глава 32

Город встретил Велму уличным шумом, разговорами прохожих, птичьим гомоном, и она облегченно откинулась на спинку сидения экипажа.

— Все приехали. Надеюсь, Алессандра ничего не успела натворить, пользуясь свободным временем и пустым домом.

— Что ты имеешь в виду, дорогая? — Матеуш тоже размял ноги, собираясь выйти из экипажа. — Дорогая, почему мы приехали не к нашему особняку?

— Я хотела заехать к сестре и поздороваться, а уж после заняться своей дочерью, которая, чувствую, потребует от меня много внимания и времени, — Велма вышла из экипажа, и они направились к дому Брандау. Их встретили радостными восклицаниями, сестры обнялись.

— Добрый день, Матеуш. Как хорошо, Велма, что ты решила приехать в город. Мы не успели рассказать вдруг другу все новости… я так рада, что теперь мы будем вместе, — Алисия пригласила приезжих в столовую, — сейчас я прикажу приготовить комнаты.

— Алисия, у меня здесь есть городской дом, где живет Алессандра, а я не могу ее надолго оставлять одну. С ее энергией и желанием всюду сунуть свой любопытный нос, мне приходится жить, как на иголках.

— Тетя, — Карина обняла Велму и поцеловала, — я надеюсь, ваша дочь будет частой нашей гостей, я буду рада. Здравствуйте, дон Матеуш, мне про вас рассказывал Эдер. Он помнит, как вы спасли его и Алессандру в фавеле от…, ой, извините, тетя, вы не должны этого знать.

— В фавеле? Я правильно подумала, что моя дочь стала инициатором похода в фавелу? — у Велмы от удивления открылся рот, и она посмотрела на своего спутника. — Матеуш, ты сговорился с Алессандрой, поэтому у вас появились общие секреты?

— Дело прошлое, дорогая, теперь уж чего беспокоиться, — Матеуш пожал руку любимой.

— Я могу поздравить со скорой свадьбой дочери, Алисия? Карина, ты счастлива?

Девушка заулыбалась, подтверждая догадки Велмы. Они сели за стол, словно так было всегда — спокойный разговор, обсуждение планов и детей, затронули и семью Линды, потому что Велму интересовали последствия скандала в ее доме.

— Любовь надо беречь, а наш граф разрушает свою семью.

— У него есть на то причины, — Габриэл нахмурился.

— Ты оправдываешь такое отношение Арманду к жене, к своим детям? — Алисия была поражена тем, что ее муж может не разделять ее точку зрения, а поддержать своего друга в его стремлении разрушить свою жизнь. — Он жесток.

— Нет, не оправдываю, но вполне понимаю его чувства, ведь обман сложно простить. Особенно обман, который длится всю жизнь. Боюсь, что он отдалится и от меня, считая, что я все эти годы молчал, — Габриэл расстроился, склонил голову, потирая лоб.

— Я обязательно нанесу визит Линде. Ей очень сложно. А ты должен заняться делами с Арманду, чтобы отвлечь его от семейных проблем, — Алисия пригласила сестру составить ей компанию.

— Я не думаю, что это хорошая идея, ведь в моем доме произошло это прискорбное разоблачение, — Велма тактично отказалась.

— Хорошо.Габриэл, поговори с Арманду, что он намерен делать дальше?

— Конечно.

— Карина, что решил граф в отношении своей дочери? — Алисия решила взять все в свои руки, как это часто и бывало, все, что касалось семейных дел, ей не было равных.

— Дон Арманду решил расторгнуть ее брак с Кассио, поэтому не выпускает ее из дома, а донья Линда несчастна.

— А как Эдер? — Велма очень беспокоилась за племянника. — Как он пережил все это?

— Не знаю, мы его не видели до сих пор, — Алисия покачала головой.

****

Стаси металась в своей маленькой комнатке, в неистовстве раскидывая вещи, а причиной был приезд невесты в дом жениха. Она представила, что сейчас донья Инес прикажет принести кофе, и ей, Стаси, придется прислуживать женщине, которая отобрала у нее мужчину. И как ответ на ее мысли раздался голос хозяйки, приказывающий принести угощение к столу. Стаси замерла, оглядев свою комнату, потом решительно достала пузырек с порошком, который когда — то стащила из кладовки Тифании.

— Посмотрим, кто останется победительницей, — она направилась на кухню, где Тифания уже приготовила на поднос чашечки ароматного кофе, пироженое и холодную воду. — Тифания, я отнесу.

— Я могу и сама сделать это.

— Нет, я хочу посмотреть в глаза сопернице!

— Ох, Стаси, опять ты за свое, — Тифания бросила полотенце на стол и отвернулась. Стаси мгновенно насыпала немного порошка в одну из маленьких кофейных чашечек и, взяв поднос, понесла в гостиную. Лукас преданно смотрел на свою невесту, в его улыбке не было фальши, что Стаси воспылала еще большей ненавистью к своей сопернице.

— Дорогая, сегодня я хочу показать тебе новую лошадь, которую смог купить на аукционе, вернее я сделал это до аукциона, иначе бы ее цена могла оказаться заоблачной.

— Конечно, это невеста для Счастливчика?

— Невеста для счастливчика? — Лукас засмеялся, целуя руки Карины. — Счастливая невеста для Счастливчика. Я люблю вас, Карина.

Последние слова он произнес проникновенным шепотом, но Стаси услышала их, покраснев от досады.

— Не смущайте меня, здесь находится ваша мать, — Карина бросила взгляд на улыбающуюся донью Инес.

— Разве ей неизвестно, что ее сын влюблен в вас? Но если вас смущает это, то я буду говорить слова любви, как только мы останемся наедине, — он протянул чашечку кофе Карине. — Выпейте кофе, и мы пойдем на прогулку.

Стаси со злорадным чувством наблюдала, как девушка медленно поднесла чашку к губам и сделала несколько глотков: «Никто не посмеет задвинуть меня, как старую и ненужную мебель. Посмотрим, что произойдет с этой выскочкой, а мне останется лишь утешать убитого горем бывшего жениха». Она посмотрела вслед уходящей паре и заулыбалась.

— Что с тобой? — донья Инес подозрительно посмотрела на довольную мулатку. — Почему ты улыбаешься?

— У меня прекрасное настроение. Всего лишь!

******

Лусия стояла на коленях около кровати и, закрыв глаза и прижимая к груди медальон со святой, молилась. Такое неистоствое обращение к богу шло от безысходности, в которую погрузилась девушка. Она просила о милости к себе, к своему возлюбленному, к своему брату, пытаясь понять, что ей делать дальше.

— Дочка, я тебе не помешаю? — Ана вошла в комнату.

— Нет, не помешаешь, — Лусия очнулась и села на диван. — Я уже боюсь всяческих серьезных разговоров.

— Отчего же?

— Боюсь, что не выдержу новых обвинений, — Лусия всхлипнула. — Все кругом ополчились против меня. Отец очень сердится?

— Не печалься, твой отец уже понял свою ошибку. Все мы хотя бы раз сталкивались с обманом и предательством в своей жизни, надо продолжать бороться дальше.

— Я рада, что хоть отец не будет винить меня в этих отвратительных поступках.

— Лусия, ты ничего не хочешь мне сказать? О Нине, о Каларуше и в конце концов, о этих отвратительных карточках, что привели отца в такое бешенство?

— А что говорить?! Вы же не верите, что Нина подлая интриганка! Она такая лицемерка и падшая женщина! Это по ее указанию привезли меня в бордель и если бы не Эдер, я исчезла бы из вашей жизни. А о карточках я ничего не знаю, но думаю, что и здесь без этой мерзавки не обошлось! Вы должны мне поверить! — глаза Лусии заблестели от проступивших слез.

— Почему же ты молчала?

— Я не молчала, это вы меня не слышали! Ведь говорила, что дурачит она Кассио и с мнимым соблазнением, и с ребенком.

— Боже, прости меня, дочка! Я и поверить не могла в такую чудовищную ложь! — Ане стало бесконечно жалко свою дочь и стыдно за собственную слепоту. — Но у нас все наладиться. Кассио женился, ты найдешь себе достойную пару, и ничто не повлияет на твое счастье.

— Я…я… влюблена, — Лусия немного осмелела и решилась признаться в том, что ее мучает, — безответно влюблена. Нет, я не так выразилась. Я думала, что моя любовь взаимная, а он ушел, и я осталась один на один со своей несчастной любовью, которую не могу выкинуть из сердца.

Лусия увидела вопрос в глазах матери и спешно заговорила.

— Не настаивай, не спрашивай меня о нем. Я совсем запуталась.

— Ты опять молчишь!

— Я думала, чем меньше людей знает о нашем счастье, тем лучше. Это было, как откровение. Мама, ты же сама знаешь, как это бывает, когда любишь человека настолько, что не хватает слов, чтобы рассказать о своей любви.

— Даже мне не сказала. Но так нельзя отдаваться любви, ты, словно сердце ему несешь на своих ладонях.

— А как же иначе любят? Мамочка, я была готова кричать: «Люблю его,

люблю!», хотела петь от счастья, пока его отец не дал понять, что наша любовь невозможна, и тогда моя подруга отобрала моего любимого. Я люблю его так, что душа болит, — Лусия вытерла слезы. — Я устала от ожидания чего плохого. Я доставляю столько проблем и поводов для расстройства. Отец переживает, поэтому я решила уйти в монастырь.

— Монастырь? Лусия, ты пошутила? Закрыть себя от мира? — Ана уже хотела сказать, что знает, о ком говорит дочь, как слова о монашестве сбили ее с мысли.

— От мира, который мне не нужен без любимого, а он исчез, он теперь чужой.

— Нет! Ты меня пугаешь? Нет, ты не должна так поступать. Ты молоденькая девушка, у которой вся жизнь впереди, появится другой человек.

— Нет, я люблю только Эдера, а он сдержит свое слово и женится на Алессандре. Я буду любить его издалека, — она всхлипнула. — Мне нужно уйти, чтобы Каларуш не мог угрожать, чтобы больше не разочаровывать вас и не страдать, видя любимого в чужих объятиях. Вот видишь, мама, сколько у меня причин, чтобы уйти из мирской жизни.

— Эдер? Значит, все — таки, Эдер! Я так и думала! Дочка, не смей думать о монастыре! Ты доставишь нам больше огорчения, если запрешь себя за толстыми стенами. Лусия, нельзя ради спокойной жизни добровольно утратить смысл жизни.

— Ах, мам, ты такая умная, я хотела быть похожей на тебя, но я приняла решение, и никто не сможет меня отговорить — ни ты, ни отец, ни Кассио.

— Только Эдер?

Лусия помолчала, потом тихо, почти неслышно добавила.

— Только мой любимый.

— Ни один мужчина не стоит такой жертвы, ты не должна отказываться от нормальной жизни, от возможности стать счастливой.

— Счастливой?! — Лусия отвернулась от матери. — Ты нашла свою любовь и смогла ее сохранить, а я — нет, поэтому оставьте меня в покое!

— Будешь предаваться унынию?

Лусия отвернулась, не желая больше обсуждать свое состояние и чувства.

*****

Дом Каларуша охраняли на первый взгляд невидимые люди, но наметанный глаз Жайме заметил двоих людей, торчащих у дома. Кто они — филеры полиции или бандиты Каларуша, Жайме еще не разобрался. Он торчал здесь весь день, прислушавшись к совету горничной Лауры, но у него была еще одна причина — увидеть Валеску. И он ее увидел. Девушка появилась на улице, направляясь по делам в центр города.

— Валеска! Ты куда направилась?

— Жайме? Ты за мной следишь? Давай, парень, признавайся!

— Есть такое! Ты сегодня прехорошенькая!

— Э, парень, ты хочешь вскружить мне голову? Ты долго меня ждал?

— Почти весь день.

Валеска удивленно уставилась на улыбающегося парня.

— Ты, наверно, хочешь подобраться к моему отцу, чтобы он дал тебе работу. Ведь так?

— У меня есть работа.

— Странная работа, если ты торчишь у моего дома.

— Я ж сказал, что хотел увидеть тебя. Ты мне понравилась. Может, сходим куда?

— И ты не боишься моего отца? — Валеска не могла поверить, что Жайме не интересует отношение Каларуша к его попыткам ухаживания.

— Я ж предлагаю тебе встретиться, а не твоему отцу. А потом я прекрасно знаю, кто такой Каларуш и чем он занимается. Может, и больше твоего знаю.

— А что ты знаешь такого, что я не ведаю?

— Например, о заведении «Miragem».

— А кто в городе не знает этот дом?! Моя мать бывшая девочка этого заведения.

— О махинациях с недвижимостью, о похищениях людей, — Жайме осторожно навел мысли девушки в нужное русло, ожидая, что она ответит.

— Похищение? Не знаю и знать не хочу! — Валеска насупилась, вспоминая негодование Кассио по поводу фабрики и его сестры. — Мой отец со мной о делах не говорит, у него есть помощник — мой брат. Даже я говорю — редкий мерзавец! Ненавижу его за пакости, которые он сделал моему … бывшему парню. А его девица тоже мерзавка, они нашли друг друга в куче дерьма и теперь наслаждаются друг другом! Если бы не они, Кассио женился на мне, потому что он хороший и любил меня. А я бы как его любила! Просто ух! А теперь нет у меня парня!

— А хочешь, я буду твоим парнем? Ты девочка-огонь, такие девчонки меня сводят с ума.

Валеска засмеялась и кокетливо повертела головой.

— Ты тоже ничего, но пока я буду страдать!

— Что?

— Ну, то есть страдать по незбывшимся мечтам, по-моему, так говорят, приличные сеньориты. Что я хуже воспитанных сеньорит?

— Ты лучше! Не пойму, что не устроило твоего бывшего в такой прекрасной девушке?

— Не знаю, то, что я говорю все, что думаю простыми словами, у меня нет хорошего образования, я даже читаю по слогам. Так ты говоришь, что не боишься моего отца?

— Нет, не боюсь.

— Ладно, пошли погуляем.

*****

Хулио пригласил Алессандру на прогулку, желая произвести на нее впечатление, но постоянно маячивший за их спинами человек, отвлекал девушку от собеседника.

— Кто это?

— Это моя охрана, как видите, я не последний человек в этом городе. Могу ли я пригласить вас в кофейню?

— Тогда отошлите своего компаньона, мне неприятно, когда за каждым моим движением наблюдают.

— Но это ради безопасности. Вот и сеньор Окампо попросил помощи в охране редакции. Вы знаете, что на редакцию уже нападали и редактор опять ожидает этих гостей. И все из-за этих статей Алехандро Паеса, то есть из-за вас, — Хулио не скрывал свое восхищение смелостью это яркой девушки. — Вы — серьезный журналист, который пишет о язвах общества. Только откуда вам знать о том, что происходит в фавеле или заведении Каларуша? Откуда молоденькой девчонке знать, что происходит в "Miragem"?

— О! Вы делаете намек на мою неразборчивость! — вспыхнула девушка.

— Алессандра, вы неправильно меня поняли!

— Возможно, что вы имели в виде нечто другое, но так уж устроены мужчины! Скоро вы обвините меня в том, что я работала в заведении Каларуша!

— Алессандра! Не выворачивайте мои слова!

— Мне помогали! Мой жених, — Алессандра замолчала, ей в голову пришла мысль, что за всеми этими событиями она забыла, что до сих пор не встретилась с Эдером, а ведь именно он постарался, чтобы статья вышла в свет. — Мой жених! Эдер де Соза! Хулио, вы должны познакомиться, он очень интересный человек. Но с тех пор, как я приехала, я его не видела и меня это беспокоит. Если сеньор Окампо попросил вас помочь в охране редакции, то Эдер тоже подвергался опасности, появившись там?

— Скорее всего, но Окампо ничего не говорил, — Хулио пожал плечами.

— Боже мой, я такая эгоистка! Я должна с ним увидеться, — Алессандра засуетилась, потому что на какой — то миг ей показалось, что молчание Эдера — плохой знак.

— Я тоже хотел бы познакомиться поближе с человеком, в которого влюблена такая девушка, как вы.

— Вы кокетничаете со мной, сеньор Алсо? — она опять сверкнула улыбкой.

— Я тоже заинтересован в уничтожении таких черных пятен в нашем обществе, как циничная эксплуатация женщин. А люди, подобные Каларушу, должны быть наказаны. Но подобраться к такой разветвленной организации, как Цви Мигдаль очень сложно.

— Цви Мигдаль! Лучше спросить, почему мы допустили ее процветания?

— В незнании сути дела заключена женская сущность! — Хулио мягко засмеялся, чтобы не обидеть своим смехом Алессандру. — Человеческие пороки — причина многих несправедливостей. Все, что связано с организацией проституции, поставками женщин в Южную Америку, контролируется преступной организацией Цви Мигдаль, это не местное явление. Оно было таковым до призыва в Европе осваивать страны Нового Света. Наша Бразилия очень привлекательная страна для многих переселенцев и к тому же имеющая неосвоенные земельные угодья и свободный рынок услуг. Первыми сюда, естественно, устремились мужчины, желая побыстрее обосноваться на новом месте. Каждый пытался найти свое место под солнцем. Вполне естественно, что возник дефицит женщин — на одну женщину приходилось десять мужчин. Соблазн сделать на этом деньги был слишком велик, и тогда ловкие дельцы стали вербовать, а потом и обманным путем заставлять женщин заниматься развратом за границей.

— Это ужасно!

— Цви Мигдаль — это мощная организация работорговли, поднявшаяся на продажной любви. Бороться с ней трудно и опасно, и тут неожиданно смельчак Алехандро Паес начал будоражить местное общество. Я подумал, что наконец-то, у меня появился единомышленник и, возможно, мой помощник.

— Сеньор Алсо, я готова стать вашим помощником, — Алесандра остановилась, и посмотрела в глаза мужчине.

— Но я не думал, что Алехандро Паесом окажется женщина! — Хулио посмеялся над ее решимостью. — А как же ваш жених? Он не будет против?

— Он не будет протестовать, — Алессандра загорелась от одной возможности продвинуться в профессиональном плане дальше и недовольство Эдера ее не интересовало.

***** Опять повторился день, опять темнота отступила, и свет проник в окна комнаты. Повторяемость этого усиливало чувство беспомощности и злости. Он очнулся, уже привыкая к боли, и силуэты фигур качнулись, и в ушах зазвенел голос. Он перевернулся со спины на бок, понимая, что после нескольких дней силы на исходе.

— Я послал сообщение графу, теперь посмотрим, на какую сумму он оценит твою голову. Или мне не брать деньги, а прикончить тебя здесь?

— Тогда чего вы пытаетесь добиться избиениями? Скорее всего, лишь моего унижения или испытываете садистское удовольствие от чужих страданий? Вы — больной!

— Я — больной? Каждый должен знать, как переходить Каларушу дорогу! Я еще помню, как твой отец сломал мне нос в тот проклятый день, день отмены рабства, но он и не знал, что его сын станет моим рабом, — Каларуш засмеялся. — Да, что прошлое вспоминать!? Если бы ты не влез в мои дела со своими газетными статейками, я бы просто продал тебя графу. Но Алехандро Паес заплатит дороже!

— Мстишь за свое ничтожество?

Каларуш не сдержался и ударил своего врага.

— Заткнись, мерзавец! Я выколочу из тебя эту самоуверенность, и будешь просить о милости!

— Я не буду умолять вас о пощаде, не дождетесь! — Эдер закрыл голову руками, уворачиваясь от ударов телохранителей Каларуша. — Меня найдут, перевернут весь Салвадор, но найдут.

— Здесь? Фавела — это целый город, который принадлежит мне. Ты сгинешь здесь, а я попляшу на твоих костях, — Каларуш жаждал крови. Он взял бутылку вина и сделал несколько глотков из горла. — А сейчас я пойду и отдохну, ведь нам с тобой предстоят еще большие дела.

— Хозяин, — в комнате появился один из сподручных, — я отнес письмо.

— И что сказал граф?

— Ничего.

— То есть как ничего?!

— Хозяин, он прочитал и отложил его.

— И…?

— И приказал выбросить меня за ворота.

Каларуш вздрогнул от неожиданного смеха Эдера.

— Что, Каларуш, не ожидал такого? А ведь тебя предупреждали!

— Тебе же хуже будет! Паршивый щенок, ты заплатишь и за своего отца и за своего несговорчивого отчима, — Каларуш в ярости запустил полупустую бутылку в стену, которая разбилась над головой Эдера.

— Кто бы сомневался в тебе, Каларуш?! Сволочь всегда остается сволочью.

— Гаденыш! — Каларуш взвился. — Если граф не заплатит, я верну ему то, что от тебя останется после упражнений моей охраны.

****

Ванансио смотрел на украденную из дома Сиприану ленту из волос Лусии, гладил, прижимая ее к лицу, и глупо улыбался.

— Мой нежный ангелочек, твои волосы, твоя кожа, твое лицо.., — его бормотание прервал приход Каларуша. Он был не в духе из-за проблем с поставщиками и продавцами фабричного товара. Из-за ухода Антенора произошла потеря клиентуры и поставщиков, доход на фабрике упал, и новый хозяин злился, ведь он никогда не занимался таким созидательным трудом, и не знал, что делать.

— Я думал, что избавился от этого Антенора, но нет! Что толку мне от предприятия, который не приносит доход, а одни налоги и головную боль. Этот проклятый граф перекрыл связь с европейскими клиентами. Они конечно, сговорились, желая показать мою несостоятельность в делах этой дурацкой фабрики. Но я не отступлюсь! Фабрика станет моей полностью, а поставщиков и я сам найду, потому что многие из них — клиенты моего заведения.

— Я хочу жениться! — неожиданно заявил Ванансио, прерывая поток брани своего отца. — Я хочу завести семью.

— На ком?

— На самом нежном и красивом создании, на моей форфоровой куколке, на моем ангелочке.

— Ты бредишь? — мечтательность в голосе сына не понравились Каларушу

— Нет, ты сам хотел, чтобы я женился, вот я и решил остепениться, а Лусия Сиприану станет моей женой.

Каларуш рассмеялся, в его голове опять разаботала мысль, зашевелилось и поднялось злобное чувство мести за свои неудачи.

— Антенор против такой перспективы, но кто его будет спрашивать, когда речь идет всего лишь о женщине. Возьми ее, сделай своей, а потом посмотрим жениться тебе на ней или нет.

— Я хочу все сделать по правилам.

— Где ты видел эти правила? Хочешь женщину — бери и не рассусоливай, как это делал мой хозяин, — ненависть ко всему, что олицетворяли Антенор, Габриэл и Арманду, бросало Каларуша в самые крайности, он жаждал их унижения и понимал, что подобраться сможет к ним сможет лишь через их детей. Он засмеялся.

******

Вынужденное уединение всегда дает человеку возможность оценить и наедине прочувствовать свое состояние, и Мари погрузилась в задумчивое состояние. Слова отца о порочности Лусии вызвали беспокойство, свойство которого девушка не могла определить, слишком многим она рисковала ради Кассио, а стоит ли этих жертв ее молодой муж. На одной стороне оказалось неравный статус, плебейская смесь кровей, скандальная репутация его сестры и с другой стороны — любовное томление.

— Боже мой, почему, почему так нескладно получается? Неужели это испытание ниспослано богом? — Мари достала из ящика стола любовные записки Кассио, которыми он закидывал ее с момента их разлуки. — Мой Кассио…

В дверь постучались, и вошла Лаура.

— Сеньорита, вам письмо, — именно Луара стала ее помощницей в тайной переписке с любимым. — Вы бледная, что с вами?

— Душа болит, как тяжело принять решение.

— Да, вы будете отвечать или продолжите играть в молчанку?

— Лаура, что ты такое говоришь?

— Я видела вашего мужа, он очень страдает от вашего молчания.

— Я тоже страдаю.

— Тогда ответьте ему, — Лаура не уходила, пока Мари читала новое письмо. Личико сеньориты засветилось от написанных слов любви, она прижала письмо к губам.

— Разве вы не хотите прижаться губами не к бумаге, а…

— Лаура! — Мари предостерегла прислугу. — Он просит о встрече.

— Так идите к нему, — заулыбалась Луара.

— Как? Меня же не отпускают из дома, отец запретил выходить даже в сад.

— А сеньора графа нет дома, ваша мать уехала к сеньорам Брандау, и выйти из дома не составляет труда, лишь бы вы сами на это решились.

— Думаешь? — не поверила Мари. — А если мой отец узнает?

— Это такая малость по сравнению с тем, через что вы уже прошли. Ваш муж ждет вас около дома в экипаже.

— О, настоящий побег! — засуетилась девушка, забегала по комнате. — Нет, я на это не решусь! Я не могу сбежать из дома к мужчине, нарушив запрет отца.

— Тогда сидите дома и страдайте, ждите, когда ваш отец разлучит вас окончательно, — Лаура направилась из комнаты, но Мари побежала за ней.

— Лаура, постой! Хорошо, я готова с ним встретиться, помоги мне выйти из дома.

— Вот и правильно. Ваш муж очень красивый и порядочный мужчина, ради которого стоит нарушить все правила, — Лаура подала Мари перчатки, сумочку и выглянула в коридор. — Дом почти пуст, прислуга в своем крыле, а привратник на обеде.

Они спустились на первый этаж, и Мари, выскользнув из дома, побежала на свидание. На улице Мари оглянулась, страшась собственной смелости, но отступать не захотела, поэтому направилась в сторону парка, и не прошла и нескольких метров, как ее подхватили и засунули в проезжающий экипаж.

— Что вы позволяете себе! Кассио? Ах, это ты! Как ты смеешь пугать меня!

— Разве ты спешила на свидание не ко мне? — он обнял ее, целуя. — Я скучал, я так скучал по тебе, любовь моя. Ты сердишься? Не смотри на меня таким строгим взглядом, иначе я не выдержу и умру с горя.

— Я тебе не верю, потому что у тебя есть привычка — обманывать! Как ты смел скрыть от меня такие подробности о своей сестре? Поэтому мой брат расстался с Лусией? Не целуй меня! Я очень сердита!

— Сердись, только не отталкивай меня, любовь моя, — он склонил голову, прижимая ее руку к своим губам. — Лусия — честная девушка, попавшая в неприятную ситуацию из-за человеческой подлости. Ей так сложно пережить такое.

— Конечно, но почему, почему ты молчал?

— Что же я мог сказать? Ты бы поверила, что ее оклеветали, если даже собственные родители не доверяют ей?

— А ты?

— А я знаю, что виноват! Все началось тогда, когда я отказался жениться на Нине, а моя сестра приняла удар на себя. Она честная и чистая девочка, и чтобы ни говорили люди, я буду верить только ей. Любовь моя, — Кассио взял лицо Мари в свои ладони, целуя щеки, нос и надутые губы, — я не могу жить без тебя. Я недостоин твоего прощения?

— Не знаю. А куда мы едем?

— Ко мне. Ты моя жена и будешь жить в моем доме.

— Что?! Я не могу! Я не хочу! Что ты делаешь? — Мари стукнула по руке мужчины, которая оказалась на ее коленке под платьем. — Боже, это непозволительно, мы не можем.

— Я заставляю тебя передумать, — он действовал уверенно, чувствуя ее колебания.

— Боже, что ты со мной делаешь! Ты пользуешься моей слабостью к тебе, — и не удержавшись, хихикнула.

— Да, пользуюсь, моя любовь, — он прильнул горячим поцелуем к ее губам.Его ласки и поцелуи, ощущение запрета и того, что в любой момент карета может остановиться, и строгий голос извозчика прервет их любовный лепет, подхлестывало молодых людей.

Когда они выпорхнули из экипажа разгоряченные и довольные собой, извозчик ухмыльнулся в усы, понимая, что происходило внутри.

— Как я выгляжу? — Мари поправила платье и прическу, ей не хотелось предстать перед родителями Кассио в растрепанном виде.

— Божественно.

— Обещай, что такое больше не повториться, — Мари успокоилась и заулыбалась.

— Что?

— Кассио, прекрати! Не заставляй меня уточнять! Мы ведем с тобой слишком провакационные разговоры, — она легонько оттолкнула его от себя, но сделала это кокетливо и многообещающе.

— Обещаю, что это обязательно повториться.