43 глава

Моэма проснулась от того, что на лицо запрыгнул солнечный зайчик. Она пошевелилась, потянувшись в утренней истоме, и резко села в кровати.

— Боже! Что я скажу Дарио?! Житман! — она толкнула спящего мужчину в бок. — Житман, вставай! Уже давно утро!

— Что?! — мужчина тоже очнулся ото сна и взглянул на обнаженную любовницу. — Как приятно просыпаться в постели с тобой… Может повторим?

— Прекрати, Житман! Что я скажу Дарио? Он, наверно, злой, как черт! Он убьет меня и тебя! — Моэма стала отпихиваться от его рук. Игривая возня переросла в жаркое любовное насилие, но это не пугало женщину, а скорее будоражило ее темную сторону.

— Я не боюсь твоего мужа. Иди ко мне, дай-ка мне свои губы, — прошептал Житман, подчиняя ее. — Мы подходим друг другу. Разве ты этого не чувствуешь?

— Житман! — застонала Моэма, теряя самообладание. — Я люблю тебя!

— Скажи мне еще раз!

— Люблю тебя!

— Еще!

— Люблю тебя! Я люблю тебя! — и протяжно выдохнула, заставляя Житмана испытать восторг единения с любимой и любящей женщиной.

— Когда мы с тобой опять встретимся? — Житман продолжал прижимать ее к себе.

— Не знаю! Что я скажу мужу? Нам будет сложно встречаться… — она выскользнула из его объятий, оделась и осмотрела лицо в зеркало, облизывая припухшие от поцелуев губы.

— Сегодня я приеду к тебе и буду ждать у твоего дома, пока ты не выйдешь.

— Даже не думай, я все равно не смогу, потому что Дарио будет дома.

— Какая же ты стерва! Хочешь держать около себя сразу несколько мужиков?

— Все, я ухожу, — она поцеловала его и исчезла за дверью.

— Я тоже собираюсь, иначе, — он хотел сказать, что Нелсон снесет ему голову за отсутствие, но вовремя прикусил язык, — мой шеф будет недоволен.

*****

Керро очень хорошо рассчитал и информация пришла по назначению. Газета была небольшая со средним тиражом, но довольно известная своими разоблачительными статьями. Сначала редакция занималась журналистскими расследованиями вразвалочку, особенно значимых разоблачений не имелось, но все изменилось с приходом Сезарии Беневидеш, нового редактора и владелицы в одном лице. Появились целые мобильные группы, которые координировали свои действия, распределяя ответственность между собой, и благодаря большой базе своих информаторов, добивались достоверной информации.

— Это бомба! Если все окажется достоверным, то мы выйдем на высокое место в рейтинге. Но нам нельзя ошибиться, потому что возможный судебный иск такого гиганта, как НИЦ Велозу, может не оставить от нас даже воспоминаний. Вы начнете расследовать это дело, используя те сведения, что получили по электронке, но собственными умениям разузнаете все, что только возможно, проведете анализ полученных данных. Каждое действие координировать со мной, — сеньора Сезария Беневидеш четко выдавала указания.

— Судя по всему на нас сделана ставка, потому что нет никаких судебных разбирательств, иначе бы о них уже трещали все СМИ. Если Велозу проворачивает такие делишки в своем Центре, то мы поднимем общественность и соберем материалы для последующего полицейского расследования, — сотрудники, сгруппировавшиеся за столом, просматривали текст сообщения.

— Здесь слишком сложная узконаправленная информация! — просмотрел информацию Шику Нэгл. Этого журналиста привел с собой новый редактор и поставил главным в одной из групп. Шику был довольно забавный персонаж, потому что несмотря на свою манерность и импульсивность, умудрялся залезть в такие дебри самых сложных расследований, что его приходилось останавливать и вытаскивать, чтобы ему не свернули шею. Над ним шутили, насмехались над его привычкой рядиться в гея. Впрочем, никого не касалось, был он им или не был.

— Гея не воспринимают всерьез, думают, что они ни о чем не думают, как о собственной персоне и новых веяниях моды, поэтому каждый раз пропускают мяч в свои ворота.

— У кого есть знакомства в этой области? — спросила Сезария.

— Откуда пришла информация?

— Хотел бы я знать, — пожала плечами редакторша, — но все подчищено… поработал хороший спец. Вот вы и начните с того, что узнайте, насколько достоверна эта информация. Соберите все о НИЦ и Велозу. Итак, к вечеру жду первые соображения.

*****

Дарио прочесал все ближайшие улицы и возможные места, где мог оказаться беглец, но тот, как сквозь землю, провалился. Он ругал себя последними словами, ведь все, из-за чего рисковали его друзья, было напрасно и он виноват в этом. Что теперь они предъявят для обвинения Велозу?! Главный и убойный аргумент обвинения сбежал и теперь бродит где-то по городу, и если он обладает хотя бы долей того, что может Керро, то это опасно. Отчаявшись найти беглеца, Дарио позвонил другу, сообщив о возникшей проблеме.

— Я заснул на мгновение, не спал вторую ночь… Прости!

— Это я виноват, подставил тебя… Сейчас приеду, обсудим.

Керро подъехал к лечебнице спустя полчаса, прошел через черный ход и нашел Дарио. Тот был расстроен.

— Я закрыл лечебницу на сегодня, не могу вести прием…

— Тебе надо выспаться, — Керро осмотрел ремни. — Он опасен, посмотри, он пытался развязать их с помощью зубов… но в таком большом городе мы не найдем его, пока он сам не придет.

— Это возможно?

— А кому ему идти?! Он сам просил помощи, мы ему оказали ее… — Керро посмотрел лекарства, которые вводил ему Дарио, — снотворное, обезболивающее?

— Да, он кричал, что ему больно…

— Думаю, у него начались, как у наркомана, ломка при отказе от препаратов, которыми кормили его в НИЦ.

— Керро, что, наконец, пытается сделать Велозу? Объясни мне, тупому, без всяческих идей «фикс» про высшую нацию!

— Ха, я тоже думал, что доном Луисом движет эта идея фикс, но все гораздо сложнее… — Керро раздраженно потер лицо. — Велозу нравится сам процесс исследования. У него нет границ, для него не существует табу, нет моральных и нравственных установок. Он пробует, насколько сможет подняться, как далеко зайдет его мысль за пределы объективной реальности, тем самым Велозу возносит себя на уровень сверхчеловека. Он хочет быть этим сверхчеловеком — существом, стоящим над всеми.

— А этот Моасир? Все эти подопытные?

— Всего лишь средства доказать собственную исключительность. Возможно, человек и научится изменять свою сущность с помощью прогрессивных мутаций и искусственно корректируя геном, но Велозу уже вписал свое имя в этот процесс, просто он не может остановиться.

— Почему нельзя просто заявить в полицию, предоставив некоторые документы, что есть у тебя, — Дарио тяготился той ситуацией, в которой жил последние три года. — Я устал ото всего, что касается Велозу, я перестал понимать, за что сражаемся мы!

— Дарио, успокойся. Прошу тебя! Я виноват, что втянул всех вас в эту войну, — занервничал Керро, — но полиция не имеет того статуса и возможностей, чтобы разбираться с делом Велозу. Полиция — это всего лишь низшая ступень всей системы контроля. Что ей делать в сложных формулах, за которыми стоят не менее сложные процессы? Все материалы передадут в какую-нибудь спецслужбу, которая занимается секретными разработками, где они канут в неизвестном направлении. Я даже думаю, что Велозу связан с ними, поэтому выйти безболезненно из игры нам все равно не дадут.

— Так что же нам делать?

— Огласка того, что делает Велозу, может обесценить некоторые научные идеи, а правильная огласка придаст им оценочно-этическую окраску. Надо создать такой общественный резонанс, чтобы никому, никаким спецслужбам не было выгодно прикрывать Велозу, а было легче слить и оказаться чистенькими. Знаешь ли, государство хочет быть чистеньким, поэтому оно уничтожит всякого, кто посмел поставить себя выше него.

— Значит, надо идти до конца? А ты представь, что сделает государство, обладающее всеми необходимыми ресурсами, с тем, кто стал обладателем всей этой информации?

— Да, — Керро подумал, а потом решил предложить. — Дарио, ты можешь уехать с семьей, переехать в другой город, в другую страну, тогда у вас будет шанс выйти из игры.

— Еще предложи поменять фамилию и имя, будто я колумбийский мафиози, — покачал головой Дарио. — Но ты прав, надо подумать о семье заранее, чем начнется заварушка.

— Ладно, мне пора в логово людоеда.

*****

Дуда показалось, что она теряет ощущение времени, будто провалилась в какое — то пустое пространство и теперь вынырнула обратно. Такое с ней уже бывало. Будучи школьницей, она могла погружаться в «свой» мир, разговаривая с собой и наблюдая происходящее немного со стороны. Сначала ее это пугало, она даже сказала об этом родителям. Мать тут же потащила ее к какой-то знахарке, которая проводила странные ритуалы изгнания беса, и так напугала девочку, что почти год Дуда стала почти обычным ребенком. Мать уверовала, что эта знахарка ей помогла, как тут же с ребенком случилась истерика. Теперь мать потащила Дуду к врачу, который долго выспрашивал о наследственных болезнях и перенесенных травмах, а потом сделал вывод, что причиной странного поведения является травма головы, полученная, по словам матери, во время аварии. Дуду стали усиленно лечить какими-то таблетками, что опять привело к временному улучшению и девушка перестала выпадать из пространства и времени. Врач говорил, что надо избегать любого эмоционального потрясения, которое может вернуть ее к прежнему состоянию, и вот Дуда повзрослела и влюбилась. Любовь оказалась чересчур тяжелой ношей для хрупкой психики девушки, и она опять стала впадать в иной параллельный мир, вот только теперь заполняя его фантазиями и несуществующими любовными знаками внимания, признаниями в любви — типичный бред эротического содержания.

— Где Керро? — Дуда огляделась, соскакивая с дивана. Но он не пришел, но ведь можно позвонить. Дуда спешно поискала свой телефон, купленный взамен сломанного, набрала номер и залилась трелью, как только там ответили.

— Любимый, любимый, почему ты ушел так рано? Почему не дождался меня! Я была бы счастлива проснуться рядом с тобой! Что значит, я спала одна? Не считай меня полной идиоткой! Ах, неполной, а с амнезией! Я все прекрасно помню! Ты целовал… мы занимались любовью! Мне это не приснилось! Я должна видеть тебя! Каждый день, каждое мгновение! Я всегда была с тобой! Я все знаю про тебя! Я всегда каждое мгновение была с тобой! Да я… да ты пожалеешь! Ты будешь просить прощения и … не бросай трубку! А как же наша помолвка? А наше свадебное путешествие? Все то, что мы должны делать вместе? Как ничего? Я ничего не придумала! Да я… Керро! Керро! Кер-р-ро! — она опять швырнула очередной телефон в угол комнаты, тот жалобно щелкнул и развалился на части. — Ты все равно будешь моим или ничьим!

Дуда выскочила из квартиры. Ее несло вперед не менее сильное, чем любовь, чувство мести. Она подбежала к зданию Управления полиции и заметалась около входа.

****

Керро закончил разговор по телефону и мысленно чертыхнулся, ведь знал, что нельзя подпускать близко эту девицу, так ведь черт дернул с этим алиби.

— Фриас, тебя к сеньору Велозу, — в кабинет заглянула секретарша Нелсона. — Быстрее, он не в духе.

— Меня?!

— Быстрее…

Началось, значит, где-то они прокололись… Его встретили настороженные взгляды охраны и мрачный Нелсон.

— Мне бы хотелось уточнить, во сколько вы вчера ушли со своего рабочего места?

— Как обычно… а что случилось? — Керро сыграл недоумение, мгновенно просчитывая время, когда было отключение видеонаблюдения по периметру. — Наверно около семи…

— Кто-то из посторонних не появлялся?

— Нет, я вышел из кабинета и спустился вниз к выходу, — он понимал, что несмотря на то, что Тони и отметил его электронный пропуск, но на камерах он выходил с Кексом, а не с ним. — Нет, я ничего не заметил.

— Чем ты занимался? — сунулся в разговор Житман.

— Обрабатывал экспериментальные данные по структуре биологических макромолекул белков и нуклеиновых кислот и анализ регуляторных последовательностей в геноме, — уголки губ дрогнули, Керро едва сдерживал усмешку. — Могу объяснить подробнее. Хотите?

— Объясни лучше, почему в этот промежуток времени твой компьютер не был в системе в активном режиме, если ты работал? — Житман воспринял разговор с Керро, как вызов, поэтому быстро скатился на тот тон, который демонстрировал его недоверие и превосходство.

— Моя работа связана с мыслительной деятельностью, поэтому я думал, а не щелкал по клавиатуре, — за словами скрывался вызов, поэтому начальник службы безопасности скрипнул зубами.

— Что — то здесь не вяжется… но я разберусь!

Керро подумал, что у есть совсем немного времени, чтобы что-то предпринять, иначе этот пес Нелсона нароет какой-нибудь компромат и все окажутся под ударом. Он взглянул на Нелсона и скрипнул зубами, едва сдерживая себя, чтобы не приложить этих мерзавцев прямо здесь в кабинете и будь, что будет.«Я знал эту девочку еще подростком! Более открытого и чистого человечка еще надо поискать! А ты на нее повесил клеймо и занимаешься успокоением! Ты болен на всю голову! — слова Дарио болезненным тиком отзывались в его висках. — Что будет, если у ребенка Сэс будет та же проблема, что и у меня?! Эти монстры превратят его в предмет исследования… подопытного кролика?» И опять слова рассудительного Дарио стали почти приговором для Керро: «Потому что дон Луис всю жизнь вел исследования в области усовершенствования человеческой породы. Пока он испытывал свои препараты на животных, я молчал, но он перешел на людей — на индейцев… У него заточен мозг так, что ничто не может его остановить, он найдет тебя, разрежет для того, чтобы найти то, что он напридумал…»Керро оказался в ловушке и у него нет выбора иначе, как идти до конца!

— А теперь объясни — ка, парень, почему тебя охрана не видела тебя, выходящим на ресепшене? — Житман подобрался к самой слабой точке в его придуманной защите, как в кабинет проскользнула секретарша и что — то зашептала на ухо Нелсону.

— Что им нужно? — как ответ на его вопрос, распахнулась дверь и появилась похожая на фурию Дуда.

— Вот он! Это он! — она бросилась к Керро с намерением вцепиться в него. Появившиеся за ней полицейские едва остановили ее.

— Что происходит? — вскочил Житман, автоматически закрывая собой Нелсона.

— Житман, успокойся. Сеньоры, в чем дело? — Нелсон продолжил вальяжно сидеть за столом, показывая всем, что появление полиции в его кабинете его не волнует.

— Извините, но мы должны задержать Керро Фриаса по подозрению в изнасиловании Эдуарды Капри.

— Что?! — удивление мужчин было таким сильным, что все повскакивали со своих мест, а у Керро глаза стали похожи на два огромных блюдца.

— Да, я к ней не притрагивался! — Керро брезгливо посмотрел на беснующуюся девушку, чем вызвал у нее еще больший поток обвинений с такими ругательствами, что любой фавельный мафиози позавидует. Керро вывели, а Житман задержал Дуду, схватив ее за руку.

— Когда это произошло?

— Вчера! — Дуде явно нужны были слушатели, потому что она вошла во вкус, прибавляя к своему рассказу все больше и больше подробностей. — Я любила его! А он… он… я готова была на все! А он сразу на меня набросился, словно я проститутка! Будьте с ним поосторожнее, он что — то замышляет и против вас.

Нелсон сразу определил, что истерика Дуды наигранный фарс, поэтому все ее слова о заговоре против него счел ее бредом. Но заметил, что покушение на ее честь произошло примерно в тот момент, когда был совершен побег подопытного.

— Он не успел бы, — поддакнул Житман, поняв направление мыслей шефа, — «кролик» не может передвигаться самостоятельно, его надо куда — то деть…

— Вы не слышите меня?! — раскричалась Дуда. — Вы такие же бесчувственные, как он! Он подберется к вам и воткнет в спину нож, как поступил с Зеке!

— Девушка, что за бред?! — возмутился Нелсон.

— Это я брежу?! Он — мой! Теперь он принадлежит мне! — Дуда хлопнула дверью, желая продолжить спектакль в полицейском участке. Нелсон приподнял от удивления брови.

— Житман, думаешь, изнасилование было?

— Да все было по обоюдному согласию! Расслабился парень с влюбленной в него дурой, — Житман пожал плечами. — Видно ж, что эта девица сама готова выпрыгнуть из юбки, лишь бы заполучить его.

— Во всей этой ситуации есть очень важный момент, а именно то, что ты, Житман, ошибся, Фриас не мог быть в двух местах одновременно!

— Получается так, но меня смущает его уверенность при нашем разговоре. Человек устроен так, что даже если не виновен, потеет и оправдывается, если на него наезжают. Фриас же ни разу не опустил глаз, и ни один мускул на лице не дрогнул, — отметил охранник.

— Так понаблюдай за ним, собери информацию.

***

Керро оказался в сложном положении, когда Дуда кричала, что подверглась насилию и засадит его на всю жизнь, и пыталась то и дело дотянуться до него и вцепиться в волосы, потому что он не оценил ее чувства. Ее то и дело оттесняли от парня, на лице которого играла презрительная улыбка, приводившая ее в еще большее исступление.

— Сеньорита, оставьте его в покое! Вас сейчас допросит следователь… — один из полицейских схватил Дуду и выпихнул в другую комнату. — Не завидую тебе, парень! Лучше было бы, чтобы ты не притрагивался к ней.

— Я и не притрагивался, вот поэтому-то такой крик, — Керро вздохнул и дотронулся до царапины на лице. — Я могу позвонить своему адвокату?

Он напомнил про адвоката лишь для того, чтобы его не посмели засунуть в камеру без разбирательства, как бывает в местных тюрьмах. Но кому звонить? Дарио, Тони… Кексу?!

— Придет следователь — позвонишь! — охранник вышел, оставляя его в комнате для допросов. Дверь открылась и вошел пожилой следователь с уставшими глазами, было видно, что он недоволен непрекращающимися криками в коридоре.

— Меня зовут Сиера. Звони адвокату, — придвинул к Керро телефон, — только пусть быстро приезжает, иначе эта ненормальная разнесет весь участок!

Керро сжал трубку, рассмативая ее. Кому звонить? Он позвонил Мелиссе и сразу огорошил ее просьбой.

— Мелисса, мне нужен адвокат.

*****

Мелисса с нетерпением ждала встречи с Леонарду, который пригласил ее в Дворец 9 Июля, где проходили заседания законодательной ассамблеи штата Сан-Паулу.

Но планам не суждено было сбыться, раздался телефонный звонок.

— Адвокат? Зачем?! — Мелисса чуть не выронила телефон из рук и растерянно посмотрела на Леонарду. — Ты где? Я сейчас приеду. Что значит нет?! Ты же мой…

Она осеклась, осознавая, что не может ничего сказать о их родстве, но не может не волноваться за него. Может быть, причиной этому стало прочитанное в дневниках Ришера, но теперь девушка чувствовала за него ответственность.

— Я поговорю с отцом и он тебе поможет, — она умоляюще посмотрела на Киссера. — Вы могли бы подвести меня в офис к отцу. Мой близкий друг попал в беду.

Они доехали до офиса Эдвалду и Мелисса, попрощавшись с мужчиной, промчалась к кабинету отца и с порога бухнула.

— Папа, мне нужна твоя помощь! Срочно! Керро попал в полицию!

— Керро Фриас? — Эдвалду отодвинул от себя компьютер, на котором работал.

— Да! Только я не знаю, в чем дело, но ты должен поехать в полицейский участок Санта Амаро и помочь ему.

— Ты слишком близко к сердцу воспринимаешь все, что происходит с этим парнем, — Эдвалду взглянул на взволнованную дочь. — Успокойся, сядь объясни, в чем дело?

— Папа, я еще утром хотела с тобой поговорить, но ты так занят, а теперь… все усложнилось.

— О чем поговорить?!

— Вот, вот об этом, — она лихорадочно покопалась в сумке и вытащила на свет потрепанную тетрадь. — Это записи Альфреда Ришера! Настоящие дневники… в них описано такое, что кровь стынет в жилах… но там есть… вот … Ты же немного понимаешь по-немецки…

Она нервно открыла тетрадь на месте закладки и сунула под нос отцу.

— «…Мой Георг — это природный алмаз, отшлифованный в безупречный бриллиант, он тот, кто может стать на вершине власти великого Рейха, моя «белокурая бестия», которую создал мой гений. Все исчезло в одно мгновение, как только вмешался этот граф. Откуда взялся этот португалец, посмевший заявить, что мой Георг — это его сын, и потребовать его возвращения после всего того, что я вложил в этого мальчишку! Раул де Соза? Он не Раул де Соза! Я создал свое творение и дал ему свое имя — Георг Ришер, ничем и никем другим он не может быть» — прочитал он и возрастающим волнением посмотрел на дочь. — Это речь идет о сыне Эдера де Соза, который исчез в Берлине в знаменитую Хрустальную ночь? Раул де Соза и Георг Ришер — одно и тоже лицо? Ты хочешь сказать, что…нет, нет, мы не можем верить этому Фриасу на слово! Откуда он знает, что его деда звали Георг Ришер, если он для всех был Фриасом?!

— А как же сходство? Это ведь ваше открытие! Разве это не объяснение? Раул де Соза — это Георг Ришер, зарегистрированный в Бразилии, как Раул Фриас…

— Нет! — Эдвалду пошел на отступление, качая головой. — Это же просто чьи-то записи… нет, я адвокат, мне нужны более значительные доказательства нашего родства, чем просто записи какого-то сумасшедшего… и сомнительное сходство! Схожесть может быть случайной! Мне легче списать это на плохое качество фотографии! Это сам Фриас подсунул тебе дневник?

— Папа! Керро даже не в курсе того, что он существуют! — Мелисса прижала дневник к себе. — Папочка, мы обязательно разберемся со всеми доказательствами, но сейчас Керро нужна помощь! Он в полиции! Разве ты позволишь, чтобы он остался там?! Пожалуйста, папа!

Эдвалду выскочил из-за стола, побегал по кабинету, привыкая к мысли, что Керро Фриас может быть потерянной побочной ветвью рода де Соза. Одно дело подозревать и даже делать попытки подтвердить свои подозрения, другое дело, когда перед ним положили почти готовые доказательства, то есть поставили перед фактом. Возникает сопротивление и к этому надо привыкнуть. Мелисса ждала, пока отец пробегается и успокоится.

— Изабел… твоя мать будет счастлива! Ей сразу этот парень понравился… прямо зов крови какой — то! Но я настаиваю на экспертизе ДНК!

— Конечно! — согласилась Мелисса. — Но только Керро пока не знает ничего… ему не до родственных чувств.

— Что случилось? — отец перешел к делу. — Как он оказался в полиции?

— Я не знаю. Пожалуйста, он в полицейском участке Санта Амаро.

****

Следователь пытался записывать показания потерпевшей, то и дело перебивая ее, чтобы уточнить то одну, то другую неточность в ее рассказе, а этих не состыковок было слишком много. Дуда нервничала, путалась, но продолжала настаивать.

— Он всегда приставал ко мне! С первого момента знакомства! С ума сходил… А вы знаете, что мы хотели пожениться? — неожиданно улыбнулась девушка. — Он подарил мне платье, такое белоснежное, дорогое…

— Подождите-ка, сеньорита, вы утверждаете, что между вами были близкие отношения? Он сделал вам предложение?

— Да, цветы дарил… — Дуда мечтательно возвела глаза к потолку. — Но потом между нами встала эта моль! Но он же любит меня! Меня! У меня платье… свадебное… Вы все такие легкомысленные…

— Кто мы?

— Мужчины!

— Он еще сам не уверен был, а я уже знала, что он — мужчина моей жизни!

В кабинет вошел Эдвалду, чтобы поговорить со следователем, и положил перед ним бумагу о том, что он представляет интересы своего клиента. Сиера кивнул, предлагая ему сесть, и продолжил допрос. Дуда же будто и не заметила присутствия Эдвалду, все больше погружаясь в собственные фантазии.

— Я никому не дам разлучить нас! Вот, вот, — она достала смятые листочки и сунула их под нос мужчины, — это его письма ко мне!

Он взял, осмотрел их и прочитал несколько строк.

— «Любимая, я мечтаю о встрече с тобой, я задыхаюсь от того, что ты далеко. Ничто не может удержать мою страсть, она пробьет все стены, что встанут на моем пути и мы соединимся в едином порыве…»

— У меня много его писем! — она вытащила из сумки все свидетельства их любви. — Мы обожаем друг друга!

— Так Фриас изнасиловал вас или нет? — спросил Сиера. Девушка неожиданно перегнулась через стол и почти схватила следователя за отвороты пиджака.

— Он заставил меня влюбиться в себя! И мы занимались любовью… он страстный… я не могла дышать!

— Черт, сеньорита! — следователь стряхнул с себя руки Дуды. — Я ничего не понял, так у вас все было по обоюдному согласию?

— Он изнасиловал меня, я чуть не умерла!

Сиера сделал знак Эдвалду выйти и вышел за ним.

— Совсем неуравновешенная девица! Запутала всех вконец!

— Мне кажется, что мой клиент здесь пал жертвой клеветы отвергнутой женщины. Что — то в ее поведении есть ненормальное. Я буду настаивать на консультации психиатра, — добавил Эдвалду.

— Да, я тоже заметил ненормальность… но ее заявление — это повод начать расследование.

— Я думаю, не стоит заводить дело, пока не подтвердились факты. Вы уже провели экспертизу по факту насилия?

— Нет еще. Она не желает ее проходить.

— Вы что?! Разве так ведется расследование? — Эдвалду подумал, что заявление девицы не стоит и выеденного яйца, а само дело об изнасиловании может и не дойти до суда. — С таким отношением даже нечего рассчитывать на доведения до суда. Я разнесу все ее голословные обвинения в пух и прах. Кстати, где мой клиент?

********

Мелисса была обеспокоена долгим отсутствием отца, позвонить не решалась, боясь отвлечь его, но и не терпелось узнать, как обстоят дела у Керро. Изабел не могла понять нервозности дочери и, не выдержав ее метаний, посадила ее около себя на диван.

— Что за день такой! Твоего отца нет, и он не соизволил предупредить о своей задержке, и ты сама не своя. Что происходит?

— Мамочка, папа вернется и все объяснит, потому что я сама ничего не знаю… одни предположения… а ты знаешь нет ничего хуже, чем неправильные предположения и выводы. Скорее бы он вернулся!

— Мели, что происходит?

— Мой друг попал в беду, а отец ему помогает, — произнесла Мелисса. — О, звонок!

Мелисса побежала в прихожую, опережая прислугу, открыла дверь и замерла от неожиданности, потому что на пороге стоял Леонарду Киссер.

— Прости, я беспокоился. Ты так внезапно и скоро прервала наше свидание, что я беспокоился весь день. Что — то случилось?

Мелисса облегченно выдохнула и улыбнулась. Ей было приятно беспокойство мужчины.

— Нет, все хорошо, то есть будет хорошо, потому что нам поможет мой отец. Но как вы узнали мой адрес?

— Это несложное дело для служащего префектуры, — засмеялся Лео, — стоит только спросить, где живет самая красивая девушка в Сан-Паулу, как тут же укажут твой адрес.

— Ах, проходите! Я такая неловкая, что не пригласила вас, — она отступила, пропуская его в дом и приглашая в гостиную. — Мама, разреши представить моего… друга.

— Леонарду Киссер, — представился мужчина, слегка склоняя голову.

— О, какие хорошие манеры! — оценила его Изабел, замечая, как покраснели щечки дочери. — Изабел Престес. Очень жаль, что мой муж отсутствует, вы могли бы познакомиться сразу со всем семейством.

— Я надеюсь, что у меня все впереди.

— Мелисса, приглашай гостя к столу, я прикажу подать кофе.

— Не стоит, сеньора, мне надо поговорить с вашей дочерью…

— Нет, стоит. Я вас оставлю, чтобы дать распоряжение, — Изабел улыбнулась и вышла из гостиной.

— О чем вы хотели со мной поговорить? — Мелисса взглянула на мужчину.

— Но сначала, мне хотелось бы перейти на «ты», как мы уже пытались, так проще и как — то ближе… — он приблизился к ней, склоняясь.

— Хорошо… — и осеклась, почувствовав, как его рука легла на ее талию, а теплые и сухие губы коснулись ее щеки, а потом скользнули к ее губам. Так властно и со знанием дела мог целоваться только опытный мужчина, знающий толк не только во флирте. Голова девушки закружилась от его нагловатого ухаживания. Она уже хотела возмутиться, но Лео сам прекратил ее целовать и отодвинулся.

— Не сердись, брудершафт предполагает братание через распитие крепкого напитка и всеобщего целования, мне же больше нравится вторая часть этой традиции.

— А я никогда не понимала способ закрепления дружбы особым застольным обрядом, — Мелисса чувствовала напряжение от такого напора Лео.

— Но традиция пить на брудершафт появилась еще в средние века, — начал рассказ Леонарду, пытаясь ловко пригасить назревающее возмущение Мелиссы. — Тогда на воинских пирах встречались воины, заинтересованные в поддержке друг друга.Сидящими за столом, произносились здравницы, вспоминались подвиги, строились планы на будущие победы. А в завершение встречи два воина поднимали кубки, при этом скрещивали руки и выпивали до дна крепкое вино. Потом был и поцелуй.

— Так целовались мужчины?! — засмеялась Мелисса.

— Да, но в каждом действии этого ритуала был смысл: скрестить руки обозначало братскую поддержку друг другу; выпить вино до дна — это полнота намерений в поддержке, а поцелуй закреплял эту клятву, — он коснулся пальцами лица Мелиссы, погладил нежную кожи, а его взгляд был прикован к девичьим губам. — Но в поцелуе была скрыта тайна. Дело в том, что в вино нередко добавлялся яд. Вот тогда при поцелуе риск отравиться появлялся и у отравителя. Я уже отравлен…

И неожиданно для себя, Мелисса разрешила Леонарду опять поцеловать себя, но потом опомнилась.

— Лео, не надо, заметь, мы в гостиной и в любой момент сюда может войти моя мама.

— Хорошо, — заговорщически прошептал Леонардо. — Я дождусь более удобного момента.

— Прекрати!

— У вас красивый дом, — как ни в чем ни бывало произнес он, осматривая обстановку, — шикарная обстановка, старинные картины, хрустальные люстры, бронзовые статуи и безделушки… что несвойственно для Сан — Паулу.

— Мы из Салвадора, — Мелисса выровняла дыхание, — из семьи уважаемых фазендейро, у нас в роду даже настоящие аристократы были, а мама вышла замуж за папу и вскоре им пришлось переехать сюда.

— Вы состоятельны…. Вы чудовищно состоятельны, — засмеялся Лео, а Мелисса не поняла, шутит он или нет.

— Это то, что осталось от моих предков, — она попыталась оправдаться. — Когда мы переезжали в Сан — Паулу, пришлось перевезти и обстановку…

— Почему же не продали?

— Потому что это память, фамильная гордость.

— Я смотрю, что история не только у тебя в крови, это семейные традиции

— Да, это так. Папе тоже особо не нравится этот пафос, он готов жить просто, скромно и с пользой, но мама считает, что нельзя пренебрегать тем, что смогли заработать для своих потомков наши предки, надо уважительно относиться к их усилиям создать рай на земле.

— Я тоже так думаю, — он сделал паузу, пристально глядя на девушку, а потом опять привлек ее к себе, но не поцеловал, а ждал, когда Мелисса сама проявит инициативу. Она нерешительно коснулась его губ, и он тут же с жаром откликнулся на ее стеснительное приглашение.

— Кхм, — деликатное покашливание Изабел заставило молодых людей отскочить друг от друга, — прошу вас к столу. Знаете ли, Леонарду, я люблю долгие беседы за чашечкой хорошего кофе. Именно тогда можно узнать человека поближе.

— Да, я с вами согласен, сеньора.

****

Эдвалду смотрел на Керро с непонятным для него чувством, ведь этот мальчишка может оказаться родственником его жены, как говорила некогда графиня, единственной надеждой продолжения фамилии де Соза и восстановления графского дома.

— Мне жаль, что мы встретились с вами во второй раз при таких обстоятельствах, — глухо произнес парень, воспринимая молчание Эдвалду за осуждение. — Но вы должны мне поверить, что я не делал ничего плохого… я не насиловал ее.

— Ладно, — очнулся адвокат, — посмотрим, что можно сделать. Я уже предпринял несколько действий, чтобы вывести эту лгунью на чистую воду. Но ты должен рассказать, что, все — таки, вас связывает на самом деле.

— Ничего не было!

— А письма? Я сам читал эти любовные бредни!

— Да какие письма?! Если бы я их видел! Но я же не только их не писал, но даже не видел!

— Даже так? Значит, закажем экспертизу на наличие отпечатков пальцев и если понадобится еще и графологическую. Между вами была связь?

— Нет! Я к ней не притрагивался! Так только… может поцелуй, — неохотно сознался Керро, — но дружеский.Дуда придумала все и преследует меня, досаждая признаниями в любви…

— Значит, поцелуй? Дорого же тебе обойдется такой знак внимания. Ты уверен, что больше ничего?

— Ничего.

— Эдуарда Капри отказывается от осмотра врача, на этом тоже сыграем… Но тебе придется какое — то время побыть здесь… во всяком случае… до назначения залога и проведения всех процессуальных разбирательств.Справишься?

— Да.

— Мне придется сообщить твоей матери.

— Зачем? — испугался Керро. — Она расстроится.

— А что она должна думать о том, почему ее сын не явился домой? Ей придется узнать о твоем положении, — и видя расстроенный вид парня, спросил. — Раньше у тебя были проблемы с полицией? Только честно!

— Да.

— Причина?

— Просто драка, не более того.

Эдвалду покачал головой: «Посмотрим, что узнал Криспин о твоем прошлом, парень!»

*****

Камера предварительного заключения, куда временно помещают подозреваемых, была переполнена. Люди сидели или спали прямо на матрацах, лежащих на полу и если бы не открытая часть решетки, то дышать в ней было бы невозможно. Керро нашел себе место около решетки и прислонился виском к железным прутьям.

— Эй, парень, чего сторонишься приличных людей, — слова сопровождались гнусавым хохотом, но цепляли его скорее по привычке, чем с намерением причинить ему вред. — Как такой чистенький и оказался в этой вонючей дыре? Гей, наверно! Как я не люблю этих гееватых!

Молчание Керро провоцировало его сокамерников на дальнейшие подвиги. Сначала один, затем другой нависли над сидящим на полу парнем.

— Отошли от меня, самоубийцы!

— Что?! Как ты нас назвал? — потный здоровяк схватил парня за волосы, запрокидывая его голову.

— Убери руку! — прошипел Керро и перехватил его за руку. Казалось, что кожа на руке, схватившей его, запузырилась, покрываясь чем-то черным. Толстяк заверещал, отшатываясь назад и потрясая обожженной рукой. Для Керро пространство сузилось, перед ним с бешеной скоростью завертелись шары, змеи, звезды, яркие цветовые пятна стали расплываться и приобретать причудливые формы. Это было начало приступа, которого не было уже много лет. Все внутренние барьеры рухнули из-за сильнейшего напряжения последних дней. Видения стали приобретать четкие и узнаваемые контуры Дуды, Сэс, дона Луиса, Нелсона, они сменяли друг друга и исчезали. Керро сосредоточился, чтобы успокоиться и вынырнуть из этого хаоса видений: «Я умею контролировать себя… я смогу контролировать свою энергию…» он увидел глаза Аро-рибойя, осыпанные мелкими морщинками и услышал его слова: «Будь спокойнее. Представь силу в виде солнечного диска и направь его свет туда, где затаился враг, но настолько чтобы лишь оглушить его, но не убить».

— Что это? Что?! Он поджарил меня! А-а-а! — он шарахнулся от Керро, сминая своих поддельников, но от боли не убежать. Его визгливый голос гулким эхом метался среди серый стен тюремного помещения, вызывая шум и хаос среди других. Прибежала охрана, обеспокоенная криками, и застучала по решетке и стараясь перекричать заключенных.

— А-а-а, моя рука отваливается… — он тряс рукой и орал благим матом.

— Что это? Где ты это подцепил? — охранники вытащили его из камеры и уставились на красный с черными опалинами ожог на руке, считая это какой — то заразой.

— Он! Он! — выпученные глаза устремились через их плечи вглубь камеры, и тут всех накрыло. Ощущение сильнейшего давления, которое опалило легкие и превратило людей в задыхающихся рыб, но оно тут же ушло мягко и бесшумно, как уползает морская волна от берега. Некоторые упали на пол, кто-то с дрожащими ногами сполз по стенке, судорожно хватая ртом спасительный воздух.

— Спокойной ночи! — Керро облегченно выдохнул и отвернулся к стене, закрыв глаза.