глава 1

2 часть

Белое рабство

Предисловие В 1914 году началась Первая мировая война, которая оказала на жизнь бразильцев существенное воздействие. С одной стороны, нарушились налаженные торговые связи с Европой, сократился приток иностранных капиталов и товаров, экспортеры несли убытки. С другой стороны, оживилось национальное предпринимательство, которому представилась возможность заняться производством для внутреннего рынка, где возник дефицит ранее ввозившихся из-за рубежа товаров. Бразильский кофе не находил прежнего сбыта: воюющим державам теперь больше нужно было белковых продуктов, и в первую очередь — мяса. Именно поэтому в годы войны мясная промышленность Бразилии переживала подлинный бум. Заметно оживилась и легкая промышленность, которая до этого представляла собой мелкие полукустарные мастерские с ограниченным сбытом продукции, а теперь поднималось и крупное фабрично-заводское производство.

Ведущее положение в промышленности занимала текстильная и пищевая отрасль. Промышленный переворот, охвативший названные отрасли, не означал, что экономика Бразилии перешла в фазу индустриализации: страна практически не располагала собственной развитой металлургией, станкостроением, производством современных средств передвижения. Более заметными были сдвиги в формировании инфраструктуры: прокладывались новые дороги и модернизировались порты.

Но Бразилия столкнулась и с проблемой производства кофе, а вернее перепроизводства, поэтому цены на этот товар резко упали, и правительству пришлось поддерживать производителей собственными средствами. Госбюджет трещал по швам. Недовольство действиями правительства пронизало различные слои бразильского общества. В оппозиции оказались многие предприниматели, которые были не согласны с особым положением производителей кофе.

Первым смело заявил о себе рабочий класс некоторых городов — промышленной цитаделей Бразилии, где часто проходили всеобщие забастовки трудящихся, которые требовали повышения зарплаты. Власти пытались применить силу против забастовщиков, но в ответ на это к текстильщикам присоединились полиграфисты, портовики и транспортники. Теперь бастующие, кроме повышения зарплаты, требовали установления 8-часового рабочего дня, улучшения условий труда, и освобождения, арестованных по политическим мотивам.

1914 год.

В порту было многолюдно и шумно, потому что все ждали прибытие парохода из Испании, который задержался в пути почти на полдня. В толпе шныряли то и дело грузчики, почтовые служащие, мальчишки-разносчики и матросы, а встречающих охватило нетерпение при виде огромной махины, медленно швартовавшейся у причала.

— Наконец — то, дорогая, теперь уж точно скоро увидим своих родственников. Граф Арманду подготовился очень серьезно к тому, чтобы перевезти свою семью в Бразилию от всех этих военных действий, что происходят в Европе. Их сын только заикнулся, чтобы ввязаться в эту авантюру, как граф и заторопился.

— Я думаю, главную роль в этом сыграла твоя кузина, которая настояла на этом переезде, — Алисия улыбнулась, пытаясь среди людей, которые вышли на палубы парохода для высадки, увидеть своих родственников.

— Да, Линда умеет убеждать, когда захочет, — Габриэл посмотрел на своих жену и дочь, — моему другу очень сложно отказаться от привычного образа жизни, бросить свое поместье и уехать в неизвестность.

— Это же не навсегда. Они смогут вернуться, как только весь этот политический бред закончится, и их сын перестанет рваться на поля этой бессмысленной войны.

— Почему же бессмысленной? У каждой войны есть свои причины…

— И последствия. Каждая война бессмысленна, потому что приносит только боль и страдания.

— Хорошо, я с тобой соглашусь.

— Ах, папочка, ты всегда соглашаешься с мамой, потому что она права. В их приезде есть один хороший момент, — Карина тоже подошла к родителям, чтобы поскорее увидеть приезжающих. Это была высокая очень красивая брюнетка с очаровательными ямочками на щечках, отчего казалась, что она всегда светится радостью. Ее темные глаза распахнулись в ожидании новых впечатлений и предвкушении новых знакомств.

— Всего один? — Алисия удивленно посмотрела на свою дочь.

— У меня будет подруга, которой я лишилась из-за того, что вы не общаетесь с Пруэнсами.

— Тебе не стоит об этом говорить, на то есть очень серьезные и непреодолимые причины. И будь любезна при своей тете ни словом, ни жестом не напоминай о Пруэнсах.

— Ваше многолетнее противостояние привело к тому, что мы лишились полностью всяких связей со своими родственниками.

— Ничего, теперь ты будешь счастлива, потому что к нам приехали сразу все семейство де Соза.

— Фи, я видела этого чванливого графа де Соза, когда ездили в Европу. Как только моей тете Линде угораздило выйти замуж за этого аристократа. Более высокомерного и властного человека я не видела.

— Мы не видели своих родственников почти десять лет. Что ты можешь помнить? — мать предостерегла дочь от поспешных выводов.

— В этом наша дочь права, граф на самом деле поражает своей надменной спесью. Боюсь, что виконт и виконтесса[1] страдают тем же.

— Ах, Габриэл, ты — то уж не начинай! Карина хоть молода и не всегда следит за собственными словами, — Алисия выразительно посмотрела на дочь и покачала головой, — но ты же взрослый человек!

Габриэл улыбнулся и хитро переглянулся с дочерью. Алисия посмотрела на огромный пароход и на людей на палубе, которые ждали трапов, чтобы спуститься, наконец, на землю.

— Пора, — они встали, чтобы выйти из зала ожидания и пойти встретиться прибывших родственников.

*****

Линда вдохнула воздух родной страны, из которой она уехала больше двадцати пяти лет назад и никогда не возвращалась. Теперь пришло время для возвращения, хотя если бы не военные события у нее и мысли не возникло о переезде. Ее муж граф Армандо Мендес де Соза тоже не пылал желанием остаться в Бразилии на долгое время, оставив фамильное поместье и переложив ведение торговых дел на управляющих, хотя и перевел значительную часть состояния в зарубежные банки, в том числе и в Бразилию. Графиня Линда Антунес де Соза за эти года приобрела великосветский лоск, за которым успешно прятала все свои душевные переживания, производя впечатление очень счастливой и успешной дамы. У них было двое детей. Мария дель Кармен, или просто Мари на французский манер, своим спокойствием и созерцательным отношением к жизни напоминала свою мать, а вот ее старший брат виконт де Соза был бунтарем от природы и доставлял семейству огромное количество неприятных моментов. Он же стал основной причиной переезда всей семьи из Португалии.

— Дорогой, здесь даже запах другой. Разве ты не чувствуешь? — графиня обратилась к мужу.

— Возможно, для тебя это запах родины?

— Да, конечно, я здесь слишком долго не была, поэтому буду открывать свою страну заново.

— Мама, нас должны встретить? У нас слишком много багажа. Наши родственники должны помочь нам, — Мари обеспокоенно смотрела на огромную толпу встречающих внизу. Ее пугало такое буйство жизни.

— Наша принцесса боится людей? Они же ее покусают, — молодой человек подколол свою сестру и уставился на стоящих неподалеку девушек, которые строили ему глазки и перешептывались. Он улыбнулся, вызывая в них живейший интерес.

— А наш красавчик, как всегда строит глазки! — Мари хмыкнула.

— Эдер, прекрати ерничать и цеплять свою сестру. Да, нас встретят, но багаж перевезут в дом к Алисии и Габриэла, — мать тонким пальчиком указала стюарду на приготовленный багаж. — Будьте любезны, выгрузить и дать распоряжения отвести багаж по нужному адресу.

— А мы? Нас тоже, как багаж, перевезут и выгрузят в чужом доме? — Эдер фыркнул.

— Мы пока погостим у Брандау, пока наш только что купленный дом приводят в порядок, — Арманду внимательно посмотрел на своего сына, — а ты недоволен тем, что тебе не разрешили записаться на фронт? Выкинь из головы эти бредовые идеи!

— По-вашему, лучше отсидеться в тихом местечке, когда другие погибают за нашу страну.

— В нашей стране нет военных действий, и я надеюсь, что Португалия не вступит в войну, но ты не можешь успокоиться и решил сложить голову на полях Австро-Венгрии или Германии. Не удивительно, что отец так быстро согласился с мамой, чтобы вывезти тебя из страны, — Мари подначила его и направилась к трапу за родителями, не удержавшись показать брату язык.

*****

Алассандра ждала своих подруг около входа в университет[2], а Лусия и Нина опаздывали, как всегда.Она нетерпеливо прохаживалась и рассматривала проходящих мимо студентов, прислушивалась к разговорам стоящих неподалеку молодежных групп.

— Здравствуй, Алессандра, извини, мы задержались.

— Я, конечно, заметила. Стою здесь, как на лобном месте и привлекаю внимание. Ну, что вы решились? Мы идем или вы передумали?

— Я не передумала, а Нина не хочет, — Лусия тоже оглянулась на огромное здание университета, на молодых людей, стоящих у ворот в университетский сквер, и смутилась, когда поняла, что вызывает ответное любопытство. Румянец окрасил ее щечки, а мохнатые ресницы спрятали выразительные глаза.

— Почему? — удивилась Алессандра.

— Я не считаю для девушки нужным работать или учиться в университете, если все равно ее выдадут замуж за человека, которого выберут родители, — Нина поиграла глазками, переводя внимание молодых людей на себя. Кокетливая блондинка была самой яркой девушкой среди подруг она с легкостью заводила новые знакомства и поклонников.

— Ты хочешь сказать, что будешь вести себя, как послушная овечка? Но тебе и нечего беспокоиться, ведь у тебя есть Кассио. Вы же любите друг друга!

— Да, мы любим друг друга, и мои родители не против нашей свадьбе. Мне повезло, что я выйду замуж за человека, который мне нравится, а вот учиться мне совершенно незачем, я буду хозяйкой дома, — Нина горделиво взметнула головой и улыбнулась проходящему мимо молодому человеку.

— Ты хоть бы здесь глазки не строила. Твоему жениху придется отбивать тебя от назойливых ухажеров.

— А вам, девочки, пора понять, что здесь можно прекрасно провести время, не записываясь на курсы. Смотрите, как много молодых людей, — Нина была в своей стихии. Алессандра фыркнула, ее никогда не интересовал противоположный пол. Конечно, она иногда задумывалась над тем, что ведет не так, как принято в обществе, но тут же ее мысли переключались на более интересные темы. А интересовало ее многое: политика, история, происходящие события в стране, теперь ее волновали военные действия в Европе, можно сказать, что Алессандра была борцом за правду, если находила против чего бороться. Сейчас она загорелась идеей женского образования.

— Если это услышит твой Кассио, вы можете поссориться. Лусия, ты — то согласна пойти на курсы машинисток?

— Да, мой отец говорит, что женщина должна иметь те же права и возможности, что и мужчина, поэтому мои родители не против того, чтобы я получила профессию. А Кассио скоро окончит университет и станет помогать отцу на фабрике.

Они прошли в здание университета, найдя нужный кабинет, в котором велась запись на курсы машинисток для женщин.

— Аллесандра, зачем тебе эти курсы, если ты уже работаешь в газете Салвадора? — Лусия всегда восхищалась неуемной энергией Алессандры, она даже иногда пугала ее.

— Я хочу сделать карьеру журналиста, пусть никто не думает, что женщина не может стать полезным членом общества. Между прочем, Лусия, на вашей фабрике нарастает напряжение и недовольство рабочих. Что об этом говорит твой отец? — девушка с повышенным вниманием ждала ответ своей подруги.

— В тебе сидит настоящий журналист. Мой отец озабочен, но я ничего не знаю.

— А устрой мне с ним встречу?

— Алессандра, ему совсем не до тебя, — Лусия не знала, что и сказать.

Они записались, узнали, когда будут первые занятия, а когда вышли из кабинета, то увидели, как Нина кокетничает с незнакомым студентом.

— Боже, как только твой брат терпит ее кокетство! — вздохнула Алессандра.

— Он думает, что она кокетничает только с ним одним. Я пыталась с ним поговорить, но Кассио не желает ничего замечать. Нина хорошая девушка, но желание нравится мужчинам у нее в характере.

*****

Ана помогала прислуге убирать со стола, поглядывая то на сына, то на своего мужа. Она изменилась, очарование юной девушки превратилось в отточенную спокойную красоту взрослой женщины, знающей себе цену.

— Как дела на фабрике, дорогой?

— Нам нужны лишь финансовые вливания, иначе придется очень сложно. Нынешний кризис напрямую связан с потерей рынка сбыта, нам нужен государственный заказ или денежные вложение частного лица, заинтересованного в нашем производстве, — Антенор развернул газету, выискивая в ней сводки по биржевым сделкам.

— Я слышал, отец, что из-за падения спроса на продукцию, упала заработная плата рабочих и поэтому возможна забастовка, — Кассио взял чашечку кофе и поблагодарил прислугу.

— Все может быть, все может быть! Где твоя сестра?

— Она собралась записываться на курсы машинисток при университете.

— Лусию сбивает с пути Алессандра, подруга, с которой она познакомилась на вечере фадо, — Ана тоже присела за стол.

— Это та шустрая особа, которая внимательно слушала и восхищалась исполнением фадо, а потом выдала речь о падении нравов, потому что песни городских улиц пришли в рестораны? — Антенор покачал головой, вспоминая яркую рыжеволосую девицу с огромными пытливыми глазами.

— Девочка очень амбициозна и видит мир без всяких оттенков, только бело-черным. Лусии необходимо быть очень осторожной с такими друзьями, — Ана засмеялась.

— Кассио, ты идешь сегодня в университет или со мной на фабрику? — Антенор встал из-за стола и выжидательно посмотрел на сына.

— Я в университет.

Когда мужчины вышли, Ана подошла к трюмо и взяла из шкатулки письмо, прочитав, нервно скомкала и бросила обратно. Потом посмотрела на себя в зеркало, замерла, словно увидела свое прошлое.

1889 год

Дым сигарет, звук пианино и приглушенный разговор заполнил полумрак помещения. Хозяин ресторана сеньор Муньос посмотрел на нее и, улыбаясь, пригласил к пианино.

— Нам в ресторан, как раз, нужна певица, потому что одной игрой на пианино посетителей не привлечешь. Вы могли бы спеть прямо сейчас, и мы посмотрим, как вы понравитесь публике. Что бы вы могли спеть?

— Извините, это поется под гитару.

— Хорошо, — он сделал знак музыканту, который тут же взял грушевидный инструмент с плоским грифом и десятью струнами, и гитара запела голосом саудаде[3]. Ана немного нервничала, но встала рядом с музыкантом и посмотрела в зал. Ее голос набирал силу и начал вливаться в бесконечную вязь звуков и слов, выражающих тоску по нереализованным мечтам и о любви. Когда она закончила, то на глазах у некоторых посетителей блеснули слезы, а хозяин ресторана выразил желание принять ее на работу.

Она бежала домой, как легкая лодка, в парус которой дует сильный ветер, там ее ждал сын. Ана влетела в комнату под самой крышей и закружилась.

— Бина, я нашла работу, теперь мы сможем оплачивать это жилье, а со временем, сможем снять собственный дом, а не пользоваться твоей добротой.

— Это хорошо! — Бина миловидная мулатка, с которой Ана и Антенор снимали комнаты, долгое время помогала своей подруге. Она занималась стиркой и глажкой белья, имела свою клиентуру, потому что была некогда рабыней при городском хозяине и имела полезные знакомства. Многие освобожденные рабы, наводнившие города, поселялись на окраинах и образовывали фавелы, гда царил странный порядок, который напоминал хаос. Здесь жили люди, работающие грузчиками, официантами в обычных кварталах, сапожниками, белошвейками, как Бина, и проститутками, а были и те, кто регулировал этой жизнью. В большей части население было темнокожим.

— Я не понимаю, как вы здесь оказались. Ты чужачка, да еще светлокожая, а твой муж имел небольшие, но все-таки деньги.

— Антенор вложил деньги в предприятие на равных паях, вот и пришлось отдать все деньги в производство, оставшись совсем на мели. Но мы выкарабкаемся, потому что вместе.А я была такой же рабыней, как и ты.

— Тебя хозяин любил? — Бина засмеялась, оглядывая женщину, но Ана на нее не обижалась. — Таких красавиц хозяева всегда выделяют. Ладно, твое дело. Помни, лучше не попадайся местному хозяину наших трущоб, не доверяет он белым.

— А кто он?

— Да кто его знает, но порядки завел такие жесткие. Зверь, а не человек!

— Я буду работать по вечерам, а днем буду дома, меньше буду показываться на глаза, но мы не можем уехать отсюда, пока мой Антенор не сможет стать на ноги.

— Хорошо, что у мужчины есть работа.

— И настоящие друзья, которые могут помочь в трудный момент.

*****

Велма строго посмотрела на свою дочь, ей не нравилось, что пришлось оставить поместье и приехать в Салвадор, чтобы указать дочери на ее неподобающее поведение.

— Я больше не буду приезжать улаживать твои дела, когда ты в очередной раз попадешь в полицейский участок из-за участия в этих митингах.

— Мам, я не участвовала, а только освещала. Разве я виновата в том, что полиция не разбирает, кто участник, а кто — всего лишь журналист.

— Ха, журналист! Что напридумала! Разве женщина может быть журналистом? Это удел мужчин, а тебе надо выйти замуж и вести дом...

— И рожать детей, — Алессандра закончила фразу за мать, — я все знаю! Но мне этого мало, я не хочу запереть себя в четырех стенах, я записалась на курсы при университете и хочу получить достойную профессию.

— Боже мой, мне не хватало еще твоей учебы. Ты возвращаешься на фазенду со мной и забудь про городской особняк, про учебу, про профессию журналиста!

— Нет, мамочка, я не поеду, — девушка встала в позу, не желая уступать.

— Ты ослушаешься свою мать?

— Мамочка, ты же хорошая, ты же умная, ведь ты знаешь, что я не смогу жить на фазенде, потому что мне там невыносимо скучно. Я зачахну там! Ты же самая любимая мамочка на свете, разреши мне жить в городе, — Алессандра скорчила рожицу, на которой читалось раскаяние и мольба.

— Но кто за тобой будет присматривать?

— Я же взрослая!

— Тоже мне взрослая! — Велма недоверчиво оглядела дочь. — Я оставляю здесь своего преданного слугу — Матеуша. Если ты его не будешь слушаться, я сразу заберу тебя на фазенду.

— Матеуш! Он просто душка! Он мне как отец! Клянусь, что буду слушаться Матеуша, как тебя. Я люблю тебя мамочка! — Алессандра накинулась на Велму с поцелуями, и, несмотря на внешнюю строгость, та растаяла.

— А почему бы вам не пожениться с Матуешем? — неожиданный вопрос дочери застал Велму врасплох.

— Что?

— Ах, мамочка, не надо меня считать за не совсем умную девочку. Я прекрасно вижу, как вы друг на друга смотрите, — девушка решила отвлечь внимание матери от себя и сделала это с блеском.

— Что ты такое говоришь! — Велма и не думала, что дочь может так прямолинейно без должного почтения распоряжаться ее жизнью.

— Да, с таким отношением к жизни, вы будете еще полжизни смотреть друг на друга и с места не сдвинетесь!

— Ты просто нахальная девчонка! — мать чуть не задохнулась от возмущения. — Как ты смеешь такое предлагать своей матери! Я дама из высшего общества и мне не пристало думать о человеке низкого происхождения. Как и тебе, запомни мои слова и не вздумай потерять голову из-за какого-нибудь прощелыги!

— Слушаюсь!

— А Матеуш присмотрит. Он будет сопровождать тебя на все твои мероприятия.

Уже садясь в коляску, Велма посмотрела на провожавшего ее Матеуша, высокого и сильного мужчину средних лет с очень внимательным взглядом темных глаз. Она не думала о нем, как о мужчине до слов дочери, и вдруг увидела его в новом свете, заметила его обожающий взгляд и его преданность. Велма смутилась от своих мыслей и поспешила дать указания.

— Матеуш, за моей дочерью нужен глаз да глаз, она слишком шустрая, чтобы расслабляться. Я надеюсь, что ты оградишь ее от неприятностей, которые она сама себе организовывает. И еще будь осторожен, потому что здесь находится мой бывший муж, который освободился совсем недавно. Если он не смог достать меня, то может отыграться на дочери, — Велму беспокоило желание дочери жить самостоятельно, потому что она удивительным образом попадала в сложные ситуации.

— Но она ведь и его дочь.

— Вряд ли это его остановит.

— Хорошо, сеньора Велма, я буду рядом с ней.

1900 год

Велма вздрогнула, когда увидела перед собой отца. Дон Рафаэл вальяжно прошел в дом, оглядывая изменившуюся обстановку.

— Отец! Когда ты приехал?

Вошедший Виторио тоже остолбенел, когда увидел своего тестя живым и здоровым.

— Дон Рафаэл? Дядя?

— Как я понял, вы меня не ждали! Скинули со счетов.

— Отец, ты так неожиданно исчез и не предупредил даже о своих планах. Что нам оставалось делать?

— Ладно, дело прошлое.

— Ты знаешь, что мама умерла? Она не смогла смириться с тем, что ты исчез, — Велма хотела вызвать у отца чувство сожаления и стыда. Дон Рафаэл вздохнул, похлопал по плечу Велму.

— Все мы когда-нибудь умрем. Она не смогла смириться не с моим отъездом, а с тем, что никогда не была частью моей жизни и не смогла ею стать.

Велма знала такое отношение отца к матери и промолчала.

— Дядя, ты приехал на время или навсегда? — Виторио почувствовал жестокое разочарование при появлении своего тестя, поняв, что он опять попадет в зависимое положение.

— Не пугайтесь, у меня есть неотложные дела в этой стране, я их решу, а потом посмотрю, стоит ли здесь оставаться или нет. У меня сейчас другое имя, мне пришлось начать жизнь заново, чтобы не загреметь в тюрьму, — он вздохнул — Но я вернулся не просто так, потому что все свои долги я отдаю сполна, даже те, которых не ждут, — он усмехнулся, погружаясь в собственные мысли.

[1]титул европейского дворянства, средний между бароном и графом. Старший сын графа (при жизни отца) носит титул виконта.

[2]История начального высшего образования в государстве восходит к 1808, когда, для определения Португальского Двора, была создана первая школа медицинского образования в стране: медицинская школа Баия.

[3]Саудаде — это что-то среднее между меланхолией и ностальгией, дыра в сердце.