4 глава

Пока Нелсон был в отъезде, Далила могла спокойно посещать клинику. Ей хотелось выяснить все, что произошло за эти долгие годы, но мать была плоха. Пообещав главному врачу финансирование, Далила положила перед доктором Риваресом конверт с деньгами.

— Это деньги. Не пугайтесь, доктор Риварес, это не провокация и не обман, эти деньги ваши, если мы с вами договоримся.

— О чем же? — Риварес нервничал, но возможность легкой наживы делала его более сговорчивым.

— Меня очень беспокоит состояние нашей пациентки. Я хочу, чтобы вы предоставили ей хороший уход. Если нужно, приставьте к ней персональную сиделку, но только не из ваших церберов, а ту, что станет ее компаньонкой. Я оплачу все расходы.

— Хорошо, — он протянул руку, чтобы забрать конверт, но Далила накрыла ладонью деньги.

— И еще у меня большая просьба — о нашем договоре необязательно сообщать моему мужу. Он человек сухой и не любит тратить зря деньги, поэтому его не волнует состояние и содержание нашей пациентки. Вы поняли, доктор Риварес?

Риварес подумал, он ничем не рисковал, ведь жена его клиента не просила ничего из ряда вон выходящего, а деньги ему нужны, поэтому доктор согласился.

— Хорошо, что вы хотите в отношении к пациентке?

— Переведите ее в удобную палату, пока мы с мужем не решим, что делать дальше. А сейчас я хочу увидеть ее.

— Да, конечно, кончено, — Риварес вскочил, забирая и пряча деньги в свой стол, — вас проводят в сад и приведут Агату.

— Агату?

— Да. В истории болезни она проходит, как Агата — имя, которое дается пациентов для его безопасности и анонимности. Вы тоже должны ее так называть, потому что она реагирует только на него.

Далила чуть не расплакалась от того, что ее мать находится здесь в бесправном положении, и ее личность буквально стерта. Если бы не ее любопытство, то мать так и оставалась для нее мертва. Мертва! Почему же Нелсон скрывает то, что ее мать жива?

Внутренний сад, куда провели Далилу, был огорожен невидимым забором, только где-нибудь в зарослях кустарников блестела металлическая ограда.

— Вот и Агата, — санитар привез на кресле безучастную к окружающему миру женщину, и как только отошел, Далила бросилась к матери.

— Мама, как ты себя чувствуешь? Почему ты молчишь? Видишь, я опять пришла к тебе. Теперь я буду ходить к тебе чаще…

— Агата — ваша мать? — за ее спиной вырос доктор Риварес. — Почему же вы, сеньора, скрывали это?

Далила выпрямилась.

— А кто бы признался, что его мать сумасшедшая?

— Вы стыдитесь своей матери?

— Я не стыжусь, но вы же знаете, как это бывает — пойдут сплетни, это может отразиться на карьере моего мужа и на моей дочери. Зачем это?! Я буду приходить сюда, оплачивать ее содержание, но прошу вас оставить все это в тайне.

— Конфиденциальность — это кредо нашей клиники, сеньора, — Риварес раскланялся и направился к зданию лечебницы, оставляя женщин наедине.

— Кажется, что только я здесь психически здорова, — произнесла Агата совершенно будничным тоном, повергая Далилу в шок. — Я узнала правду, а мне сказали, что у меня воспаленное воображение.

— Мама! О какой правде ты говоришь?

Агата непонимающе посмотрела на дочь.

— А ты кто?

— Я же Далила — твоя дочь.

— Дочь? Далила? Чья дочь? — она мотнула головой. — Они думают, что я сумасшедшая, но в моем бреде куда больше смысла и правды.Я, как бабочка, летела на свет, думала, что там спасение, а оказалось ложь! Дочка!

— Мама, о чем ты говоришь?

Агата всхлипнула и закричала.

— Надо жить и молчать! Молчать, молчать!

Далила обняла мать, пытаясь ее успокоить, но та продолжила.

— Я не сумасшедшая, а они пусть так думают, — она захихикала. — У меня есть одна вещь… ее то и хочет заполучить этот мерзавец! А я не отдам! Не отдам!

— Мама, о чем ты говоришь?

— Я не скажу! А вдруг ты им расскажешь?! Ты кто? — мать опять стала погружаться в пограничное состояние, забеспокоилась, оглядываясь вокруг.

— Мама, я Далила — твоя дочь!

— Далила? Ах, Далила! Я так перед тобой виновата, это я заставила тебя выйти замуж за этого мерзавца, а теперь ничего не исправишь! Дочка, дочка, помни, лучше молчать, иначе Ришер и тебя запрячет сюда.

— Ришер? Кто такой Ришер?

— Тсс, — зашипела Агата, оглядываясь. — Тише, иначе они услышат. Нужно молчать, молчать, молчать…

Далила отстранилась, как только подошел санитар и попросил разрешение отвезти пациентку в палату.

*****

Основная часть фазенды была засажена плодовыми деревьями, такими, как мандарины, бананы, кокосы, папайа, гравиола, какао, асаи и экзотические деревья купуасу, пупунья и жака. Приусадебный огород обеспечивал почти все потребности в продуктах, а большая часть земель, которая граничила с джунглями и Параной, была занята под пастбища.На заднем дворе хозяйского дома находились хозяйственные постройки, а еще дальше загоны для скота. Это была зона ответственности Дарио Сангалу, и поэтому здесь наблюдались уступки современной жизни, на которые пошел хозяин фазенды, в виде автоматизации. В загонах были установлены конвейеры для уборки навоза и автопоилки. Нелсон, приезжая к отцу, всегда инспектировал фазенду и особенно хозяйственные постройки, но не потому что его очень интересовал сам процесс ведения хозяйства, а потому что множество подсобных помещений давало возможность скрыть сластолюбивые занятия. Нелсон в последний раз прижал к себе темнокожую красотку и поцеловал.

— Ты моя шоколадка! Какая же ты горячая!

— Сеньор, ведь кто — нибудь может войти и увидеть нас.

— Не беспокойся, я же хозяин всего этого и хозяин тебя, — он поймал ее губы, — все все знают, только молчат, придерживаясь негласного закона не совать свой нос в чужие дела.

— А ваш отец?

— А ему — то какое дело с кем я провожу время. А вот что ты скажешь своему мужу, если нас застукают? Может быть на время отослать его с фазенды, ну скажем в город за покупкой комбикормов или еще за чем?

Послышался звук открываемой двери, и они отпрянули друг от друга. Несколько женщин, работающих на небольшом приусадебном огороде, пришли за инвентарем. Посмеиваясь и разговаривая на посторонние темы, они забрали то, что нужно и вышли, не заметив любовников.

— Хозяин, а вы заберете меня с собой?

— Куда?

— В город! Вы же обещали, что возьмете меня в город и мы будем вместе. Я же знаю. Что вы не любите свою жену, вы никогда не спите с ней, когда приезжаете сюда.

Нелсон отодвинулся от женщины и засмеялся.

— Мои отношения с женой не касаются ни тебя, никого любого.

— А я буду хорошей женой! — она попыталась опять обнять мужчину, но тот еще сильнее расхохотался.

— Разве я могу жениться на черномазой?! Боже, ты пригодна всего лишь для того, чтобы немного поразвлечься, соединиться с природой, а моя жена и мои дети соответствует параметрам «избранных». А ты уходи! — он оттолкнул ее. — Ты мне надоела! Я могу найти таких, как ты, в любую минуту…

— Хозяин… — женщина всхлипнула, поправляя одежду.

— Прочь! — Нелсон раздраженно откинул протянутые женские руки и вышел из помещения, оставляя несчастную женщину с разбитыми надеждами.

*****

Моэма возвращалась к дому с родника, который находился в роще. Волосы девушки развивались на ветру, и она и сама была похожа на ветерок, свободная и легкая. Вот еще один поворот и будет виден дом ее хозяев.Она добежала до ворот и увидела молодого человека.

— Моэма, — окликнул Дарио, останавливая ее.

— Здравствуйте, ветеринар, — девушка улыбнулась. — А что вы тут делаете?

— Я ждал тебя, Моэма, и не называй меня ветеринаром, — Дарио подошел к девушке и залюбовался ей. — Ты как ветерок, такая же легкая и быстрая.

— Моэма не ветер, Моэма — человек, — удивилась девушка, не поняв комплимента этого странного белого мужчины. Странным она его считала лишь потому, что он всегда сторонился людей, часто ходил молча, снисходя до других служащих лишь тогда, когда давал указания.

— Извини, я не хотел обидеть, я хотел сделать тебе комплимент.

— Комплимент? Что это такое? Это подарок? — Моэма смотрела пристально на парня и протянула руку. — А комплимент — это вкусно?

— Моэма, комплимент — это… словесный подарок, — неожиданно Дарио засмеялся и с его лица исчезла озабоченность. — Это похвала для девушки.

— Слова — это звук! Разве можно дарить звук? Слова появляются и исчезают

бесследно.

— Ты права! Удивительно, но в тебе столько природного чутья. Ты очень умная!

— Это тоже комплимент? — хитринка засветилась в глазах индианки. — Значит, я вам нравлюсь?

— Очень! — и взрослый мужчина смутился, как мальчишка, а Моэма хихикнула и помчалась к дому. Дарио посмотрел вслед и развернулся, собравшись отправиться по делам.

— Ты ничего не добьешься таким способом, — Нелсон стоял неподалеку, видимо, слушая их разговор. — Туземки любят просто и ждут прямых действий, а не таких витиеватых комплиментов, что делаешь ты.

— Моэма умная девушка.

— Но будет делать то, что скажет мужчина, поэтому все зависит от тебя.

*****

Чи-ананг, брат Бартиры, махнул рукой, показывая Фогу, что надо соблюдать тишину и указал в сторону реки. На солнечной стороне грелись аллигаторы, но не они привлекли его внимание. Индеец показал на небольшие песочные насыпи, подошел к ним и разрыл одну из них. Это была кладка черепашьих яиц.

— Надо сказать Бартире, чтобы собрала, — он заново зарыл их. — О-очень вкусно!

Они углубились в лес. Чи-ананг был вооружен трубкой для выдувания стрел; кроме того, у него была небольшая резиновая сумка, наполненная коричневым веществом — сильно действующим ядом. Он объяснил Фогу, они должны напасть на след тапира, потому что надо кормить свою семью, а эти стрелы позволят убить животное быстро и безболезненно. Чи-ананг, гордый тем, что его слушает сам Фогу, продемонстрировал способ употребления духового ружья.Он огляделся и увидел на верхушке дерева несколько обезьян. Заложив одну из тонких отравленных стрел в длинную трубку, индеец навел оружие на одну из обезьян, набрал в легкие воздуха и выдул стрелу. С едва слышным свистом вылетела из трубки стрела и вонзилась обезьяне в бедро. Животное свалилось. Она казалась крепко уснувшей, никаких признаков агонии не было заметно, тем не менее через несколько минут сердце ее перестало биться.

— У нее очень вкусное мясо! — он засунул ее в мешок, который привесил на бедре. Их группа цепочкой направилась дальше.

Неожиданно все насторожились, делая знаки в сторону чащи, Фогу пригляделся и увидел небольшое животное с низко опущенной головой, похожее на кабана. Чи-ананг вскинул трубку, и отравленная стрела полетела в его сторону, еще несколько стрел других охотников вонзились в толстую шкуру бедняги, который упал, как подкошенный.

*****

Моэма летала от предвкушения, что скоро сможет попросить выходной и поехать в деревню. Дон Луис всегда очень лояльно относился к ней.Может быть, он давал возможность ей выбраться из тех условий, в которых существовала большая часть индейцев, хотя это большинство было вполне довольно своей жизнью.

Дарио долго наблюдал за девушкой и, решив последовать совету Нелсона быть смелее, подошел.

— Вам что — то нужно? — девушка ласково улыбнулась. — Я могу помочь, потому что мне надо, чтобы хозяин был доволен мной.

— Зачем?

— Тогда он отпустит меня в деревню.

— Странно, что ты стала так часто отпрашиваться домой, а раньше могла неделями не уходить с фазенды. Твой дед плохо себя чувствует?

— Нет, все хорошо. Но в деревне мой мужчина, и он ждет меня.

— У тебя есть жених? — Дарио растерялся. Почему он не мог предположить, что у юной Моэмы может оказаться душевная привязанность? Лишь потому, что она всегда редко ходила в деревню, а на фазенде не подпускала к себе ни одного мужчину.

— Он будет моим мужем. У него глаза синие, как небо, а волосы мягкие, как шерсть у лесного кота, — Моэма с простодушием ребенка выражала свое восхищение неизвестным, но уже неприятным Дарио соперником. — Он сильный, потому что в нем живет дух огня. Фогу может все! Одним движением убьет любого, а его враги убегают прочь от его гнева!

— Вот так и рождаются легенды и сказки о великих индейских войнах, — Дарио даже позавидовал незнакомцу.

— Думаете, я вру? Я ничего не придумываю, спросите моего деда! Фогу очень сильный, его боится даже Акара!

— Что хорошего в страхе? Страх может заставить человека предать, и твой Фогу может получить удар ножа в спину.

— Нет! — испугалась Моэма. — Мой дед научит его быть осторожным, а я буду его женой.

Дарио вздохнул, понимая, что опоздал с объяснениями и теперь должен довольствоваться всего лишь ее рассказами о «всесильном огне».

******

Бартира с восхищением смотрела на вернувшегося с охоты Фогу, когда ее брат рассказывал, как все прошло, показывая на трофеи, и тоже ожидал свою порцию благодарности, но не дождавшись, проворчал, бросив все к ногам матери. Она улыбалась во весь рот и терлась около Фогу, стараясь коснуться его. После недавнего ночного пришествия девушка пришла в себя и ничуть не ослабила натиск на парня, чем очень удивила его. Ее не пугало то, что с ней произошло у озера, она даже посчитала, что Фогу не смог сдержать свою силу из-за своего желания быть с ней. Сначала она бросилась расчесывать его мокрые спутанные волосы после охоты, предложила какое — то пахучее масло для того, чтобы Фогу смазал их. Фогу понюхал эту странную смесь и согласился просто отрезать неудобную длину, чем привел девушку в восторг, потому что допустить кого — то к своим волосам означало доверие. Она хлопотала вокруг него, что ворковала себе под нос так, чтобы его слова были слышны только Фогу. Парень зажался и как только освободился от спутанных косм, собрался уходить. Мать Бартиры жестом показала, чтобы дочь усилила свои действия и показала, какая она хорошая хозяйка, и пригласила Фогу разделить с ними еду. Бартира кинулась готовить, щебеча о том, что умеет это делать и сейчас угостит парня самым вкусным блюдом. Она была очень добра и услужлива. Чи-ананг пристроился рядом, неторопливо приводя в порядок лук, стрелы после охоты и с усмешкой поглядывал то на сестру, то на молчаливого Фогу.

— Индейцы хорошие охотники, — индеец опять потребовал от окружающих восхищения своей персоной, сотрясая своим оружием.

— Да, вы знатоки по части стрел. И как это называется? — Фогу указал на трубку с ядовитыми стрелами. — Духовое ружье? Да, ты хороший охотник.

Индеец заулыбался, оживляясь и продолжая разговор. Он указывал на какой-нибудь предмет и произносил индейское его название, предлагая Фогу повторить. Белый чужак старательно повторял название несколько раз, пока не запоминал, а Чи-ананг чувствовал себя великим учителем. Фогу и так понимал их язык, потому что он представлял собой смесь португальского и местного наречия, но иногда некоторые речевые обороты приводили его в тупик, поэтому он не отказывался от урока молодого индейца. Бартира подала обед, который состоял из печеных попугаев с жареными бананами, что было вкусно, а затем суп из бедной обезьяны. От первого глотка Фогу чуть не вырвало: мясо, из которого был сварен суп, было непривычным для городского человека, а приправы такие горькие и с таким неприятным запахом, что у него захватило дух. Чи-ананг посмотрел на него и нахмурился.

— Очень вкусно, — Фогу, закрыв глаза, проглотил свою порцию. Бартира присела поодаль, любуясь гостем и смущая его своим пристальным рассматриванием. Как только обед был закончен, и Фогу собрался уходить, девушка вскочила и побежала за ним следом.

— Тебе понравилось? Ты придешь еще? — она остановила парня и воровато оглянувшись, проверяя, видит ли их кто-нибудь, положила голову на его грудь.

— Бартира, что ты делаешь?

— Ты красивый и сильный!

— Но…

— Ты придешь еще?

— Да, конечно, конечно, приду, — он отодвинулся и почти бегом направился к хижине шамана.

****

Утро не принесло облегчение в состоянии больного индейца. Дон Луис еще раз осмотрел его и сделал инъекцию.

— Бесполезная трата препарата, не тот образец! Он годится лишь для подтверждения теории Вильгельма Вундта, что человек низшей расы — это всего лишь биологическое животное, лишенное души. «Психе» — душа! Нет ее в человеке, а если ее нет, значит поведение человека можно контролировать за счет тренировок. Но я не согласен с Вундтом, я считаю, что только высшая раса должна быть одухотворена и наделена наилучшими качествами.

— Что же вы хотите от грязного индейца, дон Луис? Чтобы он превратился в образец духовности благодаря воздействию на него определенными препаратами? — помощник дона Луиса внимательно наблюдал за манипуляциями своего хозяина.

— Нет, Афонсу, но стоило опробовать эту медицинскую модель на низшей расе.

— Отец, а что для тебя образец духовности в наивысшем своем пике? — в палате появился Нелсон.

— Духовность — это, прежде всего, совокупность физических и умственных способностей, которые формируют природу мыслей и чувств человека и волевых качеств. И не говорите, что я расист, если я сомневаюсь, что такие представители, как эти аборигены, также духовны, как и любой белый, — дон Луис внес записи наблюдений за больным в журнал и вздохнул. — Как сказал один умный человек, что существование лиц, неспособных к человеческим чувствам, этаких «балластных существ», пустоты в оболочке, не имеет смысла и ценности.

— Среди белых людей тоже встречаются разные люди, — Афонсу возразил, — за свою медицинскую практику я сталкивался с разными случаями.

— Вот поэтому я считаю, что должна существовать расовая гигиена. Все нации несут в себе бремя чрезвычайно большого количества неполноценных, слабых, больных и калек. Занимаемся же мы селекцией растений и домашних животных, так чем человек хуже?

Индеец хрипло задышал, по телу пробежала судорога и он расслабился.

— Все! — Нелсон посмотрел зрачки умершего.

— Надо сделать срезы коры головного мозга, чтобы описать воздействие препарата на него этого туземца, — дон Луис доверил все сделать своему помощнику. — Мне нужен новый материал.

*****

Им тоже нужен был человеческий материал, поэтому Ришер так тщательно осматривал детей, привезенных из лагеря интернированных. Если бы не предстоящий приезд их куратора, то у него и не возникло мысли воспользоваться положением главного врача лагеря в собственных интересах. Слова, сказанные главным инспектором концлагерей и комендантом Заксенхаузена Ганса Хельвига о том, что истинные арийцы должны дать фюреру много чистокровных детей, заставили Ришера забеспокоиться. Его жена была бесплодна, что является преступлением с точки зрения нацистской теории «оздоровления германской нации». Никто об их проблеме не знал, но их семейная жизнь в любой момент могла стать предметом рассмотрения комиссией по этике. Что тогда ждало их с Магдой? Клеймо неполноценных и наказание за обман? И вот перед Ришером стояла группа детей, которые не были еще приписаны ни к каким блокам, на них еще не стояли лагерные татуировки — совсем свежий человеческий материал.

— Какой ты красивый малыш! — он погладил по голове белокурого

мальчика с огромными голубыми глазами. — Чистейший образец нордической расы… Откуда ты? Почему ты молчишь?

Мальчишка затравленно смотрел на Ришера и продолжал молчать.

— Из Германии? Немой? Ну-ка, покажи мне рот! — врач полез пальцем в рот ребенка, который неожиданно стал сопротивляться и укусил его. Охранница, которая привела детей, бросилась к мальчишке.

— Волчонок! — доктор Ришер остановил ее, готовую убить взбунтовавшегося ребенка. — Хороший образчик, почти идеальный!

— Гаденыш! — она отошла.

— Не смей трогать такой ценный материал. Отвечай немедленно, как твое имя? — доктор схватил ребенка за плечо так сильно, что тот поморщился.

— Раул де Соза, — мальчишка, наконец, понял, что от него хотят, а Ришер понял, что ребенок просто не понимает немецкого языка, но, тем не менее, это его не остановило.

— Француз?

— Отвечай! — сильная оплеуха и крик охранницы заставили Раула упасть на пол перед испуганными детьми и врачом. — Гаденыш!

— Займитесь лучше делом, — Ришер стал наблюдать, как всех привезенных детей подвергали осмотру. Как только он получил все параметры новеньких, то дело Раула де Соза было отложено, а сам мальчишка переведен в блок медицинских исследований.

— Господин Ришер, вы забираете этого ребенка в свой блок?

— Да.

Еще несколько дней Ришер обдумывал, что делать, и как — то под вечер, когда произошла очередная смена охраны, он забрал мальчишку домой.

— Магда, я хочу представить тебе нашего сына — Георга Ришера, который долгое время жил с нашими родителями из-за того, что был мал и не мог жить здесь при лагере, но теперь твоя мать умерла, и мальчик вернулся к нам, — он озвучил легенду появления ребенка. Женщина замотала головой.

— Нет, нет, а если кто узнает?

— Никто не узнает, я об этом позабочусь. Займись его языком.

Через неделю мать Магды умерла от сердечного приступа, а капо, что сопровождала группу интернированных детей, была отправлена в топку.

*****

Фогу внимательно наблюдал за процессом изготовления яда для стрел. Ара-рибойя был искусным мастером и делал все с расстановкой, каждый раз объясняя свои действия. Иногда он отвлекался на пространные рассуждения о жизни, но и они казались Фогу наполнены глубоким смыслом.

— Тебе не нужны стрелы, не нужен яд, тебе нужна всего лишь уверенность. Настоящему войну не нужна победа, совершенство или неуязвимость. Полная уязвимость — вот истинное мужество. Поэтому не используй свой дар просто так. Если ты победишь врага на равных условиях, ты станешь настоящим войном.

К ним бесшумно подошел Акара, некоторое время послушав, о чем они говорят, и потом выдал свое присутствие покашливанием.

— Ара-рибойя, ты не закончил то, что начал, и моему сыну Меркезе становится все хуже. Твой гость испугал всех индейцев. Может, он и духов разогнал?

— Акара, ты сам повел себя неправильно, нельзя отказывать гостю в гостеприимстве, натравливать людей на него, как это сделал ты. Но ты прав в том, что с твоим сыном надо что-то делать. Пошли! — он встал, собираясь пойти в хижину вождя. — Фогу, ты должен пойти со мной и посмотреть на мальчика.

— Нет! — перед ними встал Акара. — Этот демон не зайдет в мой дом и не дотронется до сына.

— Акара, не беснуйся, а то я подумаю. Что злые духи завладели твоей душой! Фогу может помочь.

— Ноя… — Фогу хотел возразить, но, обреченно вздохнув, пошел вслед за шаманом.

В доме вождя помещение было перегорожено свивающимися гамаками, прикрепленными к центральному столбу.К ним вышла жена Акары — полуиндианка с некрасивым лицом и гнилыми зубами. Она была дочерью вождя соседнего племени, и ради мира и спокойствия на их земле Акара был вынужден взять ее в жены. В ушах у нее были медные кольца, на запястьях такие же браслеты, в волосы были вплетены разноцветные ленты. И вся она пахла крепкими духами, что ей подарил дон Луис в последний визит, они заглушали полностью весь запах дома, тела и табака, который она курила.

— Акара, твое увлечение штучками белых людей не доведет до добра. Твоя жена пропахла, как моча кашору-ду-мату-винагри[1], — Ара-рибойя поморщился, а Фогу хмыкнул, глядя на выражение лица вождя. Тот как будто уже был сказать что-то типа «не учи меня жить!», но промолчал, указывая на лежащего в дальнем углу мальчика. Колдун долго смотрел на больного, трогал, прислушивался, но потом жестом подозвал Фогу. У мальчика была ранена рука, и обнаженная часть ее была багрового цвета.

— Меркеза занозил руку, а потом пошло вот это, — пояснила жена вождя.

— Багровый цвет, — Фогу коснулся руки, и мальчик со стоном отдернул ее. Он не плакал, сын вождя не должен был показывать свою слабость, но его было жалко.

— Что скажешь, Фогу?

— Я не врач, но даже по первому впечатлению понятно, что у него начинается гангрена.

— Что? — Акара напрягся. — Что это такое?

— Это просто так не вылечишь травяными настоями, его надо везти к врачу и срочно, — Фогу замолчал, когда увидел, как старик покачал головой.

— Травы имеют силу, — шаман легонько стукнул его по голове своей палкой. — Растение накапливает энергию земли и неба. Когда человек принимает травы, эта энергия переходит к нему. Энергия растения добавляет что-то от своей природы и одновременно освобождает энергию человека. Я бы вылечил Меркеза, если бы Акара послушал меня! Но Акара не верит мне, а верит белому врачу, — в тоне старика проскользнула почти детская обида.

— Но здесь может помочь только врач, — настаивал Фогу.

— Твой врач не знает силу духов леса, силу Осайе! Белые ничего не понимают о лесах! — раздражённо перебил его шаман. — Из-за рубки деревьев белыми многие древесные духи лишились своих домов и теперь вынуждены бродить по округе в безуспешных попытках найти новое обиталище.Ты не веришь в наших богов и тебе простительно, потому что ты чужак, но Акара и Маркеза — индейцы! — Ара-рибойя не хотел воспользоваться помощью местного врача.

— Ара-рибойя, твой гость сказал, что надо везти к белому врачу! Я повезу своего сына к дону Луису, и теперь ты не остановишь меня, — Акара стал тут же собираться.

— Ладно, собирайся, если не желаешь меня слушать.

******

Акара невозмутимо стоял перед доном Луисом, всем видом показывая, что именно белый врач должен быть счастлив оттого, что будет лечить сына вождя. Мальчика пронесли в приемную, где хозяин фазенды склонился над ним, осматривая рану.

— Мда! Влажная гангрена, уже началось гниение, вот-вот начнется сепсис, — проворчал дон Луис. — Эти индейцы совсем ничего не знают о настоящей медицине и мрут от любой царапины в такой — то влажности. Придется чистить кровь и убирать палец, пока не поздно.

— Нет! — не согласился Акара. — Ты не умеешь лечить, белый врач! Какой он будет охотник, если отрезать ему руку?!

— Я сказал — палец, папаша! А без одного пальца он останется жив. Выбирай, что будем делать.

Акара раздумывал, но было понятно, что он уже согласился.

— Я принесу шкуры ягуара и мясо тапира, спаси моего сына.

— Лучше заставь своих людей лечиться у меня, а не у безграмотного колдуна!

— ВылечиМаркеза, — он встал около двери в приемную, желая дожидаться результатов лечения тут же.

— Э-э, нет, брат, так мы не договаривались! Твоему сыну нужно долгое лечение, а потом реабилитация. Он останется здесь, а ты, как вождь племени должен быть в деревне, — дон Луис выпроводил Акара. — Здесь Моэма, она присмотрит за твоим сыном. Дарио, — крикнул дон Луис через открытое окно, — проводи нашего гостя.

Дарио, занятый во внутреннем дворе подсчетом тюков сена, оторвался от работы и зашел в дом. Дон Луис уже погрузился в дела, а индеец подозрительно осмотрел ветеринара и пошел на выход.

— Где Моэма?

— Работает по дому, возможно, на кухне. Вы хотели с ней поговорить?

— Она должна смотреть за Меркезом.

— Я передам ей ваше желание, — Сангалу разбирало любопытство относительно возлюбленного Моэмы, поэтому он спросил. — У вас в деревне живет чужак?

— Откуда ты знаешь? — подозрительно уставился на него вождь.

— Моэма говорила, что он обладает каким — то даром и что все его боятся.

— Я его не боюсь, и он живет в деревне, а значит подчиняется мне. Зачем мне его бояться?! Они метят на мое место — этот шаман, а теперь привел Фогу, чтобы скинуть меня, — за его торопливыми и путанными объяснениями слышалась неуверенность.

— Моэма так восхищена им, влюблена и хочет стать его женой.

— Что? — Акара так неожиданно остановился, что они столкнулись. — Фогу — чужак, а женщины моего племени не связываются с проходимцами. Моэма никогда не будет его женой!

*****

Солнце уже клонилось к горизонту, вечерний туман стелился по земле, зацепляясь за каждое дерево и каждый кустарник. Голоса птиц приобрели особую звонкость, и воздух наполнился их криками и песнями. Страстно звучали любовные призывы инамбу, на которые из глубины джунглей доносился нежный ответ подружки, а меланхоличная песня вакурао мелодично звенела далеко в лесу. Маленькие зеленые попугайчики летали вокруг, наполняя воздух довольно неприятными звуками. Фогу поднял голову, рассматривая, как солнечные лучи просвечивали сквозь листву. Неожиданно из зарослей выскользнула Моэма.

— А вот и я! Ты изменился, — она бросилась к нему и коснулась его волос. — Ты все равно красивый. Я отпросилась у дона Луиса, сказала, что хочу увидеть своего деда. Ты рад меня видеть?

Фогу промолчал, а Моэма защебетала дальше.

— Ты белый шаман! Дед говорит, что в тебе есть сила, которая сильнее, чем его. Только ты глупый! Не знаешь, что с ней делать. У тебя такие светлые глаза, как вода в озере, — она неожиданно тихо запела на своем наречии, — это о тебе!

— Обо мне?

— Да, в песне говорится о белом шамане, который придет из леса и принесет благоденствие.

— Ты приписываешь мне то, чего нет. Какая духота, — он подошел к озеру и вспомнив, что произошло здесь с Бартирой, покраснел. Решив сказать девушке то, что Бартира может разболтать в любой момент, он повернулся к Моэме, которая не собиралась от него отставать и следовала за ним, как хвост.

— Мне надо тебе сказать, что…

— Ты хочешь сказать, что скучал по мне? Да?

— Да.

Моэма счастливо засмеялась.

— Ты станешь моим мужем?

Фогу закашлял, оттягивая ответ. В некоторых индейских племенах не было зазорно предлагать своих женщин в жены белым людям, это было даже некоторым символом удачи для женщины, поэтому Моэма не видела ничего плохого или неприличного в своем вопросе. Она ожидала его ответа, глядя ему в глаза.

— Акара тоже хочет стать моим мужем, но я выбрала тебя. Я буду хорошей женой, я вернусь в деревню и буду готовить тебя пищу, а ты будешь ходить на охоту, — она не допускала мысли, что Фогу может отказаться. — Ты должен прийти в дом моего деда и принести подарок прежде, чем попросить меня…

Она потянула его на песчаную отмель, нагретую солнцем, обняла. Моэма впервые приблизилась к нему настолько близко и потянулась к его губам.

— Твой дед будет сердиться… — предостерег Фогу.

— Моим мужчиной станет белый человек…, и мой дед не будет против, — отмахнулась девушка. — Если ты думаешь, что я нечистая, потому что работаю в доме дона Луиса, то успокойся. Я чистая, ты будешь моим первым мужчиной…

Фогу погладил девушку по голове, коснулся пальцами нежной щеки и…вдруг сбоку послышался какой-то звук, который заставил их насторожиться. Из кустов неожиданно высунулась голова каймана. Его маленькие, близко сидящие друг к другу глазки пристально смотрели на них, он резко остановился и раскрыл челюсти, обнаруживая красное мясо и два ряда блестящих зубов.

— Ай, жекаре, — взвизгнула Моэма, шарахаясь в сторону, а Фогу мгновенно развернулся, оглушая зубастую гадину мощным рефлекторным энергетическим ударом. И когда кайман плюхнулся на песок, приоткрыв пасть, он осознал, что впервые смог направить воздействие в конкретную цель. Он оглянулся, не находя девушку.

— Моэма? Ты где?

— Я здесь, — дрожащий голосок раздался сверху. Девушка сидела на ветке дерева, как обезьяна, цепляясь за ствол. — Ты его убил?

— Да, не бойся, — засмеялся парень. Он подставил руки, чтобы девушка могла легко спрыгнуть вниз. — Слезай!

— Ты спас меня! — она с любопытством рассматривала поверженного каймана, который понемногу стал приходить в себя. — Значит, ты сможешь защитить меня и наших детей.

Ее руки, как мягкие и ласковые змеи, обвили его шею. Она потерлась носом об его лицо.

— Прости, мне… мне надо уйти, — Фогу хватанул воздух ртом, подавляя волну паники.

— Хочешь посоветоваться с духами? Хорошо, я буду ждать тебя!

[1]уксусная лесная собака