глава 27

Виторио собрался поговорить с дядей, решив съездить вместе с ним на плантацию. Он смотрел на бескрайние кофейные деревья, посаженные ровными рядами, и представлял, что эти плантации принадлежат ему. Тень от них стала длинной в два раза больше, чем сами деревья, что означало, что день клонится к вечеру.

— Мне этих проблем с убийством мало, так еще и дочь сошла с ума! Теперь придется решать эту проблему срочно и решительно. Какая — то плохая полоса в жизни — все рушится и почти до основания, — дон Рафаэл подумал об Антеноре, считая, что все началось именно с него. — Ты что-то хотел рассказать? Об убийстве ди Кошта? Ты знаешь, кто ее убил?

Виторио бросил быстрый взгляд на дядю и успокоился, ведь дон Рафаэл не мог знать об их любовной связи. Как правильно вовремя убрать свидетеля порочности своей натуры и начать все заново.

— Нет, я совершенно не предполагаю, кому выгодно убийство этой приятной сеньоры. Но полиция разберется.

— Полиция разберется, если еще ее направить в правильное русло.

— Считаете, Антенор?

— Слабоватая версия, нет ни одной причины, чтобы списать на него это убийство, хотя стоит попробовать. Испортить жизнь можно почти любому человеку, — Сан — Марино махнул рукой.

— Тогда можно обвинить любого раба, хотя бы этого конюха, ведь убийство произошло рядом с конюшнями.

Дон Рафаэл поиграл желваками, сжимая губы и обдумывая предложение племянника.

— Этого мерзавца я и так убью, мне совсем не нужен интерес полиции к этому ублюдку, их расспросы и его возможные оправдания в такой щекотливой ситуации с дочерью. Надеюсь, тебе не стоит напоминать о чести семьи после того, что произошло, — дон Рафаэл остановился и посмотрел на племянника. — Ты напросился со мной не просто так. Говори, я слушаю.

— Я хотел бы поговорить о Велме, не может же она всю оставшуюся жизнь сидеть взаперти.

— Ума не приложу, что делать. Вчера приехал человек с письмом от отца Дуке, который спрашиваеот, почему его не позвали на венчание моей дочери Велмы Сан-Марино, ведь он хотел сам венчать молодых. А еще он спрашивает, кто жених моей дочери.

— Поползли слухи, потому что наш город не настолько большой, чтобы не заметить сеньориту Велму с каким-то мужчиной. Я понимаю вашу обеспокоенность, дядя. Скорее всего, слухи скоро расползутся, ивам придется представлять своего зятя.

— Ты смеешься надо мной?

— Нет, дядя, но скандал необходимо задушить в зародыше, иначе ничем его не остановишь.

Дон Рафаэл задумался, вся эта ситуация выводила его из себя настолько, что появилось ощущение, что все выходит из — под контроля.

— К чему этот разговор?

— Я могу предложить срочное решение, и возможно, вы оцените изящество моего предложения, — и, не дождавшись ответа, продолжил. — Велму необходимо выдать замуж срочно, пока слухи не заполнили весь город, и пока падре Дуке желает обвенчать новобрачных.

Дон Рафаэл остановил лошадь и внимательно посмотрел на своего племянника.

— Я думаю, ты далеко пойдешь, пытаясь манипулировать людьми, но не думай, что сможешь переиграть меня. Я согласен, но только по необходимости. И в роли жениха выступишь ты?

— Я готов к этому. Я всегда любил Велму и смогу обуздать ее нрав, — Виторио выжидательно смотрел на дядю, мысленно вознося молитву богу.

— Что же, немедленно посылай за падре, свадьба будет сразу, как только он приедет.

Виторио возликовал, что стало заметно на его лице, а дон Рафаэл усмехнулся.

— Посмотрим, что скажет Велма.

*****

Запрет отца покидать свою комнату породил в Алисии протест, который она тут же реализовала, решив погулять около дома и обдумать все. Она шла по пальмовой аллее, когда ее окликнул Антенор.

— Антенор, как ты здесь оказался? Отец так зол, что теперь у нас круглосуточнаяохрана фазенды.

— Я знаю ваше поместье, как свои пять пальцев, поэтому мне не сложно сюда проникнуть.

— Антенор, я не могу больше находиться в доме, убежала бы, куда глаза глядят, лишь бы не видеть, что твориться. Жоакин зверствует, а отец закрывает на это глаза, — Алисия горько вздохнула, смахивая непрошеную слезу.

— Ни одна тренированная собака не зарычит, если не будет команды хозяина, поэтому ваш отец не закрывает глаза, а сам разрешил бесчинствовать этим головорезам.

— Ты пришел поговорить с моим отцом?

— Нет, мне надо поговорить с Анитой.

— Анитой? Я ее давно не видела с этими событиями, она исчезла и не появляется в доме, — девушка заволновалась, — где же она?

Антенор облегченно выдохнул, посчитав, что его Анита умеет защищаться, а Маура все сделает, чтобы с ее внучкой ничего не произошло.

— Тогда мне надо поговорить с Маурой.

— Тебе придется проникнуть в деревню, Маура совсем слаба, все плачет и плачет по Эдеру. Последние события подкосили старушку, она же вырастила его вместе с Анитой.

— Мне придется рискнуть, — они пошли вдоль аллеи, оглядываясь по сторонам, — вы не боитесь гнева отца, если он узнает, что вы мне помогаете?

— Ничуть, самое плохое уже произошло.

— И что же?

— Я разочаровалась в своем отце.

Деревня была пуста, потому что все рабы были на плантации. Антенор прокрался в хижину Мауры, вглядываясь в темноту помещения.

— Антенор! — Анита повисла у него на шее. — Как ты смог сюда пройти?

— Никому не придет в голову, что я могу прийти днем в деревню, поэтому я так легко прошел всю сонную охрану дона Рафаэла. — Душа моя, я пришел за тобой, тебе нельзя здесь оставаться, иначе случится беда.

— Я не могу, как я оставлю бабушку. Нет, — она оглянулась на Мауру, лежащую на кровати. Старая негритянка спала, но сон ее был страшен, потому что она — то и дело стонала и плакала во сне.

— Она все время плачет, все жалуется на несправедливую участь. Как я ее оставлю? Нет, я не смогу, — Анита обняла Антенора за шею и, прижавшись щекой к его лицу, зашептала.

— Любимый, я ничего не боюсь, зная, что ты любишь меня, но я не могу бросить своих родных в трудную минуту.

— Ты не понимаешь, насколько подвергаешь себя опасности, оставаясь рядом с доном Рафаэлом. В том, что случилось с Эдером есть несправедливость, и она не в любви, а в том, что его свободная душа волей судьбы заключена в теле раба. Теперь его душа может освободиться.

— Не говори так, он не может умереть, — Анита в отчаянии повысила голос, и разбудила бабку.Маура вздохнула и произнесла.

— Эшу вышел на охоту, ему нужны жертвы.

— Она бредит, — Анита подошла к бабке и посмотрела на ее лицо, — ей совсем плохо. Я бы на все пошла, лишь бы спасти мою бабушку, успокоить ее. Антенор, тебе надо уходить, а то могут прийти сюда.

Антенор порывисто обнял любимую, не желая расставаться, их поцелуй отдавал горечью расставания.

— Уходи!

— Я не хочу и не могу!

— Уходи! — она шептала ему слова прощания, но не отпускала, прижавшись к любимому. — Иди, пока тебя не увидели.

******

Солнце скатилось за горизонт, оставляя кровавый след на небе. Жоакин и Каларуш сидели в тени дома и наблюдали, как рабы возвращаются с плантации.

— Жоакин, как ты думаешь, я могу получить от хозяина какую — нибудь рабыню? Вон хотя бы ту, она гладкая, — он указал на Зелию, проходившую мимо.

— Это Зелия. Недавно была в спальне хозяина, возомнила невесть что, а потом ее выпороли и на плантацию. Она принадлежит Черному Кику, надсмотрщику с северного холма.

— Ну, а тогда Аниту?

Жоакин захохотал, потешаясь над недоуменным видом Каларуша.

— То же мне замахнулся! Внучка Мауры! Старуха сожрет тебя с потрохами и не подавиться. Маура — настоящая ведьма, с духами разговаривает, изувеченных рабов поднимает на ноги, а ты слюни пускаешь на ее внучку!

— До чего же красивая, аж глаз не отвести! Почему она белая?

— Так дочь у Мауры тоже была белой. Наной звали, говорят, нагуляла ребенка со своим хозяином или еще с каким— то белым — кто их разберет. На Аниту рот не разевай!

— Почему? Она ж рабыня.

— Понимать надо, на кого следует смотреть, а на кого — нет, а лучше отвести глаз. Где наш Антенор? — Жоакин рассмеялся. — Антенор посмотрел на Аниту и оказался на улице. Пусть радуется, что живой.

— Я бы его сам пришил, если бы хозяин позволил, — Каларуш сжал кулаки, вспоминая бывшего управляющего.

— У дона Рафаэла свои счеты с Антенором из-за этой красавицы.

— Так хозяин хочет заполучить свою рабыню? Так почему не возьмет ее силой? — Каларуш скривился, делая неприличный жест.

— Дурак ты, Каларуш! Не просто заполучить, а отомстить предателю и получить двойное удовольствие. Хозяин знает, что делает. На фазенду приезжала полиция, опять рыскают из-за убийства этой белой сеньоры, но они ничего не найдут, — Жоакин откинулся, наблюдая за всем двором из-под полузакрытых век.

— Почему?

— Потому что уже найден убийца, а лучше сказать, назначен, — новый управляющий был рад хитроумности решения своего хозяина.

— Эдер?

— Нет, дон Рафаэл не хочет, чтобы полиция заинтересовалась причинами убийства Кошта и стали полоскать имя его дочери. Убийцей станет Антенор.

*****

Велма завизжала, когда отец поставил ее перед фактом скорой свадьбы, она кричала, била кулаками в грудь Виторио так сильно, что в гостиную сбежалось все семейство.

— Я не выйду замуж, мне никто не нужен. Я не хочу. Пусть лучше останусь старой девой, уйду в монастырь, но не буду жить, как вы хотите!

Виторио усмехнулся, глядя на истерику будущей невесты, потом вкрадчиво заметил.

— Совсем недавно ты просила о милосердии к своему любовнику. Почему бы нам не заключить сделку?

Велма замолчала, слушая своего кузена, а дон Рафаэл улыбнулся такой сообразительности племянника.

— Я могу смягчиться и оставить его в живых, но в обмен на послушание своей дочери, — он принял игру своего племянника.

— Отец, вы играете жизнями двух людей, — Алисия не могла поверить такому циничному торгу между Велмой и доном Рафаэлом.

— Велма тоже неплохой игрок, но здесь кто кого. Я не собираюсь жертвовать своей репутацией из-за недопустимого поведения глупой девицы. Мне потребовалось много лет, чтобы заслужить репутацию, а ты можешь разрушить ее одним своим поступком за одно мгновение. Так решай, Велма, что тебе выгоднее: согласиться с нашим решением и выйти замуж за Виторио в обмен на жизнь этого раба или стать божьей невестой и получить свадебный подарок в виде его головы? Так каков твой ответ, дочь?

Велма бросилась к матери, рыдая, и повисла на ее плече.

— Мамочка, что мне делать? Что мне делать?

— Ты — женщина, а она должна соглашаться с решением мужчин. Прошу тебя, дочка, не противься тому, что советует отец. Он любит тебя и предлагает исправить твою ошибку самым безболезненным способом. Хвала богу, что Виторио оказался столь благороден, что согласился прикрыть твой грех.

— Мой грех? Я влюбилась, если любовь — это грех, то я хочу быть грешницей, — Велма отшатнулась от матери.

— К чему может привести твое безрассудство? К полному отторжению тебя из общества, к одиночеству и, в конечном счете, забвению. Ты хочешь рискнуть своим будущим ради любви к недостойному?

Велма закрыла руками лицо, но слезы просачивались сквозь пальцы.

— Отец, зачем принуждать Велму к браку, которому не лежит сердце? Велма оговорила себя и Эдера, — Алисия бросилась к сестре, защищая.

— Все, с меня хватит, всех этих слез и причитаний. Твой ответ, Велма? — Дон Рафаэл прошелся по комнате и встал напротив дочери, уперев руки в бока. Поза человека, знающего чего хочет, поза хозяина, которыйне отступит от своего решения, подействовала на девушку успокаивающе, было видно, что она смирилась.

— Хорошо, я согласна, — Велма боролась с собой, сжав пальцы до такой степени, что они побелели.

— Хорошо, завтра с утра будет венчание, — в голосе слышалось удовлетворение от принятого решения.

— Почему так быстро? — она ахнула.

— А ты хочешь, чтобы твой раб висел, пока ты будешь выбирать свадебное платье?

— Отец, вы обещали мне, что пощадите его.

— Да, я это помню, а ты не смей к нему подходить. А теперь, сеньоры, мне необходимо поговорить с моим будущим зятем, если позволите, — дон Рафаэл довольно усмехнулся. Как только женщины вышли дон Рафаэл дал указание относительно Эдера.

— Неужели вы его отпустите? — Виторио забеспокоился, он не был уверен в том, что его молодая жена не сбежит вслед за своим возлюбленным.

— Я не обещал его отпустить, но он останется жив, пока мне это выгодно. Пусть Велма успокоится, увидит, что его отвязали. По — моему, ты сам хотел именно этого. Виторио, я всегда знал, что ты умеешь добиваться желаемого, но в этом случае, зачем тебе на фазенде такой соперник?

— Мой дорогой будущий тесть, избавиться от него я всегда успею, а сейчас самое важное успокоить вашу дочь.

Мужчины засмеялись, выпивая по бокалу красного вина.

****

Мысли Эдера путались, он не мог сфокусировать взгляд на том, кто стоял над ним и что-то говорил. Его отвязали, но бросили тут же, словно для того, чтобы потом все начать заново. Он и слов не понимал, лишь прислушивался к монотонному звуку голоса. Его вытошнило, и тогда он различил голоса.

— Как ничтожна человеческая плоть, которая является всего лишь вместилищем для более ценного — души.

— Падре Дуке, вы ошибаетесь, когда говорите о душе этого животного. Это бездушное чудовище, готовое в любой момент броситься на своего хозяина. Не стоит искать у него душу и тем более молиться за нее, — Виторио пригласил падре пройти дальше и осмотреть сензалу рабов. — Этих негров надо держать в узде, иначе все очень плохо кончиться.

— Но он же белый? — тут и священник указал на нелогичность высказывания жениха.

— Да, Виторио, если ты считаешь, что цвет кожи негра превращает его в раба, а белого — в господина, то Эдер должен быть, по крайней мере, свободен, — Алисия нахмурилась.

— Это решать твоему отцу, а не мне. Мы имеем право собственности на рабов, уделом которых является подчиняться, работать и умирать ради господина, — ее кузен вроде бы излагал правильные мысли, которые подтверждали принятые в обществе законы и правила, но в них не было человеческого сострадания к ближнему.

— Поэтому и неудивительно, что по всей стране такое количество беглых рабов, они всего лишь обороняются!

— Тебе следует после венчания сестры сходить на исповедь и покаяться в таких греховных мыслях. Вы примите исповедь, падре Дуке?

— Да, конечно, — падре надулся от важности предстоящего венчания. Он любил гостить у Сан — Марино, здесь жили поборники веры и приятные собеседники, кроме того, здесь был хороший стол.

— Извините, падре, я больше не смогу вас дальше сопровождать, мне надо готовить Велму к венчанию, — Алисия развернулась и быстро пошла прочь от ненавистного кузена.Она пробежала по дому, замечая, что все заняты своим делом и закрылась в своей комнате. Ее распирало ощущение безысходности происходящего.

— Скоро и я окажусь на месте моей сестры. Отец никогда не разрешит нам быть вместе с Габриэлом. Нет, я не смогу смотреть на этот страшный фарс со счастливой невестой, — она еще подумала, но потом решительно стала собирать небольшой чемоданчик.

******

— Послушайте, господа, у нас сегодня праздник — я выдаю замуж свою дочь, а вы пытаетесь мне помешать, — Сан — Марино высказал недовольство приездом на фазенду представителей полиции.

— Нисколько, сеньор Сан-Марино, но у нас тоже время имеет свою ценность. Вы должны ответить на несколько вопросов и можете продолжать праздник, — один из полицейских был новичком, он хотел сделать все правильно, поэтому не желал отступать ни на дюйм от инструкции. — Мы можем поговорить?

— Хорошо, пройдемте ко мне в кабинет, — они уединились, дон Рафаэл жестом пригласил полицейским присесть. — Я понимаю, что вас интересует, но не понимаю, чем я могу быть полезен.

Они представились, после чего следователь Сантеро начал задавать вопросы.

— Как же так, сеньор, убийство произошло на вашей фазенде, жертва была вашей гостьей и убийца находится здесь, возможно, среди гостей. Ответьте нам на некоторые вопросы, и мы сделаем соответствующие выводы.

— Хорошо, — дон Рафаэл развел руками, показывая свое расположение, но в голове метались мысли о возможных вариантах событий, которые пока еще можно интерпретировать с пользой и в собственную выгоду.

— Вас связывали деловые отношения с вдовой вашего друга?

— Я не буду утверждать, что мы вели совместные дела, но донья Каталина иногда спрашивала моего совета в том или ином деле, — Сан-Марино понимал, что любое слово необходимо говорить с осторожностью.

— Значит, связывали.

— Побойтесь бога, если я дам вам совет не ездить дорогой через лес, потому что там засели разбойники или эту дорогу размыло, то это означает, что мы с вами связаны деловыми интересами? — дон Рафаэл кашлянул для значимости. — Тогда встречный вопрос — почему вы так пристально рассматриваете дела, которые вела вдова Кошта? Любое убийство может иметь много причин, в том числе ревность, зависть и всякая дребедень, называемая человеческим чувствами.

— Конечно, но в последнее время отмечена активность вокруг банка Кошта, в газетах был назван этот банк, как наиболее подходящий для размещения госзаказа, об этом нам сообщили в муниципалитете штата.

Дон Рафаэл мысленно просчитал вероятность того, что сеньор Масейро может проговориться о готовящейся сделке с акциями банка, но потом отогнал от себя сомнения, ведь этот сеньор был обязан ему, а значит, будет молчать до последнего. Теперь банк может отойти наследнице вдовы, а с ней он уж сможет договориться.

— Да, банк Кошта был одним из крупных в штате, что ж удивительного в том, что через него собирались проводить транзакции? Я сам собирался положить свои деньги на один из счетов банка.

— Вы считаете, что убийство Каталины ди Кошта не связано с банком?

— Кто я такой, чтобы давать вам советы — повторю эти слова, но вполне вероятно, что все лежит на поверхности. Банда Крауна уже отметилась в наших краях или эта милая особа стала случайной жертвой собственного любопытства.

— О чем вы говорите? — Санторо напрягся, подавшись вперед.

— О любовных интригах, которые плетутся вдали от глаз людей и поэтому остаются тайными. Мне пришлось выгнать своего служащего сразу же после убийства доньи Каталины из-за тайного сговора с рабыней. А теперь представьте, господа, какие заговоры готовятся в среде рабов, если им помогает управляющий, — дон Рафаэл тонко и мастерски замкнул логическое размышление на Антеноре, вроде бы ничего не утверждая и не отрицая. — Донья Каталина могла что — то увидеть, что — то услышать, а там кому нужен такой любопытный свидетель.

— Донья Каталина явилась свидетельницей бунта, который готовился среди рабов? — у Санторо даже ручка выпала из рук.

— Вполне возможно. Что я должен думать, если сразу же после этих событий я узнаю о предательстве своего помощника? Узнаю о недовольстве рабов и даже бегстве раба.

— Бегстве?

— Да, но я уже взял ситуацию под контроль — его поймали и он висит на столбе, дожидается встречи с богом. Вполне, возможно, что все эти события — звенья одной цепи, — Сан-Марино всегда умел плести интриги, но сейчас он превзошел самого себя, желая подставить своего помощника. — Антенор Сиприану всегда придерживался аболиционистских идей, но я смотрел на это сквозь пальцы. Знаете ли, молодости свойственно впадать в крайности, но идеи переросли в противоправные действия, и мне пришлось его выгнать, — дон Рафаэл с напускным сожалением крякнул. — Займитесь, сеньоры, этим.

Следователь и сопровождающий его полицейский переглянулись, нечасто им дают столько пищи для размышления, но доля правды в словах хозяина фазенды была, поэтому они решили рассмотреть все варианты.

*****

Дон Джильберту просматривал свежие газеты, привезенные из города, внимательно прочитывая новости.

— Посмотрите-ка, клуб офицеров бразильской армии принял Манифест[1], в котором они отказываются принимать участие в поимке беглых рабов. Аболиционистские идеи проникли в армейскую среду. Среди подписавшихся полковникде Магальяес[2], который вместе с местными властями отменил рабство в провинциях Сеара и Амазонас.

— Все наши законы об освобождении рабов пробуксовывают. Ну, откуда знать какому-нибудь безграмотному рабу с плантации, что существует закон, освобождающий рабов старше 60 лет, — Габриэл оторвался от составления плана своего выступления в будущем судебном разбирательстве.

— Кто из этих рабов может дожить до такого возраста, работая на плантации? — Линда отложила свое шитье и прислушалась к разговору мужчин. В последнее время Габриэл стал настойчиво приглашать ее поучаствовать в обсуждениях, желая, чтобы она не чувствовала себя брошенной. — Если только какая — нибудь рабыня при доме.

— Этот закон смешон по своей сути, особенно если прочитать дополнения к нему, — Габриэл улыбнулся своей кузине.

— Что за дополнения?

— То, что раб должен еще отработать три года после своего освобождения на бывшего хозяина. Всячесие хитрости, чтобы заставить рабов работать фактически бесплатно.

— Я не соглашусь с вами, молодые люди, среди рабов быстро распространяется всякая информация, касающаяся их лично. Откуда они это узнают? Ведь о «Законе о свободном чреве»[3] на моей фазенде знает каждый раб, — дон Джильберту отложил газету.

— Папа, это потому, что он зародил в душе каждого раба надежду на освобождение, — Линда стала немного увереннее в разговоре, но все еще смущалась, когда все присутствующие обращали на нее внимание.

— Но на деле этот закон ничего реального не дает. Хозяин, призванный по закону опекать детей рабов, до сих пор может использовать их для работы, и они остаются такими же рабами, как и их родители. При такой форме освобождения понадобится несколько десятилетий, чтобы рабство в Бразилии исчезло. Антенор, почему вы молчите? Вам нечего сказать?

Антенор очнулся от своих мыслей. Хотя все, что обсуждали в гостиной, касалось его, он не мог спокойно вести разговор, когда душа его металась между этой гостиной и соседней фазендой.

— Более того, рабовладельцы со спокойной совестью торгуют своими собственными «незаконнорожденными» детьми, прижитыми от рабынь[4], — пробормотал Антенор, снова прячась в своей раковине. Все замолчали, не понимая, кого он имеет в виду, но их прервал приход Алисии.

*****

Велма стояла перед алтарем их домовой церкви, как на плахе. Голос падре читал молитву, благославляя их и новую семью. Как только он закончил, и она повернулась к своему мужу, то осознала, что теперь ей придется терпеть объятия мужчины, которого не любит.

— Брак — это серьезный шаг и вы, дети мои должны запастись терпением, любить и уважать друг друга, чтобы прожить вместе долгую и счастливую жизнь. Поздравляю вас, дети мои. Поздравляю вас, дон Рафаэл и донья Мария.

— Спасибо, падре Дуке.

— Для счастливой супружеской жизни многое зависит от самих людей и соблюдений божьих постулатов… — начал падре монотонные наставления.

— Лучше блюдо зелени, и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть[5], — вставила Велма, желая задеть Виторио.

— Похвально, что вы такая истинная католичка, и готова к послушанию, ибо сказано:«Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе, ибо сего требует справедливость. Почитай отца твоего и мать, это первая заповедь с обетованием: да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле»[6], — падре улыбнулся.

Велма сжала зубы, чтобы не закричать от бессилия, и с ненавистью посмотрела на Виторио, который с довольным видом повел ее от одного гостя к другому, чтобы принять поздравления. «Все лицемеры, пустые слова и лживые улыбки. И моя жизнь станет такой же — пустой и скучной. И только рядом с ним я буду оживать, и только его взгляд буду ловить. Виторио постарается сделать его жизнь невыносимой, а значит, и мою. Неужели он этого не понимает? Все понимает, но я ему не нужна, ему нужны лишь земли, которые станут моим наследством». Приглашенные музыканты играли красивую и очень напевную мелодию кабокло[7], ее грусть усиливала и без того тоскливое душевное состояние.

— Словно отпевают.

— Кого, дорогая?

— Меня.

— Не стоит воспринимать собственную свадьбу так мрачно, — к ним подошел дон Рафаэл с женой. Донья Мария улыбалась, считая, что ее дочери повезло с женихом.

— Мы знаем Виторио с детства, поэтому можем спокойно доверить ему свою дочь.

— Почему отсутствует Алисия? Донья Мария, вы совсем распустили своих дочерей! — дон Рафаэл оглядел присутствующих.

— Возможно, она в своей комнате. Я была занята приготовлением праздничного стола, поэтому не обратила внимание на отсутствие Алисии.

— Приведите ее сюда. Не хватало, чтобы у падре и гостей возникли лишние вопросы.

[1]Манифест был принят в 1887 году

[2]Бенжамин Констан Ботелу де Магальяес, лидер движения аболиционистов.

[3] Закон был принят в 1871 году

[4]Закон, запрещающий продажу собственных детей, был принят в Бразилии только в 1875 г.

[5]Притчи 15:17

[6]Ефесянам 6:1-3

[7]монотонные песни северо-восточных районов Бразилии