41 глава

Эдвалду не привык отступать от задуманного, поэтому перед разговором с матерью Керро, тщательно подготовился. Подъехав к концу рабочего дня к кафетерию, он перехватил вышедшую на улицу женщину просьбой выслушать его. Ванда была настороже, но приняла его просьбу более спокойно, чем в прошлый раз, тем более, что предлагал поговорить в нейтральном месте. Они расположились в ресторане, где сделали заказ, хотя и Ванда сопротивлялась такому проявлению внимания, но Эдвалду настоял.

— Почему вы интересуетесь моим сыном?

— Я не в меньшей степени интересуюсь и вами.

— Что? Неужели все это банальное ухаживание? — Ванда строго посмотрела на мужчину.

— Видите ли, это не банальное ухаживание, как вы выразились, это довольно необычная ситуация. Возможно, мы с вами имеем родственные связи, пусть и отдаленные…

— Что? — у Ванды расширились глаза от удивления. — С чего вы это взяли?

Эдвалду положил перед женщиной две фотографии.

— Вот это ваш сын, а это наш дальний родственник, вернее сказать, прадед моей жены. Вам не кажется, что подобная схожесть не может возникнуть на пустом месте. Я не могу сказать достоверно, как такое получилось и мне хотелось бы получить разъяснения.

— Но, может быть, это случайность? — Ванда рассматривала старинную фотографию молодого человека в сюртуке, стоящего рядом с молодой привлекательной девушкой. — Но я тоже не могу ничего вам сказать, я в полной растерянности.

Эдвалду терпеливо рассказал ей семейную легенду, не упустив ни одного важного момента, и теперь Ванда не пыталась закрыться от него, оберегая своего сына. Его рассказ и вероятность того, что они могут обрести в лице семейства Престес не только родственников, но и в какой-то мере защитный барьер или подушку безопасности от возможных неприятностей, если Керро не сможет скрывать свои способности, сделали Ванду внимательной слушательницей.

— Мне нужно подтверждение моим предположением, поэтому я пришел к вам. Я не хотел будить в вас и в вашем сыне надежду на то, что он является нашим родственником, но я человек честный, — Эдвалду сделал акцент на своей репутации, потому что гордился ее чистотой, — я никогда бы не смог смолчать или утаить правды.

— Что же я могу сделать?

— Я прошу вас сдать анализ митохондриальной ДНК, который позволяет определить, насколько два человека состоят в родстве по материнской линии. А ваш сын, которого я недостаточно хорошо знаю, чтобы ручаться за его порядочность, извините меня за прямолинейность, но он должен остаться пока в стороне от всяческих предположений. При помощи анализа ДНК можно определить, имеется ли родственная связь между двумя женщинами или мужчиной и женщиной, например между вами и моей женой, или между вами и предполагаемым родственником-мужчиной.

— Ничего не получится, я думаю, что анализ ДНК придется сдавать моему сыну, а не мне. Я не являюсь кровной родственницей Раула Фриаса, — покачала головой Ванда и, видя недоумение Эдвалду, продолжила. — Я была дочерью одной пациентки реабилитационного центра, где работал Раул Фриас. Он многим помог, но не смог помочь моей матери. Моя мать была наркоманкой, и после ее гибели, мой будущий приемный отец взял меня к себе, потому что мне некуда было идти.

— Значит, Керро не имеет никакого отношения к Раулу Фриасу? — разочарованно протянул Эдвалду которому показалось, что он забрел в тупик и уткнулся в глухую стену.

— Отчего же не имеет?! Его отцом был сын моего приемного отца, — Ванда вздохнула, — я никого так сильно не любила, как его… Но он погиб еще совсем молодым человеком, и я боюсь, что такая же участь уготована моему сыну…

— Почему? — Эдвалду даже откинулся на спинку стула от подобного высказывания.

— На то есть причины… — Ванда закрылась, что сразу же почувствовал Престес и, не желая рвать тонкую ниточку доверия, возникшую во время их разговора, предложил.

— Но это ничего не меняет, можно будет попробовать подтвердить родство моей жены и вашего сына или сдать тест семейственной принадлежности, в котором прослеживается родство по мужской линии, но без вашей помощи нам не обойтись.

— Я должна все обдумать, — Ванда осторожничала, потому что отец и погибший муж всегда отказывались проходить медицинское обследование, говоря, что состав их крови мог заинтересовать не тех людей, — подумать, чтобы… обезопасить своего сына.

После этой встречи Эдвалду заново обдумал весь разговор с матерью Керро и был озадачен тем, что Ванда очень сильно обеспокоена безопасностью сына. Он позвонил Криспину и назначил на утро встречу.

****

Все сверкало и переливалось в крутящихся лучах света, музыка заполняла все уголки пространства, а сверху на танцующий, как дождь, падало сверкающее конфетти. На возвышенности рядом с диджеем публику заводили неутомимая пританцовка. В баре бармен показывал под музыку виртуозное обращение с бутылками, успевая разливать спиртное и перекинуться парой фраз то с одним, то с другим клиентом. Все крутилось, вертелось, двигалось, захватывая каждого присутствующего своей энергией.

— Ну, надо же, как он это сделал?! Если бы я так умел! — Кекс усмехнулся, наблюдая за Керро, который приблизился к танцующей девушке, рядом с которой терлись другие претенденты. Он подошел к ней со спины и склонился, пытаясь что — то ей сказать, тем самым давая понять парням, что она с ним. Потенциальным кавалерам пришлось отступить. — Нет, ну как так получается?!

Он направился к стойке бара, где, по словам Керро, ошивались очень толерантные люди.Кекс неплохо сходился с людьми по профессиональным интересам, но все, что касалось выбора партнера, было для него проблемой номер один, да и такой быстротой обольщения, как Керро, он не обладал. Он был пассивом, наверно, поэтому Керро так сильно его привлекал своей видимой агрессивностью. Кекс пристроился рядом с красивым немного позирующим на публику геем и уже потягивал второй коктейль, не решаясь заговорить. Около стойки появился Керро с новой девчонкой, они смеялись, о чем-то заговорщически шепча. Фриас обернулся к другу и насмешливо спросил.

— Выбрал? Этого? — и кивнул в сторону стоящего смазливого гея. — И что?

— Да ничего?! Думаешь, так просто найти себе человека по душе?

— Я же не предлагаю тебе искать спутника на всю жизнь, просто оттянись и получи удовольствие, а там решите, подходите друг другу или нет.

— Я не могу, — Кекс поджал губы, — я …

— Эй, — неожиданно Керро подтолкнул Кекса чуть ли не в объятия красавца, к которому были обращены его слова, — ты любишь испытывать оргазм?

— Что? — у «радужного» открылся рот от удивления, глядя на трущегося об него Кекса.

— Познакомься, это Тео…

— Это он генератор оргазма?

— К тому же неутомимый…

— Наглость, наглость… еще раз наглость, — прошипел Кекс, делая страшные глаза смеющемуся Керро.

— А меня зовут Тино, мне кажется, наши имена похожи, не так ли? — парень уже благосколонно смотрел на Кекса, а через полчаса они уже пожимали друг другу руки.

******

Нелсон рвал и метал, бегая по лаборатории. Впервые паническое чувство надвигающейся и неумолимой кары накрывало его с головой. Житман вытянулся перед ним неподвижныи изваянием, не пытаясь даже вставить слова в потоке обвинений.

— Немедленно поднимай все видеозаписи с камер слежения, я должен получить всю информацию через полчаса. Я повешу тебя, Житман, вверх ногами, если ничего не проясниться! Такой раздутый штат охраны и все коту под хвост! Все летит в тартарары… Это кто-то здесь, внутри здания… завелась крыса, а ты, Житман, проворонил!

— Я уже дал распоряжение… После обработки информации сложно будет делать вывод о причастности или непричастности сотрудников к … — Житман замялся.

— Да, да, к чему, Житман? Воровству, похищению? Мы не можем обратиться в полицию, иначе эти детективы просто не вылезут отсюда, будут копать все больше и больше и тогда станет невозможно скрыть то, чем занимаются в верхней лаборатории. Где «кролик»? Как он смог исчезнуть? Куда? Надо найти этого гаденыша и придушить без свидетелей.

— Хорошо, здесь доктор Морайш очухался… Что с ним делать?

— Веди сюда! — заорал Нелсон. — Тащи его!

Охрана приволокла перепуганного человека в белом халате, который то и дело хватался за сердце и причитал.

— Это не я! Там был человек! Там был человек!

— Кто? Кто это был? Ты его видел? — Нелсон схавтил его за грудки и рванул на себя. Морайш закричал.

— Я не знаю! Я видел его только со спины и было темно! Темно-о-о!

— Рассказывай по порядку, — Нелсон отошел от него, взяв себя в руки и сел за стол.

— Я находился в своем кабинете и ничего не слышал… потом… потом пошел делать инъекцию и увидел его… незнакомца. Он стоял спиной и смотрел на Моасира Ску…, то есть на МС290715… И… и…

— Что «и»? — опять взорвался Нелсон.

— А потом он резко обернулся и все… меня будто огнем обожгло и откинуло … я ударился головой о … не знаю, обо что, и потерял сознание…

— Стоп! Что означают твои слова — «огнем обожгло и откинуло»? — Нелсон насторожился. — Это могло быть проявлением активности нашего «кролика»?

— Нет, нет, жар исходил от незнакомца! Это было похоже на удар… сильный удар под дых, потому что я не мог дышать, Морайш подбежал к столу Нелсона. — Поверьте, сеньор Нелсон, я здесь ни причем!

— Что — то я совсем ничего не пойму! — Нелсон и Житман перглянулись. — Дышать?

— Да, горло сдавило, а легкие застопорились, будто там был раскаленный камень!

— Черт! Но этого не может быть! Морайш, не заставляй меня поверить в эти бредовые сказки…

— Но я потерял сознание…

— Если этот незнакомец Фогу, то проклятия Аро-рибойя начинают сбываться? Нет! Он не мог попасть внутрь лаборатории, если, конечно, это не дух, а в духов я не верю! — Нелсон вскочил от волнения из-за стола и походил, рассуждая. — Сюда не мог прийти человек с улицы, тем более попасть в сильно охраняемый объект. Сдается мне, что у этого проходимца были сообщники! Житман!

Нелсон сделал едва уловимый жест, который поняли все, даже Морайш, который тут же закричал. Житман поднес пистолет к его голове и выстрелил.

— Тело спрячь…

— Хорошо.

****

1980 год.

Лаборатория была охраняемым объектом, словно имела национальное или военное значение, и попасть туда человеку с улицы было невозможно, но ради дневников Луис пошел на нарушение инструкций. В этом ему помог его сын Нелсон, работающий в административном отделе, обеспечивающем функциональность всего исследовательского корпуса. Из него не получился хороший ученый, для этого нужны были другие качества, но быть связующим звеном процесса между разработкой и внедрением у него получалось великолепно. Он был настоящий комбинатор, отслеживающий все этапы работы лаборатории.Он и выписал пропуск на охраняемый объект.

Здесь пахло стерильностью — смесью каких-то медикаментов, металла и пластика. Агата подумала о том, что именно так пахнет смерть увидела человека, лежащего на металлической кушетке. Юноша был бледен и неподвижен, к нему были присоединены капельница и аппарат вентиляции легких, обеспечивавшим подачу воздуха. В приглушенном свете его молочно-белое лицо было лишено теплоты живого человека, тонкая пленочка его век казалась сизовато-голубой. У него были худые руки, изрисованные сосудами, и под простыней вырисовывались контуры тонкого тела. Это был не ее любимый Раул.

— Кто это?

— Но ты же хотела увидеть того, кто находится в лаборатории, зная, что обратной дороги не будет!

— Кто это? — повторила вопрос Агата, приближаясь к больному. — Он же одного возраста с моей дочерью! Что здесь происходит?

— А ты ожидала кого-то другого здесь увидеть?

— Где Фриас?

— Фриас? — Луис схватил ее за руку.

— Кто это?

— Это и есть Фриас!

— Но это не Раул Фриас! — она заметалась, бросилась к лежащему, дотронулась до него. — Он весь горит!

— Ты ожидала здесь увидеть Раула Фриаса? Ты знаешь Раула Фриаса? — до Луиса начало доходить странность поведения бывшей любовницы.

— Кто это? Что вы с ним делаете?

— Что мы делаем? Видишь, ли наука — дама серьезная, она, как богиня Кали, требует кровавых жертв. Ему повезло… он имеет все шансы умереть во имя будущего человечества или стать его поводырем.

— Что это значит?

— А то, что если не Раул Фриас, так его сын послужит науке во имя будущего человечества!

— Его сын? Боже! — Агата склонилась над юношей, дрожащими руками касаясь горячего лица. — У него сын…

— И ради него пошла на предательство?

— Немедленно отпусти его! — сверкнула гневом Агата. — Послушай меня, Луис, ты можешь побить меня, но ты не получишь свои дневники, если будешь удерживать его!

— А ты не боишься того, что окажешься рядом со своим протеже?

— Нет, я не такая дурочка, чтобы держать дневники там, где ты сможешь их найти. В них слишком ценная информация, не так ли сеньор Велозу. Там такие интересные сведения, например, про Магду Ришер…

— Заткнись, — потерял терпение Луис. Агата блефовала, но он об этом не знал, поэтому одного упоминания о Магде Ришер хватило для того, чтобы сделать предположение, что содержание дневников стало ей известным.

— Освободи его!

— Ты рискуешь и его и своей жизнью, тупая дрянь! Ты ничего не стоишь, потому что слишком глупа и болтлива… Вот посмотри, я сделаю с этим заморышем тоже самое, что сделали с Магдой, и в этом будешь виновата ты со своим любопытством… — Луис выхватил из кювета, лежащего на столике, стеклянный шприц и с размаху воткнул его в грудную клетку пациента в области сердца. — Никто не смеет меня шантажировать!

— А-а-а, — закричала Агата, но было поздно, тело юноши изогнулось, будто в параличе и, дернувшись, обмякло.

— Ты виновата в его смерти, твое неуемное любопытство укоротило его жизнь, — прошипел Луис, презрительно глядя на истерику женщины. — И теперь ты займешь его место.

***

Сэс сидела перед компьютером в ожидании, когда Керро появится в сети, ведь тогда она будет знать, что он дома. Но его не было… Ожидание было мучительным, время растягивалось, как резинка, все валилось из рук, а в голове была пустота.

— Надо что-то делать! — она подумала, что с самого начала их связь была однобокой и неравноправной. Она всегда была зависимой и ведомой, и сейчас именно он стал инициатором разрыва и не счел даже нужным объяснить причину своего поведения. Он просто выбросил ее из своей жизни, как поношенный башмак. Было обидно, но она сама виновата.

— Нельзя растворяться в ком-то, забывая о себе…

— Дочка, — Далила стояла у двери комнаты и наблюдала за Сэс. — Что же ты и сейчас думаешь о том, кто не достоин твоего внимания? Подумай о себе…

— Мама? — Сэс очнулась от своих размышлений. — Ты здесь?

— Да, а ты так погружена в свои мысли, что не слышишь и не видишь ничего вокруг себя. Отец просил навестить Зеке… Поедешь?

— Да, он же мой друг…

— Но он может стать гораздо большим, чем просто друг. Не смотри на меня, как раненная птичка, я всегда была против ваших отношений, но если выбирать между твоим Керро и Зеке, я поддержу Зеке.

— Почему?

— Посмотри на себя, кто завладел твоими мыслями, тобой целиком, не оставив тебе ни грамма собственной идентификации, ни крупицы личного пространства? Ты всего лишь часть, но совершенно незаметная и, как видишь, вполне заменимая! — обидные слова матери задевали Сэс, но она была права.

— А разве любовь бывает другой?

— Она должна быть другой. Уважительной и оберегающей, а не уничтожающей.

— Да почему вы все пытаетесь убедить меня, что наша любовь ненормальная? Что ты, что Мелисса, что Зеке считаете, что Керро стирает мою личность. Разве я не достойна его любви?

— Ты неправильно поняла, и вывернула наши опасения. Это не ты недостойна любви, это твой парень пользуется твоей любовью… — Далила поняла, что ей самой не хватает слов, чтобы объяснить влюбленной дочери неполноценность таких отношений, а Сэс приняла оборонительную позу.

— Вы не знаете Керро так, как я знаю. Он очень любящий и нежный! Ты не знаешь, какие слова говорит он… что у меня… что меня клинит везде — в горле, в голове и… в низу живота…

— Вот именно клинит! Ты опять перевела ваши отношения в область физиологии, а не душевного комфорта! У тебя зависимость от него, как от наркотика!

— Да, он впитался в меня, как воздух, которым я дышу! — с вызовом подтвердила Сэс. Ей было больно, что мать права, но и отказаться от своих чувств было равносильно отказу от самой себя. — Он ушел, и я оказалась в безвоздушном пространстве.

— А он взял и бросил тебя и тебе нечем дышать! — вздохнула мать. — Вот к чему привела твоя любовь! Самое важное, чтобы ты научилась существовать в этом пространстве сама по себе, нельзя, чтобы уход мужчины из твоей жизни, выбивал почву из-под ног и не превращался в такую вселенскую катастрофу. Мужчины часто избегают женщин, которые растворяются в них, как кусочек сахара в горячем чае.

— Мужчины не ценят любовь?

— Дело не в этом, а в том, что они не ценят такую готовность беззаветно отдать себя так, что для себя ничего не остается. Тогда ему становится скучно, потому что женщина перестает быть самостоятельной личностью.Рядом с тобой должен быть человек, с которымбы ты ощущала себя цельной личностью, а не частью…

— Что же мне делать?

— Нужно выстраивать свою жизнь, свои интересы и свое окружение, тогда тебя оценят. Боюсь только, что у тебя с этим парнем нет будущего… — закончила Далила.

— Я хочу, чтобы никто из вас не лез ко мне со своими советами! — неожиданно Сэс вспыхнула. — Ты сама, мама, прожила всю жизнь без любви, оставшись при своих интересах. Теперь и мне уготована такая жизнь? Я не желаю! Не желаю удобного брака, удобного и нелюбимого мужа! Пусть я буду казаться неполноценной, если предпочитаю такие сложные отношения, пусть лучше будет так! — Сэс демонстративно отвернулась, но в следующее мгновение ей стало плохо. Она согнулась пополам, хватаясь за голову. В ушах зашумело и стало нечем дышать.

— Сэс, ты побледнела, — Далила обняла дочь, удерживая ее на стуле. — Ты больна?

— У меня… у меня так бывает. Ничего страшного.

— Как это ничего страшного?! — Далила панически ощупала ее лицо, заглядывая в глаза. — Скажи мне, отец или дед не настаивали на проведении какого-нибудь лечения якобы для поддержания жизненных сил, иммунитета? Сэс!

— Нет, нет, — слабым голосом произнесла девушка. — Это просто депрессия…Так бывает… И курс для поддержания жизненных сил мог бы стать как нельзя кстати.

— Не смей! Сэс, не смей заниматься подобными экспериментами…

— Почему же экспериментами?

— Сэс, прошу тебя! — Далилу посетил страх того, что за ее спиной ее свекр смог добраться и до ее дочери в своей жажде исправить человеческую породу. — Ты молодая и здоровая девушка…

— Как видишь, не очень, — Сэс побежала в ванную, где ее стошнило.

— Ты беременна?

— Что?! — видимо в ее голову такая мысль не приходила.

— Ну, как же я не подумала о том, что после твоих ночных исчезновений, ты можешь быть беременна. Час от часу не легче!

— Беременна? — на лице Сэс заиграла улыбка. — Мама, но теперь он вернется ко мне! Как только узнает, что у нас будет ребенок, мы будем вместе!

Она забегала, раскрыв шкаф, стала копаться в одежде.

— Сэс, куда ты собираешься? Прекрати! Прекрати вести себя, как сумасшедшая!

— Он должен знать!

— Но сейчас ночь! Нет, — она выхватила из рук дочери платье, — не торопись! Ты хотя бы убедись в беременности, а потом сообщай о ней.

****

1980 год

Луис тоже вел свою игру, когда говорил, что его любовница займет место погибшего кролика, чтобы окончательно запугать ее и заставить отдать документы. Но Агата оказалась крепким орешком, она пришла в себя и с нескрываемой ненавистью заявила, что убийство этого парня не сойдет с их рук, она пойдет в полицию и заявит на них, их лабораторию закроют, а самого Луиса посадят в тюрьму.

— Тебе мало смерти этого Фриаса, тебе мало смерти своего мужа, ты решила принести в жертву и себя?

— Мне нечего терять, а вот тебя я остановлю! К своим показаниям я приложу дневники, ради которых ты готов пойти на что угодно, лишь бы их заполучить.

— Тебе нечего терять? А дочь с ее малюткой?

Агата побледнела, к этому она не была готова.

— Пусть твой сын забудет о моей дочери! Я не позволю, чтобы молодой циничный негодяй воспользовался глупостью и доверчивостью моей дочери! Мне было безразлично, когда он пытался подставить моего мужа, но если он подойдет к моей дочери…

— Опять будешь торговаться? — усмехнулся Луис. — Не выйдет.

****

Миловидная девушка и Дуда внимательно оглядели друг друга на предмет мнимого превосходства, оценивая и убеждаясь, что соперница не обладает и долей вкуса и красоты, чтобы быть опасной. На его удивление Дуда спокойно восприняла то, что новая знакомая Керро висела на нем, обнимая его за шею.

— Теперь я точно знаю, что ты натурал и любишь женщин, — засмеялась Дуда, но как только парень ушел к бару за коктейлями, она сделала знак девушке, заставляя ее приблизить голову и, перекрикивая музыку, прокричала в ухо. — Значит, ты согласна?

— На что согласна?

— Как на что? Керро же всегда говорит, когда клеит девчонок…

— Что говорит? — девушка уставилась на Дуду.

— Я о мини-оргии, свинг, только один из нас еще и гей…— она стрельнула глазами в толпу. — Тебе понравится, ты будешь свежим мясом…

Дуда не успела договорить, как девушку ветром сдуло. Дуда хихикнула.

— А где… она? — Керро вернулся с напитками.

— Кто? Ты даже не запомнил, как зовут твою новую приятельницу? Она сбежала, как только ты ушел. Она девушка серьезная и ей не нужны простые перепихоны. Слышал бы ты ее планы на будущее… муж и четверо детей. Сказала, что ты подходишь на роль мужа. Так что мне пришлось тебя выручать.

— И как же ты меня выручила?

— Сказала, что ты женат… — Дуда захохотала, обнимая Керро за шею. — Похоже, что из нас троих пари выиграл твой гей.

Кекс и Тино весело проводили время, наслаждаясь обществом друг друга.

— Ну, хотя бы он нашел себе подобного, — Керро посмотрел на парочку.

— Керро, — лицо девушки было совсем близко от его лица, лихорадочный блеск глаз и расшренные зрачки выдавали ее взволнованность. — Керро, поехали ко мне?

— К тебе? Считаешь, что я дам повод для того, чтобы ты стала болтать о нашей связи и о нашей будущей свадьбе? — усмехнулся Керро, вызывая у нее недовольную гримасу.

— Между нами есть связь… я много про тебя знаю, и я о многом умалчиваю. Велозу давно бы выставил тебя из НИЦ, если бы я открыла рот…Да и твоему другу перепало бы…

— Ты мне угрожаешь?

— Нет, но я хочу, чтобы меня ценили. Может, все-таки, поедем ко мне?

— Хорошо, только в отель, — он осторожно ответил на ее поцелуй.

*****

Густая темнота ночи разбавлялась светом фонарей, вокруг которых образовывался ореол легкой оранжевой дымки, а в темно-синем пространстве между фонарями мигали немногочисленные звезды, похожие на капельки сияющих бриллиантов.Мелисса отошла от окна и включила настольную лампу, которая осветила стол и часть комнаты.Свою комнату она считала зоной безопасности, где девочка чувствовала себя комфортно среди своих книг, любимых вещей и безделушек, но девочка превратилась в девушку, поменялись увлечения, расширились возможности, а комната так и осталась любимым местом душевного успокоения. Мелисса открыла дневник и стала изучать записи. «Мне помог Юлиус, когда включил меня в свою программу исследования мозга. Но рамки, которыми меня ограничили, были унизительны. «Фюрер не прощает тех, кто попытался обмануть его доверие» — эти слова я услышал на вопрос о том, почему меня лишили лаборатории и отправили работать по «эвакуации неблагополучных»[1]Это была часть начавшейся работы по созданию чистой арийской нации, и я был частью этой глобальной войны с неполноценными народов. Мне пришлось оценить свое положение, когда передо мной открылся большой выбор материала для опытов.На специальных бланках мы отмечали имена тех, кого следовало убить, красным знаком «+», имена тех, кому даровалась жизнь, помечались синими минусами. Платили сдельно за количество обработанных досье…Мне было поручено подбирать подходящие кандидатуры для опытов», — Мелисса потерла виски от нарастающей головной боли, но потом продолжила чтение. — «Я смог подобрать для своей работы несколько подходящих кандидатур, и если я смогу доказать, что мои исследования имеют будущность и важность для Рейха, то я смогу возобновить их. А для этого мне нужен Георг, чтобы доказать свою состоятельность. Мне же не говорят, где он. Я просил Хайнце узнать, где он, но мне сказали, что прошло слишком мало времени, чтобы активно интересоваться мальчишкой. Где он может быть? Здесь Хайнце мне не помощник, он привык убивать, а не создавать, поэтому вряд ли сможет оценить ценность этого экземпляра…»

— Получается, что события, описанные в этом дневнике, предшествуют записям в дневнике, который читает профессор ди Коста, — Мелисса полистала записи и нашла дату, — они датируются 1941-1943 годами. Доктор Ришер остался жив после того, как был обвинен в мошенничестве и похищении ребенка, а его жену отправили в концлагерь за тот же обман. А что же с Георгом?

****

Они перешли в кабинете видеонадзора службы безопасности, проверяя все системы.

— Здесь всегда находятся люди? — спросил Нелсон.

— Да, они отслеживают все, что происходит в здании, — подтвердил Житман.

— Отматывайте! — они начали просмоатривать записи. — Как ты думанешь, Житман, что имел Морайш в виду, когда говорил о удареи удушье и что это исходило от незнакомца? О Фогу?

— Нет, как индеец бы прошел сюда? Нет, это исключено! — они просмотрели все записи с камер. — Вот здесь нет изображения… видимо какая-то поломка. Я уже послал узнать, что с камерами, которые находятся в подземном гараже и около ворот.

— Сеньор Нелсон, сеньор Житман, — один из охранников указал на временной таймер, бегущий в уголке видеозаписи, — здесь есть скачок во времени. Вот здесь!

— Какой скачок во времени?

— Вот, посмотрите! — он запустил повтор и остановил просмотр, когда изображение мигнуло. — Вот! Первая часть записи 18.30, а потом сразу 19.10…

— Камеры были вырублены почти на полчаса? Где? — взревел Нелсон.

— В лаборатории, погрузочный лифт и вроде все, нет, еще фойе НИЦ…

В кабинет вошли двое сотрудников охраны и положили две камеры на стол.

— Что? — Нелсон непонимающе уставился на принесенные предметы.

— Это камеры из гаража по пути следования от погрузочного лифта к воротам. Они оплавлены.

— Как оплавлены? — Нелсон осторожно взял одну из камер, будто боялся, что она взорвется, и увидел сгоревшие провода почерневший от нагара объектив. — Да, нет, не может быть! Нас кто-то крупно поимел! Черт! Но это не может быть Фогу! До 18.30 на камерах не зафиксирован посторонний человек, а за полчаса даже если кто-то проник в лабораторию, то не смог бы уложиться по времени и исчезнуть незамеченным… если, конечно, ему не помогали изнутри. Житман, проверяй, каждого, кто и во сколько ушел! Черт!

Житман кивнул, и охрана тут же зашуршала.

****

Керро посмотрел на часы, определяя, что, скорее всего, в НИЦ уже подняли шум по поводу бегства подопытного и проверяют все видеозаписи. Еще неизвестно, что они найдут на камерах, а проверить и исправить уже ничего невозможно. Неизвестность невозможность напрягают, поэтому Керро согласился на предложение Дуды, в конце концов, она может не только составить ему алиби, скажет все, что угодно ради него, и, может быть, отвлечет от мысли о Сэс.

Отель находился в небогатом районе, в здании, внизу которого было открытое кафе и вечеринка в самом разгаре. В нем находилось не меньше двух десятков молодых людей и почти все были навеселе. Играла музыка, кто-то танцевал, кое-кто целовался, все было в движении.

— Мои родители сказали бы, что это злачное место— гнездовище порока. Мои родители ходили в церковь и придерживались мнения, что нужно жить тихо и спокойно. А я так не могу! Я готова окунуться в такой праздник целиком! — Дуда потянула его к входу в отель.Номер был обшарпанный, повидавший не одну такую влюбленную пару, как Керро и Дуда, да и хозяйка этого заведения, понимающе хмыкнула, когда выдавала от него ключ. Дуда преданно заглядывала ему в глаза, шептала слова любви и касалась губами его лица, вызывая в парне сожаление от своего импульсивного решения.

— Дуда, прости… — он уже хотел пойти на попятную, но она заткнула ему рот поцелуем. Лихорадочность их движений говорила об ее нетерпении и его попытке заглушить остатки сомнений.

— Я хочу тебя… — они бухнулись в гостиничную кровать.

— Нет, остановись, я не могу этого сделать. Подожди! — он отклонился, но не тут — то было, девушка цеплялась за него, принуждая своими поцелуями отвечать на ее призыв.

— Я не могу без тебя. Ты хочешь меня? — наконец, она добралась до его тела, распахивая его рубашку.

— Дуда…

— Я хочу заниматься с тобой любовью, как ты это делал с Сэс.

— Что? Что ты сказала?

— Я хочу стонать от страсти, как это делала Сэс…, а ты …

— Прекрати немедленно!

— Но ты же бросил Сэс ради меня! Я знаю, что ты сделал это ради меня! — она стала производить впечатление помешанной, бесконечно твердя о своей любви.

— Ты не понимаешь?

— Иди ко мне! — нежелание причинять ей вред не давало возможность Керро решить возникшую проблему сразу и кардинально, а помешательство Дуды стало нарастать с каждой его попыткой сопротивления.

— Отстань от меня! — он сжал ее руки, пытаясь оттолкнуть ее от себя, и Дуда закричала.

— Пожалуйста, не оставляй меня! Не оставляй! Я все сделаю ради тебя! Мое тело только для тебя! Я отдаю себя тебе!

— Сумасшедшая! — наконец от оттолкнул ее и стал одеваться. — Я ухожу!

— Нет, не уходи! Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя! — она бросилась к нему, лихорадочно стаскивая с него рубашку.

— Успокойся, Дуда, тише! — он наконец понял, что сам спровоцировал ее болезненное состояние тем, что дал надежду. Ее желание быть с ним стало неконтролируемым из-за выпитого алкоголя и сексуального возбуждения. — Дуда, тише! Успокойся, я здесь и никуда не ухожу. Успокойся!

— Ты любишь меня?

— Что?

— Займись со мной любовью!

— Успокойся, — он коснулся ее груди и Дуда будто подавилась и захрипела, хватаясь за горло и потеряла сознание.

— Ты не подходишь мне… — он провел по шее, легонько стукнул по грудной клетке и Дуда выдохнула.

— Спи! — он застегнул рубашку и вышел из номера.

******

Город все еще развлекался, но у Керро были более важные дела, поэтому он из отеля направилсяв ветлечебницу Дарио. Похищенный спал под замком, Дарио иногда входил туда и смотрел в каком он состоянии.

— Что с ним?

— Я вколол ему снотворное, иначе он бы переколошматил все, что попалось под руку. У него приступы сильнейшей боли, он все время держался за голову и орал. Но здесь ему долго оставаться нельзя, — Дарио махнул рукой, указывая на окружающее пространство приемной. — У меня прием, люди… что я буду говорить своим клиентам, когда этому… не знаю, как его называть, что-то взбредет в голову…

— Да, ему нужна помощь врача. Я подумаю, куда его поместить, чтобы Велозу его не достал.

— Вы доиграетесь в героев, вас закопают гориллы Нелсона, а дон Луис порежет тебя.Разве ты не понял, что эти люди не перед чем не остановятся? За их спинами не одна жизнь, а идею добраться до тебя дон Луис еще не оставил.

— Знаешь ли, Дарио, дон Луис увяз в собственных амбициях, ему хочется все больше и больше. Он почти добрался до вершины, и пути назад нет.

— Только оказалось, что эта вершина стоит у подножья бездонной пропасти?

— Надо только подтолкнуть его к ней, чтобы пропасть поглотила чересчур зарвавшегося поддонка. Время пришло, или он или мы.

— Как ты собираешься это сделать? — заинтересовался Дарио.

— Да мало ли как!

— Он — фанатик и ты — фанатик, — Сангалу укоризненно покачал головой, — только смысл вашего фанатизма разный. Он фанатик, проповедующий свою веру в сверхчеловека, а такие люди всегда опасны. Ты похож на человека, принесшего обет мщения и прешь, как танк, подставляя других.

— Прости! Неужели ты думаешь, что стоит оставить все, как есть?

— Нет, поэтому и помогаю.

****

Нелсон вернулся домой очень поздно, но Далила терпеливо дожидалась его в гостиной. Раздражение мужа не повлияло на ее решимость поговорить о дочери и, конечно, о будущем разводе. Она не собиралась обсуждать с ним возможную беременность дочери, понимая, что это окончательно осложнит положение Сэс, а тут еще требование развода. Она не может оставить свою дочь без защиты и должна быть рядом с ней.

— Ты просмотрела документы и готова подписать? — Нелсон торопил ее с решением.

— Я дала их своему адвокату…

— Адвокату? — перебил ее муж. — Откуда ты взяла адвоката? Уж не Риварес тебе помог? Вот уж глупец, которого свет не видывал. Да я его задавлю, как таракана, если он посмеет перейти мне дорогу.

— Риварес — благородный человек, готовый помочь своему другу.

— Другу? — он захохотал. — Друзей не пользуют, как подстилок.

Далила взвилась и ударила мужа по лицу, пощечина была хлесткая, и взбесила Нелсона, который неожиданно ответил ей таким же ударом, откидывая женщину на диван.

— Ты забыла, что любое неповиновение чревато последствиями? Подписывай и будешь свободна ото всего и от меня тоже.

— Можешь меня бить, но я не позволю оставить меня и мою дочь без средств к существованию! Мой отец помог тебе и твоему отцу взобраться на вершину нашего общества! Его деньги проложили тебе дорогу к финансовой независимости, а ты отплатил ему тем, что превратил его жену в мычащее животное! Он умер от твоего предательства!

— От предательства своей жены! Она слишком любила чужие постели и чужие тайны!

— Ненавижу! Ненавижу! — Далила дотронулась до разбитой губы. — Но теперь я приземлю тебя! Ты получишь развод, когда меня устроят условия раздела имущества. А если ты еще раз ударишь меня, я подам на тебя в суд и отсужу большую часть состояния за насилие в семье, которому я подвергалась в течение всего брака! И я не позволю манипулировать Сесилией, она не будет очередным способом укрепления вашей финансовой империи.

— Пошла вон! — Нелсон сжал кулаки, а Далила, подавив приступ страха перед более физически сильным противником, посмотрела в глаза мужу и пошла в свое комнату.

Нелсон поднялся в кабинет, чертыхаясь и злясь на весь мир. В последнее время все выходило из-под контроля: неприятности в НИЦ, неудача в поиске индейца, отложенная свадьба дочери из-за нападения на Зеке, отказ Ванды переехать в квартиру и, наконец, трудности развода из-за истерик жены, все это выводило его из себя. Надо было действовать более решительно! Он набрал своего помощника.

— Житман, я хочу, чтобы ты сделал то, что мы обговаривали, а потом сдал полиции объект ХZ300314. И как можно быстрее, пусть все спишут на него, да и мы подстрахуемся!

— Хорошо, сеньор. Когда мне можно приступить?

*****

Уже было за полночь, когда Мелисса прочитала четверть записей, голова болела от постоянного напряжения при переводе с немецкого языка. Она по крупицам слово за словом выстраивала логически осмысленные фразы в текст, пропуская только то, что касалось медицинских терминов.«Если Германия будет ежегодно получать 1 миллион младенцев и избавляться от 700-800 слабейших из них, то в итоге страна от этого только выиграет. Более опасным является то, что мы добровольно отрезали себя от очищающего эффекта естественного отбора, а вместе с ним и от возможности иметь действительно способных людей. Талантами обладают не первенцы, а те, кто прошел сквозь сито отбора, — примером тому является Спарта, чисто расовое государство, последовательно осуществлявшее принципы отбора. У нас же все наоборот — наши гуманисты сохраняют и выхаживают слабых и больных за счет сильных и здоровых[2]» Как справедливы эти слова фюрера! «Сито отбора» — вот, чем я занимался и хочу заниматься во благо Германии. Мой Георг — это природный алмаз, отшлифованный в безупречный бриллиант, он тот, кто может стать на вершине власти великого Рейха, моя «белокурая бестия», которую создал мой гений.Все исчезло в одно мгновение, как только вмешался этот граф. Откуда взялся этот португалец, посмевший заявить, что мой Георг — это его сын, и потребовать его возвращения после всего того, что я вложил в этого мальчишку! Раул де Соза? Я создал свое творение и дал ему свое имя — Георг Ришер, ничем и никем другим он не может быть». Мелисса перечитала еще раз и еще раз откровения Альфреда Ришера, пораженная открытием, что Раул де Соза и Георг Ришер был одним и тем же лицом — пропавшим внебрачным сыном ее родственника. В памяти всплыли слова Керро: «Мой дед носил имя Георг Ришер», и его желание уйти от угрызений совести за возможность того, что его дед был малолетним нацистским преступником. Она опять прочитала: «Ich schuf seine Schöpfung und gab ihm seinen Namen Georg Rischer, nichts und niemand anderes kann es nicht sein»[3].

— Боже мой, Раул Де Соза, Георг Ришер, Раул Фриас могут быть одним и тем же человеком, но тогда Керро…

[1]Так обозначалась эвтаназия в официальных документах

[2]Адольф Гитлер

[3]«Я создал свое творение и дал ему свое имя Георг Ришер, ничего и никого другого быть не может».