Глава 18

Марина повертела в руке пластиковый флэш-носитель, а в голове роились непонятные, неосознанные мысли, одни всплывали и становились понятными, другие таяли и исчезали окончательно. Она пыталась вспомнить, откуда у нее этот предмет, копалась в своей памяти, но та словно атрофировалась. На флэшке был план реализации проекта по снижению биоугрозы — эксперимент по созданию новейших видов так называемого генно-биологического оружия — препаратов, влияющих на конкретный геном человека и вызывающий стерилизацию человека. Дальше шли данные исследований каких-то препаратов и результаты тестирования их с полной выкладкой лечебного эффекта и побочных последствий. Отдельными файлами были отчеты о группе риска, которая состояла из добровольцев, которые в основном относились к материально нуждающимся, а получали они за подобное участие в экспериментах двенадцать долларов в час. Холодок побежал по спине, в висках застучало, Марина заставила себя сосредоточиться на строках и таблицах, выплывающих на экран монитора. Исследования ввелись не только на добровольцах, но и на людях, которые не были поставлены в известность о проводимых испытаниях, речь шла о населении стран третьего мира. А несколько отчетов, направляемых в благотворительный фонд Р.[1], финансирующий эксперимент, содержали мониторинг по испытуемым в пределах своей страны, скорее всего, речь шла о расовой чистке. Людей использовали в качестве подопытных кроликов, и, несмотря на незаконность и большой риск летального исхода и появления уродств, испытания продолжаются, им просто не говорят, а обманывают, расхваливая лечение тем или иным препаратом. Испытание любого лекарственного препарата требует много времени и, конечно, первая стадия опытов проходит на кроликах или крысах, но животное остается животным, а нужны люди. Если предложить любому стать участником опытов и честно признаться в непредсказуемости результата, что процент смертности составляет 80 %, то вряд ли найдется много добровольцев. И тогда подключаются скрытые ресурсы: люди «нечистой расы». Вот такой гуманизм высшего порядка. Марина уже поняла, что флэшка принадлежала Кливи, она соскочила со стула и пробежалась по комнате: «Я становлюсь похожа на Майкла, вот только теперь я понимаю его нервное поведение, его иногда несвязную речь, он находился под впечатлением того, что находится в моих руках. Медицинские эксперименты— это палка с двумя концами, ведь без подобных опытов нет развития медицины. На одной стороне — человечность, на другой — научный прогресс. Кроме того, новые лекарственные препараты сулят сверхприбыль, ради которой финансирующие корпорации закроют глаза на все этические нормы. Эти нормы заложены давно в Нюрнбергском кодексе врача, а на деле он оказался простым листом бумаги». Всем известен Нюрнбергский процесс над нацистами, но их было двенадцать, среди которых суд над врачами-убийцами, которые обвинялись в проведении опытов над людьми. Если оценить все эти события с долей здорового цинизма, то можно сделать выводы, что большая заинтересованность спецслужб к конкретному процессу можно объяснить несколькими причинами, одна из которых рецептура новых и неизвестных до тех пор лекарственных препаратов, апробированных на заключенных концлагерей. Личный врач Гитлера Карл Брандт шел на казнь, уверенный в исключительности своей миссии. Полученные исследовательские записи имели не только научную ценность, но и денежный эквивалент. Это был сверхприбыльный бизнес.

Сегодня стояла жара, люди медленно дрейфовали по улице, утопая в густом и плавающем от солнца воздухе, прятались под тентами уличных кафе или скрывались за стеклянными витринами магазинов с кондиционерами. Город был в полуобморочном состоянии. Марина с угрюмой задумчивостью смотрела в окно автобуса. Люди, как люди, живут простой жизнью — ходят на работу, сидят в кафе или ресторане, ловят рыбу или лечатся в больнице, но им нет дела до того, какие планы зреют в головахистеблишмента и какими способами эти нелюди хотят добиться своего превосходства. Она вздрогнула от неожиданно громкого клаксона проезжавшей мимо машины, в последнее время она находилась в постоянном напряжении, ощущение незащищенности усилилось, и ей казалось, что среди этих людей находится тот, кто желает от нее избавиться. Она встряхнулась, если постоянно думать о плохом, то будешь запрограммирована на неудачу. Когда она подъехала к дому Тони, то поняла, что безнадежно опоздала на работу, но объяснять причину не хотелось и не хотелось говорить ни о чем, поэтому она собралась незаметно проскользнуть мимо комнаты Антонио в детскую, но как только появилась, на пороге наткнулась на него. Его молчаливый вопрос требовал ответа, Марина вздохнула, пожав плечами.

— Проспала.

Целый день она делала вид крайней занятости, а мыслями возвращалась к Стивену, Кристиану, потом к нападению на нее и так по кругу. Из детской послышался голос сына, Марина вздрогнула, и ее мысли перескочили на ребенка. Она подумала, что давным-давно смотрела телевизионный фильм, названия которого уже не помнила, но там речь шла о выборе, который человек делает, когда попадает в сложную ситуацию. Фильм о незаконной пересадке органов, и в один момент был задан вопрос одному из героев — «смогли бы вы дать согласие на убийство потенциального донора, если бы ваш ребенок остро нуждался в пересадке органа». Насколько страшный был вопрос, но еще страшнее был выбор, который предстояло сделать, и отвечающий был парализован ужасом. Почему люди, которые не стоят перед таким выбором испытывают такую ненависть к человечеству? Кто сейчас эти люди, которые возлагают на себя право решать, кому жить, а кому — нет? Мир стал сложнее, а люди — злее. Марина подхватила ребенка на руки, прижала к себе и покружила по комнате, потом запела колыбельную, положив Сашку в кровать. Когда Сашка заснул, заглянула к Антонио, который просматривал и корректировал какие-то документы, ей надо поговорить, придумать уловку для того, чтобы обезопасить их сына. Он взглянул на нее, улыбнулся, приглашая к себе.

— Соскучилась? — в его голосе слышали самодовольные нотки, он посадил ее на свои колени, пряча свое лицо в ее волосах и целуя шелковистую кожу шеи.

— Да, «не хочу ждать тебя, хочу быть там, где ты».[2]

— Мне нужно тебе кое в чем признаться, — он медленно гладил ее лицо, подбирая нужные слова, — я не знаю, как ты это объяснишь, но иногда мне кажется, что я знаю тебя, я знаком с твоей манерой говорить, смотреть и поворачивать голову, как ты занимаешься любовью вызывает во мне странное ощущение, будто я погружаюсь в прошлое, — он намеренно не упоминал имя своей бывшей любви, но подавлять в себе возникающую аналогию он не мог. Марина обняла его за шею, положила голову на широкое плечо, скрывая лицо от его взгляда. Рано или поздно ей придется отвечать на многие его вопросы, но не сейчас. Сейчас важнее всего, обезопасить себя и ребенка от того, кто, как шакал, ходит кругами вокруг них.

— А я думала, что ты скажешь совсем другое.

Антонио молча усмехнулся, потом обнял и подтолкнул к пастели, с нарастающей страстью покрывая поцелуями любимое личико.

— Я люблю тебя.

— Все-таки, я научила тебя признаваться в любви.

— Я признавался тебе в любви, но другим способом и другими словами.

— Но эти слова, как завершающий аккорд, без них невозможно обойтись, — перевернулась, оказавшись на нем, засунула руки под его рубашку, вызывая насмешливый стон и ответный глубокий вдох. — Я люблю тебя, я люблю тебя.

Тонкими пальцами пустилась в путешествие по горячему телу, склонилась, чувственно касаясь языком солоноватой, как морской бриз, мужской кожи. Сквозь полуприкрытые веки он наблюдал, как Марина отдавалась своим ощущениям. Сладкая ласка бесстыдных рук, изгиб спины, и она вернулась к его губам. Как же она любит его губы, такие нежные и дерзкие одновременно. Порочное желание выплеснулось в слиянье тел, прерывистое дыхание не могло остудить шальную горячность. Мгновение, и все исчезло, когда накатила слабость и онемение после этой всряски, Марина упала на его грудь и замерла.

— Милая, ты что-то хотела сказать, когда пришла? — легкий флер сказанной фразы вытянул ее из расслабленного состояния. Она села рядом, закрываясь легким покрывалом, и уставилась на него.

— Тони, я на самом деле очень скучаю по тебе. Но только не торопи меня, мне надо привыкнуть к мысли, что в моей жизни ты будешь всегда, почувствовать тебя, не отвлекаясь ни на что или кого. Может быть, нам следует сначала побыть только вдвоем. Я эгоистка?

— Тебе мешает Сашка?

— Нет, как ты мог такое подумать! Я бесконечно его люблю. Но любая пара должна пройти такой период, когда всецело принадлежат только друг другу, — она замолчала, не зная, что еще придумать, чтобы обезопасить сына, потом решилась довести начатое до конца, — давай отвезем Сашку к его деду, ну хотя бы на недельку, и будем ходить по кафешкам, клубам или кино, а потом всю ночь заниматься любовью?

Карие глаза Антонио потемнели, словно он предствил все, что она предлагала, и в этот момент в детской раздался голос сына, требующего включить свет. Марина соскочила с пастели, на ходу натягивая его рубашку, и около двери остановилась.

— Видишь, а мы могли бы сейчас пойти вместе в душ и любить друг друга под водопадом теплой воды.

Когда она вернулась, то стала натягивать одежду, собираясь домой.

— Тебе незачем уходить.

Но Марина покачала головой, не могла объяснить, что не хочет подвергать их опасности.

— Я чувствую свою вину перед Стивеном, перед его отцом. Как я буду смотреть в глаза доктора Миранги?

— Отец Стивена тоже доктор? Вы знакомы?

— Да, он замечательный пластический хирург и очень добрый человек, — Марина шмыгнула носом и смахнула набежавшие слезы.

— Пластический хирург? — вопрос Антонио заставил девушку напрячься, она даже прикусила кончик своего языка, понимая, что невольно заставила его сделать предположения. Что он подумает и какие сделает выводы, ей не хотелось возвращаться в прошлое, словно она боялась того, что может стать причиной следующей трагедии.

— Да, был когда-то, а сейчас на заслуженном отдыхе, — одна ложь повлекла за собой целую пирамиду других уловок и выдумок. Марина скосила глаза и столкнулась с внимательным взглядом мужчины, он ее рассматривал, не пропуская не мельчайшей черточки лица. Она замерла, даже перестала дышать, пугаясь возможного разоблачения.

— Зачем тебе знакомства в пластической хирургии?

Она выдавила из себя улыбку,

— Стану бабушкой — пригодится.

*****

Марина могла бы и остаться, но она нырнула в ночную прохладу улицы, легко поцеловав на прощание Тони. Делала она это намеренно, пусть мучается нереализованными желаниями и беспокойством из-за ее ночных прогулок, возможно, это сподвигнет его на принятие решения. Жара, которая испепеляла город днем, спала, но гулять по темной набережной ей не хотелось. Она решила не рисковать, поэтому вызвала такси и, когда очутилась в уютном небольшом пространстве машины, успокоилась.

[1] Вымышленное обозначение

[2] Жозе Самаранго, португальский писатель и поэт