52 глава

Лима просматривал генотипоскопическую экспертизу на предмет соответствия найденных биологических микрочастиц нападавшего, что были найдены под ногтями Далилы Пиньон и других жертв, и задержанного в клинике психопата.

— Я так и думал! Полное соответствие с нападавшим на служащего НИЦ… Дьегиш, мы нашли этого маньяка, но есть одно «но»…

— И что же это? — Дьегиш подошел к столу своего друга, заглядывая в экспертизу. — Одним маньяком меньше, да и нам светит премия за закрытие дел…

— Это, конечно, хорошо, но к Далиле Пиньон он не имеет никакого отношения.

— То есть как?

— А так, еще раньше возникли подозрения, что нам подкладывают лишний труп и даже не один, потому что по характеру ран, а также по тому, что она сначала была задушена, а потом зарезана, можно было заподозрить что-то неладное. Но теперь по этой экспертизе стало понятно, что частички органической ткани под ногтями жертвы принадлежат совсем другому человеку.

— Кому же?

— Откуда же я знаю?! Может быть, существует другой псих, что сбежал из больницы, — он сложил воедино все экспертные заключения и начал изучать их заново, надеясь, что хоть что — то может натолкнуть его на решение новой головоломки. — Я думаю, что надо заново опросить Ривареса.

— А Велозу?

— Сегодня его трогать не будем, у него похороны жены.

******

Тех, кто пришел проводить сеньору Пиньон Велозу в последний путь было достаточно много, люди в черном стояли плотной стеной, на лицах застыло отрешенное выражение. Тишину нарушал голос священника и щелканье фотокамер журналистов, что слетелись сюда, как на интересную тусовку. Полицейские стояли поодаль за спинами тех, кто присутствовал на похоронах. Дьегиш передернул плечами, когда под его ухом щелкнул затвор любознательного фотокорреспондента и шикнул на него.

— Они делают свое дело… собирают сплетни… — Лима, стоящий рядом с ним, обвел взглядом присутствующих, — Нелсон Велозу вошел в роль страдающего вдовца, но почему — то я ему не верю.

— Из всех стоящих у могилы только дочке Пиньон несладко… у нее болезненный вид, вот-вот хлопнется в обморок.

— Жаль девчонку, — Лима отметил припухшие от слез глаза, покрасневший нос Сесилии Пиньон.

***

Сэс не слышала слов соболезнования от тех людей, кто пришел в церковь, а потом участвовал в похоронной процессии. Она стояла у могилы и не могла сделать ни шага, наблюдая, как служащие кладбища устанавливали плиту. Рядом стоял Зеке, старающийся поддержать свою невесту в такую трудную минуту, но даже он ей был не нужен. Сэс хотелось остаться одной, и постепенно толпа провожающих исчезла, оставляя ее наедине со своим горем. Нелсон тронул дочь за плечо, она лишь покачала головой, желая остаться.

— Хорошо, шофер будет тебя ждать у выхода.

— Не надо, я приеду сама. Зеке, иди тоже, я хочу остаться одна, — обратилась она к парню и тому ничего не оставалось, как исполнить ее желание.

Тишина этого места обступила ее со всех сторон, а ее будто кто — то заморозил, она не могла и не хотела двинуться. Тихий шелестящий звук каменной крошки под чьими-то ногами привлек ее внимание, она оглянулась.

— Я соболезную тебе, — к ней подошел Керро.

— Оставь меня в покое! — устало всхлипнула Сэс.

— А ты этого хочешь?

— Да. Не знаю, — девушка встала и направилась к выходу, — сейчас я ничего не знаю, я даже думать не в состоянии.

— Значит, я буду рядом, чтобы помочь тебе.

Она подняла на него глаза.

— Я не понимаю тебя, я совсем запуталась. То ты гонишь меня, говоришь, что не любишь меня, то сам приходишь и… теперь я не понимаю тебя. Раньше я думала, что мы будем всегда вместе и пройдем один путь, взявшись за руки, но это не так, я тебе надоела… и ты выбросил меня из своей жизни, будто мешок с мусором.

— Не говори так!

— Молчи! Выслушай меня! — она мотнула головой. — Мы должны быть подальше друг от друга, чтобы подумать…я не хочу больше делать болезненных ошибок. Сама мысль о том, что я не могу дотронуться до… до человека, которого люблю, причиняет боль.

— Больше этого не произойдет.

— Твое отсутствие убивает, и я не хочу больше пережить это.

— Я… я пришел, потому что тебе тяжело, ты осталась одна.

Они вышли с кладбища и остановились.

— Да, я осталась одна! Ты тоже предал меня! Но я справлюсь, не смей меня жалеть и отойди от меня, — завелась Сэс. — Я больше не позволю тебе играть мной!

— Сэси! — он протянул руку, но она резко отшатнулась, оступившись, и упала бы, если не крепкие руки Керро. Он прижал ее к себе, не желая отпускать. Зависла пауза, когда время замедлилось, давая обоим насладиться этим моментом.

— Какая ты красавица, — он не выдержал и склонился к ней, втянув запах ее волос, поласкал губами кожу шеи, чуть тронутую легким загаром, и прошептал, — ты великолепна, любимая.

Как приятны были эти слова. Она не смогла заставить себя его оттолкнуть, поэтому прижалась щекой к его груди. Около них остановилось такси, и Керро, подчиняясь внутреннему импульсу, подхватил ее на руки и засунул в салон машины.

— Помнишь, что в первый раз у нас все начиналось с такси? — он не дал ей ответить, чтобы не услышать отказ. Поцелуи были, как в первый раз, наполнены неподдельной страстью.

Она потеряла счет времени, поэтому и не поняла, как оказалась в знакомой комнате и в знакомой постели. Такие сладкие качели, невероятное движение сердец и тел, такое прекрасное кипение, захватывающее их целиком и весь окружающий мир. Она стала частью этого мира и не понимала, что с ней происходит, вскрикнула в экстазе и упала на его грудь, краем глаза замечая, что и он находится в любовном опьянении. Все, как в первый раз, вот только тогда не было того недоверия, что поселилось сейчас в душе девушки. Она откинулась на простыне и с замиранием сердца ждала, что он скажет, ведь от этого зависела вся ее жизнь.

— Ты… ты, наверно, никогда не забудешь обидные слова, что я сказал?

— Уже ничего не будет, как прежде.

— Но наша история любви не закончилась. Мне так плохо без тебя…

— А знаешь, как мне плохо?! Ты ничего не знаешь! Мне больно от твоих слов, от твоего взгляда. У нас так будет всегда!

— Почему ты так решила?

— Нас связывает только желание, но между нами нет ничего общего…

— Разве? Что ты имеешь в виду, когда говоришь об абстрактном понятии «общее»?

— Ну, совсем не общую постель… Нас ничего не связывает, ни работа, ни общие интересы или взгляды…только вот это, — она погладила рукой подушку.

— Когда люди знакомятся, то их тоже ничего не связывает…

— Да, но постепенно, они узнают друг друга, а мы с тобой так и остались чужими, ты по-прежнему мне не доверяешь… я чувствую, что ты скрываешь что-то. Даже Мелисса знает о тебе больше, чем я! Это из-за моего отца?

— Из-за отца?! — осторожно переспросил Керро.

— Ты думаешь, что я не понимаю, что все кругом думают, что ты рядом со мной, потому что мой отец является двигателем твоей карьеры? — напрямую спросила девушка.

— А ты? А ты как думаешь?

— Я не знаю! Может быть, ты скрываешь от меня причины, по которой ты со мной!

— Я не скрываю причины, по которой я с тобой, — Керро коснулся щеки Сэс, погладил нежный овал лица и мысленно добавил: «Я скрываю причину, почему я не могу быть с тобой». — Я люблю тебя. Это единственное, что заставляет меня молчать…

— Что?! Молчать? — не поняла Сэс. — О чем молчать?

— О своих проблемах, — сказал Керро, прижимая ее к себе. — Я люблю тебя. Закрой глаза…

— Что? — не поняла Сэс.

— Я говорю, закрой глаза…

Сэс закрыла глаза, едва сдерживая радость от предвкушения чего-то необычного, он потянулся к ящику тумбы, что — то взял и поцеловал ее растянутые в улыбке губы.

— Это тебе…

Девушка открыла глаза, с удивлением уставилась на дорогое, очень дорогое кольцо с зеленым камнем.

— Мне? Керро, это же… целое состояние! Сколько оно стоит? Оно же старинное! Нет, я не могу… Откуда оно?

— Это семейная реликвия.

— Тем более я не могу взять, — но все равно померила, понимая, что оно большое для ее тонких пальцев.

— Я знаю, что оно велико, но я хочу, чтобы ты носила его, как знак моей любви к тебе, — он снял с себя цепочку и просунув ее в кольцо, надел ее на шею своей возлюбленной.

— Оно слишком дорогое…

— Оно ничто по сравнению с моей любовью к тебе.

Сэс неожиданно заплакала, уткнувшись ему в грудь.

— Что случилось?

— Ты не представляешь, какая я счастливая! Мне так стыдно!

— Почему?

— Разве может быть такое?! У меня умерла мама, а я счастливая…

****

Леонарду Киссер подошел к дону Луису, когда тот выходил из ворот кладбища.

— Соболезную, сеньор Велозу.

— Вы? Могли бы соблюсти приличия и позвонить прежде, назначив встречу.

— Я хотел застать вас как бы это сказать, в более непривычной для вас обстановке и ситуации. Кроме того, у меня нет времени долго расшаркиваться перед вами, ведь у меня уже на днях свадьба с самой красивой девушкой Сан-Паулу — Мелиссой Престес.

— Престес? Постойте-ка, это же подруга моей внучки! — дон Луис остановился, ему пришло прозрение, как воспоминание о попытках Далилы найти сведения о владельце медальона, который привез отец из Германии. Именно тогда подруга Сэс, имеющая в университете специализацию по истории, помогла ей выйти на архивы. — Ничего не понимаю! Как… почему вы… Я буду с вами говорить о нашей сделке только в том случае, если вы скажете, откуда у вас дневники моего отца? И… сколько еще человек знают об их существовании?

— Не беспокойтесь, о том, что Альфред Ришер является вашим отцом, знаем только вы и я. И уж тем более об его опытах на людях и его мечтах прочитал только я. Даже могу на память процитировать его особенно интересные пассажи. Надеюсь, свой родной язык вы знаете? «В основе всех этих благородных рас просматривается хищный зверь, роскошная, похотливо блуждающая в поисках добычи и победы белокурая бестия; этой скрытой основе время от времени потребна разрядка, зверь должен заново выходить наружу, заново возвращаться в заросли...»[1], — Леонарду смотрел на собеседника не отрываясь, чтобы не пропустить ни малейшего движения, что выдало бы его внутреннее волнение. — Это всего лишь образ того, кого создал ваш отец! И того, кого вы само хотите создать. Я правильно понял?

Дон Луис поиграл желваками, обдумывая ответ.

— Что вы хотите за эти дневники и за свое молчание?

— Поддержку и финансирование.

— Что? — удивился дон Луис.

— Я не вчера родился, чтобы не понимать, что ваш Научный Центр связан с правительственными структурами, и у вас есть обширные связи, способные обеспечить социальные лифты для любого человека.Я не собираюсь прозябать на месте помощника префекта всю жизнь, на носу выборы в муниципальную палату штата, а там и Законодательная Ассамблея. И как вы понимаете, чтобы быстро пройти эти ступени, недостаточно быть членом Партии бразильской социальной демократии, нужны связи и деньги.

— Я не занимаюсь политикой, я занимаюсь наукой, — дон Луис обдумывал предложение Киссера. — Но я мог бы подключить своего сына. Нелсон обладает всеми возможными рычагами воздействия.

— Я на это и надеюсь. Я навел справки и судя по тому, что писали о нем в газетах, а также по словам некоторых чиновников департамента Нелсон Велозу очень влиятельный человек. Итак, дон Луис, мы договорились?

— А как же дневники? Вы, молодой человек, меня за дурака держите? Мне нужны дневники!

— Вы их получите, как только я пройду в первом же туре в муниципальную палату, а когда я пойду дальше, я смогу помочь и вам…

*****

Шику подошел к двери и заметил, что она приоткрыта. Он был человеком не трусливым, но тут душа ушла в пятки. Он осторожно просунул голову и осмотрелся. В квартире царил хаос: раскиданные вещи, поломанная мебель, бумага, валяющаяся по полу.

— Э-э-э, кто здесь? — голос перешел на фальцет. — Кто зде-есь? Никого?

Он прошел и тут увидел раскуроченный компьютер, понимая, что такой набег на его квартиру не был случайным и это не дело рук местной шпаны. Бросился к столу, выискивая наметки новой статьи, но все исчезло, и в этот момент зазвонил телефон. Звук показался таким громким, что Шику подскочил, роняя все из рук, потом осторожно поднял трубку и почему-то шепотом спросил, кто это. Звонила Сезария, редактор газеты, и с беспокойством в голосе спросила, как у него дела, сообщив, что несколько головорезов приходили в редакцию и, напугав секретаря, забрали его адрес.

— Сезария, мне надо исчезнуть, хотя бы на время! В моей квартире погром, этот … мой сосед исчез. Даже боюсь, что с ним приключилось.

— Хорошо, приезжай немедленно ко мне, все обсудим и забери последние документы… Черт, что я говорю! Ты же сказал, что у тебя все перевернуто.

— Да и эти материалы исчезли…

— Все, жду тебя в моей квартире.

*****

Моэма не понимала, какие чувства испытывала, когда узнала, что Дарио нашел ей замену, но осознавать это было тяжело. Жизнь с Житманом стала чем-то напоминать размеренный распорядок, что был и с Дарио. Нет, конечно, Житман заполнял ее ночи, на это нельзя было жаловаться, но днем и вечерами Моэма была предоставлена сама себе, а рядом не было друзей, не было Керро и донны Ванды, не было привычной трескотни с соседками и перепалкой с попугаем. Она сидела в четырех стенах и ждала своего любовника, просматривая по телевизору один сериал за другим и занимаясь Новой. Итак повторялось изо дня в день. Сегодня ближе к полудню, она не выдержала, забросив пульт телевизора подальше за диван, всплакнула, жалуясь дочери на жизнь. Девочка, казалось, внимательно выслушала все жалобы матери, замахала рукой и спросила.

— Мама, животик болит? Плачешь, потому что больно?

— Да, да, ну что я хочу от такой крохи, — Моэма размазала слезы по щекам и улыбнулась ребенку. — Все хорошо, мама не будет болеть. А папа… а папа завел себе… надо с этим разобраться, да, Нова? Конечно, надо, с какой это стати он даже не позвонит?! Не спросит, как у нас дела!

Моэма подхватила дочку, взяла сумку и направилась в лечебницу Дарио. Очередь на прием говорила о том, что дела бывшего мужа идут неплохо. В этот момент из кабинета вышла его новая подружка, и Моэма завелась.

— Пытаешься занять мое место? — девушка пошла напрямую. — Даже сюда пролезла?!

— А ты что тут делаешь? На старые места потянуло? Поздно!

— Сеньориты, сейчас моя очередь, — встряла в их спор моложавая хозяйка пуделя, — у меня мальчик не может ждать!

— А у меня девочка, — Моэма сунула ей в лицо Нову и, отодвинув Анинью, прошла в кабинет. Дарио оторвался от четвероногого пациента и поднял глаза.

— Что случилось? Моэма?

— Уже не узнаешь? Быстро же ты нашел мне замену! Эта шалава старается и днем и ночью, не надорвалась бы!

Дарио извинился перед удивленной хозяйкой больной собаки и, с хватив жену под локоток, затащил в подсобное помещение, служившее комнатой отдыха и амбулаторией в одном флаконе.

— Ты сошла с ума? У меня пациенты нервные и крика не терпят! Что тебя привело сюда?

— Ты совсем меня забыл? Ты даже не позвонишь, чтобы узнать, как дела у Новы!

— Я звонил… может быть, ты была так занята, что не слышала? — ехидно подметил Дарио. — Новый мужчина требовательный, не оторвешься?

— Да. Не оторвешься! Он обо мне думает! А мы с тобой разошлись только потому, что ты совсем меня перестал замечать, я стала предметом мебели! Я этого не могла больше терпеть! Ты меня никогда не любил! Сразу нашел себе другую, даже не погоревал!

— Ох-хо-хо, я должен рвать на себе волосы из-за того, что моя жена — вертихвостка предпочла веселую жизнь с любовником нормальным отношениям?! Вот уж уволь! Не скрою, мне было плохо, но, как видишь, я выжил!

— А это кто, что за потаскушка, что вьется вокруг тебя? — от обидных, но справедливых слов Дарио Моэма пере вела разговор с себя на соперницу.

— А ты ревнуешь?

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Тогда и нечего устраивать скандал! Вот если бы ты ревновала, то я бы может быть, стал бы оправдываться, а если ты не ревнуешь, так о чем говорить?!

Моэма замолчала, поняв, что попала впросак, а Дарио подхватил скуксившуюся Нову с ее рук, прижал к себе.

— Дочка, Нова, я так по тебе соскучился, — он расцеловал ребенка, — хочешь пожить у папы?

— Нет! — завопила Моэма и кинулась к девочке, но Дарио не дал ей возможность отобрать ребенка.

— Успокойся! Ты же пришла, чтобы показать мне ребенка! Анинья, принеси сок и печенье, — он попросил свою новую подругу позаботиться об угощении, и предостерег Моэму. — Не начинай кричать, Анинья — хороший человек!

******

Чета Престес вернулась из церкви, где проходило отпевание, в сумеречном настроении. Медленно тянулось время и хотелось сесть и подумать о смысле или бессмыслице окружающего мира. Обоим казалось, что Нелсон не производил впечатление безутешного вдовца, в нем была холодность.

— Это можно объяснить большим горем и характером человека, — попыталась оправдать поведение Велозу Изабел. — Мне кажется он из тех людей, что никогда не показывает свои истинные чувства. Он закрытый человек.

— Да, скорее всего, но это означает, что закрытый человек не показывает вообще какие — либо чувства. Он может мысленно скорбить об утрате, но может и радоваться такому стечению обстоятельств, и никто не поймет, о чем он думает.

— Эдвалду, Нелсон просто не умеет оголять свои чувства!

— Хм, — Эдвалду пожал плечами, подумав о недавнем разговоре с Керро.

— А вот на Сэс тяжело смотреть, она совсем осунулась, глаза потухли. Никого не хочет видеть, даже Мелиссу попросила уйти.

— Ее можно понять, смерть близкого человека всегда бывает неожиданной, а с такой смертью очень сложно смириться.

— Очень жаль девочку…

— Но жизнь продолжается… Мне надо еще поработать, дорогая…— автоматически ответил Эдвалду, рассматривая конверт из общей пачки писем и счетов. — Изабел, это то, что я ждал со дня на день.

— Что это?

— Экспертиза… исследование ДНК Фриаса.

— О, боже, ну же открывай скорее, Эдвалду! — заволновалась Изабел, но Эдвалду отложил конверт и попросил ее успокоиться.

— Прежде, чем я открою этот конверт, я хотел бы с тобой поговорить.

— О чем же?

— Я не знаю, что здесь, вернее, я предполагаю, но от этого у меня возникает еще большее сомнение в правильности наших действий.

— Я ничего не понимаю, Эдвалду! В чем ты сомневаешься?

— В том, что стоит ли вообще вскрывать этот конверт и признавать Керро своим родственником. Подожди, Изабел, подожди возмущаться! — он увидел, как вспыхнула жена. — Ты готова лишить свою дочь той доли португальского наследства, что отойдет к наследнику де Соза, если мы признаем Керро Фриаса? Хочу заметить, что судя по документам, которые рассматриваются в суде, состояние графа очень значительное. Это и поместье с землей, и городской особняк, и компенсация за утраченные произведения искусства, что оказались в частных или не частных коллекциях, ювелирные украшения, семейная принадлежность которых доказана. И это все ты хочешь отдать в руки фактически незнакомого нам человека?

Изабел никогда до этих слов мужа не задумывалась о том, что ее семья может лишится достаточной части наследства, если признает прямого наследника графа де Соза.

— Но как же быть?

— Может быть, не стоит открывать этот конверт? Представить, будто ничего не произошло и …

— Нет, нет, Эдвалду, а как же Мелисса? Нет, Эдвалду, как мы будем смотреть в глаза своей дочери, ведь она знает о удивительном сходстве Керро и своего прадеда, о том, что дед этого мальчика носил имя Раула де Соза. Эдвалду, а как же наша совесть?!

— Вот этого я и боялся, — вздохнул Эдвалду, — ты должна рассмотреть всякие варианты!

— Эдвалду, — Изабел покачала головой, — Мелисса не умеет кривить душой, и она не сможет отстраниться от этого. И нам придется держать ответ за свои действия.

— Мы же можем не сообщать ей о неудобных результатах! Мелисса сейчас так занята предстоящим событием, что ей не до выяснения, кто есть кто.

— Эдвалду?! Мы должны быть достойны доверия своей дочери. Открывай конверт!

— О, дорогая, теперь мне стало стыдно за себя, — Эдвалду вздохнул, будто сожалея об утраченном шансе, и открыл письмо.

— Ну и? — нетерпеливо заглянула через его плечо Изабел.

— Интересно, — медленно произнес Эдвалду, — как этот парень воспримет собственное величие?

— О, боже, это просто невероятно, осознавать, что время будто повернулось вспять и сложились пазлы истории семьи.

— Только не торопись…

******

Анинья проводила взглядом демонстративно уходящую Моэму и заулыбалась. Дарио выгнал бывшую жену и выбрал ее. Она заскочила к Дарио, чтобы выяснить все подробности их разговора.

— Дорогой, а твоя бывшая та еще штучка! Явилась тут, устроила скандал, предъявила свои права, а сама, наверно, каждую ночь кувыркается с любовником! — злопыхательство Аниньи не достигало Дарио, от чего девушка злилась еще сильнее. — Ты до сих пор сохнешь по своей жене? Да она и мизинца моего не стоит.Все вы мужики — козлы! Я девушка верная, не буду никого менять, если полюблю!

— В чем же дело, влюбись!

— Но мне не нужен мужик с проблемами, страдалец по бывшей жене-шалаве. Я хочу, чтобы мой мужчина был только моим! — Анинья склонилась к Дарио, щекоча дыханием шею мужчины.

— Анинья…

— Что? Я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, — он ответил на ее поцелуй и тут же отстранился. — Но не здесь же!

— Тогда быстрее закрывай свою лечебницу и пошли домой… я хочу, чтобы ты выкинул из головы свою бывшую!

*****

Сезария открыла дверь, и Шику с воплями о том, что его хотят убить, пробежал вглубь квартиры.

— На тебя напали?

— Нет! Но в квартире разгром, все перевернуто, компьютер сломан, Моасир исчез…

— Кто такой Моасир?

— Это мой сосед, у него с головой непорядок. Но очень полезный непорядок! — Шику почесал затылок, будто приводил собственные мысли в порядок. — Если бы я вернулся раньше в квартиру, то неизвестно, что со мной было?! Валялся где — нибудь в подворотне с проломленной головой.

— В редакции тоже проблемы, — скупо заметила Сезария.

— Что происходит?

— На нас давят, грозят не только неприятностями, а даже закрытием редакции, если мы не утихнем и не прекратим писать о Велозу.

— Кто?

— Кто, кто! Люди Х, — улыбнулась женщина.

— Что так прямым текстом и говорят, чтобы мы замолчали?

— Да.

— Сезария, мы влезли уже полностью по самую макушку, и нас не оставят в покое, даже если мы не будем печатать материал о НИЦ, потому что Велозу не нужны свидетели … потому что в первой статье было напечатаны слишком точные научные выкладки. Может, обыватель и не полностью понял того, что скрыто под этими словами, но Велозу понял! Его не волнует читатель! Кретинизм общества, то есть массового читателя из-за его необразованности, но именно мы можем разжевать все так, чтобы все поняли суть происходящего! А вот мы слишком опасные свидетели! Поэтому нам придется или исчезать, уезжая из Сан-Паулу или идти до конца, а ставка наша жизнь!

— Что?! С чего ты это взял?

— С того, что я видел, что сделали с моей квартирой, исчез Моасир…

— Кто такой Моасир?

— Это мой сосед, я не представляю, что они сделали с ним! Боюсь, что я не увижу его! Но знаешь что! Этот Моасир со своими заморочками имеет отношение к Велозу. Вот каким боком я точно не успел выяснить! Он все время упоминал о стеклянной башне и убитой женщине.

— Шику, перестань говорить загадками.

— Да НИЦ похож на стеклянную банку — стеклянную Башню, а потом была убита Далила Пиньон…

— Но ее тело было найдено вообще где — то в другом месте… если не изменяет мне память, то где — то в районе Пенья…

— Да, но убить ее могли и около стеклянной башни…

— Ты думаешь?

— Я предполагаю! — Шику не мог усидеть на месте. — Сезария, решай, готова ты идти дальше и бороться за свою жизнь…

— Убери пафос!

— Хорошо, скажу иначе, чтобы тебе стало понятно. Товар журналиста — это правда, поэтому нам надо, чтобы люди доверяли нам, читали нас. Источник нашего благополучия и жизненной безопасности — читатель, который будет понимать нас и своей осведомленностью не даст уйти преступникам от наказания, и защитит нас.

— Может быть, нам пойти на сотрудничество с полицией. Дело по убийству Далилы Пиньон ведут следователь Лима…

— Да, да, надо состыковаться, я выезжал с ними на место преступления… Но сейчас мне нужен компьютер, чтобы войти на свою почту…, — он подскочил к ноутбуку Сезарии и защелкал по клавиатуре, вводя свой адрес и пароль. — Вот! Вот новое сообщение. Бинго!!! Как это они прокололись?! Я всегда говорил, что у этих горилл, что торчат по бокам охраняемого объекта, мозгов, как у курицы!

Он тут же скопировал файл и углубился в чтение. Сезария тоже прильнула к монитору, вчитываясь в мелкий шрифт. Чтение и разбор сложного материала затянулось, но они знали, что это даст понимание сути происходящего.

— Это описание последствий опытов… похоже на научную фантастику… это надо печатать и передать в полицию. Пусть займутся незаконной деятельностью Велозу, — Шику трясло от предвкушения хорошей драки. — Они ответят мне за мою уютную квартирку! Сезария, ты готова рискнуть… понимаешь, что можно вляпаться в большие неприятности? Мы прижмем их и, может быть, мне дадут Пулитцеровскую премию! А почему бы нет? — размечтался Нэгл.

— Меня не забудь, я тоже многим рискую, — хмыкнула женщина.

— Да, да, и вот мы идем по красной дорожке, такие гордые…

— Ты спутал Пульцеровсую премию с Оскаром.

— А! Не даешь помечтать!

Они еще долго обсуждали материал, готовя разгромную статью в газету, спорили, пытались строить планы и только за полночь все было готово.

******

Таким полным счастье, какое испытывала Сэс, бывает по утрам, когда просыпаешься рядом с человеком, которого безумно любишь. Она открыла глаза и потянулась, взглянула на спящего рядом Керро, касаясь кончиками пальцев его плеча, лба и губ.

— Ты весь принадлежишь только мне, — прошептала девушка и тихонько соскользнула с постели. Ее ждал трудный день, надо было пройти через все объяснения, чтобы за их спинами не осталось незаконченных дел и никаких недоговоренностей. Стоя под душем, она планировала, как поговорит с отцом, потом с Зеке, все объяснит и сможет быть только рядом с любимым. Потом замоталась в полотенце и вернулась в комнату. Керро уже не спал, улыбнулся, разглядывая ее сквозь ресницы прикрытых глаз.

— Иди ко мне.

— Как много зависит от состояния души, — Сэс поцеловала его, — спасибо, любимый, только рядом с тобой, я смогу пережить эту трагедию. Я не хочу с тобой расставаться, но мне поговорить с отцом и забрать кое-какие вещи. Ты согласен, что надо все сделать по-честному, а не сбегать, как воровка? Кроме того, я должна поговорить с Зеке, объяснить ему, что не могу выйти за него замуж… — девушка стала расчесывать мокрые волосы, крутясь перед зеркалом и дразня своего возлюбленного, а Керро слушая ее рассуждения не мог понять, как теперь ей сказать, что они не могут быть вместе, потому что ее отец является личным его врагом.

— Почему ты молчишь? — она заметила его молчание.

— Неужели ты могла выйти за него замуж? — Керро не стал говорить ей своих сомнениях, пусть хоть сейчас, в такое тяжелое для нее время, она почувствует, что ее любят.

— Неужели ты умеешь ревновать? — Сэс ответила на вопрос вопросом.

— Вот еще, но я не вижу в этом необходимости, — Керро сделал вид, что его это не трогает.

— Нет, ты ревнуешь.

— Было бы странно, если бы меня это не беспокоило, — согласился парень. — Между вами … есть договоренности, но, Сэси, я не хочу, чтобы ты к нему приближалась.

— Ха-ха-ха, — счастливо засмеялась Сэс, — ты ревнуешь!!! Неужели это правда?! Как же я люблю тебя! Я не хочу уходить.Ты любишь меня?

— Да.

— Как ты любишь? — Сэс хотела слышать его признания, чтобы больше никогда не сомневаться в нем. — Это ведь не на одну ночь? Так будет всегда? Я просто боюсь верить в это!

— Нет, мои чувства очень сильны. Не было ни одного момента, чтобы я не думал о тебе. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом, — он протянул руку.

— Керро, нет, — Сэс увернулась, но ей безумно нравилась их игра. — Нас никто не разлучит, но мне надо идти!

— Ты сама нас разлучаешь! Иди ко мне! — он похлопал рукой, указывая место около себя на постели.

— О, нет, нет, нет… — Сэс засмеялась.

— Нет? — он сделал резкое движение и схватил за полотенце, в которое она была обмотана. — Иди сюда.

— Что ты делаешь? Что… ты… Керро, любимый… — ее показное сопротивление было сломлено, слова утонули в поцелуях. Они существовали в этом закрытом и ограниченном стенами пространстве, ничто не существовало для них, и ни о чем не думали, кроме, как о своей любви.

— Что ты чувствуешь?

Неожиданно его поцелуи стали похожи на горячие импульсы, которые образовали в груди горячую волну, которая заставила загореться ее лицо, плечи, и спустилась вниз живота. Ей стало тяжело дышать, будто что-то непонятное, но сильное накрыло ее и понесло в неизвестном направление, а она отдавалась этому порыву, сама превратившись в часть этого потока. Нечто сильное и непонятное струилось через нее, заставляя каждую клеточку ее тела вибрировать и звучать.

*****

Бенту производил впечатление абсолютно свободного человека, даже непонятно было, работает он или учится, а может сидит на пособии, а могло случится так, что он промышляет незаконным бизнесом. Но Дуде было безразлично, ее интересовала жизнь только одного человека. Ее иллюзия, что она любима Керро стала центром ее существования, и активное сопротивление отчаянно любимого человека привело к некоторым проявлениям сталкинга [2], угрозам, запугиванием, которым подвергались все, кто оказывался рядом с Керро.

— Зачем тебе оружие? — спросил Бенту, с опаской наблюдая, как девушка гладит сталь пистолета. — Где ты его взяла?

— В клубе… Послушай, научи меня стрелять? — она помахала пистолетом в воздухе, заставляя парня шарахнуться в сторону.

— Зачем тебе пистолет, чокнутая? Осторожно! — он перехватил ее руку и отобрал оружие.

— Отдай! — Дуда бросилась на него.

— Нет, пока не скажешь, зачем он тебе!

— Я возвращаюсь часто по ночам из магазина, где подрабатываю, а кругом придурков много! Бенту, я же не собираюсь устраивать отстрел всех моих врагов… я только хочу защититься! Лучше научи меня стрелять!

— Ладно, — Бенту осмотрел пистолет, — тебе нужны патроны.

— Где их купить?

— Пошли! — он сунул оружие за пояс штанов, попрыгал, проверяя, не упадет ли тот, и потянул Дуду за собой. Они направились в сторону фавелы, которая начиналась через несколько кварталов, углубились внутрь этого муравейника. Бенту прекрасно ориентировался в узких улочках, каждый раз выводя их из закоулков и тупиков.

— Куда мы идем?

— У моих друзей есть все! И то, что тебе нужно, можно получить здесь.

Они прошли в какой — то дом с большим количеством коридоров, оказались в комнате, захламленной вещами.

— Бенту, брат, каким ветром тебя занесло сюда. Ты же сам говорил, что не хочешь связываться с Рамиресом…

— Я пришел к тебе, а не к Рамиресу. Мне теперь и видеть своего брата нельзя?

— Я рад тебе, — они обнялись, похлопывая друг друга по спине. — Я тебе говорил, что ты вернешься…

— Пока нет!

— Ну, ладно, ты знаешь, я могу замолвить словечко перед Рамиресом, если что…

— Пако, мне нужны «бобы» для серьезной игрушки.

— Покажи!

— Вот, — он вытащил пистолет.

— Угу, откуда?

— Не мой!

— Это мой, — встряла Дуда.

— Ее? — удивился Паку наконец, обратив внимание на спутницу Бенту. — Серьезная девочка!

— Скажи лучше есть или нет? — Дуде не терпелось.

— У Паку все есть! — парень покопался в ящиках и достал пачку патронов. — Отменные бобы!

— Беру все!

— У тебя так много врагов?!

Но Дуда не ответила, забирая пачку.

[1] Ф. Ницше

[2] — решительная попытка вступить в контакт или завязать общение с объектом внимания, преследование