глава 5

Нина играла волосами Ванансио, лежа на его груди, а тот был озабочен. Мысли летали где — то далеко, а на лице менялось выражение от презрительного недовольства до досады.

— Что случилось, дорогой? — девушка сразу заметила необычное поведение своего возлюбленного.

— Мы ночью просадили все деньги! Я на нуле. Отец мне голову оторвет, если узнает, что мы продули деньги. Под руку моего отца не стоит попадать, поэтому меня это беспокоит.

— А он не узнает, если ты сможешь отыграться, — легкомысленно предложила девушка.

— Я бы отыгрался, если бы у меня были деньги! Только, где их взять!

Нина поцеловала любовника и потянулась, как кошка.

— У моего отца есть деньги, только они лежат в сейфе.

— И?

— А я знаю, где лежит ключ от сейфа, — ужимки развеселившейся девушки приводили в восторг Ванансио, он сжал ее в объятиях.

— Прелесть моя, ты меня выручишь, если позволишь одолжить у твоего папочки некоторую сумму.

— Одолжить? Только половина той суммы — моя, ты понял, Ванансио? — они поцеловались, а потом Нина начала собираться.

— Почти утро, мне надо попасть в дом до того, как встанет отец, чтобы он не увидел, что я удрала ночью из дома. Мой отец такой доверчивый человек, что мне не стоит труда его дурачить.

— А дома ты скромная девочка. Покажи-ка, как ты опускаешь глазки, когда смущаешься? — Ванансио засмеялся, наблюдая за ужимками Нины. — Ты самая отъявленная лгунья, которую я знаю, но за это я тебя и люблю.

*****

Домики в фавелах были налеплены очень тесно, улицы были настолько узкие, как тропинки. Дома — два, три, а то и четыре этажа, надстроенные один над другим нависали друг над другом. Они шли по узкой улочке, заставленной ящиками, горшками для цветов, иногда от стены одного дома до стены другого дома свисало белье, иногда попадались вывески магазинов или маленьких кафе, напоминающих забегаловки.

— Познакомьтесь, это Матеуш, мой телохранитель. Видишь, я вполне могу справиться и без тебя, — ей пришлось познакомить Эдера с представленным к ней человеком. Мужчина склонил голову в приветствии.

— Не сомневаюсь, но если уж договорились, то я пойду, а сеньор Матеуш станет нашим помощником.

— Да, конечно, сеньор…

— Сеньор де Соза.

Они оглядели место, куда попали.

— Меня на самом деле зовут Алессандра, а Алехандро Паес — мой редакционный псевдоним.

— Все — таки, мужчина? — в вопросе сквозила ирония.

— Так устроено наше общество, готовое воспринимать, что говорит мужчина и совершенно не слушать женщину, а точнее, считать ее сумасшедшей лишь за то, что она посмела иметь собственное мнение, — Алессандра остановилась, осматривая дома.

— Да, когда заходишь в такие жутковатые места, становится не по себе, — Эдер тоже был удивлен камерностью и неприбранностью улицы. Было ощущение, что они попали в джунгли небольших и каменных коробок.

— Ты привык к широким улицам и красивым каменным особнякам или ты бедный студент?

— Я думаю, что здесь люди знают друг друга настолько хорошо, что считают друг друга родственниками, — Эдер проигнорировал ее вопрос, — или хорошими знакомыми.

— Вы правы, сеньор, я сам живу в подобном месте и знаю, что, несмотря на первое впечатление, люди в таких местах приветливы и умеют помогать друг другу, считая друг друга хорошими соседями, — Матеуш чувствовал себя спокойно.

— Кстати, само слово «фавела» — это название неприхотливого растения, прорастающего где угодно. Это люди — эти растения, которые смогли выжить здесь. Я думаю, нам стоит поговорить с местными жителями, а ты, Эдер, мог одеться во что — то более подходящее? — Алессандра посмотрела на костюм Эдера, подозревая, что его утверждение о его бедности всего лишь выдумка.

— А что во мне не так?

— Сам говорил, чтобы я надела платье служанки, а сам явился в таком сюртуке…

— Это вообще-то … — Эдер чуть не проболтался, что взял его у дворецкого Брандау, — другого нет.

Алессандра рванула к первому встречному прохожему.

— Добрый вечер! Вы не скажите, кто здесь живет? Как вы здесь живете? — она указала на ближайший дом, а мужчина шарахнулся от нее и еще долго оглядывался, пока не скрылся из виду. — Что не так?

— Ты еще спросила бы, в каком кармане он деньги носит.

— Но как-то надо начать разговор, иначе я не смогу ничего написать.

— Тогда надо просто пойти в ближайший бар и выпить по кружке пива, — Матеуш опять дал дельный совет.

— Что? Что вы мне предлагаете?! Во — первых, приличные девушки не пьют пиво в барах, а во-вторых, …

— А во-вторых, не бегают по городским трущобам, — Эдер приподнял одну бровь, выражая сомнение в ее воспитанности.

— Сеньорита, сеньор де Соза прав, что вам не пристало ходить в таких местах.

— Что вы меня все время учите! Мне необходимо узнать, как живет простой народ, — девушка даже топнула ногой, доказывая свою правоту.

— Хорошо, — Матеуш направился к овощной лавке и заговорил с одним из торговцев, и постепенно из разговор приобрел добродушный характер. Люди около торговой будки стали более приветливыми и уже спокойно реагировали на их расспросы.

— Здесь живется неплохо, многие здесь даже родственники или приехали из одной местности, места мало, зато можно перекинуться словечком с соседом не спускаясь со своего крыльца. Но ночью здесь лучше не появляться.

— Почему?

— Местные ребята, головорезы Каларуша — это их время. Бог знает, чем они занимаются, но деньги у них всегда есть. Это не честные рабочие, которые трудятся с утра до вечера и получают гроши.

— Кто такой Каларуш? — Эдер вспомнил, что видел этого господина, ведь тот знаком с его дядей.

— Это я не буду говорить, мало ли у него соглядатаев. Нет, даже не уговаривайте, не буду, — торговец отвернулся и потерял интерес к разговору.

— И правильно делаешь, — голос рядом заставил торговца мгновенно ретироваться и прикрыть дверь своей лавки, — вы кто такие?

К ним подошли трое крепких молодых людей.

*****

Ана очнулась от задумчивости, когда хлопнула дверь, а через некоторое время появился Антенор.

— Где ты был? Я беспокоюсь за тебя, за Кассио. А где Кассио? Он был с тобой?

— Нет, сегодня я его не видел.

— Но он собирался к тебе.

— Ана, Кассио — мальчик большой, возможно задержался с Ниной или с друзьями. Он скоро женится, а ты будешь беспокойно ходить из угла в угол, ожидая, когда он вернется с работы?

— Антенор, на фабрике ничего не произошло? Ты отдалился от меня, когда начались проблемы на работе. А помнишь, что ты говорил мне? Не отдаляйся от меня, будем решать проблемы вместе, а сам поступаешь точно также.

— Душа моя, красавица моя, я рядом с тобой и если тебе хочется узнать подробнее бухгалтерские отчеты, я обязательно предоставлю тебе эти цифры.

— Ты надо мной смеешься! — Ана заулыбалась, обнимая мужа. — Мне все равно неспокойно. И этот Каларуш вертится, угрожает тебе неприятностями. Ты же знаешь, что он способен на многое.

— Знаю, поэтому и готов отразить нападение, — он погладил жену, но успокаивающий жест Антенора не смог сгладить беспокойство Аны.

— И все — таки, где Кассио? Этому мальчишке пора сделать выговор!

1900 год.

Фабрика работала на неполную мощность из-за того, что не было заказов, а, следовательно, прибыли. Дон Габриэл удрученно покачал головой, разглядывая отчеты по продажам.

— Нам нужны финансовые вливания, чтобы продержаться на плаву хотя бы месяца четыре, а потом ситуация изменится. Я не смогу полностью погасить растущие долги перед рабочими, мне самому приходится не сладко, поэтому нужны инвесторы.

— Где же нам их взять?

— Есть человек, который заинтересовался нашим производством. Его имя Рамиро Сантос. Имя, конечно, ни о чем не говорит, но он предлагает нам помощь, единственное условие — он хочет стать совладельцем фабрики, чтобы быть уверенным в нашей честности.

— Интересно. Почему он не организовывает свое производство?

— Для этого у него недостаточно средств, а вот на часть — хватит. У нас может быть третий совладелец.

— Надо обдумать это предложение.

— Оно единственное и может спасти нас от разорения.

— Не нравится мне то, что мы отдаем часть производства в руки незнакомого человека. А если он не заинтересован в нашем производстве?

— Ты слишком подозрителен и осмотрителен. Как только ты смог раскрутиться при такой-то осторожности? — Габриэл улыбнулся, но осторожность Антенора всегда ему импонировала, ведь он никогда его не подводил. Антенор вздохнул, в последнюю неделю его беспокоило многое, но, в первую очередь, его жена, которая стала провожать и встречать Кассио из школы, нервно оглядывась по сторонам. Ее немногословность, а порой даже настойчивое молчание задевала его, иногда их вопросы напоминали допросы.

— Душа моя, что происходит? Что происходит с тобой и сыном? — Антенор прижал Ану к себе. — Ты нервничаешь и молчишь. Может быть, у тебя проблемы на работе?

— Нет, любимый, я просто устала. Согласись, работа по вечерам — утомительное дело. Ты лишь помни, что я люблю тебя.

— Антенор! Где ты витаешь? — голос Габриэла вернул его в действительность. — Мне кажется, что нам придется принять третьего компаньона, тем более, что он предлагает достаточную сумму для вложения, которая может перекрыть зарплату для рабочих на несколько месяцев, пока нет сбыта.

— Да, конечно, я тоже так думаю. Но у него окажется большая доля фабрики. Тебя это не смущает?

— Но и у нас остаются свои трети и, если что-то не понравится, мы может блокировать его решения.

— Во всем этом есть доля необоснованного риска: человек взялся ниоткуда, обладает большими деньгами и быстро выходит на нас, зная о состоянии дел.

— Когда ведешь свое дело, то приходится рисковать.

*****

Бесконечные закоулки, неожиданные тупики и узенькие петляющие улицы производили угнетающее впечатление, потому что после долгого пребывания в этом каменном лабиринте начала кружиться голова. Алессандра ускорила шаг, беспрестанно вертела головой, выискивая прохожих. В безлюдных и незащищенных кварталах возрастает вероятность встречи с обитателями городского «дна», известными любителями поохотиться на кошельки.К ним подошли трое крепких молодых людей.

— В чем дело? Почему здесь бродят какие-то чужаки? — вид у них был самый воинствующий, словно они защищали свою территорию.

— Я — репортер местной газеты, — начала Алессандра свое объяснение, но парни захохотали.

— Репортер? Гонишь! Ты полицейская ищейка, желаешь знать, кто такой Каларуш?

— Нет, нет, сеньоры, мы не из полиции, — Эдер спрятал Алессандру за свою спину, — девушка просто играет в журналиста, и мы просто заблудились.

— Заблудились! — его слова вызвали не меньший хохот.

— Сеньоры, — Матеуш сделал попытку уладить назревающий конфликт, но неожиданно получил удар в лицо и упал.

— Что вы делаете? — Эдер среагировал и, увернувшись от удара, уложил одного из молодчиков на булыжную, но его быстро подмяли. Алессандра завизжала и кинулась в атаку на одного из них, повиснув на его шее.

— Черт, она кусается! Она откусила мое ухо, — Алессандра отлетела, получив пощечину, а парни склонились над лежащим Эдером и обшарили его карманы.

— За то, что находишься на нашей земле, надо платить! О, богатый мальчик, — они вытащили деньги и скрылись за поворотом. Девушка кинулась к Эдеру, который морщился от боли.

— Тебе больно?

— Нет, мне хорошо! Получила новую тему для своего репортажа? Он, наверно, будет называться «Боевое искусство в фавелах»! — он удобнее расположился на земле.

— Если ты иронизируешь, значит, жить будешь. Вставай! — она помогла ему встать. — Ты мой герой!

— Нам лучше уйти, а то они еще вернутся, — Матеуш пришел в себя. — Сеньорита, как я оправдаюсь перед вашей матерью? Вот у вас щека вся красная! А у сеньора де Соза — синяк!

Алессандра погладила щеку, а потом потрогала припухлость под глазом у Эдера.

— Тебе больно? — касание ее руки взбодрило парня.

— Очень, еще у меня шишка на голове, хочешь потрогать?

— Вот, ведь проныра! Я его пожалела, а он хочет воспользоваться ситуацией.

— Ну вот, порвали мой выходной костюм, — он оглядел себя и поморщился от боли. — Теперь можно его не отдавать нищему, я выгляжу, как типичный представитель городских трущоб.

*****

Арманду, Габриэл и Антенор встретились в ресторане Муньоса для более близкого знакомства, потому что Габриэл считал, что его родственник может помочь Антенору с развитием производства. Ресторанная атмосфера приглушенных разговоров, тихая музыка и дружеское расположение, которое мужчины почувствовали друг к другу, сделали их беседу непринужденной, слово они были знакомы тысячу лет.

— Я готов вложиться в ваше производство. Думаю, что производство тканей скоро переживет бум, а причиной является война. Война, как бы ни цинично это не звучало, является двигателем прогресса, — Арманду выпил вина, оценив его букет, — но прежде чем думать о переоснащении фабрики, надо найти компромисс с лидерами забастовочного движения.

— Они не идут на контакт, потому что их кто — то стимулирует.

— Значит, надо пригрозить увольнением всех, кто не желает понимать, в каком трудном положении вы оказались, — Арманду пожал плечами, он привык решать проблемы быстро, руководствуясь лишь финансовой и производственной выгодой. — При такой безработице всегда найдется замена.

— Почему военные действия в Европе смогут помочь развитию нашей экономики? — Антенора волновали перспективы.

— Потому что Бразилия связана с Францией, Потругалией, Испанией экономическими связями, одни капиталовложения зарубежных инвесторов достигают колоссальных значений, а Франция?! Эта страна для нашей интеллигенции является чуть ли не второй родиной, да и итальянцев в Бразилии слишком много. На твоей фабрике работают половина итальянцев, — Габриэл попробовал объяснить положение дел, а Арманду согласился.

— Можно, сыграть на их чувствах и тоске по родине, объяснив, что своим трудом они помогают своим бывшим соотечественникам. Бразилия рано или поздно вступит в войну, но она будет скорее экономическая, что приведет к резкому скачку в экономике.

— Или краху.

— Не думаю, при такой территориальной отдаленности военных действий особых кризисных неприятностей не предвидится, — Арманду был уверен в своих прогнозах.

— Цены на кофе просели, и если в скором времени не произойдет чудо, то многие фазендейро разорятся. Никому не нужно кофе, когда идет война.

— Но нужно оружие и ткани для пошива формы, а также обуви. Стоит призадуматься и над приобретением цеха по обработки кожи и пошиву обуви.

Антенор понимал, что в словах его друзей был резон.

— Мы должны выстоять, потому что подобная ситуация уже была.

1900 год.

— Рамиро Сантос решил выйти из дела в тот момент, когда необходима оплата поставленного оборудования. Такое впечатление, что все это было спланировано, чтобы разорить нас окончательно. Он требует возврата денег, когда выставлен счет за оборудование, — Антенор был вне себя от того, что их третий компаньон поступил с ними бесчестно, — кто такой Сантос? Почему его всегда замещает представитель, этот вертлявый адвокатишка?

— Он объяснял, что живет не в Салвадоре, а в Сан-Пауло, и владеет многими предприятиями по стране через удаленное управление. В этом ничего необычного, я тоже не живу на фазенде, а лишь управляю ей.

— Все — таки, личное знакомство с компаньоном не помешало бы. Что нам сейчас делать? Мы не в состоянии оплатить и половины поставок.

В этот момент в кабинет Аненора вошел дон Рафаэл Сан-Марино, вызвав у присутствующих небольшой шок, прошелся по кабинету, насмешливо посматривая на своих визави. Молчание продлилось несколько минут, прежде чем Антенор и Габриэл пришли в себя.

— Приветствую вас, сеньоры. Вы удивлены?

— Да, дон Рафаэл, вы умеете удивлять людей.

— Дон Рафаэл? Кто такой дон Рафаэл? Нет, сеньоры, для вас я дон Рамиро Сантос, ваш третий компаньон, способный одним щелчком разорить вас.

Габриэл и Антенор справились со своим удивлением, понимая, что появление Сан — Марино было неслучайным.

— Что вам нужно? Какие цели вы преследуете, пытаясь разорить нас?

— Что мне нужно? Самую малость, я хочу вернуть себе семью. Антенор, это в первую очередь касается тебя, потому что именно тебе я выставляю счет.

— Что вы имеете в виду?

— Твоя жена с моим ребенком или полное разорение и нищета.

— Что?! Как вы смеете! — Антенор бросился к Рафаэлу, чувства бессилия и ненависти всплыли в душе Антенора, будто он вернулся в прошлое, когда дон Рафаэл играл жизнями его и Аниты.

— Стой, не усложняй ситуацию, — но Габриэл успел его перехватить.

— Куда уж сложнее! Наглец! Как он смеет мне такое предлагать!

— А что я такого предложил? Вернуть то, что и без того принадлежало мне? Анита всегда была моей женщиной, — Рафаэл засмеялся, — и для нее я был первым мужчиной. У нас общий ребенок, на которого я имею права. Это ты, Антенор, влез в наши отношения и увел мою женщину.

— Вы путаете, дон Рафаэл, в вашем воспаленном мозгу все перепуталось, потому что Анита никогда не была вашей.

— Она лишь оплачивала своим телом …

— Заткнитесь! Не смейте говорить о моей жене, как о продажной женщине!

— Дон Рафаэл, — Габриэл вступил в разговор, — вернем наше общение только в деловое русло. Вы хотите забрать деньги из оборота и делаете это несмотря на то, что это невыгодно для вас. Почему бы не пересмотреть ваше желание под другие условия.

— Габриэл, вы муж моей дочери, я не желаю причинять вам зла, но я уже озвучил мои требования: мне возвращают мою женщину с ребенком.

— Что же ты думаешь, что сможешь вот так просто заставить меня отказаться от Аниты и Кассио? От своей семьи? Рафаэл, ты бредишь! — Антенор усмехнулся, стараясь выглядеть спокойным. — Ты сумел выкрутиться десять лет назад, сбежав из страны до окончательного судебного вердикта, но дело можно открыть заново.

— Не пугай! Какие дела могут быть у Рамиро Сантоса, состоятельного промышленника из Европы? Я вернулся за ней и ребенком.

*****

Нина открыла дверь и втянула Кассио в глубину дома, заставляя его бесшумно следовать за ней.

— Тихо, а то отец услышит, потом придется ему объяснять, почему у меня в комнате мужчина. Идем! — она потянула парня в свою комнату. Девушка всегда вела себя достаточно смело и никогда не оглядывалась на недовольство отца, но всегда убеждала своего жениха в том, что должна подчиняться традиционным семейным ценностям.

— Чем сегодня занималась? — спросил Кассио, целуя свою невесту.

— По магазинам походила, была у портнихи, потом у отца в ресторане. А ты думал обо мне?

— Конечно, думал. На фабрике опять был митинг, и я пытался успокоить толпу…

— А что ты думал обо мне? — Нине не было дела до бастующих, она обнимала молодого человека, шептала ему в лицо своим нетерпением. — Говори, как ты скучал по мне.

— Я скучал по тебе, по твоему голосу, по тому, как ты смеешься…

— А по моим губам скучал? — она прижалась жарким поцелуем к его губам. — Ты такой милый.

Кассио не ожидал от своей невесты такой смелости, кровь взыграла от близости чувственной женщины, он обнял ее, путаясь в ее одежде.

— Ты меня любишь? — девушка требовала подтверждения чувств парня, продолжая провоцировать молодого человека.

— Я люблю тебя, — Кассио задохнулся от острого желания, возникшего в объятиях горячей и совершенно раскованной девушки.

— Сеньорита Нина, ужин накрыт, — голос служанки за дверью заставил молодых людей отпрянуть друг от друга, жар стыда окрасил лицо Кассио, но не Нины.

— Сейчас, — Нина поправила нижнюю юбку, смятую на груди блузку, потом взглянула в расширенные от страсти зрачки парня. — Сделай мне предложение, и мы не будем прятаться по углам, чтобы сорвать поцелуй.Ты останешься на ужин?

— Нет, что скажет твой отец, если поймет, что я был в твоей комнате так поздно? — он смутился настолько, что старательно отводил глаза.

— Но мы же ничего не делали, чтобы чувствовать смущение. Пойдем, любимый.

Они вошли в столовую, где уже сидел отец Нины. Седовласый импозантный владелец ресторана дома становился совсем домашним и мягким человеком, а бархатный халат довершал его образ.

— Добрый вечер, сеньор Муньос! Как поживаете?

— А, Кассио, неплохо, неплохо, дела идут, а как ты? Как родители? Я не знал, что ты здесь.

Кассио смутился, а Нина хитро улыбнулась.

— Папочка, Кассио только что пришел.

— Я слышал у вас проблемы с фабрикой? — дон Педру проявил заинтересованность.

— Забастовка, но думаю, отец найдет решение.

— Сейчас многим сложно, если не забастовки, то бандиты, требующие мзду.

— У вас что — то случилось?

— Аренду земли под рестораном повысили и прислали молодчиков, чтобы эту плату выбить, — пожаловался Муньос.

— Все, хватит! Я не желаю слушать про дела, разбирайтесь с этим на работе, — Нина недовольно перебила отца.

— Дочка, если хочешь стать женой такого человека, как Кассио, у которого будет работа, связанная с руководством своего предприятия, то должна понимать, что муж будет говорить о делах и его надо поддерживать, — дон Педру Муньос легонько похлопал по руке дочери, заставляя ее отвлечься от своего виртуозного флирта, но Нина была непрошибаема.

— Пока он не стал моим мужем, я не желаю слушать о делах. Желаю слушать слова восхищения моей красотой.

Дон Педру неодобрительно покачал головой.

— Кассио, не обращай внимания на нее, она еще молода и не понимает того, что говорит. Надеюсь, выйдя замуж, сможет по достоинству оценить человека, который оказался с ней рядом.

— Мне хотелось иметь понимающую и честную жену.