31 глава

Криспин подготовил полный отчет по объекту, подключил все свои связи в администрации, даже в архив залез, где можно было найти официальные сведения о людях.

— Я просмотрел даже газетные подшивки, — сообщил он Эдвалду.

— Зачем?

— Вот, — он ткнул в статистическую справку о полицейских приводах, — Керро Фриас имел приводы в полицию Кампу-Гранди, будучи еще ребенком, поздне его подозревали в убийстве своего отчима…

— Что???

— Ну, не пугайся так. Все это лишь домыслы и ничего более. Эти подозрения строились всего лишь на слабых предположениях, да и на том, что он исчез из поля зрения, когда Жонас Новайс умер. Умер, правда, в больнице, но пересудов было предостаточно.

— Тогда почему его подозревали?

— Понимаешь, Престес, — Криспин хмыкнул, — было что — то в этом парне не то. Вот эти приводы в полицию! Это не просто драки или махачи подростков… все потерпевшие жаловались не на синяки и выбитые зубы, а на удушье. Керро считали фриком, но опасным, который способен убить взглядом. Это уже соседи сказали.

— Это глупости. Сплетни и пересуды. Люди обожают поболтать… — отмахнулся Эдвалду. — Новайс умер от удушья?

— Нет, это простой сердечный приступ, поэтому-то парня оставили в покое. А в газетных заметках можно было найти очень интересные факты. Вот, например — это, — детектив передал копию текста. — Правда, интересное совпадение?

Эдвалду прочитал вслух о том, что в окресностях Кампу-Гранди произошла перестрелка местных аборигенов и полиции, при которой пострадало около пятидесяти человек.

— Посмотри, посмотри… у всех индейцев были огнестрельные ранения, а полицейские жаловались на сильнейшие приступы удушья и потерю сознания, но ни один из них не погиб. Говорят, что там были люди из правительства. Знаешь ведь, как называют спецслужбы… хотя может быть, это была какая-нибудь частная компания. Своих раненых они забрали. Вот такое странное нападение, — Криспин улыбнулся.

— А при чем тут Керро Фриас?

— Ха-ха-ха, я ничего не знаю, я ищу совпадения, на них строятся домыслы и доказательства… Удушье, воздействие на людей… — Криспин покопался среди вороха своих записей. — Очень интересный парень!

— Все-то для тебя интересно! Это всего лишь фантастика. Ты сам — то веришь в то, что парень может передушить всю полицию? Еще приплети сюда оборотней и вампиров! Бред! Но меня интересует его сходство с моим родственником.

— Ну, здесь я собрал некоторую информацию. Не знаю, каким образом она тебе пригодиться. Вот сведения о его родственниках. Мать — красивая женщина… такие нравятся мужчинам, но они их боятся…

— Кто кого боиться? — автоматически переспросил Эдвалду, прочитывая текст.

— Престес, думай головой! Конечно, мы боимся, потому что такую не пригласишь на бутылку пива… До того, как они поселились в Кампу-Гранди, Фриасы жили в Сан-Паулу, а до этого в Порту-Алегри. Там очень много бывших иммигрантов из Европы, особенно евреев. Его дед был из семьи иммигрантов, которые прибыли в Бразилию в начале второй мировой, приспособились и даже разбогатели… Раул Фриас…

— Раул Фриас? Раул? — Эдвалду охватило беспокойство, он, как прекрасный адвокат, мгновенно умел вычленять из общей информации что-то такое, что потом могло послужить отправной точкой для дальнейшего расследования, он поискал в тексте упоминание о нем. — Раул Фриас… Криспин, здесь нет сведений о Рауле Фриасе.

— Ну, так, это же не мой объект для наблюдения.

— Криспин, мне нужны все сведения о всем семействе Керро Фриаса.

*****

1929 год

— Как зовут твоего ребенка? — Лусия прекрасно знала о том, что спрашивала, но не могла показать, что это ее волнует. Жизнь научила ее лицемерить, чтобы защититься.

— Раул… хм, Раул де Соза.

— Ты дал ему свое имя? Но, тем не менее, он остается незаконнорожденным.

— Тебя волнует, что этот ребенок Алессандры или то, что он может претендовать на часть наследства де Соза? — слова Эдера были жестоки, он и сам уже понял, что перегнул палку. — Лусия, прости, я … мне сложно…[1]

— А мне легко! Я собираюсь вернуться в Португалию вместе с твоей матерью.

— Я сделал ошибку, но теперь дороги назад не существует. Мы должны научиться жить с этим. Кроме того, возвращение в Португалию слишком опасно. На улицах Лиссабона неспокойно, потому что обострилась борьба между оппозицией и генералом Кармона…

— Мне нет дела до ваших политических разборок!

— Лусия! Ты никуда не поедешь!

— Тогда я требую прекращения всяческих отношений с этой женщиной. Не смей даже смотреть в ее сторону! — закричала Лусия, теряя терпение.

— О, господи! Лусия, прекрати истерику! — Эдер вспылил и хлопнул дверью, что никогда не позволял себе. Он оказался в патовой ситуации и сам виноват в этом. Его обложили со всех сторон, заставляя сделать выбор. Он направился в мужской клуб, где он мог отойти от семейных и любовных передряг и заняться тем, чем любят заниматься мужчины — вино, сигары и неспешный разговор. Здесь собирались те, кто вершил судьбы страны, и в разговорах можно было почувствовать все изменения в обществе и возможные подводные камни той или иной политической конъюктуре. Он удобно устроился в кресле, погружаясь в чтение газет и краем уха слушая полемику своих собеседников.

— Господа, что вы слышали об «Огненных крестах»[2], — нежный голос Алессандры прервал их беседу, Эдер дернулся, взглянув на подошедшую женщину. — Здравствуйте, господа, так что вы думаете об «Огненных крестах», мне, как журналистке, очень важно ваше мнение.

Никто не выразил неудовольствие появлением женщины в мужском клубе, хотя это и было запрещено, но во Франции этому правилу не так скрупулезно следовали, как в английских клубах. Тем более это была восхитительная мадам Алсо! Мужчины оживились, предлагая место за столиком.

— Основание этой лиги способствует единению нации и прибавляет проблем правительству. Помяните мое слово, эта организация охватит всю Францию, — высказался один из мужчин, что служил в Главном секретариате правительства Франции.

— Это демагогия и программа этой лиги отдает популизмом. Они утверждают, что «основная наша цель — это обеспечить работу трудящимся всех категорий. Национальное богатство должно быть распределено между всеми поровну», — Эдер усмехнулся, скользнув взглядом по фигуре Алессандры.

— Но они объединяют ветеранов Первой мировой и не имеют влияния…-

Алессандра улыбнулась. Она добилась того, на что рассчитывала, пусть все видят, насколько она умна и интересна, и пусть ОН оценит ее.

— Пока не имеют, но проблемы впереди. Лига начала объединение с теми организациями, которые оправдывают антисемитизм и германофобию. Это фашиствующие организации и «Круа де Фё»[3] подберет их под свое крыло.

— Отчего же они фашистсвующие?

— А разве расовый антисемитизм Дрюмона[4] — это не фашистская пропаганда? Или расизм Гобино[5]? — граф де Соза старательно избегал взгляда сидящей напротив него женщины.

— Идеология расовой чистоты настолько популярна и подкреплена заботой о национальном благополучии избранного народа, что носит уже массовый характер. Разве вы не знаете, господа, что и в Америке есть ярые сторонники этой доктрины. Вы читали книгу небезызвестного нам Генри Форда?

— «Международное еврейство»[6]? — поинтересовался один из собеседников.

— О, да. А концепция о том, что достойной жизни достойны только светловолосые и голубоглазые люди разработана именно в Америке! Разве это не расовая политика?

— Америка заботится о своем населении, — хмыкнул Эдер. — Насколько я знаю, там предложили стерилизовать «дефективных» иммигрантов. Разговор мог длиться долго, если бы не Алессандра, которая извинилась перед присутствующими и, сделав вид, что должна посетить редакцию своей газеты, направилась к выходу. Эдер тоже встал и медленно вышел следом, догнав ее около автомобиля.

— Что ты здесь делаешь? Это мужской клуб! — он засунул ее в салон и сел рядом.

— Я не маленькая, чтобы не знать, что мужские клубы посещают женщины!

— Да, посещают! Но женщины определеного свойства!

— А чем я отличаюсь от них? — она провоцировала его.

— Что ты творишь?! — Эдер сказал шоферу адрес дома Алессандры, чтобы они, наконец, отъехали от клуба.

— Я соскучилась, поэтому и пришла!

********

Бежать тут же в клинику, чтобы выяснить происхождение этого ключа, Далиле не позволило беспокойство за дочь. Она не отвечала на звонки, а когда, вконец обеспокоенная мать дозвонилась до Зеке, тот сообщил, что Сэс отсутствует на лекциях и, если так пойдет дальше, то сдача текущих зачетов окажется под угрозой. Зеке придал своим словам негативный оттенок, превращая реальность в будущую неразрешимую проблему в надежде, что Далила сделает строгое внушение дочери. Она еще попыталась дозвониться до нее, но не смогла.

— Выпороть тебя надо, вот только появись дома!

Чтобы хоть как-то отвлечься от переживаний, женщина решила начать поиск возможных шкафов, сейфов или ящиков для хранения, к которым мог бы подойти найденный ключ. Пройдя в кабинет Нелсона, который теперь служил и «резиденцией» главы семейства дона Луиса, начала медленно просматривать все поверхности. Не найдя ничего подходящего и вспомнив шпионские боевики, женщина стала просматривать книги.

— Почему в фильмах герои сразу же натыкаются на тайник в книгах или за картинами?! Ничего подобного в жизни не бывает! — она в растерянности села на диван, потом подумав, стала смотреть обивку мебели. — На старости лет стала шпионом в юбке.

— Мама? Ты что там ползаешь?

— Что?! — Далила подскочила и плюхнулась на диван, сердце готово было выскочить из груди.

— Что ты там ищешь? — Сэс просунула голову в приоткрытое дверное пространство и разглядывала испуганную мать.

— Нет, ничего… то есть я сережку потеряла, — следуя законам киношного жанра, произнесла Далила.

— А-а, помочь?

— Нет! А почему ты не ночевала дома? Где ты была? И почему ты не в университете? — она бросилась в атаку. — Я искала тебя! Позвонила Зеке и что?! Тебя нет на занятиях!

— Я отсутствовала всего один день, ничего страшного… я все сделаю. Даю слово, что со следующей недели не пропущу ни одного занятия.

— Что происходит?

Сэс заскочила в кабинет и бросилась обнимать мать.

— Мамочка, я же счастлива!

— Это связано с твоим поклонником? Напомни, как его зовут?

— Его зовут Керро, я же тебе говорила! Мама, я знаю, что виновата, что не позвонила тебе, но я была так счастлива.

— У тебя это слово не сходит с уст. Что ты творишь! Не помнишь, как я тебя предупредила, что эта любовь выйдет тебе боком. Защищайся, оставь хоть каплю здравого смысла, хоть сантиметр пространства личной свободы и независимости. Случись что, эта капля и этот сантиметр спасут тебя, — Далила прижала дочь к себе.

— Спасет? От чего?

— От полного разочарования. Не подпуская парня к себе слишком близко, даже если он хороший и любит тебя, держи в неприкосновенности свое личное пространство.

— Поздно!

— Что?!

— Разве ты не понимаешь? — засмеялась дочь. — Я ухожу, мне пора, и запомни, мамочка, я уже выросла.

— Повторяй почаще, может быть, сама поймешь, что такое вырасти. Постой, — опомнилась Далила, — что ты имела в виду, когда говорила, что поздно?

— Я в университет, — ответом был быстрый стук каблучков убегающей дочери..

*****

Дон Луис всматривался в графики, которые выдала программа, и тыкал пальцем.

— И что это означает, что это на данном этапе не произойдет никаких существенных изменений?

— Изменение качества мозговой деятельности с помощью изменения генома слишком долгий процесс.

— Да, но существование более быстрых способов воздействия на мозг не ведет к улучшению человеческой породы. Сейчас мы научились измерять электрическую деятельность мозга, отображать это графически. Эта аппаратура уже давно используется в медицине. Но человечество до сих пор бьется над проблемой принудительной генерации электрического напряжения нейронов, то есть над тем, как научиться руководить этим процессом, усиливая эффект.

— Но существуют же инвазивные методы, то есть, вживление в мозг человека каких-то устройств, — Керро вступил в монолог дона Луиса. Для того, чтобы заниматься анализом и моделирование возможных биологических процессов, необходимо всегда отслеживать все научные исследования в определенной интересующей области, что и делал Фриас. Его умение видеть в научных фантазийных, иногда бредовых, идеях то, что называется рациональной крупицей истины, делало его очень ценным аналитиком и интересным собеседником, без которого дон Луис уже не мыслил свои свою научную работу.

— Да, да, пока на уровне крыс! Когда же это перейдет в стадию экспериментов на человеке? А потом можно говорить бесконечно о возможностях кибернейрологии! Я считаю, что сам мозг может генерировать такой всплеск электрической энергии, что посторонние имплантированное устройства не нужны. Всего лишь надо найти способ провокации этого всплеска.

— Генерировать сможет каждый человек?

— Не каждый, а тот, кто обладает большим потенциалом могзовой пластичности.

— Вы хотите воздействовать на мозг за счет транскраниальной магнитной стимуляции[7]? Этот способ не очень удобный, слишком долгий процесс. Да и любой процесс воздействия должен иметь обратку. Не только воздействовать на мозг, но и получать от него обратную реакцию, иначе это не имеет смысла. Что конкретно вы ждете от этого? Какой активизации мозга, то есть проявлений этой активности? Телепатические способности? Передача мыслей на расстоянии или физическое воздействие? То, что описано Стивеном Кингом в романе «Керри»? — почему ему пришло в голову аналогия с этим романом известного фантаста, Керро не понял, но его покоробила схожесть их имен.

— И то, и другое! Высшая раса людей должна обладать наилучшими качествами. Но воздействие на мозг магнитной стимуляцией для меня вопрос приоритетов. Я предпочитаю изучить химическое воздействие, чтобы не понадобились дополнительные стимулирующие приборы в виде всяких телепатических шлемов, присосок и т.д, — дон Луис пренебрежительно махнул рукой.

— И есть результаты? — осторожно спросил Керро. — То, что вы предоставили для обработки, показывает, что достигаемый результат неустойчив и имеет очень сильный побочный эффект.

— Плохой результат — это тоже результат. Я считаю, что медикаментозное воздействие активизирует предшествующие матрицы или потенциалы человеческого ума. Под действием моего препарата человек переживает не «токсический психоз», по существу никак не связанный с функциями психики в нормальном состоянии, а фантастическое внутреннее путешествие в собственное бессознательное и сверхсознательное.

— А эти опыты разрешены на людях?

Дон Луис помолчал, оценивая насколько его молодой собеседник созрел для подобных признаний и кивнул.

— Не совсем, но если бы наука ждала этого разрешения, то мы бы топтались еще на стадии изучения инстинктов… — сказал и остался доволен тем, что Керро не бросился отстаивать права человека, обвиняя его в бесчеловечности, как это делают правозащитники — популисты. Для Керро это тоже был определенный рубеж, ведь одно дело предполагать, другое — знать наверняка и принять одну из сторон. Он был на перепутье. Дарио оказался прав, когда говорил, что он становится похожим на дона Луиса.

******

1946 год

Бишоп не замечал, что происходит с его женой, потому что его мысли были заняты появлением и последующим исчезновением Георга. Альфред несмотря на идеи граничащие с фантастикой, был материалистом и в привидение не верил. Мальчишка был жив и находился где-то в Бразилии и совсем близко, поэтому он сообщил своему руководству о необходимости найти ценный экземпляр, чтобы добиться существенных результатов в его работе. Был подняты все агенты, разбросанные по разным уголкам страны, для отслеживания основных потоков переселенцев внутри страны. Бишоп ждал результата, не прерывая текущей работы с подбором нового материала. Настоящий «американский колондайк» — так называл он ту возможность и разнообразие человеческого материала, в котором можно было сделать выборку, и использовать его без всяческих последствий из-за неразберихи и отсутствия каких-либо правовых норм в среде беженцев. Бишоп был загружен работой в лаборатории, погрузившись в мир формул, массовой доли, растворов и т.д. настолько, что немного отошел от личных проблем и не заметил взвинченного состояния жены. А Анхелика, наступив на свою гордость, искала любую информацию о любовнице мужа, даже опустилась до слежки за ней, в чем никому и никогда бы не призналась. Сплетни были самым распространенным способом разузнать все подробно. Ее поразил тот факт, что эта женщина была гораздо старше ее, и Анхелике было непонятно, каким образом она могла удерживать ее мужа при себе.

— А еще говорят, что она настоящая графиня!

— Дама высшего света превратилась в даму полусвета, — хихикали подружки Анхелики, делая вид, что очень переживают за нее, но эти пикантные и остренькие новости разнообразили жизнь домохозяек, что они забывались и в присутствии Анхелики начинали обсуждать сомнительные достоинства любовниц. — Говорят, что подобные женщины могут позволять такие вольности, от которых мужчины теряют голову… Я даже едва не умерла от стыда, когда услышала мужскую болтовню…

Все подружки придвинулись к шептавшей подруге, чтобы получше услышать.

— Мужскую болтовню?!

— Мой муж и брат… — окончательно смутилась болтушка, — обсуждали… похождения одного из их друзей…

— Ты уверена, что твой муж говорит о таких женщинах, ссылаясь на опыт своего друга, а не на собственный? — съехидничала Анхелика.

— Мой муж порядочный человек, не то что некоторые, — в тоне подруге проскользнуло высокомерное превосходство, которое задело Анхелику.

— Не ссорьтесь, девочки! Такие женщины не достойны нашего внимания, а мужей надо поставить на место!

— Эта дрянь получит свое! Мой отец не позволит, чтобы его дочь обманывали, — Анхелика даже представила, как Алфреду и его любовница посмеиваются над его глупой и доверчивой женой, предаваясь любовным утехам. — Она не останется в этом городе!

****

Убийство около НИЦ не могло остаться незамеченным для сотрудников, тем более жертвой оказался один из обслуживающего персонала. В кабинетах шелестело обсуждение, но как только появился Нелсон Велозу, повисла напряженная тишина. Теперь уже мерное и тихое гудение компьютеров в каждом кабинете встретило представителей закона. Полицейские прошли в кабинет директора НИЦ.

— Интересная у вас офисная планировка — мы шли под взгляды ваших сотрудников, как сквозь строй, — один из детективов поздоровался и сел напротив Велозу.

— Да, это же НИЦ, в котором большая часть кабинетов похожи на специализированные боксы, да и стекло — это современный материал для планировки пространства. Чем обязан, сеньоры? — Нелсон тоже сел и спокойно посмотрел на непрошеных гостей.

— Меня зовут детектив Сезар Лима, а это мой коллега — Дьегиш, мы ведем дело об убийстве, что произошло около вашего центра. Кроме того, жертвой стал ваш сотрудник.

— Кто же? — Нелсон не показывал свое волнение, но в голове панически метались мысли, смешанные с досадой, потому что интерес к НИЦ со стороны полиции может стать большой проблемой для дальнейших засекреченных разработок. Он уже мысленно просчитал возможности воздействия на этих ретивых служителей закона.

— Убитый Жайме Салес работал уборщиком и, по словам охраны, был совершенно безобидным человеком.

— Я ничего не могу сказать, потому что незнаком с обслуживающим персоналом. Его подбором занимаются специальные агентства. Что еще хотели бы знать?

— Я прошу разрешить поговорить с некоторыми сотрудниками, что задерживались на работе, а также изъять видеозаписи прилежащей территории, — детективы встали.

— Хорошо, я дам распоряжение, — Нелсон проводил их к кабинету охраны. — Где Житман Хуки?

— Так он выполняет ваше поручение, — пояснил Тео Кекс, сидящий за огромным стендом мониторов, на которые выводились изображения с видеокамер. Они просмотрели записи с нескольких видеокамер, наблюдая, как сотрудники, закончив рабочий день, возвращаются домой, выезжая с открытой стоянки, а также с подземного гаража. В сумраке подземной стоянки кто-то прятался, его обтекаемый силуэт пошатывался около колонны.

— Кто это? — Дьегиш чуть не протаранил экран своим носом. — Это тот, кого мы ищем?

— Не знаю, но как он попал в закрытую зону подземной стоянки? — Нелсон посмотрел на охрану. — И почему вы не доложили о его появлении?

— Так его выгнали и все, он ушел, — пожал плечами Кекс. — Я сделал запись.

— Так он ушел, — Лима дал знак скопировать эту видеозапись. — Как он выглядел?

— Бледный, похож на наркошу и постоянно что-то бормотал себе под нос, будто не в себе… Мы подумали, что забрел какой-нибудь сумасшедший нищий. Иногда здесь шатаются со своими тележками…

Нелсон слушал диалог детективов и охраны, всматриваясь в темную расплывчатую фигуру на экране, но как только детективы ушли, попросил пригласить в свой кабинет дона Луиса. Отец пришел недовольный тем, что его оторвали от дела.

— В чем дело, Нелсон?

— Дело в убийстве… вернее в том, как оно заденет наш Центр, — Нелсон постукивал ручкой по столу, его бесило всякое препятствие, которое возникало на его пути, и особенно, если оно имело тенденцию к разрастанию. Он, как любитель старины, пользовался раритетной перьевой ручкой, и сейчас не рассчитав силу удара, щелкнул по столу так, что часть чернил брызнуло и залило бумаги.

— Черт! Черт, черт… — Нелсон вскочил из-за стола. — С утра неприятности! Отец, у нас крупные неприятности… если здесь будет околачиваться полиция, то на время придется свернуть работы…

— При чем тут мы?

— Полиция будет проверять разные версии. И если убийство произошло около НИЦ, да еще и … этого нашего уборщика, то есть вероятность, что поинтересуются и работой самого Центра.

— Нам нечего бояться, если работы курируются государством… Позвони кому нужно, и этим пронырам перекроют все подходы!

*****

Прежде, чем прийти, Дуда выждала момент, когда никого не было дома. Она безбоязненно сунула ключ в замок, но тот сразу же застопорился. Она покрутила им, вытащила и опять вставила, но замок не поддавался. Дуда ругнулась и пнула дверь, поняв, что замок был сменен. Вдобавок лифт заработал и остановился, из него вышла Ванда и уставилась на Дуду, топтавшуюся около ее двери.

— Тебе кого-то нужно?

— Да, но…

— Тебе нужен мой сын? — подсказала женщина.

— Да, — ответ имел двойной смысл, но Ванда поняла его, как деловую необходимость.

— Да, да, мне нужен ваш сын, он не отвечает на звонки…

— Это у него бывает.

— Вот-вот, он наверно находится в НИЦ или не там, а я из университета принесла необходимые ему материалы… Ему они очень нужны, он просил принести… вот я и принесла, — лихорадочно соображала Дуда, сжимая и дергая сумку. Ванда ободряюще улыбнулась и похлопала ее по руке.

— Хорошо, я могу передать ему все, что ты принесла.

— А можно мне написать записку?

— Ах, да, конечно, проходите, — Ванда пропустила Дуду внутрь, а сама прошла в кухню, разбирая покупки. — Проходите, я сейчас.

Кухня и гостиная была объединена, поэтому Ванда прекрасно видела и слышала нежданную гостью. Дуда прошла, все здесь было для нее знакомо, но все равно осмотрелась, подмечая, что изменилось с прошлого раза, отметила, что сменились букеты цветов, плед лежал на диване, возможно, кто-то здесь отдыхал. Она присела, погладив мебельную подшивку, и представила, что мужчина ее мечты еще утром валялся здесь, дальше ее фантазию прервал вопрос Ванды.

— Вы работаете вместе с Керро?

— Нет, но мы знакомы. Я подрабатываю при университете в свободное время. Знаете ли, всегда нужны деньги… А это кто? — Дуда указывает на одну из фотографий, стоящих на широком придиванном столике. — Такая кроха симпатичная! Ваша…

— Хотела сказать, внучка? — Ванда подошла и увидела, как девушка разглядывает изображение семейства Сангалу.

— Извините, вы выглядите очень молодо, но, если честно, ребенок очень похож на Керро, — Дуда удивленно всматривалась в светловолосого карапуза.

— Я была бы не против, чтобы Нова была моя внучка… но ее мать стоит на том, что это не так. Вот, бумага, ручка… ты хотела написать записку, — напомнила Ванда.

— Ах, да, — Дуда дождалась, когда Ванда отойдет, и нарисовала на бумаге сердце с признанием в любви, сложила листок и, вытащив из своей сумки первую попавшуюся книгу, лихорадочно сунула все в пакет. — Вот, передайте Керро.

— Конечно.

Дуда еще раз кинула взгляд на фотографию и попрощалась с женщиной.

*****

Количество зеркал все увеличивалось и увеличивалось, и отражение лиц множилось и множилось. Лики исказились и расплылись, потом отошли в сторону, а зеркальная поверхность блеснула серебром. Далила резко проснулась, ей показалось, что во сне она перестала дышать и еще мгновение, она бы умерла. Она встала, направилась в ванную, мысленно планируя день. На душе тяжелым камнем лежала необходимость раскрыть тайну ключа. Включила кран и взглянула на себя в зеркало, показалось, что сон продолжается.

После завтрака она направилась в клинику, где ее уже ждал Риварес.

— Что случилось, Жозе? Почему такая охрана? Даже в сквере стоят, — она указала на людей, стоящих по периметру больничной территории. — Что-то случилось?

— Ничего серьезного, дорогая, текущая проверка безопасности всего комплекса.

— Хорошо, — она еще раз оглянулась, — такое впечатление, что я знаю некоторых из них. Лица знакомые.

— Вряд ли, у охраны всегда одинаковые лица. Это эффект спецформы. Нам надо поговорить, дорогая. Давай пройдем в мой кабинет.

— Конечно, что — то случилось с моей матерью? — Далила забеспокоилась, но Риварес провел ее, предупредив секретаря, чтобы его не беспокоили.

— Нет, с твоей матерью все идет не так уж плохо, она постепенно отвыкает от ударных доз нейролептиков. Дело в нас, вернее в том, чем мы рискуем… я рискую.

— Объясни.

— Я рискую… Не тебе объяснять, что твой муж влиятельный человек, а клиника находится на частичном финансировании Фонда научного развития. Мы, конечно, может и отказаться от этой доли финансовых поступлений, но ради чего? — Риварес сделал паузу и подошел к женщине вплотную, глядя ей в глаза. — Ради чего я рискую?

Далила понимала, что уже долгое время пользуется его благосклонностью, держа мужчину на расстоянии всего лишь надеждами и обещаниями. Видимо, сейчас наступил тот момент, когда ей придется делать выбор — идти дальше или отступить, сохраняя верность постылому мужу. Далила обняла Ривареса, который тут же прижал женщину к себе, неистово целуя.

— Подожди, подожди, дорогой, мы же не подростки, чтобы предаваться любви вот так на диванчике… Пригласи меня к себе или сними номер в гостинице. Ты должен быть до конца настоящим кавалером, за что я и люблю тебя.

Риварес едва оторвался от нее, суетливо оправил свою одежду.

— Конечно, я все сделаю. Все, что хочет моя королева, — он не удержался, чтобы не поцеловать Далилу еще раз. — Сегодня…

— Сегодня. А сейчас я должна поговорить с матерью.

— Да, конечно, — он хотел пойти с ней, чтобы не выпускать ее руки, но секретарша доложила о приходе каких-то клиентов, и Риварес остался в кабинете.

Агата, на первый взгляд, выглядела неплохо, но Риварес предупреждал, что состояние такой больной всегда обманчиво, поэтому — то надо быть предельно внимательным, когда общаешься с ней.

— Мама, я пришла…

— А где Магда?

— Магда дома. Она у меня дома.

— Магда дома? Где Магда? Что с ней? Ей оторвали ногу и вырезали язык… Она не могла кричать…

— Мама, перестань! Что ты такое говоришь! — Далила, конечно, прекрасно помнила то, что когда — то подруга дочери узнала о политзаключенной Магде Ришер, но чем же связаны эта жена нацистского ученого с ее матерью?! Почему упоминания о ней выводит из себя ее мать?

— Послушай, мама, ты отдала мне свою Магду. Ты помнишь? Куклу, которую ты называешь Магдой. Я нашла ключ… Мама, что это за ключ?

Агата помолчала, глядя на дочь безумными глазами, потом позвала Далилу и зашептала на ухо.

— Ключ от секретов… дверца? Там много дверей и все на одно лицо, там много лиц, и все похожи… там… там… меня наказали за любовь…а потом избавились. Мой муж, Луис… они сговорились….Избавились от меня. Они разлучили нас, когда я забрала у них то, чего они боятся! — Агата рассмеялась. — Я забрала, чтобы защитить его и себя…

— Что забрала, мама? Кого защитить?

Неожиданно в палату вошел Риварес, и Агата отпрянула от дочери.

— Моего любимого… Ты кто? Кто ты такая? Уходи! Прочь, я никого не хочу видеть, ничего не скажу! — она забилась в истерике, прибежали санитары и медсестра. Агате был сделан укол, который привел ее в сонное состояние. Далила молча плакала, вжавшись в стену и наблюдая, что происходит с ее матерью.

****

Агата легла на кровать, поджав ноги и обняв подушку. Она спасла Магду, вот только не смогла помочь своему любимому. Но разве она мало сделала?! Она пошла на жертвы ради него, забыв о собственном достоинстве, нырнула в это бурное море интриг и была выловлена сетью. Ей показалось, что она слышит чей-то голос, который уговаривал ее, но слова были непонятны. Агата закрыла уши, но голос проникал, будто звучал внутри нее, прислушалась — это шелест деревьев в парке, где они встречались.Она спешила на свидание в их беседку.

— Агата, мне придется уехать… обстоятельства таковы, что оставаться становится очень опасно, — это же ее любимый, женщина встрепенулась, попыталась встать с постели, но голова шла кругом. Она откинулась на подушку и опять погрузилась в грезы.

— Нет, нет, я не смогу жить без тебя! — она бросилась к мужчине, повисая у него на шее. — Забери меня с собой.

Она любила его всегда, сколько себя помнила. Он работал у ее отца и иногда появлялся в доме с кипой документов… а она вспыхивала и не могла найти себе места. И он обратил на нее внимание. Какое это было счастье! Какое счастье их тайные свидания, разговоры и объятия. Между ними не было тайн, поэтому она была готова пойти за ним на край света.

— Нет, я не могу. А как же твой жених?

— Мой жених все знает! Он знает, что я не люблю его! Я люблю только тебя! — его горячие поцелуи сводили ее с ума.

— Я не могу! Слишком опасно, я не хочу подвергать тебя такой опасности… Вокруг меня сжимается кольцо и я постоянно бегу… Разве тебе нужна такая жизнь?! Я хотел бы вести нормальный образ жизни, но это почти невозможно… Ты же знаешь, что меня будут всегда преследовать и ты будешь в опасности.

— Агата! — возглас ее отца заставил из вздрогнуть и расцепить объятия. — Как ты смеешь встречаться с этим проходимцем? Если Пиньон Грасси узнает, он не возьмет тебя в жены! Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы твоя семья оказалась на улице? Потаскуха! — сильная пощечина оставила красный след на щеке девушки.

— Не смейте бить свою дочь… Ничего плохого мы не делаем! Мы любим друг друга!

— А, это значит тот мерзавец, что обесчестил молоденькую девчонку?! Да я посажу тебя! — неожиданно ее отца сдавило и отбросило в сторону, он пролетел несколько метров и упал на каменный пол беседки.

— Отец!

— Агата, пошли со мной! — он нетерпеливо протянул руку. — Агата, сейчас или никогда!

— Отец! — девушка бросилась к отцу, падая перед ним на колени. — У него кровь! Боже! Отец! Он умер?

— Агата…

— Агата, — голос откуда — то сверху настойчиво заставил ее открыть глаза. — Пора принимать лекарства.

*****

Тони и Керро встретились на работе у Дарио, где они могли спокойно обсудить свои дальнейшие действия. Перерыв между приемами пациентов Дарио пригласил друзей в свой кабинет, оставив Моэму работать на повторных посещениях, требующих всего — то обработки ран или перевязки.

— Дон Луис впрямую заявил, что проводит запрещенные опыты на людях, и теперь остается найти подтверждение. Ни ты, Тони, ни я не будем иметь прямой доступ к самому процессу и пациентам, поэтому придется найти способ доказать противозаконную деятельность, — Керро начал с самого главного.

— Если я взломаю засекреченные файлы, это не гарантия того, что мы сможем что-то доказать, потому что взлом — это тоже противозаконное деяние и кому еще больше прилетит — непонятно. Дон Луис может и увернуться, когда как я — нет, — Тони, по большому счету, не понимал до конца такого негативного отношения своего друга к семейству Велозу, да, конечно, он знал о его злоключениях, но напрямую деятельность того же дона Луиса, его не коснулась, поэтому все, что сейчас они делали, для Тони казалось одной большой авантюрой, которая стала приобретать опасный оттенок.

— Можно, выбросить информацию в открытый доступ без оглашения источника, а потом, взбудоражив научное сообщество, подтянуть сюда и правозащитников, которые на пустом месте могут найти к чему зацепиться, — сделал предложение Керро.

— Ладно, меня иногда пугает твоя одержимость.

— Это потому что она граничит с борьбой за свою жизнь.

— Почему нужны такие сложные комбинации, когда можно просто заявить в полицию о возможных опытах, проводимых в НИЦ и пусть разбираются, — Дарио выглядел встревоженным и напряженно хмурил брови.

— Дарио, твой мозг служил инструментом, готовым работать и воспринимать, если все будет понятно, естественно и четко определенно. Ты хороший друг, но…— Керро хотел было объяснить сложность борьбы с тем, что тщательно скрывается и официально не существует, как дверь распахнулась и в нее ввалилась Моэма.

— Он, конечно, не ученый! Но не всем же быть такими, как ты… — она бросилась на защиту своего мужа, особо не вникая в суть происходящего. — Треснула бы тебя по башке, но жалко… Такой большой, красивый парень и никакого понятия, как надо жить на земле. Оставили бы в покое Велозу, и глядишь, и они забыли бы о нашем существовании!

— Моэма, ты опять подслушивала! — Дарио всплеснул руками и перехватил взволнованную жену на подлете к Керро.

— Дарио, тебе и сторожевую собачку заводить не надо… — парни расхохотались над выпадом Моэмы.

— Ах, вы — шпионы и заговорщики! Сами себе на задницу проблем ищите, а я значит виновата?! Я все расскажу доне Ванде, вот тогда вам не поздоровится! — выдала самую действенную на них угрозу. — Хочешь огорчить свою мать, Керро?

— Моэма, успокойся, — Дарио крепко держал ее в объятиях, — если ты расскажешь доне Ванде о том, что творит ее сын, то это не он расстроит ее, а ты, ведь сейчас она, пребывая в неведении, счастлива.

— Я все равно расскажу, если он не прекратит! — Моэма упрямилась, хотя и понимала, что ничего не изменит, ведь Керро не отступит и, в конечном счете, она сама будет чувствовать вину за то, что превратила жизнь доны Ванды в кошмар. — Ладно, не скажу! Но я все равно найду на вас управу! И на тебя, Керро! За сторожевую собачку… тоже мне остряки-самоучки!

Она вырвалась из рук Дарио и ушла, хлопнув дверью.

*****

Окончание рабочего дня показался для Дарио спасением, потому что после ухода друзей, Моэма так тщательно промывала ему мозги, что он вспылил.

— Все, хватит, мы идем домой. На сегодня нравоучений предостаточно! Завтра, я надеюсь, ты дашь мне отдохнуть! — он подтолкнул Моэму к выходу, а сам закрыл клинику.

— Конечно, если ты побежишь выполнять поручения Керро, то сможешь отдохнуть от меня! — съязвила жена.

— Меня больше интересует, когда ты устраиваешь эти показательные выступления, наезжая на Керро, ты о ком больше волнуешься — обо мне или о своем любимом Фогу? — Дарио вспыхнул, теряя терпение.

— Что?! Дарио, у тебя опять мозги вскипели? Ты опять начал старую песню.

— Старая ли она? Все, что касается Керро интересует тебя больше всего на свете, все твои разговоры сводятся на обсуждение, что сделал или не сделал Керро. Может быть, ты и в постели вместо меня представляешь его? — бухнул Дарио.

— Дарио, ты сошел с ума? Почему ты так думаешь?

— Я делаю выводы! И мне надоело самому жить в постоянных подозрениях, — Дарио переполняло негодование, которое копилось по мелочам, по крупицам и теперь выплеснулось. — Почему же ты не скажешь, что Нова — его ребенок и тогда уж точно заполучишь его с потрохами!

— Болван! — Моэма кинулась к Дарио и дала ему увесистую пощечину. — Ты сам постоянно говоришь о нем. Это ты строишь свою жизнь в соответствии с его интересами, а меня обвиняешь, черт знает в чем! Это ты придумал что-то там с Новой! Не подходи ко мне, Дарио, иначе ты получишь еще одну оплеуху, и моя постель будет твоим воспоминанием!

— Какая темпераментная девчонка, — присвистнул Житман Хуки, наблюдая за ссорой Моэмы и Дарио, сидя в машине.Он уже давно стоял около ветлечебницы Сангалу, и теперь убедился в том, что они никуда от него не денутся. Житман набрал номер телефона Велозу.

— Я нашел их… нет, только Дарио и эту индианку. Нет, рядом с ними нет никакого индейца… Хорошо, я понаблюдаю. Рано или поздно они выведут меня на нужного нам человека..

[1]португальский военный и политический деятель, маршал Португалии, С 29 ноября 1926 года исполнял обязанности Президента Португалии, а 15 апреля 1928 года был избран Президентом

[2] «Огненные кресты» — фашиствующая лига, основанная во Франции в 1927 году.

[3] «Огненные кресты» — фашистсвующая лига, основанная во Франции в 1927 году.

[4]Автор широко известной в своё время антисемитской книги «Еврейская Франция» (1886).

[5]Граф Жозеф Артюр де Гобино — французский писатель-романист, социолог, автор арийской расовой теории, впоследствии взятой на вооружение национал-социалистами.

[6] Изданная в 1918 году книга Генри Форда становится эталоном идеологии фашизма, сам же автор — идейным вдохновителем Гитлера, цитаты из этой книги Гитлер использует в своей книге «Моя борьба», а портрет Генри Форда висит в его кабинете.

[7]создание вокруг головы магнитного поля, которое можно использовать для возбуждения центральных проводящих путей.