глава 28

Яркие краски, необычные запахи, чарующие звуки… Кажется, эта земля переливалась миллионами цветных искорок утренней росы. Гладь озера блестела чистым аквамарином, и на ее фоне табунок племенных лошадей выглядели издали видением из сказки. Лукас вышел на прогулку, сняв сапоги и носки, он почувствовал ногами прохладу густой травы. Неподалеку раздавались крики пастухов, собирающих табун, он оглянулся и увидел Стаси. Стаси привлекала его своей доступностью и готовностью быть рядом в любой момент, ее не надо было завоевывать, не надо ухаживать, не надо дарить дорогие подарки, очень удобная женщина.

— Что ты здесь делаешь?

— Я вышла, чтобы встретить солнце, а встретила вас.Но для меня вы и солнце едино.

— Прекрати, Стаси!

— Что произошло? Почему вы стали меня сторониться? Это из-за вашей невесты? До чего же она наивная!

— Она умная и воспитанная сеньорита, и она доверяет мне, — эти слова он произнес с небольшой долей сожаления, но посмотрев на Стаси, добавил. — Я собираюсь сделать предложение Карине Брандау.

— Зачем? Зачем вы мне это говорите? — она села, поджав ноги. — А что будет со мной?

— Я куплю тебе дом, ты будешь в нем жить после моей свадьбы.

— Одна? Я не хочу жить одна в пустом доме. Лучше купите дом для нас.

— Я не хочу видеть тебя рядом со своей женой, но я чувствую вину перед тобой, поэтому помогу тебе устроиться, но на большее можешь не рассчитывать, — он собрался уйти. Стаси рванула к нему и обхватила за плечи.

— Хорошо, но подарите мне последний поцелуй.

Лукас уступил, понимая, что их отношения состоят из постоянных его уступок, которые тешат его мужское самолюбие. Даже сейчас он не смог остановиться и, опустив девушку на траву, стащил с нее платье. Каждый раз после встреч со Стаси он чувствовал раздражение, которое не проходило, пока не появлялась Карина. Только она могла разогнать над ним тучи сомнений и недовольства собой.

— Я могу сделать вас счастливым, — шептала Стаси, накручивая курчавые волосы Лукаса, — а не ваша невеста.

Лукас подумал о Карине, рисовал в воображении их счастливую семейную жизнь, улыбаясь тайным мыслям.

— О чем вы думаете?

— О Карине, — он встал, отряхиваясь и поправляя одежду, — я люблю другую, Стаси. И это неизменно.

— Ах, так! Вы пожалеете об этом! Пожалеете! — она вырвала клок травы и запустила вслед уходящему Авелару.

****

День тянулся невыносимо долго, Мари не знала, чем себя занять в вынужденном одиночестве, потому что ее мысли витали только около своего возлюбленного.

— Сеньорита, я принесла вам ужин, — в комнату заглянула прислуга.

— Лаура, неужели отсюда невозможно выйти? Я умру здесь одна!

— Вы можете спуститьмся вниз, но хозяин приказал вас никуда не отпускать. Хотите, я принесу еще что — нибудь?

— Нет.

— Сеньорита, а ваш брат скоро приедет?

— Эдер? Не знаю, почему тебя интересует мой брат?

— Я потеряла документы, а он обещал мне помочь, — Лаура смутилась. — К вашему отцу я боюсь обращаться. Если он узнает, что меня приняли на работу без документов и рекомендаций, то я окажусь на улице, а Эдер, извините, молодой хозяин обещал помочь.

— Вы были знакомы раньше? — Мари не понравилось то, что прислуга слишком фамильярно обращается к ее брату.

— Нет, что вы! — Лаура не хотела, чтобы кто-то знал о ее прошлом, Мари же сделала свои выводы.

— Лаура, не стоит надеяться на внимание человека, для которого прислуга является всего лишь одним из элементов хорошей жизни. Вы меня поняли, Лаура? Я не хочу тебя обидеть, но вряд ли мой брат даже взглянет на женщину столь низкого положения.

— Я знаю, просто очень беспокоюсь.

— Не стоит.

Лаура, опустив глаза, вышла, а Мари вздохнула, разговаривая со своим зеркальныи отражением.

— Да, сеньорита де Соза, вы очень непоследовательны! Для начала надо признать, что вы сами уже не сеньорита де Соза, а сеньора Сиприану, и вышли замуж за человека, стоящего по положению гораздо ниже себя. Тогда почему вы высокомерно отчитываете прислугу, которая питает надежды на любовь вашего брата? Я совсем запуталась… — Мари направилась в кабинет отца, который много времени проводил один, загружая себя работой.

— Отец, можно я побуду с вами?

— Что случилось? — Арманду медленно поднял глаза, будто остерегался услышать очередную неудобоваримую новость.

— Ничего, — Мари взглянула на деловые бумаги, лежащие перед Арманду, — вас спасают новые проекты?

— Возможно, — граф де Соза откинулся в кресле, — это отвлекает от тех неприятностей, которые вы устроили.

— Почему так долго не возвращается мама? И где Эдер?

— Вернутся, возможно, они понимают, что лучшее для них сейчас не попадаться мне на глаза.

— Вы их наказываете? — Мари удивилась. — Объясните мне, за что?

Граф горделиво выправил плечи, и взглянул на дочь сквозь высокомерный прищур.

— Каждый должен отвечать за то, что совершил, и твоя мать не исключение.

В кабинет постучались и на пороге возник черная фигура нового помощника графа.

— Мари, иди в свою комнату, я сейчас занят.

*****

Нина лихорадочно закидывала свои вещи в саквояж, чертыхаясь и ненавидя того, кто диктовал ей условия. Она окинула взглядом комнату и подойдя к двер, выглянула в коридор — никого не было.

— Я просто так не уйду! Эта святоша еще поплачет! — она пробралась в кабинет к Антенору и быстро прошарила ящики стола. — Думаете, не открою?!

В доме Сиприану не было сейфа, потому что крупные суммы денег, предназначенные для производства хранились в банке, поэтому Нина с легкостью отковырнула небольшой замок в деревянном секретере, извлекая оттуда довольно солидную сумму на домашние расходы. Уже проходя мимо хозяйской спальни, заглянула и туда, забрав драгоценности Аны.

— Посмотрим, что скажут твои родители! — она заглянула и в комнату Лусии, выискивая, чем поживиться.

Эдер ждал ее в гостиной, видимо, не доверяя ее желанию покинуть дом, но Нина неожиданно для всех радостно улыбнулась.

— Пусть мои вещи перенесут в экипаж. Лусия, до свидания, выгодных клиентов тебе, подружка, — он насильно обняла Лусию, шепча ей в ухо напоследок очередную гадость, потом оценивающе окинула взглядом Эдера. — Буду рада познакомиться с вами поближе.

— Это произойдет обязательно, если вы приблизитесь к этому дому и к Лусии.

Лусия облегченно опустила плечи, как только Нина исчезла за дверью, а ее вещи были тут же отнесены вслед.

— Эдер, я благодарна тебе. Нина — это деспот, который мучил меня угрозами разоблачения. Я не знала, что мне делать.

— Зачем ты уехала? Ты подвергаешь себя опасности, не задумываясь о последствиях.

— Я себя боялась, — Лусия подняла на Эдера глаза, — я и сейчас себя боюсь.Я сбежала, но легче мне не стало. Эдер, мне кажется, я не справлюсь с тем, что на меня навалилось, ведь я не сделала ничего плохого, а на меня вылили столько грязи, что я теперь не могу отмыться. Мои родители невесть, что думают обо мне, хотя и не говорят открыто, а я не смогу жить с таким грузом.

— Успокойся, любимая, — он коснулся ее лица, — я помогу тебе…

— Ты? Даже ты посчитал меня доступной женщиной, сделав сомнительное предложение.

— Лусия, ты никогда не сможешь забыть мою ошибку? Я так сожалею, поэтому прошу тебя забыть мои слова.

— Как я могу забыть?!

— Забудь, потому ради тебя я пойду на все, бесценная моя.

— Даже наперекор своему отцу, правилам вашего общества? Ты готов на мне жениться? — его ласковые слова подействовали, как бальзам на рану, и Лусия положила руки на мужские плечи. Эдер замялся, понимая, что уже дал слово Алессандре и теперь оказался перед неразрешимой проблемой, но желание поцеловать Лусию заглушило сомнение.

— Да.

Она ответила на его поцелуй.

— Лусия! — стоящий у входной двери Антенор окликнул дочь, и молодые люди отпрянули друг от друга.

*****

На улице стояла невыносимая жара, лишь изредка с океана доносилось еле заметный бриз, но облегчения не приносил. Жайме томился в ожидании виконта де Соза, который зашел в этот дом. Приказ графа не выпускать из виду его сына, он прилежно исполнял. Особняк был небольшой, но довольно уютный и располагался внутри небольшого сада, и филер мечтал о его тенистой прохладе. Не вытерпев, он проник внутрь и собирался уже насладиться отдыхом, как заметил стоящую неподалеку девушку. Красивая мулатка тоже пряталась за деревьями и чего — то ждала.

— Вот так финт! Не я один такой умный. Эй, ты кто, — он подкрался к незнакомке и окликнул. Девушка подскочила от неожиданности и разразилась тирадой в перемешку с проклятиями.

— Черт! Ты чего меня пугаешь! А ты кто такой? Как ты здесь оказался?

— А ты кто такая? — пошел в наступление Жайме, зная, что нахальность может спасти его от объяснений. — Ты следишь за домом, за кем — то конкретно?

— Я и не слежу, я жду своего молодого человека!

— Кого? Садовника или еще кого?

— Ну, вот еще садовника! У меня порядочный парень, — задрала нос мулатка, — бери выше — это сын владельца этого дома.

Жайме рассмеялся над бахвальством девушки.

— Конечно, так я и поверил! Вона какой домина огромный, тут богатые живут, а ты кто? Прячешься тут, как попрощайка!

— Я — не попрошайка, на мне хорошее платье и, вообще, мой отец тоже кое-что значит в этом городе!

— Хватит зубы мне заговаривать, я сейчас сдам тебя в полицию за то, что шпионишь тут под окнами.

— Э, парень, не прикасайся ко мне! А то как дам — зубов не досчитаешь! — она потрясла кулачком перед носом Рибейро. — Я сказала, что жду своего парня — значит жду! А ты вали отсюда!

— Я тоже жду, только своего хозяина, который пришел в гости сюда. На улице жарко и солнце палит, а тут хорошо.

— А-а-а, а звать — то тебя как?

— Жайме Рибейро, а тебя?

— Валеска Каларуш.

— Каларуш? Ха-ха-ха, ты еще скажи, что твой отец известный Каларуш!

— Да, он. Я же тебе говорила, что мой отец известный человек в городе.

— Каларуш?! Никогда бы не подумал, что встречу дочь Каларуша, я вообще не думал, что такой делец имеет детей.

— Это почему же?

Жайме пожал плечами и присмотрелся к Валеске. Девушка была привлекательной и бойкой, именно такие ему всегда и нравились.

— А ты ничего! Красотка, только с головой проблемы!

— Как ты смеешь мне такое говорить?

— Ха-ха-ах, где ты набралась этих фраз? «Как смеешь» …сказала бы проще — отвали!

— Вот и отвали! А я буду говорить так, как хочу. Так говорит мой парень, и я хочу быть его достойной.

— Я все понял!

— Что ты понял?

— Парень из хорошей семьи, умный, воспитанный, образованный отшил такую простушку, как ты.

— А вот и нет.

— Тогда чего ты околачиваешься здесь, а не идешь в дом? Погоди! — Жайме понял, что несмотря на видимую боевитость, девушка очень обидчивая, и решил сгладить свои слова. — Ты же красотка, аж дух захватывает, а выбрала не того человека!

— Он хороший!

— Да, он может быть хорошим, но не твоим человеком. Будешь за ним бегать, потеряешь и его уважение, и себя унизишь! Бросай — ка это дело, оглянись кругом.

— Не вижу я кругом хороших мужчин! — покрутила головой Валеска, словно на самом деле выискивала объект для знакомства.

— А вот я! Я бы носил тебя на руках, говорил бы ласковые слова. Для такой девушке ничего не жалко!

— Ты? — Валеска оглядела Жайме и хихикнула. — А ты парень ничего!

*****

Каларуш складывал деньги в саквояж, пересчитывал, ласково похлопывал по банкнотам, даже принюхивался, получая от этого действия колосальное удовольствие.

— Запах денег настолько хорошо, что пьянит получше бренди. Уникальное свойство денег — их никогда не бывает много, их всегда не хватает. Если бы не стойкий запах порока, то деньги потеряли бы часть своего запаха.

Ванансио усмехнулся, наблюдая за денежным романом отца.

— Сильнее, чем женщина?

— Поверь мне, сильнее. Женщину можно купить и не одну, вон их сколько! Деньги — это непроходящая любовь. Кстати, доход возрос, как только твоя женщина стала следить за работой борделя. А это представление произвело фурор, ведь богатые скучают и развлекаются дороже, и их денежки перетекают в наши карманы.

— Нина умеет вывернуть этих лентяек наизнанку, но пришлось некоторых проучить.

— Скоро придет новая партия, скажи ей, пусть примет и займется их выучкой. Мне нужны ловкие и умелые штучки, чтобы денежная река не пересыхала. А к тебе у меня тоже есть предложение.

— И что?

— Я хочу тебя женить!

— Что? На Нине? Нет, я не собираюсь жениться в ближайшем будущем, когда столько женщин кругом, — Ванансио даже поднял руки в знак протеста, — я всегда могу найти с кем поразвлечься.

— Жена и твои развлечения могут быть совмещены и не без пользы для дела. Ты даже не хочешь узнать, кого я присмотрел?

— И кого?

— Лусию Сиприану.

— Я готов, да Антенор скорее меня кастрирует, чем подпустит к своей принцессе. А девчонка хорошенькая, как наливное яблочко, — Ванансио радостно загорелся, — я бы хотел поиметь такую.

— Не поиметь, а жениться.

— А это не одно и тоже? Нет, Антенор не согласится, даже пробовать бесполезно.

— Ха, что сможет сделать какой — то Антенор против моих знакомств и денег? Сам приведет свою дочь к алтарю, лишь бы спасти ее от позора. Завтра я буду с ним говорить, поэтому готовься к скорой свадьбе.

— Да, не, он не согласиться!

— Я пойду на риск, но мне нужна фабрика и мне нужно унижение этого выскочки! Говоришь — не пойдет? Я поставлю его в безвыходное положение, и эта девчонка станет твоей.

****

Стаси была занята на кухне, помогая Тифании, но мысли ее были далеки от фасоли, мяса и других продуктов, из чего готовился обед. Тифания ворчала на ее неповортливость, но замолчала, как только вошла донья Инес.

— Тифания, скоро обед, вы успеете до приезда нашей гостьи?

— Да, хозяйка.

— А кто приезжает? — встрепенулась Стаси.

— Разве это тебя касается? — хозяйка покачала головой и вышла.

— Вот, ведь злюка какая! Все делает, чтобы подколоть меня!

— Стаси, ты неблагодарная! Как ты смеешь осуждать хозяйку, которая недовольна тобой! Ты на самом деле ведешь себя отвратительно! — Тифания возмутилась поведением молодой прислуги. — Неблагодарная и глупая девчонка! Сколько лет она носится с тобой, прощает все твои выкрутасы. И на тебе — заслужила упреки от бестолковой девицы!

Стаси фыркнула, бросив нож.

— Почему я должна продолжать слушаться и вести себя, словно я рабыня? Все! Я тоже имею право делать то, что хочу.

— Иди и скажи это хозяйке.

— Пойду и скажу! — Стаси пошла вслед за доньей Инес.

Хозяйка занималась цветами, украшая дом букетами.

— Донья Инес, простите меня за мое любопытство, я знаю, что не должна вмешиваться в ваши дела.

— Да, не должна, но почему — то мне кажется, что ты не раскаиваешься в своем вульгарном поведении, — донью Инес раздражала уверенность Стаси в собственной неуявзимости

— Вы тоже забываете, что я не рабыня. За меня есть кому заступиться. Я знаю, что сейчас есть люди — аболю… абоциа…, в общем, те, кто защищете права бывших рабов.

— Разве я об этом тебе напоминаю? Это ты, девушка, каждый раз упрекаешь меня и моего сына в том, что твои предки были рабами. Но ты не рабыня, поэтому я тебе и предложила собрать вещи и уйти из моего дома, — донья Инес насмешливо посмотрела на растерянную девушку. — Что сделают твои аболюционисты? Может они заставят тебя хорошо работать и уважительно относиться к своим работодателям, потому что я не желаю содержать нагловатую девицу, которая пытается вьехать в рай за чужой счет.

— Я все равно добьюсь того, что хочу, — Стаси с ненавистью взглянула на свою опекуншу.

— Я знаю, о ком твои мысли. Мой сын оказался слаб, не смог выгнать тебя из своей пастели, поэтому придется мне взять все в свои руки.

— Что вы сделаете? Дон Лукас любит меня!

— Любит? Что за выдумки? Ты всего лишь доступная служанка.

— О! Я докажу, что Лукас предпочитает меня! — Стаси топнула в бессилии и побежала на половину прислуги, где села на свою кровать и со злостью стукнула по подушке. — Дождетесь от меня! Никто не встанет между нами.

******

Родители стояли у порога, удивленные застигнутой сценой. Эдер погладил волосы девушки, не отпуская от себя, словно утверждая свое право на нее, а Лусия смущенно покраснела.

— Отец, мама, вы же знаете Эдера, мы любим друг друга.

— Дон Антенор, я люблю вашу дочь, но вы не должны думать, что я способен воспользоваться ее доверием, — Эдер собрался объясниться с отцом Лусии, но тот остановил его жестом и указал на дверь.

— Да, конечно, я ухожу, — он направился к выходу.

— Передавай мои пожелания здоровья своим родителям, — Ана, как великий стратег, этими словами поощрила молодого человека. Как только Эдер ушел, Антенор вылил свой гнев на свою дочь.

— Как ты смеешь себя так вести? Что я должен думать о тебе, если застаю свою дочь, бесстыдно целующуюся с мужчиной? Что я должен думать после всех этих инсинуаций Каларуша про бордель?

— Отец, ты должен верить мне! Я люблю Эдера, а он любит меня.

— Ты не понимаешь, насколько шатко положение, когда решается твоя судьба! Ты не должна давать ни малейшего повода усомниться в твоей порядочности!

— Я выйду замуж за Эдера.

— А он уже сделал тебе предложение? Я не слышал от него ни слова о женитьбе.

— Он мне обещал, что женится на мне.

— Пока он не сделает официального предложения, я могу думать лишь о том, что речь идет всего лишь об интрижке с его стороны! Ему следует поторопиться, потому что мне поступило предложение о твоем замужестве, чтобы прикрыть твое распутство.

— А, отец, ты страдаешь непомерным пуританством! Ты следишь за моей чистотой, закрывая от окружающих! Какую же ты мне участь уготовил? Замужество, в котором муж будет каждый день напоминать мне о моем распутсве? Мамочка, защити меня, пожалуйста.

— Не беспокойся, Лусия, ты не выйдешь замуж лишь потому, что твоему отцу кажется, что он спасает свою дочь от позора, — молчавшая до этого Ана, успокоила дочь, — иди в свою комнату.

— Антенор, что значит поцелуй для влюбленных? — как только Лусия скрылась из вида, Ана взяла мужа за руку. — Лусия всего лишь поцеловала человека, которого любит. А сколько поцелуев я дарила тебе около озера? Ты забыл? Не горячись!

— Я боюсь за нашу дочь, за ее будущее, всего одна ошибка, всего одна оплошность и ты в самом низу.

— О каком замужестве ты говорил? — Ану заинтересовали слова мужа про предложение о замужестве дочери, про которое он ей ничего не говорил.

— А, прошлое! Я отклоню это преложение, но я не хочу, чтобы моя дочь стала игрушкой в мужских руках.

— Тогда не допускай этого — сам не унижай ее своим недоверием. Лусии тяжело пережить и угрозу сплетен, и твое недовольство.

*****

Эдер оглядел здание редакции газеты, бросил взгляд вдоль улицы, но никого не увидел. В последнее время у него было ощущение, что за ним пристально наблюдают, но кто и зачем, он понять не мог. Сейчас это ощущение усилилось. Он прошел к редактору и, представившись, предал приветствия от Алехандро Паеса.

— И где он сейчас?

— Вы уж говорите, что она, но она на отдыхе. Вот статья, обещанная еще месяц назад. Извините за задержку.

Сеньор Окампо неторопливо прочитал статью.

— Это провокация чистой воды, но ее стоит напечатать хотя бы для того, чтобы опять расшевелить этот улей. Надо подключать общественные огранизации, которые бы способствовали очищению общества от таких мерзавцев, как Каларуш, тем более в городе он не один. Вы доверяете мне?

— Конечно.

— Тогда я возьму на себя смелость дописать несколько призывов, адресованных непосредственно супериндентанту Салвадора, говорят, что Хулио Алсо[1]— честный человек, взяток не берет и ищет пути уничтожения этой преступной организации. Слава богу, что у нас в стране есть еще люди, способные бросить вызов этим негодяям.

— Возможно, полиция возьмется серьезнее за расследование. У меня есть свидетельница преступлений Каларуша, и статья основана на ее рассказе. Кроме того, существуют записи, которые подтверждают перекупку живого товара из-за границы, — Эдер имел в виду бумаги, которые передала ему Лаура.

— Статья будет называться «Существование Цви Мигдаль — прямая угроза нашему обществу». Вас это устраивает, сеньор де Соза? Посмотрим, каков будет резонанс на этот раз! Но вам надо быть крайне осторожным.

— Почему?

— Ко мне приходили подозрительные типы. Я догадываюсь, кто их послал. Редакция подвергалась нападению, уже несколько раз пришлось менять стекла. А этот вертлявый парень Кузейняро — сын Каларуша, редкостный мерзавец, угрожал поджогом, но почему-то не осуществил задуманное. Может быть, что — то планирует?

— Вам тоже надо быть осторожным. Спасибо за беспокойство, но Алессандра вне города и ей ничего не угрожает.

Эдер, попращавшись, направился по узкому коридору редакции, ведущему во внутренний двор. Коридоры были похожи на каменные мешки, что свойственно было для старинных зданий, внезапно его внимание привлекло резкое движение из бокового коридора, и перед глазами сгустилась темнота.

*****

Ожидание Алессандры затягивалось и становилось невыносимым, особенно тогда, когда она начинала представлять сцены встречи Эдера и Лусии. Эйфория от той романтической ночи сгладилась, и на ее место пришло сомнение в чувствах своего любимого. Его поцелуй на прощание был целомудренен, почти бестрастен, и Алессандра гнала от себя мысль, что Эдер не испытывает к ней любовных чувств, а всего лишь дружескую привязанность.

— Мама, я должна поехать в город.

— Зачем?

— Все уехали, а я осталась одна, — Алессандра вздохнула. — Что мне здесь делать?

— Ты бежишь вслед за Эдером? — Велма все больше находила общих черт с собой. — Не ограничивай его свободу, иначе он сбежит от тебя при первой возможности.

— Я и не думала ограничивать.

— А как это называется? Недоверие, подозрительность, неуверенность, предубеждение, сомнение? Как называется то, что ты чувствуешь?

— Это всего лишь любовь, — ее дочь говорила о чувстве, которое вызывало в ней все то, что только, что перечислила Велма.

— Совсем недавно ты утверждала, что вас связывает дружба, а у тебя совсем другие цели, что же произошло?

— Я не отказалась от своей мечты, но потерять человека, который понимает меня и поддерживает, я не могу.

— А он — то любит тебя? Или ты решила за него?

— Мама, не надо меня убеждать в том, что я слишком настойчива и самонадеяна. Эдер всегда добивался меня, я всего лишь уступила и согласилась стать его женой.

— Дружеской любви недостаточно, чтобы на всю жизнь связать себя узами брака. А Лусия? Их связывает гораздо больше, чем ты себе представляешь, дочка, и гораздо сильнее тянет друг к другу.

— Мама, зачем ты мне это говоришь?! Лучше бы ты меня поддержала, порадовалась вместе со мной, что я выйду замуж за человека, которого люблю.

— Ты запуталась! Я не хочу, чтобы ты сделала ошибку.

— Нет! — Алессандра вскочила с дивана. — Я еду за ним! Я не хочу его потерять из-за того, что не буду рядом.

— Все-таки, сомнение! Иди в свою комнату и подумай, стоит ли бегать за парнем, который любит другую, и который никогда не будет принадлежать тебе одной.

— Он сделал мне предложение, и я хочу выйти за него замуж, — упрямство, с которым ее дочь решила добиться мужчину, пугало.

— Девочка моя, — Велма решила больше не пытаться переубедить свою упрямую дочь, но неожиданно в голову пришла догадка, — Алессандра, разубеди меня в том, что вы пошли дальше, чем просто свидания?

— Мама!

— И поэтому он так скоропостижно сделал тебе предложение! — возмутилась Велма.

— Мама, — Алессандра бросилась в свою комнату, оставив Велму с нерешенным вопросом.

[1]Прототип суперинтенданта Буэнос — Айреса Хулио Алсогэрэя (Julio Alsogaray), который инициировал гонения на членов Цви Мигдаль в Аргентине