелсон с минуту думал, а потом усмехнулся.

— Так вот почему он отказался от Сесилии и не пошел против меня… он знает, что в наших руках есть на него компромат.

— Ты о чем?

— О том, что он сейчас в наших руках…

— Сеньор Велозу, у нас сбой системы, как в прошлый раз! — в кабинет влетела секретарша.

— Черт!

*****

Из лаборатории принесли отчет патологоанатомов по убийству Далилы Пиньон Велозу.

— Ну вот, теперь можно разрешить родственникам забрать труп и похоронить, — Лима был готов положить бумагу с результатом в папку и сообщить в Велозу, что можно приехать за телом жены, как вдруг его взгляд зацепился за пару слов. Он не мог объяснить, что именно показалось странным, но документ вернул и вчитался более внимательно.

— Но это меняет всю картину преступления.

— Что?

— Здесь пишется, что повреждена яремная вена, а из перерезанной яремной вены кровь бьет фонтаном. Ты видел вокруг трупа большое количество крови? Наш маньяк никогда не душил….

— Нет, крови было мало…

— Почему?

— Или преступник смыл или женщину привезли в Пенья и бросили, а убийство произошло в другом месте, — Дьегиш правильно и быстро сделал вывод.

— Человек с маниакальными наклонностями не пытается скрыть следы своего преступления, поэтому вряд ли будет возиться с перевозкой трупа… Он его бросит и будет наблюдать, что мы сделаем. А вот! — Лима прочитал вслух. — Небольшое кровотечение объясняется тем, что женщина была уже мертва, когда получила ножевые ранения. На шее жертвы видны следы удушения…

— Но может быть она сопротивлялась? Вот он и придушил ее…

— Нет, не то! У него был нож. Зачем ему откладывать нож, душить свою жертву, а потом потрошить? Нет, здесь есть нестыковки… — Лима еще раз стал изучал содержание отчета патологоанатомов.

— Тогда что мы имеем? — нетерпеливо переспросил Дьегиш, заглядывая ему через плечо.

— И мы имеем имитацию! Это убийство хотели выдать за нападение на нее маньяка, что бродит возле НИЦ, но не смогли продумать все мелочи, скорее всего потому, что у настоящего убийцы не было времени.

— Где-то я такое уже видел, — Дьегиш поискал в своих документах какие — то распечатки, нашел и протянул Лиме. — Вот, неизвестный труп, найден сегодня, поэтому пока идет следствие. Отдали нам, потому что тоже похожие ножевые ранения, но… у этого трупа дырка в голове от выстрела.

— И кто это?

— Сейчас позвоню, узнаю, идентифицировали или нет, — он взял трубку, набрав номер, стал говорить по телефону. Выражение его лица изменилось и Дьегиш посмотрел на своего напарника. — Наш труп зовется некий Морайш… а знаешь, где он работал? Научно-исследовательский центр Велозу.

— Вот это да! — удивился Лима. — Велозу обрастает трупами. Выстрел в голову и ножевые ранения. Опять имитация…

— Маньяк мог поменять стиль, — Дьегиш тоже хотел разобраться во всех возможных вариантах нападения.

— Нет, это попытка убедить нас в серии.

— Зачем? — удивился Дьегиш.

— Чтобы списать все убийства на задержанного психа из клиники. Если я что-то понимаю, то ситуация только начала развиваться.

*****

Слова Жулии не давали покоя Эдвалду. Он всегда считал себя человеком здравомыслящим, но тут его задело настолько, что он не мог ни обратить внимание на злобную речь женщины. Изабел встретила мужа поцелуем и словами о том, что он слишком занят, а она скучает по нему. В ее тоне не было фальши, уж в этом Эдвалду хорошо разбирался. И, все-таки, жизнь штука долгая и наполнена не только радостями, но иногда недопониманием и затаенными обидами, может быть, в какой-то момент Изабел почувствовала себя покинутой из-за его постоянной занятости и увлеклась другим мужчиной И спустя столько лет он поставлен перед тем фактом, что невозможно закрыть на это глаза. Ведь он всегда чувствовал нечто такое между Николасом и Изабел. За столом он молча обдумывал тактику своего поведения, решая, что лучше — вызвать на разговор Николаса или спросить у жены.

— Дорогой, что с тобой? — Изабел почувствовала неладное. — Что-то на работе?

— Нет.

— На тебе лица нет.

— Нет, ничего, — он продолжил медленно ковырять вилкой в тарелке.

— Тебя беспокоит скорая свадьба дочери? — Изабел, наконец, нашла причину такого настроения мужа. — Но я поговорила с Николасом, он сказал, что Леонарду очень достойный молодой человек…

Эдвалду бросил вилку, которая жалобно звякнула о тарелку.

— Что с тобой? Что я такого сказала? Тебе ведь самому импонирует Леонарду?!

— Дело не в этом, — не выдержал Эдвалду. — Почему ты обсуждаешь все вопросы, связанные с моей дочерью, с посторонним… мужчиной?

— С Николасом?! — удивилась Изабел. — О, Эдвалду, не начинай сначала! Ты никогда не страдал ревностью. Вот только в данном случае я не понимаю, кого ты ревнуешь больше — меня или дочь?! Николас всегда был другом семьи и, если не помнишь, то он — крестный Мелиссы.

— Это-то меня и беспокоит, — пробормотал мужчина. — Но он ведет себя, как отец…

— Неужели тебе неприятно, что Николас относится к Мелиссе, как к дочери? А я могу его понять, потому что у него и Жулии нет детей. Они обделены таким счастьем, как быть родителями… поэтому я никогда не была против того, чтобы Николас реализовал свою отеческую любовь на нашей дочери. Эдвалду, будь великодушным… пожалуйста, любимый, — Изабел мягко накрыла своей ладонью руку мужа. — Твоя дочь тоже понимает отношение к ней своего крестного.

— Хорошо, — Эдвалду согласился, жене надо было верить, и он всегда верил свой Изабел, а доверие очень хорошо скрепляет их брак. — Но мне не хотелось, чтобы какая-нибудь … сплетня испортила жизнь девочке.

Он встал из-за стола, поцеловав жену, отправился в свой кабинет, оставив Изабел в недоумении.

*****

Киссер понаблюдал со стороны за Велозу, прежде, чем подойти и сесть за столик. Его предложение дону Луису требовало крайней конфиденциальности и лишних ушей и глаз в этой встрече не предполагалось.

— Добрый вечер, сеньор Велозу. Вижу, что тема нашего разговора очень важна вам, коль вы пришли сюда за полчаса.

— Как и вам, если вы столько времени наблюдаете за мной, — ответил ученый. — С кем имею честь разговаривать?

— Леонарду Киссер.

— Чем же я вам могу быть полезен, сеньор Киссер?

— Хочу рассказать вам интересную историю, которая начинается в далеком 30-е годы прошлого века, когда Вильгелмом Фриком была произнесена программная речь о расовой и демографической ситуации в Германии.По его словам, Германия пришла в «культурный и этнический упадок» из-за влияния «чуждых рас», а нации угрожала деградация из-за почти миллиона человек с наследственными психическими и физическими заболеваниями, «слабоумных и низших людей», чьё потомство не было желательно для страны, особенно учитывая их уровень рождаемости выше среднего. И то, что надо проводить политику переоценки «генетической ценности народного тела» и увеличения количества детей со здоровой наследственностью.

— К чему вы ведете, сеньор? — дон Луис внимательно выслушал это пафосное вступление Леонарду.

— К тому, что вы имеете непосредственное отношение к исполнению этой доктрины. Нет, извините, не вы, а ваш отец, сеньор Альфреду Велозу. Ведь так? Почему вы молчите?

— О чем вы говорите?

— А, бросьте, сеньор Велозу! Вы прекрасно поняли к чему я веду! Ваш отец был нацистским преступником, который отправлял людей на смерть, но не просто на смерть, а на мучительную и долгую, подвергая их научным экспериментам.

— Прекратите молоть чушь! — не выдержал дон Луис, подскакивая со стула. — С чего вы все это взяли?! Мой отец был уважаемым гражданином своей страны!

— Ваш отец был нацистским преступником, что избежал суда. Кроме того, есть показания некого господина Зиверса на Трибунале 1946 года, что был помощником доктора Ришера в концлагере. Он утверждал, что Ришер проводил целый комплекс исследовательских мероприятий по улучшению человеческой породы. Он же говорил, что расолог был другом самого Гиммлера и, тот часто приезжал к нему, чтобы оценить результаты его опытов.

— В чем ваша проблема, Киссер? Вы занялись охотой на ведьм? Не там ищите! Велозу довольно распространенная фамилия в Бразилии, — хладнокровию Велозу можно было позавидовать.

— Я ожидал, что вы ответите мне что — то в таком духе, поэтому провел небольшое расследование. Я связался с фондом Фредерика Осборна, что рассекретил сведения о некоторых нацистских врачах, так вот в этом списке есть имя Альфреда Ришера.

— И что это доказывает?

— Это всего лишь часть головоломки, а вот теперь посмотрите вот на этот документ, — Леонарду положил перед ученым вырванный из дневника лист. — Сеньор Велозу, ваш отец — Альфред Ришер, был переправлен в Южную Америку, где сменил свое имя, женившись на Анжелике Велозу. Он признался в этом собственноручно. Он не просто избежал суда, но продолжил свои опыты над людьми. И этому есть доказательства, описанные в неких толстых тетрадях, что находятся у меня.

Листок в руках доктора задрожал, но это не было страхом, на что рассчитывал Леонарду, это было волнение от того, что в его руках оказалось свидетельство того, что он, наконец-то, вышел на дневники Ришера. Леонарду тоже почувствовал изменение настроения собеседника.

— Бразилия всегда лояльно относилась к политическим иммигрантам из Германии. Так что вы хотите от меня, сеньор Киссер? — спокойным тоном спросил дон Луис. — Я спрошу еще более точнее— что вы хотите за эти дневники Ришера?

— Я должен подумать! — Киссер неожиданно встал из-за стола и кивнув, направился к выходу, оставляя Велозу в раздражении.