глава 6

То, что праздник вот-вотначнется, было понятно по усиливающемуся шуму, в котором смешались и громкие голоса рабов и музыка с четкоим барабанным ритмом, и витавший над жилищами запаху каких-то снадобий. Несколько молодых рабынь, среди которых были Анита и Ассунта, наблюдали, как женщины украшают место проведения праздника.

— Если хозяин узнает, что готовится жертвоприношение, он может рассердиться и наказать Мауру.Смотри, вон управляющий пришел, вот расскажет все дону Рафаэлу, — Анита обоспокоенно оглянулась на свою хижину.

— Твоя бабка кусаться умеет, но управляющий на самом деле может стать занозой. Маура сказала, чтобы я принесла цветы и петуха, а где я его возьму? Если хозяйка увидит, меня обвинят в воровстве и поколотят. Анита, с меня всю шкуру спустят, — Ассунта захныкала. — Давай ты сходишь, а?

— Пошли, а то шкуру с тебя спустит моя бабушка, — девушки отступили в толпу и скрылись с глаз Антенора.

Девушки пробрались на задние дворы, где располагались загоны для домашнего скота и птицы.

— Вон смотри, петух! Он тощий и старый.

— Тем более не жалко, пусть станет вкусной похлебкой для богов, — Ассунта потянула подругу внутрь курятника. — Только бы никто не увидел, пусть подумают, что петух сам сдох от старости.

— Ассунта, держи его!

— Не могу! Гад такой бегучий! Он же старый, — Ассунта с ног до головы была выпачкана в пыли, пятаясь помочь поймать этого старого забияку. Петух устроил такой переполох, что весь курятник заходил ходуном. Анита, запыхавшись от беготни за противной птицей, наконец, ухватила ее за шею и плюхнулась на колени. Перед ее глазами возникли мужские сапоги, и девушка в ужасе подняла глаза на Антенора.

— Что вы делаете?

— Петуха ловим.

— Зачем?

Анита так испугалась, что ее глаза стали прозрачными и огромными, но сказать о колдовстве своей бабки не могла.

— Так зачем?

— Я… я… не могу сказать, то есть я не знаю, мне сказали… то есть на кухню!

Антенор хмыкнул, прекрасно понимая, что предстояло бедной птице, ведь корни африканского язычества крепко вросли в сознание рабов.

— Тебе на самом деле нужен петух?

Девушка кивнула, умоляюще взглянув на управляющего.

— Анита, вообще-то, это курица!

— Сaramba, я же ловила петуха! Может, у него хвост отвалился?! — она оглядела птицу и отпустила. Антенору засмеялся над ее потешной досадой, подавая девушке руку и поднимая ее с земли.

— Не стоит больше рисковать ради жертвоприношений вашим оришам[1].

— Да, конечно, — кисло согласилась Анита, — извините, сеньор, меня ждет работа. Знали бы вы, что петух — это только начало.

— Что? — Антенор не раслышал приглушенное ворчание девушки, но та подняла голову и улыбнулась, оглушая мужчину своей красотой своей улыбки.

— Э-э, — Антенор собрался что-то сказать, но не успел, Анита исчезла.

*****

Велма бесшумно проскользнула в конюшню.

— Эдер! — но ее голос был похож на шепот и ей никто не ответил. Лучи закатного солнца попадали в помещение через небольшие окна и дверные проемы, сенная пыль летала в солнечных полосах и исчезала в тени. Она прошла в дальний загон и остановилась, спрятавшись за приоткрытую дверь. Эдер был погружен в какое-то странное состояние, его замысловатые движения были замедленны, словно он воспроизводил движение дикого животного, собравшегося напасть. Сделав стойку на руках, он нанес удар ногой по столбу стойла, затем, перекувырнувшись, встал, образовав вокруг себя своеобразный «магический круг». Велма забыла, что пряталась.

— Что это?

Эдер дернулся и кувыркнулся на землю, увидев девушку.

— Как вы здесь оказались? Вас кто-нибудь видел?

— Нет.

— Вы хотите, чтобы я оседлал Луну?

— Нет, чем ты сейчас занимался?

Около конюшни послышались голоса и, Эдер неожиданно толкнул ее в дальний угол сарая.

— Что ты делаешь?

— Ничего! Как вам в голову пришло сюда прийти без… без служанки. Если сейчас кто-нибудь сюда войдет, что я скажу? Да кто меня будет слушать, меня просто вздернут.

— Но в том, что я пришла на конюшню, нет ничего необычного.

— Да? В такое время? Уже вечер. Если вы не желали покататься на Луне, то что вас сюда привело?

Велма растерялась, сама не понимая того, что привело ее в это место.

— Теперь сидите тут, пока не уйдут прохожие.

— А ты?

— Что я? — креол натянул на себя рубаху и сел в угол на сено. — Мне приказали отсюда не выходить.

— Опять попал в неловкую ситуацию? Почему молчишь?

— Вы прикажите мне говорить, возможно, я отвечу.

Велма устроилась рядом, получая удовольствие от того, что нарушает все правила приличия, которым ее обучали с детства, и находится наедине с мужчиной.

— Что ты делал, когда я пришла? Это какой — то танец? Это было очень необычно и красиво.

— Этому меня научил Черный Кику — один раб с плантации, это называется капоэйра.

— Что такое капоэйра?

— Высокая трава, в которой скрывались беглые рабы. Она дает мне возможность почувствовать свободным и не чувствовать страха.

— Я не понимаю тебя.

— Это, — он сделал паузу, — танец, дающий силу и уверенность.

— Теперь я понимаю, почему ты такой.

— Какой?

— Бесстрашный.

— Страшных противников не существует.

— Эдер! — Антинор вошел в конюшню, и парень мгновенно прижал Велму к соломе, прикрыв ей рот.

— Тише, не шевелитесь, иначе Антенор увидит вас.

Впервые Эдер оказался так близко к ней, она почувствовала его запах — по-мужски терпкий и волнующий, голова закружилась.

— Эдер, где ты? Выходи немедленно, ты нужен хозяину.

Парень вскочил и вышел из скрытого от посторонних глаз соломенного закутка, отвлекая внимание управляющего на себя.

— Что нужно хозяину?

— Скоро будут прибывать гости, поэтому будешь работать с их экипажами.

— Хорошо.

— Не хорошо, а слушаюсь.

— Хорошо, слушаюсь, — Эдер направился вслед за Антенором, оглядываясь на назад.

*****

Шумная музыка, непрекращающийся настойчивый ритм барабанов, громкий смех и разговор заполнили фазенду под вечер. Велма и Алисия наблюдали из окна комнаты за праздничными приготовлениями, каждая из них лелеяла в душе тайное желание увидеть Эдера. В комнату влетела только что приехавшаяЛинда Антунес, подруги закружились, весело щебеча, перебивая друг друга, наперебой рассказывая местные сплетни.

— Ты знаешь, что сегодня будут говорить о моей свадьбе с Виторио? Наши отцы обо всем договорились, и это означает, что скоро мы станем сестрами, как мечтали в детстве.

— Как хорошо! Ты будешь жить в нашем доме, и мы будем видеться каждый день. А я никогда не буду оставаться одна, — Алисия была несказанно рада этой новости.

За окном зазвучали барабаны, потом смолкли, и зазвучала протяжнаяпесня, напоминающая жалобу, и девушки высунулись в окно.

«Мы растим для них пшеницу,

Достается нам маис;

Мы печем для них ватрушки,

Достаются корни нам;

Мы разделываем мясо,

Достается шкура нам;

Мы для них муку смололи,

Нам досталась только пыль.

Это все, мой брат, не сказки,

Это горестная быль.

Мы для них снимаем сливки,

Достается нам вода.

Говорят они:

«Ты ниггер,

Если сдохнешь, не беда!»

— Давай спустимся, посмотрим, — Линда потянула подруг из комнаты, — перед тем, как сядем за стол. Я один раз подсмотрела за праздником рабов, это так красиво.

— Нет, позже, сейчас нельзя. Сейчас у них начнется терейрос[2]. Тихо, хочешь увидеть таинство нашей Мауры?

Сквозь легкую кисею штор был виден дворик фазенды, где собрались все рабы поместья, в руках которых были зажженные свечи. В круг вошла Маура и один из рабов, который тащил за собой черную козу. Старуха стала напевать, впадая в транс, вызывая «старых негров»[3], а люди подходили к животному и что — то шептали ей на ухо. Заунывное пение рабыни усилилось, к ней присоединились голоса, стоящих рядом молодых рабов, и в какой — то момент один из Ога[4], замахнувшись, убил животное. По толпе пронесся шепот облегчения и тут же зазвучали барабаны, праздник терейрос начался.

— Разве сеньорРафаэл разрешает проводит ритуальные праздники? — Линда с любопытством всматривалась в человеческое месиво во дворе.

— Думаю, мой папа идет на поводу рабов, тем самым пытается выглядеть снисходительным человеком. А сейчас начнется самое красивое действие. Я так люблю наблюдать за тем, как танцуют рабы, — Велма поискала глазами Эдера, но молодого человека не было видно. Девушки спустились вниз во двор, стараясь не шуметь, и вышли к танцующим. Управляющий поместья Антенор стоял около двери и наблюдал за рабами.

— Доброй ночи, сеньориты, — он поклонился в сторонудевушек.

— Что это за ритмы?

— Африканские танцы. Госпожа, вам не зачем здесь быть, ваш отец может узнать об этом. Госпожа, ваша подруга тоже не может находиться здесь.

Но слова Антенора утонули в ритмах новой песни:

«Танцуй, негр,

Белый сюда не придет,

А если придет,

Будет избит палками».

— Госпожа, — настаивал управляющий, — надо уходить.

— Да прекрати, Антенор, ты такой правильный! — Велма потянула подругу поближе к танцующим.

******

— Капоэйра, капоэйра[5], — шелест голосов пробежал по толпе, и в центр круга вышли танцоры, среди которых был Эдер. Под непрестанный барабанный бой и неумолчные завывания беримбау[6]танец постепенно превратился в пластический вихрь, среди которого невозможно уловить стремительные движения рук и ног людей. Время летело незаметно, музыка задавала необходимый ритм, и зрители восхищенно глазели на борцов-тацоров. На мгновение их движение замедлилось, и девушки замерли, дрожа от восторга и разглядывая красивое лоснящееся в свете факелов тело креола[7]Эдера.

— Донья Велма, донья Алисия, вас зовет отец, — Ассунтапротиснулась к хозяйке и коснулась ее плеча, вызывая в ней недовольство.

— Что? Что тебе надо, Ассунта? Сейчас придем!

К девушкам подошла Маура, которая шла по кругу, танцуя, но остановилась напротив них, чтобы взглянуть своими черными глазами на белокожих девчонок.

— Хотели зрелища — получите! Хотели блистательные высекающие искры мачете — смотрите! Хотели поражаться изрыгающими огонь — трепещите! А наше сокровенное остаётся при нас в нашем кругу, вы туда не проникните!

Девушки отшатнулись от неистовства ее взгляда и засобирались в дом.

*****

Антенор стоял в толпе, а его глаза искали ту, которая привлекла его внимание, как только появилась на фазенде. Анита! Анита, прекрасная девушка, с глазами похожими на омуты — бездонные и темные, но как только ее личико озаряла улыбка, они светлели и становились почти прозрачными, как чистая вода в озере. Он выхватил из толпы тонкую фигурку девушки, и внутри что — то поднялось, подступило к горлу и вышло в тихом вздохе.

— Анита! — он следил за каждым ее движением, как она разговаривает с молодыми рабынями Зелией и Ассунтой, как, войдя в круг танцующих, подхватывает бешеный ритм самбы, как краснеет ее личико от пьянящего праздничного веселья. Антенор отступил в тень дерева.

— Нельзя, это невозможно, — он отвернулся, собираясь уйти с торейро.

Но бешенные ритмы смолкли и раздался красивый сильный голос девушки, поющей о далекой родине, красивой, как мечта и о своем одиночестве в чужом краю. Антенор остановился, с удивлением обнаружив, что поет Анита, и ее голос то взлетал к ночному небу, то стихал и примешивался с шелестом деревьев.

*****

В столовой за большим столом ожидали, когда вернутся мужчины, которые не упускали возможности обсудить дела. Но вот дверь открылась, и Рафаэл, как хозяин дома, пригласил всех пройти. Донья Мария пригласила присутствующих к столу, стараясь посадить своего племянника рядом с сеньоритой Антунес. Линда сверкнула глазками на молодого человека и тут же потупилась, продолжая рассматривать свой платочек, скомканный от волнения. Виторио с обаятельной улыбкой поприветствовал всех и каждого, получив пожелания здоровья в ответ.

— Разрешите и мне представить своего молодого родственника, который гостит у нас на фазенде. Габриэл Ферейрро Брандау, сын моей свояченицы. Габриэл только что прибыл из Европы, где закончил обучение.

— Конечно, мой друг Джильберту, мы рады приветствовать твоего родственника, который вскоре может стать и нашим, — Рафаэль не преминул намекнуть о цели этого ужина.

— Виториотоже стал совсем взрослым мужчиной, готовым брать ответственность на себя. Рафаэл, у тебя есть хороший помощник, — сеньор Антунес покрутил свой ус, поглядев на свою дочь, его взгляд красноречиво говорил о крайней заинтересованности. — Как я слышал, вы недавно вернулись из Салвадора? Габриэл тоже приехал из окрестностей Салвадора. К сожалению, у него проблемы с поместьем, и мы, как единственные родственники, должны были прийти на помощь.

— Похвально, похвально, дон Джильберту, — Сан-Марино закивал, — надеюсь, с вашим поместьем дела обстоят гораздо лучше.

— Да, дела идут. Дон Виторио, а как дела в Салвадоре?

— Я не успел достаточно подробно изучить жизнь Салвадора, но могу сказать, что жизнь кипит. Вы, дон Джильберту, могли бы съездить и проветриться, да и жену и дочь свозить в столицу. В этом городе всегда есть, что посмотреть и чем заняться, — Виторио обратился к Габриэлу, — к сожалению, в нашей стране нет ни одного города, который мог бы сравниться с Парижем.

— Да, в городе всегда найдется масса развлечений, — Рафаэл оторвался от своей тарелки и посмотрел на сидящих напротив дона Джильберту и Габриэла, — я думаю, что вашродственник поделится снами опытом, который приобрел в Париже, в городе вольных и очаровательных женщин.

— Дон Рафаэл, побойтесь бога, здесь присутствуют дамы, — донья Милена нахмурилась, заметив, что разговор приобрел фривольную окраску. Рафаэл крякнул и поспешил сменить тему.

— Думаю, жизнь на фазенде однообразна и молодым сеньоритам надо выходить в свет. Девочки, вы хотели бы попасть в городской особняк и приобщиться к столичной жизни? — отец подразнил своих дочерей.

[1]духи создатели и покровители стихий и предметов в сантерии, а также ряде других афро-кубинских и афро-бразильских культах, таких как кандомбле

[2]религиозный народный праздник негритянского происхождения, культ жертвоприношения.

[3]Предки рабов

[4] Раб, участвовавший в таинстве жертвоприношений

[5] Национальный танец — борьба

[6]однострунный ударный музыкальный инструмент, родом из Бразилии, имеет африканские корни, тесно связан с бразильским боевым искусством капоэйра

[7]"человек смешанного происхождения от белой и цветной расы"., в Бразилии креолами называли людей имеющих небольшую примесь и негритянской крови.