глава 24

В комнате Лукаса все дышало страстью, которую излучали двое любовников. То, что их связь была тайной, подхлестывало их и делало ласки бурными. Лукас в очередной раз уступил собственному желанию, и счастливая Стаси оказалась в его объятиях.

— Больше не приходи, я не хочу чувствовать себя обязанным, — но рано или поздно приходит отрезвление.

— Не думайте об этом, мой любимый, я ничего не требую от вас и никогда не потребую, только любите меня.

— Я не люблю тебя!

— Вы полюбите меня, вы не сможете обходиться без моих поцелуев и объятий. Разве вы не позвали меня сегодня?

— Это была моя ошибка. А ты не можешь быть довольной своей судьбой. Быть содержанкой своего хозяина — это унизительно, — Лукас чувствовал за собой вину.

— Разве? Если не любишь, а если хочешь этого всей душой, то никакого унижения в этом нет. Я люблю своего хозяина.

— Ах, Стаси, — он поцеловал девушку, и они продолжили любовную игру.

— Я готова любить вас целыми днями, а вы лишь время от времени.

В дверь постучались, и послышался голос прислуги, сообщающий, что приехала сеньорита Брандау с визитом. Лукас вздрогнул и подскочил с пастели.

— Немедленно уходи! — он стал лихорадочно одеваться. — Стаси, убери пастель и уходи отсюда.

— Значит, сеньорита Брандау — ваша избранница и моя соперница? — Стаси мгновенно поняла отношение хозяина к визитерше.

— Она не может быть твоей соперницей. Я ее люблю, — Лукас кинул последний взгляд в зеркало и вышел из комнаты. Карина стояла посередине гостиной, благоухая красотой и здоровьем, улыбка светилась на красивом личике, и мягкие ямочки на щеках делали ее неотразимой.

— Я понимаю, что совершила опрометчивый шаг, что приехала к вам, но не думаю, что вы меня прогоните. Ведь так, Лукас? Как ваши дела?

— Добрый день, сеньорита, — за ее спиной появилась Стаси, и Лукас покраснел.

— Стаси, принеси кофе нашей гостье.

— Конечно, — девушка исчезла, а Лукас пригласил Карину в гостиную.

— Я очень рад видеть вас, Карина, но смею ли я надеяться, что ваш приход означает, что вы… вы… вас не волнует мое бедственное положение? И вы готовы ответить мне на чувство? — волнение в его голосе очень порадовало Карину, которая не торопилась объяснять причину своего визита.

— Да.

— Что да?

— Меня не волнует ваше бедственное положение, хотя, нет, оно меня волнует, но не настолько, чтобы отказаться от любви.

— О, Карина, — он с жаром взял ее руки и поцеловал, — Карина, я люблю вас! Я счастлив, что вы не отказали мне. Мама, — он радостно повел девушку навстречу спускающейся в гостиную донье Инес. — Мама, я хочу представить вам мою девушку, которая надеюсь, станет моей женой.

Донья Инес заулыбалась, протянув руки Карине для объятий, а Стаси застыла на пороге, услышав слова хозяина. Из ее рук выскользнул поднос с чашечками кофе и со звоном полетел на пол.

— Боже, Стаси, какая ты неловкая! — донья Инес, сделав прислуге замечание, переключила свое внимание на сына и его невесту. — Дети мои, я рада за вас, но мне кажется, что вы торопите события. Так просто все это не делается. Лукас, тебе надо попросить руки Карины у ее родителей, назначить помолвку, а уж потом свадьба.

— Конечно, мама, я так и сделаю. Но сейчас я хотел бы остаться со своей невестой наедине, чтобы рассказать о своей любви, — он пригласил Карину на прогулку.

— Стаси! — как только молодые люди исчезли из виду, донья Инес закричала на прислугу. — Как ты смеешь показывать свою заинтересованность в моем сыне перед его невестой?

— Простите, сеньора, я не могла удержаться, — девушка посмотрела на хозяйку исподлобья, будто сдерживая себя.

— Не смей! Не смей смотреть в его сторону! Я не слепая, чтобы не замечать твое присутствие в спальне Лукаса. Если ты еще раз окажешься там, я сама вытащу тебя за волосы и накажу.

— Но сеньора, я не виновата, что Лукас, то есть, сеньор Лукас предпочитает меня своей невесте.

— Ты что — то путаешь, дерзкая, Карина очень порядочная девушка из богатой семьи с традициями. Разве ты, дочь рабыни, можешь сравниться с ней? Нет! Даже не мечтай о том, что сможешь заставить моего сына изменить решение жениться, иначе я забуду свое обещание твоей матери, — донья Инес сделала упреждающий знак рукой и отвернулась. Эта девушка была ее головной болью с тех пор, как сын приехал из Сан — Пауло из университета и поселился на фазенде. Стаси влюбилась без оглядки, как может делать совсем юная девочка, для которой Лукас стал первой любовью, и отдавалсь этой любви с головой и без оглядки, преследуя и признаваясь в любви объекту страсти. Не удивительно, что молодой человек уступил и теперь оказался в сложном положении.

— Я знаю, моя мать была любимой рабыней еще вашей матери, и вы любили ее, потому обещали позаботиться обо мне и не бросать. Простите, а как же я? Ведь я люблю вашего сына.

— Он любит не тебя, а Карину, поэтому ты не будешь мешаться под ногами.

*****

Эдер вернулся с прогулки, проскочил мимо сидящих на веранде матери и Алисии в дом, где наткнулся на отца, на лице которого отразилось недовольство, как гербовая печать на документе.

— Нам скоро возвращаться в город, а ты даже не поинтересовался делами фазенды, — Арманду отстановил его на пути в свою комнату. — Собирайся, нам необходимо осмотреть земли полностью. Жайме, готовь лошадей.

Арманду понимал, что у сына сложный выбор, поэтому решил не давать ему возможности праздно проводить время, нагнетая негативные эмоции. Эдер ничего не ответил, но остановился, ожидая дальнейших распоряжений.

— Ты должен осознавать свою ответственность перед нашим родом, нашими предками. Увлечение женщиной не должно стать определяющим в твоей жизни, — Арманду еще раз напомнил ему об умении правильно делать выбор.

— Я понимаю.

— Но не принимаешь. Запомни, долг превыше всего. Ты должен поступать спокойно и разумно.

— Не пламенно, но и не холодно, от случая к случаю, без восторга, но и не равнодушно, не воспылав любовью, но и не отвергнув ее. Это план жизни, который мне уготован? Я не соглашусь с ним, потому что уже люблю.

— Эдер, ты не знал, что девушка неподходящая пара, об этом приходится сожалеть. Любовные приключения всегда приятны, но должны быть необременительны, поэтому ты откажешься от нее или, — Арманду похлопал сына по плечу, — можешь и дальше наслаждаться отношениями с ней, но не забивай ей голову обещаниями жениться. Делай выбор, третьего не дано.

Эдер мрачно посмотрел на отца, усмехнувшись.

— Вы лишите меня наследства?

— Чувства и разум! Но разум всегда побеждает в этой борьбе. У меня нет времени заниматься глупостями, а ты, Эдер, будь готов сопровождать меня, — Арманду направился во двор, за ним, как тень, следовал Жайме. Эдер раздраженно щелкнул хлыстом по мебели, направляясь в свою комнату.

— Жайме, меня беспокоит мой сын. С этого момента ты будешь следовать за ним, куда бы он ни шел и докладывать лично мне. Ты понял?

— Да, сеньор, — мулат кивнул, — но вы скоро уедите в город.

— Я думаю, что ты поедешь с нами, потому что мне нужны преданные люди.

— Я готов служить вам в любом месте, а в городе я жил несколько лет и поэтому знаю многое, что может пригодиться вам.

— Хорошо, тогда мне надо найти порядочного управляющего для фазенды, — Арманду вышел на веранду. Солнце слепило глаза, и тени на веранде дома приобрели яркий голубой оттенок. Алисия и его жена пили кофе, любуясь окрестностями.

— Бразилия, как ни какая другая страна, контрастна во всех своих проявлениях. Португалия иная, более приглушенная и более сдержанная, — Арманду окинул взглядом ближайшие просторы, утопающие в зеленом мареве.

— Арманду, я хотела бы с тобой поговорить, — Линда поставила чашечку кофе и встала.

— О чем?

— Ты доволен? Испортил жизнь своему сыну и доволен? Ты же видишь, что Эдер влюблен и несчастлив, ведь девушка порвала с ним всяческие отношения.

— Тем лучше! Девушка оказалась гораздо порядочнее, чем я думал. А Эдер перебесится и забудет о ней.

Линда чуть не сломала веер от негодования, которым обмахивалась, беспомощно посмотрела на мужа, а потом на Алисию.

— Дорогой, ты помнишь, что в воскресение у нас приглашение на ужин в дом Велмы? Думаю, Эдеру не следует там появляться.

— Отчего же? Он должен управлять своими эмоциями, поэтому он будет там, — Арманду, поцеловав жену, направился осматривать работу наемных служащих.

— Ты ничего не сможешь сделать в этой ситуации, — Алисия вздохнула, обращаясь к Линде.

— Мое влияние на мужа ограничено. Эдеру придется смириться с потерей Лусии.

— Девушке тоже несладко, потому что разочарование в любви нелегко переживается.

*****

Алессандра увидела, как Лусия собирает свои вещи, и хотя ее глаза были сухими, но было ощущение, что она вот-вот расплачется.

— Чем ты занята?

— Алессандра, я прошу тебя дать распоряжение заложить экипаж, потому что я возвращаюсь в город.

— Лусия, тебе нельзя. Ты уехала из Салвадора не просто подышать свежим воздухом. Возможно, что тебя еще ищут люди Каларуша. Кроме того, этой дряни Нине твое возращение не по душе. А если она предпримет еще попытку избавиться от тебя, ведь рядом Эдера не будет.

— Не могу же я прятаться всю жизнь. И мне надо быть дальше от Эдера, — в глазах Лусии блеснули слезы.

— Что между вами произошло?

— Он не уважает меня, он всегда будет относиться ко мне так, как будто на мне несмываемое пятно. Но я не виновата, что оказалась в публичном доме. И я не виновата, что являюсь дочерью рабыни.

— Лусия, он не может относиться к тебе плохо, он рисковал ради тебя, — Алессандра решила подсластить горькую пилюлю, но душа возликовала.

— Именно поэтому он относится ко мне, как к своему трофею, который можно использовать в любое время.

— Лусия, — Алессандре захотелось разубедить подругу, успокоить ее, но она сдержала свой порыв, — он — мужчина.

— Тогда почему мужчины требуют от женщин того, чем сами не обладают? Он сомневается в моей невинности, а у самого, наверно, женщин было предостаточно.

— А ты уверена, что причина вашей размолвки в этом? Может быть, ты его неправильно поняла?

— Я прекрасно понимаю, когда мне говорят «уступи». Это очень обидно, когда ждешь совсем других слов. Знаешь, что самое тяжелое для меня? Я злюсь на него, но все равно очень люблю, поэтому я уезжаю.

— Я тебя не узнаю, ты очень изменилась, — и ничего не добавила, чтобы успокоить подругу и отговорить от возвращения в город.

— Да, я повзрослела, но не могу больше видеть его, иначе уступлю и потеряю всяческое уважение.

У Алессандры шла внутренняя борьба, она помнила совет матери, но так хотелось стать победительницей.

*****

Велму волновало присутствие в поместье ее бывшего мужа, который целыми днями мог валяться нга диване, накачиваясь спиртным или ходить по фазенде, играя роль рачитого хозяина. Его постоянные стычки с Матеушем не прибавляли женщине спокойствия.

— Продажа хотя бы части кофе решит мои проблемы — освободятся деньги, которые получит Виторио и уедет отсюда.

— А ты уверена, что он уедет и больше не вернется? — Матеуш просмотрел договорные документы по продаже партии кофе. — Мне кажется, стоит составить договор или на худой конец, взять расписку о том, что за эту сумму он обязуется больше тебя не беспокоить.

— Он хочет половину фазенды, но я не могу достать столько денег и не могу потерять свой дом. Мне придется как — то с ним договариваться, и у меня нет выхода из этой ситуации.

— Нет, всегда есть решение и у тебя несколько вариантов.

— Каких?

— Реши для себя, что ты больше всего боишься, если откажешь ему? Чего ты боишься? Я понимаю, что все связано с твоим прошлым, но нельзя постоянно оглядываться назад.

— Матеуш, ты самый понимающий человек, но мое прошлое — это не все, что связывает меня и Виторио.

— Дочь? Почему ты не доверяешь мне? Велма, я люблю тебя много лет, ты для меня единственный человек, который дорог. Почему же ты думаешь, что я не приложу усилий, чтобы узнать тебя поближе и не помочь тебе?

— О! — Велма расстерялась. — Романтичное объяснение в любви.

Матеуш рассмеялся над растерянным видом любимой, понимая, что под ним скрывается ответное чувство.

— Велма, ты все еще девочка, которой подавай страстные объяснения, горячие лобзания и стихи под звездами?

— Ну, конечно, — не очень уверенно произнесла Велма.

— Ах, так, — Матеуш неожиданно подхватил женщину на руки и закружил по комнате, — Наконец — то, я все тебе сказал. Но добавлю, я люблю тебя.

Велма отбросила свои сомнения и стыдливость и ответила на его поцелуй, радуясь тому, что ее тайные желания стали явью.

— Ты согласна стать моей женой?

— Не знаю, может быть, когда мы избавимся от присутствия Виторио.

— А ты готова сделать наши ночи общими?

— Да.

******

Габриэл приехал на фазенду Авеларов по приглашению Лукаса, который стремился произвести впечатление на отца Карины, но сделал это в его отсутствие. Сеньоре Авелар доложили о прибытии сеньора Брандау, и в первое мгновение она не поняла, о ком идет речь, но потом пришло понимание.

— Я рада вас видеть, сеньор Брандау. Хотя мы не знакомы, но я слышала о вас от своего сына. К сожалению, вы разминулись, он уехал в банк.

— Я знаю, но приехал именно к вам.

— Я вас не понимаю, — женщина пригласила Габриэла присесть. — Я вас слушаю.

— Я знаю о вашем сложном положении, о долгах банку, которые могут возрасти через месяц.

— Да, моему сыну приходится очень сложно.

— Надежда была на скачки?

— Да, откуда вы это знаете, ведь мой сын никогда не был очень разговорчивым?

— Мне нравится ваш сын, но важнее всего, он нравится моей дочери.

— Я поняла, что Карина Брандау, в которую влюблен мой сын, ваша дочь. К чему вы клоните, сеньор Брандау?

— Я хочу сделать свою дочь счастливой, а это означает, что надо помочь вашему сыну.

— Вы покупаете моего сына для своей дочери?

Габриэл рассмеялся.

— Теперь я понимаю, откуда у Лукаса такая гордость! Нет, я не собираюсь покупать его, но хочу помочь. Ну, а если Лукас обладает болезненной гордостью, то думаю, вам, как человеку более взрослому и разумному, будет проще понять, что я предлагаю реальную помощь, о которой знать будем только мы. У нас будет всего лишь договор о предоставлении займа без процентов и на то время, которое будет необходимо.

— Да, да, займ, именно займ, который можно вернуть, — сеньора Инес Авелар воодушивилась.

— И я считаю, что Лукасу необязательно знать, от кого пришли деньги, — Габриэл улыбнулся, — и что я здесь был.

— Вы благородный человек.

*****

Каларуш наблюдал за тем, как Нина рьяно принялась за работу и, слыша очередной разнос ленивой девицы, усмехался.

— Ты чувствуешь себя на своем месте, — и мысленно добавил: «Прекрасная кандидатура — цинична, беспринципна и отдается делу с энтузиазмом. Ванансио нашел то, что нужно. Пусть работает, а я отойду в тень, чтобы не быть предметом для возможных разбирательств». — Доход за последнюю неделю увеличился. Ты молодец!

— У меня все будут работать, как надо.

— Мне стоит ввести тебя в курс дела и по поставкам серебряных ложек[1].

— Чего? — Нина не поняла.

— Серебро ныне в цене. Девочки, наш живой товар — это наше «серебро», превращающееся в золото. Последняя партия была неудачная, а я еще не расплатился с поставщиками. Одна неумеха, годная только для работы в порту, другая больна, третья сбежала, и где ее теперь искать? Где элитный товар? А мне приходится расплачиваться за этих никчёмных девиц, которые не умеют работать, иначе со мной не захотят больше иметь дело! Но наработанные связи надо беречь.

— Я смогу помочь. Поверьте, у меня наметанный глаз.

— Хорошо, тебя и Ванансио будут ждать на «мясном рынке»[2], где можно будет отобрать нужное «мясцо».

— Каларуш, но у меня есть условие.

— О, уже условия?!

— Вы отгоните от Кассио Сиприану свою дочь, потому что он будет моим. А Валеска пытается перейти мне дорогу, устраивает скандалы, грозит рассказать обо мне и Ванансио всю правду.

— Хм, а мне какая польза от того, что ты станешь женой Сиприану? Мне выгоднее, чтобы моя дочь пригребла фабрику Сиприану в свои руки, а не ты.

— Фабрика? Зачем вам фабрика?

— А как я могу еще сделать деньги, зарабатываемые здесь, легальными? Я хочу стать честным предпринимателем, чтобы ни одна полицейская проверка не смогла подкопаться к моим денежкам.

— Фабрика, — Нина на мгновение задумалась, — но у вашей дочери нет ни одного шанса. Разве дон Антенор позволит своему сыну жениться на дочери своего врага? Он может лишить его наследства в пользу своей дочери.

— У меня есть свои подходы к Антенору, а его девчонка сама принесет мне свое наследство.

— Зачем такие трудности, когда я могу забрать долю фабрики, выйдя замуж за Кассио. У Антенора нет причин ненавидеть дочь своего друга Педру Муньоса, да и донья Ана многим обязана моему отцу.

Каларуш поразмыслив над ее словами, кивнул.

— Хорошо, но мы заключим с тобой договор, где будет оговариваться все наши условия. И я еще подстрахуюсь, обкладывая Антенора со всех сторон, — Каларуш задумался со злорадной улыбкой на лице.

*****

Кассио боялся прикоснуться к Мари, которая молча выслушала все, что рассказал ей новоявленный муж.

— Как же так? Я стала лишь твоим способом избежать нежеланной женитьбы? Кассио, но ты женился на мне, не испытывая ко мне ничего, кроме дружеского участия, взял на себя обязательства не менее тяжкие, чем то, что тебе угрожало. Ты загнал себя в большую ловушку и втянул меня за собой. Теперь ты связан со мной узами церковного брака, а знаешь, что делать дальше?

— Мари, я виноват. Прости меня, милая.

— О, как легко произнести эти слова, а тебе интересно, что я чувствую?

— Скажи мне, что ты чувствуешь? — в его глазах отразилась мука.

— Я лечу в пропасть и ничего не могу сделать, потому что меня тянет вниз. Ты сбросил меня с вершины счастья, а теперь просишь прощения! Так мне и надо! Возможно, потому что я всегда была окружена вниманием и заботой, жила в мире любви и не предполагала, что вся конструкция человеческих отношений может иметь гнилые элементы, из-за которых все полетит в тартарары. Теперь я это знаю, — Мари попыталась встать со скамьи, но молодой человек перехватил ее и прижал к себе.

— Не бойся, я не дам тебе упасть. Я не любил тебя только мгновение и то, когда не знал тебя. Но сейчас я влюблен настолько, что весь мир замирает, когда тебя нет рядом со мной. Разве это не любовь? Я нашел тебя и не проси, чтобы я оставил тебя. Этого не будет никогда. Мари, придумай мне наказание, сердись на меня, но дай мне шанс заслужить твое прощение. Ты думаешь, я притворяюсь?

— Не знаю, мне сложно поверить, — Мари колебалась, но не покидала объятия Кассио, — я не понимаю того, что со мной происходит. Я хочу быть с тобой, но боюсь верить тебе.

— Почему ты не можешь мне поверить?

— Хотя бы потому, что я только что видела, как ты целовался с другой. Только не говори, что она сама тебя целовала — это просто недостойно. Как я могу верить мужчине, который обманул меня, и которого я застаю целующимся с другой, — ее тон был таков, будто она хотела, чтобы ее разубедили. — Да, я сама обманулась в твоих чувствах и в своих чувствах, поддалась желанию, но вовремя остановилась.

— Ты поражаешь мое воображение удивительным умением выражать свои чувства решительно и открыто, — он не разжимал объятия, боясь, что не сможет ее удержать и Мари упорхнет.

— Ты добился отсрочки своей свадьбы на этой сеньорите, но теперь мы можем развестись!

— Нет.

— Что «нет»?

— Не можем, и на это есть причины. Скажи мне, что ты меня не любишь? — Кассио склонился к ней и зашептал в ухо. — Я не смогу сказать этого, потому что люблю, а ты?

— Прекрати, Кассио, ты ведешь себя некрасиво, пытаясь вырвать у меня признание в любви! — она отвернулась, чтобы он не смог воспользоваться ее смятением. — Конечно, я умею открыто и решительно выражать свои чувства, но признаваться в любви обманщику и тешить твое самолюбие — увольте! Мне надо идти!

— Мари, прости меня!

Мари мягко отстранила своего мужа и направилась к выходу парка.

*****

Красно-оранжевый диск солнца на небе окрашивал все предметы в теплые оттенки, вечерняя духота резонировала, усиливая звенящий стрекот насекомых. Эдер присел на траву, задумчиво рассматривая цветочный ковер, раскрывающийся перед ним.

— Я знала, что найду тебя здесь! — Алессандра спешилась и, бросив поводья лошади, подошла к сидящему Эдеру. — Лусия вернулась в город.

— Она просто бросила меня, — Эдер вздохнул, — хотя у нее были на то причины. Под этот звон началась и закончилась моя любовь.

— О чем ты говоришь?

— О коротком любовном романе, написанном этим летом.

— Мне очень жаль, что так все вышло, — девушка уже хотела погладить Эдера по волосам, выказывая свое отношение к нему, но ее рука замерла на полпути и опустилась. Она устроилась рядом, созерцая окрестности.

— Я больше люблю рассвет, потому что закат слишком печален, в нем уходящий день и потерянные возможности.

— Я думал, ты опишешь нежные переливы цвета, а ты смотришь в суть. Ты на самом деле должна стать репортером или, на худой конец, писательницей.

— Я не смогу поехать в Европу учиться из-за войны, но я не теряю надежду, поехать в Америку.

— А пока любуешься закатом? — хмыкнул Эдер.

— Репортер не должен просто любоваться, он должен запечатлеть увиденное, а как это сделать? Я хочу научиться многому. А правда что в Европе уже давно существуют в фотографические школы. Но что такое фотография?

— Смотри, — Эдер вытянул руки, — сделай также, как и я, и прищурь глаз.

Алессандра недоверчиво повторила.

— И что дальше?

— Смотри, — он сомкнул пальцы, словно сфокусировал изображение на солнце, — смотри, вот это то, что ты будешь фотографировать, а теперь закрой глаза и вспомни, что видела.

Алессандра закрыла глаза и засмеялась.

— Это фоторгафия?

— Почти.

— Эдер, ты…, — она повернулась к нему, — ты смешной!

Эдер сидел с закрытыми глазами, и девушка, потянувшись к нему, поцеловала его и обрадовалась, почувствовав его ответ. Вернее, ей показалось, что он ответил.

— Прости, — он оторвался от ее губ, — Алессандра, я не могу заниматься обманом.

— Каким обманом?

— А разве ты не понимаешь? Я обманываю тебя и себя, когда пытаюсь забыть Лусию.

Алессандра помолчала, потом приблизила лицо и легко коснулась его губ.

— Это прощальный поцелуй, — девушка отошла и, обернувшись, улыбнулась. — Тогда я хочу остаться твоим другом.

[1]О прибытии транспорта «живого товара» агенты предупреждают скупщиков условными телеграммами: «Высылаю 12 серебряных ложек», «отправлено 8 мешков муки»

[2]места, где для сутенеров организовывались продажа живого товара. Самые известные «мясные рынки» находились в Буэнос-Айресе — это «Отель Палестина» (Hotel Palestina) и «Кафе Парисиенна» (CafИ Parisienne).