глава 30

Новый особняк семейства де Соза был выстроен в колониальном стиле с верандами и колонадой, но городская застройка изменила некоторые черты старинного здания, придавая ему более современный вид. Внутри он казался еще больше, чем с улицы, и это особенно было заметно, когда знаешь, как здесь мало обитателей. Дон Арманду вряд ли разрешил Карине встретиться с дочерью, но его не было дома, и девушку провели на второй этаж.

— Карина, — Мари накинулась на кузину с объятиями, — я умру здесь взаперти! Как хорошо, что ты приехала, мне столько надо тебе рассказать.

— Подожди, вот тебе записка от Кассио. Не думала, что стану посыльным для влюбленных, но Кассио так страдает, что мне стало вас жалко.

— Карина, я обожаю тебя, — Мари прочитала письмо, радуясь каждому слову, вспыхивая от признаний в любви, написанных на бумаге, — я его люблю! Чем больше нам мешает отец, тем больше моя любовь к Кассио. Ты этого не поймешь!

— Почему же? Мари, я влюблена и скоро выйду замуж, ее губы расплылись в широкой улыбке. — Не представляешь, как я счастлива!

— Ах, неужели сеньор Авелар сделал предложение?

— Да, сделал. И еще — я приоткрыла завесу того, о чем не говорят открыто. Мари, я знаю, что такое настоящие мужские поцелуи, от которых кругом идет голова, и ты не можешь остановиться.

— Карина?! Неужели ты решилась на…

— О! Нет, конечно, я всего лишь о поцелуях! Но они такие сладостные, что хочется, чтобы они никогда не заканчивались.

Мари задумалась, ее взгляд устремился куда-то в пространство, словно она ушла в воспоминания, а Карина тронула ее за руку.

— И что вы собираетесь делать? Не будуте же вы только переписываться. По закону всех любовных историй вам остается только сбежать.

— Сбежать? Ну, да, отличная идея!

— Ты с ума сошла! Я же пошутила! — Карина испугалась, что невольно подсказала выход из такой отчаянной ситуации.

— Нет, я не шучу, мне осточертела эта комната, это медленно тянущийся день, я не хочу провести здесь всю жизнь. Карина, мой отец добивается аннулирование брака, и он его добьется, если я не сбегу.

— Как можно аннулировать брак?

— Он сделал запрос в канцелярию католического епископаства. Я знаю своего отца, он добьется своего, — отчаяние Мари передалось и Карине, которая готова была согласиться помогать подруге во всем.

— И что же ты можешь сделать?

— Не знаю, — Мари неожиданно закрыла руками лицо и заплакала, — я, словно узница в этом роскошном доме, мне даже дышать тяжело. Рядом никого нет, ни тебя, ни Кассио, ни мамы, даже Эдер исчез.

— Ты же не знаешь, что произошло на фазенде! — Карина не знала говориить Мари о скандале или нет, но и молчать было невозможно. — Донья Линда тоже очень обеспокоена.

— Что случилось? Маме запрещено общаться со мной, словно я узница. Что могло произойти, что мои славные родители перестали понимать друг друга?

— Дон Арманду разочарован тем, что его обманули. Донья Линда скрыла, что Эдер не сын дона Арманду.

— Как так? — глаза Мари округлились. — Почему?

— Я не знаю всех подробностей, потому что родители скрывают это, но по отдельным фразам могу сказать, что твой брат сын другого человека, и это долгие годы скрывали.

— Поэтому мой отец так зол на мир и жесток со мной! — у Мари открылся рот от удивления.

— Донья Линда сказала, что ее муж разочарован ею и своими детьми.

— Боже, а как разочарован Эдер?! — новости были настолько серьезные, что Мари забыла о собственных проблемах. Она вскочила, походила по комнате, обдумывая слова Карины и приняла решение.

— Мне безразлично, что он мой сводный брат, я всегда буду любить его и не прекращу с ним общение. А моему отцу придется смириться с тем, что Эдер не его сын, а я вышла замуж без его позволения! Карина, ты должна мне помочь!

— Как?

— Есть один способ, заставить отца отказаться от своего замысла, только передай мое письмо Кассио. Он должен знать, что происходит в моем доме.

— Я его видела, он страдает от разлуки с тобой.

— О! Я так его люблю! Поэтому я не буду сидеть, сложа руки и ждать, когда мой отец выдаст меня замуж согласно его правилам.

*****

Первое, что сделала Алессандра, когда приехала в Салвадор, купила свежий номер газеты. Она села на скамейку в сквере, осматривая новостные колонки, и радостно вскрикнула, когда увидела свою статью. Ее переполнило чувство гордости, что она является автором этой статьи, она огляделась, замечая, что некоторые люди тоже читают свежую газету, и чтобы убедиться в том, что привлекает в ней больше всего, Алессандра пошла по аллее, как бы незначай заглядывая в раскрытые газетный листы. Читали ее статью. Она радостно улыбнулась и направилась в дом Сиприану. Лусия очень обрадовалась приезду Алессандры, потому что ей нужна была поддержка и девушка была готова попросить помощи даже у соперницы.

— Мою статью напечатали! Лусия, я счастлива, теперь все поймут, что женщина может добиться успеха в мире мужчин.

— Что тебе важнее — успех или то, о чем ты написала?

— Конечно, тема статьи меня волнует, но мне и порадоваться успеху нельзя? Почему вы с Эдером видите во всех моих поступках всего лишь тщеславие? Кстати, поздравь меня, — Алессандра вытянула руку и показала красивое колечко на пальце, — мне сделали предложение.

— И кто он? — Лусия радостно заулыбалась.

— Как кто? Эдер. Я же тебе всегда говорила, что он добивался меня, и я решила принять его очередное предложение руки и сердца.

Лусии показалось, что ее ударили настолько сильно, что она перестала дышать.

— Как же так? Этого не может быть.

— Удивлена? Смотри, — она сняла кольцо, — смотри, там его инициалы. Он очень красиво сделал мне предложение, что я не устояла. С Эдером, конечно, сложно, он очень увлекающийся человек и умеет производить впечатление. Ах, прости, у вас же была мимолетная интрижка на лоне природы. Я такая неловкая! Прости!

— Алессандра, ты все это говоришь для того, чтобы сделать мне больно! — Лусия не выдержала. — Я не верю ни одному твоему слову, потому что такими словами, которые мне говорил Эдер, не обманывают! С меня хватит лжи, которая окружает меня все это время! Я не хочу больше слышать о том, что наша любовь была всего лишь летним развлечением светского ловеласа.

— Я не лгу! Я говорю правду. Теперь не ты его любимый ангел, теперь он любит меня, — Алессандра не ожидала, что мягкая по характеру подруга так вспылит.

— Ты же моя подруга, — на лице Лусии отразилось страдание.

— Но ты же забыла о нашей дружбе, когда влюбилась в моего мужчину! Разве подруга увела бы моего жениха? Я всего лишь вернула то, что принадлежало мне, — Алессандар чуть не заплакала, — и терять подругу очень тяжело.

— Ты его не любишь так сильно, как я, но удерживаешь. И Эдер любит меня. Алессандре захотелось бросить в лицо Лусии, что ее отношения с мужчиной перешли границу простых ухаживаний, но она смолчала.

— Он никогда не предпочтет мне другую женщину, потому что мы принадлежим друг другу, — все, что сказала Алессандра, тайно желая, чтобы Лусия ее поняла. «Я не поверю никому, кто будет говорить о предательстве моего Эдера и не буду страдать. Не буду страдать, не буду страдать… неужели эта боль в сердце будет длиться вечно?» — Лусия отмахнулась от слов подруги, гнала от себя мысли о неверности своего любимого.

— Я желаю ему счастье, и если он считает, что ты — его единственная женщина, то я соглашусь.

— Неужели ты его простишь?

— Алессандра, если любишь человека, то даже если он тебя обижает, ты продолжаешь любить его, хочешь верить ему, если он обманывает тебя даже тысячу раз, — Лусия едва выдержала, пока уйдет подруга, а потом упала в свою пастель, заглушая рыдания подушкой.

*****

Нина выпрямилась, довольно оглядела свой стол, погладив книгу, в которой старательно вписывала ночную выручку за представление и последующие услуги. Она переехала из дома, объясняя отцу, что желает самостоятельности и смены обстановки после пережитой драмы, и поселилиась в «Miragem», что необязательно было знать Муньосу. Ее отношения с Ванансио приобрели законченный вид, потому что мужчина проводил с ней все время, и не было сожаления об утраченном добропорядочном браке. В дверь постучалась и вошла одна из девочек, которая работала здесь уже продолжительное время. Она была немного напугана и ее нервозность сразу бросалась в глаза.

— Что надо? Ты уже освободилась? Тогда спустись вниз и найди себе клиента.

— Донья Нинель, мне надо с вами поговорить. Посмотрите, — Ракел стянула с себя кисейную накидку, показывая руки, плечи, на которых появилась легкая сыпь.

Она была пятнистая, пузырьковая и имела красноватую окраску.

— Что это? Где еще она есть?

— На груди, но там мало.

— Когда она появилась?

— Недавно, но я боюсь, в прошлом году у Сеси было так же.

— И что?

— Ее выгнали, но я же не виновата в этом, что у меня появилось вот это. Я даже не знаю, что со мной!

— Ладно, не беспокойся, я отправлю тебя к Лили, она тебя вылечит. А теперь позови сеньора Ванасио.

Ванансио появился в кабинете, пританцовывая, подошел к Нине.

— Моя детка хотела меня видеть? Зачем ты оторвала меня от дел?

— Быть занятым недостаточно: вон, муравьи тоже заняты. Вопрос в том, чем ты занят?

— Девочками, я занят девочками. Кто ж объяснит этим неумехам, как надо работать?

Нина фыркнула, а радостный Ванансио вытащил ее из-за стола, настаивая на любовной игре, будто решил и ей преподать мастер-класс.

— О, сладенькая, ты хотела меня видеть, я соскучился по тебе, — в их отношениях не было места нежности, а только страсть, которая заводила обоих.

— Все, все, успокойся, — Нина осободилась из рук мужчины, — у одной из девочек появилась странная красная сыпь. Она не сможет пока показываться внизу, ее надо отвести к Лили. Это Ракел.

— Бесполезно, лечить ее — себе дороже. Lues(льюес)[1], — Ванансио устроился в кресле, положив вытянутые ноги на чайный столик. — От Ракел придется избавиться. Интересно, кто из наших клиентов наградил ее этой болячкой?

— Чего ты расселся? Ты должен следить за клиентами, чтобы сюда попадали только состоятельные мужчины! Откуда у этой потаскушки зараза? Может, от твоих фавельных друзей? Зачем ты их таскаешь сюда?

— А не все ли равно, главное, чтобы платили.

— Их место в портовом борделе, а не здесь. Вот расскажу Каларушу, что ты из элитного заведения делаешь забегаловку! Надо проверить всех девочек, может, еще кто-нибудь подцепил или есть тяжелые. Что ты сделаешь с Ракел?

— Да, не бойся, выкину на улицу. Сейчас такие промышляют на улице, ведь больше ничего в жизни не умеют.

— А если она обратится в полицию?

— Она официально зарегистрирована, как проститутка. На что она будет жаловаться? На нарушение условий работы? — он хохотнул — Не смеши! Уже на подходе «серебро», вот это опасная ситуация, пока оно не оформлено.

— Ладно, только избавь меня от Ракел, — она ласково, как кошка, погладила плечи мужчины.

*****

Фабрика замерла в ожидании смены руководства, поползли слухи, что ее владелец продал свою часть и теперь неизвестно, что ждет работающих здесь. Производство не было остановлено, но над комбинатом повисла пелена ожидания. Каларуш оглядел цеха, радуясь своей ловкости и, лелея в душе мстительное желание унизить своего врага, но Антенор проигнорировал его триумф вхождение в права основного пайщика, не появившись на этом маскараде.

— Что ж, Антенор, посмотрим, надолго ли ты избавился от меня, ведь между нами столько нерешенных вопросов. Думаешь, если отдал часть, то отделался от меня? Нет, твоя хорошенькая дочка не ускользнет от моего внимания, да и сын…, — пробормотал про себя Каларуш и расплылся в широкой улыбке, когда в кабинет вошел Кассио. — Добрый день, дорогой Кассио!

— Извините, сеньор Каларуш, я не привык к такому панибратсткому отношению с людьми, с которыми незнаком.

— Как же так! Я — Каларуш! Разве твои родители не рассказывали тебе обо мне? Я был рядом с твоей матерью, когда она еще была рабыней, а Антенор сражался за нее с твоим отцом.

— Эта история мне известна.

— Вот и хорошо! Значит, мы не чужие люди, и ты не должен сердиться на меня из-за своего отчима. У нас с ним свои счеты, а ты теперь являешься основным кормильцем своей семьи.

— Что вы этим хотите сказать?

— То, что я не собираюсь увольнять тебя, я даже был бы не против того, чтобы Антенор работал на меня, но он слишком гордый.

— Я страдаю этим же!

— А как вы собираетесь жить? На какие деньги содержать дом, кормить домочадцев, оплачивать прислугу? Я предлагаю вполне нормальное решение. Если твой отчим не согласится на должность управляющего, то я предлагаю ее тебе с очень хорошим окладом. Подумай!

— Я подумаю, — Кассио на самом деле задумался о сложном положении семьи, которая лишилась дохода.

— Но не слишком долго. Сам понимаешь, что на фабрике могут пойти волнения, а там и до забастовок рукой подать. Да и что думать, если другого заработка не предвидится.

— Всегда можно найти выход!

— Конечно, например, попросить в долг у своего родственника, правда он не знает, что вас связывает, но можно и напомнить.

— О ком вы говорите?

— Об Эдере де Соза. Разве ты не знаешь, что виконт де Соза приходится внуком сеньора Рафаэла Сан-Марино? Ха-ха-ха, — Каларуш захохотал, наслаждаясь произведенным эффектом. — Ах, какой скандальчик намечается в благородном семействе — незаконорожденный сын графа де Соза, которого сеньора графиня нагуляла с рабом. Не веришь? Можешь спросить у своих родителей!

— Прекратите! Эдер и я связаны родством? — Кассио хватило мгновения, чтобы обдумать это сообщение. Он сразу понял, что на счастливый исход его брака с Мари расчитывать не приходится. Граф де Соза взбешен из-за обмана жены, и тот факт, что его пасынок является кровным родственником мужа дочери, не дает Кассио никаких приемуществ. Молодой человек справился с волнением.

— Я рад этому, потому что более благородного человека, чем мой друг Эдер я не встречал. И мне плевать на ваше предложение, потому что я не приму помощи от такого подлеца, как вы.

— Глупо и благородно. Я всегда замечал, что благородство граничит с глупостью. Ваши с отцом жесты кому — то придется оплачивать. Возможно, твоей сестре, — Каларуш решил добить молодого человека, — из-за вашего неразумного поведения она скоро будет содержать вашу семью на деньги, заработанные в моем заведении.

— Не смейте! — Кассио кинулся на Каларуша, но был остановлен его охраной, которая тут же заломила парню руки. — Негодяй, не смейте трогать Лусию!

— А что ей остается? Один мой щелчок пальцами, и невинная девочка будет самой популярной девочкой Салвадора. Можешь передать мои обещания своему отцу.

*****

С самого утра Ане было не по себе, неустроенность и беспокойство стало частыми гостями в их доме. Тяжело было от того, что никто не знал, откуда ждать беду, поэтому стук в дверь спальни заставил ее вздрогнуть. Прислуга притащила шкатулку из-под драгоценностей и, заикаясь, сообщила, что нашла ее в комнате Лусии.

— Где?

— Под кроватью. Я убирала комнату и наткнулась на нее. Вы мне верите? — девушка была напугана, но больше смущена.

— В чем дело, Селия?

— Ни в чем, — сконфуженно пискнула прислуга и покраснела, глядя на шкатулку. Антенор выхватил из рук Аны ящичек и открыл. Там не было драгоценностей, но на дне лежали рекламные карточки «Miragem». Мужчина замер, глядя на эти открытки, потом переглянулся с женой. Ана засуетилась.

— Селия, ты свободна, иди на кухню и никому не болтай лишнего!

— Хорошо, — прислуга бесшумно испарилась, и тогда Антенор дал волю своему гневу. Его приводило в бешенство один вид на изображение полуобнаженных девиц, он скинул шкатулку, рассыпая картинки по полу.

— Господи, как эта гадость попала сюда?

— Антенор, что это? — Ана уставилась на эту россыпь.

— Это чудо нашего века — фотография! Каларуш рекламирует свое заведение, возбуждая фантазию своих клиентов такими вот картинками[2], — он поднял одну из фото, где золотом было написано приглашение окунуться в райские кущи, дернулся от брезгливости и помчался в комнату дочери.

— Антенор, остановись! Не смей кричать на Лусию! — Ана побежала за ним.

Пощечина, которой наградил отец свою дочь, была оглушительной и тут же заалела на нежной щеке Лусии.

— Дрянная девчонка! Мало того, что ты занялась воровством, так ты еще интересуешься этой грязью. Сколько я сделал, чтобы уберечь тебя от неверного шага, бросил все ради незапятнанной репутации, но ты сама стремишься в изваляться в грязи, — он швырнул карточку в лицо Лусии. — Ты этим занималась?

— Папа, не надо! Я не виновата во всем, что ты обвиняешь меня! — Лусия посмотрела на изображение обнаженной девицы. — Боже, какая мерзость!

— Каларуш диктует условия, восхваляя твои возможности, утверждая, что ты посещала бордель. Мы застаем тебя в объятиях мужчины, с которым ты бесстыдно целуешься. Теперь это — приглашения посетить заведение, которое находит прислуга в твоей комнате. Что это? Что я должен думать?

Лусия упала на колени, зажала голову, чтобы не видеть и не слышать упреки отца. Ана встала между ними, защищая дочь.

— Антенор! Успокойся! Это все происки Каларуша! Тебе ли не знать, на что способен этот негодяй! Тебе надо защитить нашу дочь, а не обрушивать на нее весь гнев, — она заставила мужа выйти из комнаты дочери. — Уходи немедленно и успокойся!

— Распутство распространяется повсюду. Мы должны прививать в детях моральные устои, и мы старались, но ничего не получилось. Лусия лжет и занимается проституцией — вот какая у нас дочь.

— Антенор, ты потерял контроль над собой! Антенор! Все, что ты перечислил— это твои домыслы, подпитанные Каларушем. Лусия — твоя дочь, которая нуждается в нашей любви! — Ана чувствовала, что над ними сгущаются тучи, зыбкое чувство неуверенности в завтрешнем дне окончательно заполнило ее душу, потому что в семье исчезло доверие. — Если ты не возьмешь себя в руки, Каларуш сожрет нашу девочку, чтобы повергнуть тебя в горе, — Ана не хотела отступать и продолжала защищать Лусию.

— Как же мне ее защитить, если она сама ведет себя, как блудливая девица, — Антенор застонал от душевной боли, на глазах впервые сверкнули слезы. — Сплетни не рождаются на пустом месте.

— Подожди, милый, не руби сгоряча! Ты имеешь доказательства слов Каларуша? Нет! Ничего, не имеешь, только свои эмоции. Наша дочь славная и порядочная девушка, которую используют, чтобы досадить нашей семье, — Ана гладила мужа по спине, делая вид, что не замечает слез Антенора. — Лусия — все самое лучшее, что связывает нас.

— Я засуну в глотку Каларуша каждое слово, которым он коснется имени моей дочери.

— Я склона думать, что все наши неприятности начались с появлением в доме Нины и исчезнут с его уходом, — Ана впервые высказалась так прямолинейно о дочери их друга. — Слишком слепы и глухи мы были. Теперь имеем такие последствия!

— Нина? При чем тут эта девица?

— Не нравится мне ее поведение, но мне сложно об этом сказать Педру. Все ее поведение отдает оттенком нечистоплотности. Ты же сам говорил, что она ведет себя не совсем правильно.

— Да, да, да. Ты думаешь, что это ее рук дело? — Антенор встрепенулся, готовый найти любое оправдание своей дочери. — И драгоценности?

— Не могу утверждать, но я подумала, почему наш всегда благоразумный и честный Кассио вдруг так сопротивляется Нине, почему он подолгу не появляется дома и почему Лусия не принимает свою бывшую подругу? Возможно, дело не в наших детях, а в Нине.

— Но Муньос честнейший человек!

— Но Нина — это другой человек. Я не буду обвинять девушку в воровстве, и ты не смей, но мы должны защитить нашу дочь от всех неприятностей.

Антенор успокоился, обдумывая все последние события.

— Но эти карточки? Откуда эта гадость?

— Я поговорю с Лусией, а ты не смей повышать голос на нее. Тебе самому надо прийти в себя и не подвергать свое сердце опасности.

— Да, наша дочь никогда не отличалась лживостью, — ему стало легче.

— Вот видишь, ты и сам начинаешь трезво оценивать происходящее. Кстати, хочу поздравить тебя, наш Кассио женился.

— Что?! На ком? — еще одно потрясение заставило Антенора охнуть.

— На Марии дель Кармен де Соза. Вот и преподнесла эта влюбленная парочка всем сюрприз!

*****

Кассио шел к воротам фабрики, с трудом погасив в себе неконтролируемую ненависть, и не услышал радостного возгласа Валески. Обрадованная встречей девушка набросилась на парня с объятиями, но почувствовав его отраненность, расстроилась.

— Что с тобой? Ты такой странный! Ты уходишь с фабрики? Почему?

— Я не могу больше здесь находиться, потому что ею руководит ненавистный мне человек. Прости, но я не в состоянии общаться с тобой.

Валеска хотела было похвастаться, что теперь фабрика принадлежит ее отцу, но поняла, что разозлит Кассио еще сильнее.

— Ты ненавидишь Каларуша? Почему? — насторожилась Валеска, ощущая волну неприязни, исходившей от такого мягкого по нраву человека, как Кассио. Молодой человек не выдержал и выложил все, что знает об ее отце.

— Моя ненависть скоро взорвет меня!

— Я знаю, что мой отец не пример для подражания, но я другая. Кассио, поверь мне! Почему ты смотришь на меня, как на врага?

— Не могу иначе. Честно признаюсь, чтобы мне спокойно принять ваше родство, мне нужно время.

— Кассио, скажи мне, ты смог бы полюбить меня?

— Что? — он не сразу понял вопроса девушки. — Валеска, я уже говорил тебе, что ты славная и красивая девушка, но сейчас это просто невозможно. Невозможно потому, что ты — дочь Каларуша и потому, что я люблю другую. Нас ничего не может связывать, может быть в другой жизни.

— В другой жизни? — она вздохнула. — Хорошо, буду ждать.

— Не глупи и перестань надеяться.

— Ладно, чем я могу тебе помочь? — девушка с сочувствием взглядывалась в его лицо.

— Исчезни!

— Кассио, не надо так! Не смотри на меня с такой ненавистью! Ладно, я пойду, — уныло произнесла Валеска, уходя прочь. — Прощай!

*****

Редакция жужала, как улей, бегали курьеры, агенты и репортеры обсуждали новости. Работа была похожа на маленькое политическое собрание, где формировалось определенное общественное мнение. Алессандра заглянула в кабинет сеньора Окампо и была встречена радостными восклицаниями.

— Алессандра! Как я рад вас видеть! Вы читали свою статью? А видели какой эффект она произвела? Вы посмотрите, какой резонанс пошел, и другие газеты подхватили эту тему. Вот, — он показал газету, — две столичные газеты тоже начали компанию против этой преступной организации. Если общество поднимется, то мы сможем очиститься от этой грязи!

Алессандра читала статьи, просматривала новостные колоники столичной «Жорнал ду Бразил» (Jornal do Brasil)[3], потом «Коррею да Маньян» (Correio da Manha)[4]

— Пришло время покончить с угнетателями любой касты; пришло время сражаться против любой эксплуатации человека человеком, — прочитала вслух девушка, — неужели это мы заварила такую кашу, сеньор Окампо?

— Возможно, но эта проблема уже поднималась в Рио, но двуличие нашего общества выразилось именно в отношении к деятельности Цви Мигдаль. Долгое время правительство закрывало глаза на то, что творилось перед носом, ведь используются женщины из других стран и другой веры, и наше католическое сообщество считало, что уберегает от сексуального насилия и сексуального рабства местных женщин. Но так не бывает, рано или поздно, придется столкнуться и с тем, что наши соотечественницы, будут втянуты в эту деятельность.

— Газета подвергалась нападению после последнего случая? — Алессандра вспомнила последний свой визит сюда.

— Нет, но крутилиись тут подозрительные типы. Теперь же после этой статьи возможно будет нападение, но я попросил моего знакомого, который работает в полиции, приставить людей к типографии. Я мог бы вас познакомить, ведь вам тоже нужна защита.

— Никто не знает, кто пишет эти статьи. Я надеюсь, сеньор Окампо, мне ничто не угрожает, — Алессандра не понимала всю опасность того, что делала, относясь к этому, как к приключению.

— Понимаю, у вас есть, кому позаботиться о вас — тот молодой человек, что приносил статью?

— Это мой жених, — Алессандра заулыбалась.

— Приятный молодой человек, но все — таки, будьте осторожнее. Ему тоже может угрожать опасность, ведь именно он принес в редакцию последнюю статью.

В кабинет вошел сектретарь Окампо и доложил о приходе Хулио Алсо.

— Вот, как кстати! — обрадовался редактор, вставая из-за стола навстречу гостю. — Ко мне пожаловал мой друг, и я хотел бы вас познакомить с очаровательной сеньоритой Алессандрой Пруэнс. Она очень интересуется политической жизнью нашей страны.

Алессандра взглянула на вошедшего и улыбнулась, кокетливо сверкнув глазами и заставляя его восхититься ее красотой.

— Хулио Алсо, — представился вошедший мужчина, — мне очень приятно познакомиться с такой красивой девушкой.

— Дон Хулио и есть тот друг, который можжет помочь нам в нашей борьбе против Каларуша. Хулио, это хрупкая девушка и есть Алехандро Паес, который бесстрашно бросил вызов нашему врагу.

— Неужели? — Хулио был удивлен настолько, что окинув взглядом Алессандру, выразил еще большее восхищение громким восклицанием. — Вы понимает, девушка, какую волну вы подняли?

— Не совсем, я не задумывалась над последствиями и над тем, что это поддержат столичные газеты.

— Я даже не про это, а про стихийные акции, которые проходят то и дело в городе.

— Какие? — Алессандра была удивлена. — Я недавно вернулась в город, поэтому ничего не знаю.

— Вчера была организована кровавая драка с еврейскими сутенерами в театре во время представления. Это была настоящая вспышка гнева месного сообщества. Но истинной причиной стало недовольство их деятельностью. Думаю, на этом люди не остановятся, а полиции прибавится дел.

— Лучше бы полиция проверила законность деятельности местных борделей, а не разгоняла честных граждан, — Алессандра посмотрела в глаза новому знакомому, словно от него зависело поведение полиции всего штата, но Хулио не отвел взгляд, принимая ее упрек.

[1] «Французская болезнь» — сифилис

[2] Официально история эротической фотографии начинается с 1850 года. Период конца XIX — начала XX века замечателен тем, что эротическая фотография превратилась в индустрию — в 1899 году на нее работало свыше 30 тыс. человек, тираж этих снимков в Европе составил к началу века 114 млн. экземпляров.

[3] Газета, основанная в 1891 году

[4] Газета, основанная в 1901 году