Глава 3

Ей предстояло подумать и разобраться во многом. Она стучала по клавишам клавиатуры, выискивая в инете информацию о прошлых событиях. Память лихорадочно копалась в прошлых событиях, но ничего не находила, не за что было зацепиться, чтобы вытащить на белый свет то, что скрывается за попыткой ее убийства. Все утро она посвятила прочтению аналитических статей по заказным убийствам, пытаясь понять хотя бы причины покушения. Убийства, совершаемые по найму, были самым легким и самым быстрым способом решения проблемы. «Нет человека — и нет проблемы»[1]. А проблемой была она, только чьей проблемой? Из всех категорий убийств еще как-то подходит убийство с целью разрешения конкретной ситуации, поводами для которого могут быть нежелание возврата кредита, долга, отказ выплаты части прибыли. «Это не может быть Кристиан, не поверю, что он настолько мелочный, чтобы из-за незначительной для его положения суммы, лишить человека жизни. Он так любил, так хотел меня, неужели невозврат супружеского долга — дурацкая формулировка и дурацкая причина, толкнул его на месть?», — Марина облизала губы от такого предположения. Она еще раз стала прокручивать в памяти события того рокового дня. Марина вспомнила, что пляж был почти пустынный, встречались редкие парочки, прогуливающиеся по кромке воды или мечтательно наблюдавшие за заходом солнца. С побережья постепенно убирали шезлонги и зонты, оставленные нерадивыми посетителями, город погружался в вечернюю жизнь. Пляжное кафе было наполнено поздними посетителями, тягучий блюз плыл по воздуху, наполняя ностальгическим настроением окрестности. Неожиданно налетевший порыв ветра качнул верхушки пальм, она зашелестели, зашептались, пугая запоздалых чаек. Убийца появился неожиданно и направил пистолет на них, она сморгнула и неожиданно вспомнила, что не видела дула пистолета лишь потому, что оно было направлено…, она еще раз представила киллера. На его лице были абсолютно черные очки в половину лица, такие сейчас не носят, но на нем они были, поэтому она назвала его черным человеком. «Его пистолет вздрогнул, когда я вышла линию огня. Он хотел убить не ее, а Тони?! Что с ним сейчас, а если … — Марина соскочила со стула, в панике забегала по комнате, схватившись за голову. — Нет, нет, что я так испугалась? Можно сейчас ввести в поисковик его имя и узнать, что с ним все в порядке». В висках стучал страх, она медленно подошла к столу и села перед нетбуком, пальцы не слушались, попадая мимо клавиш. Раньше она намеренно не искала о нем информацию, пытаясь не подвергать себя лишнему соблазну броситься к нему и сыну, теперь уже сожалела об этом. На экране высветлилось красивое лицо Антонио Тиссеро, и Марина облегченно выдохнула, потом опять испугавшись, стала торопливо, глотая слова, читать последние новости об идущих в данный момент съемках.Как несказанно приятно сидеть и смотреть в его глаза, он словно смотрит только на нее, как прежде, вот только появилась небольшая трагическая складка в уголках губ и он все чаще прикусывает нижнюю, когда задумывается. Никто не знает, какие у него могут быть любящие глаза, то, что видят его партнерши по любовным сценам только крохи, она погладила его изображение и выключила компьютер. Ей надо подумать, а не томиться от желания, глядя на любимого.

Марина осмотрела новую квартиру уже при дневном освещении, и она показалась ей гораздо просторнее. Любовное гнездышко, очень жаль разочаровывать Стивена, но она не станет его благодарной любовницей. Современный и новомодный дизайн делал интерьер квартиры урбанистическим и надо очень постараться, чтобы в таком помещении стало по-настоящему уютно. Геометрически правильный диван, ковер, журнальный столик из прямоугольного стекла — городской минимализм, и все разбавлено неожиданно кокетливыми креслами в виде красных губок. Она похихикала, разглядывая такие эротические шедевры: «Даю слово, что Стивен представлял меня, сидящей в этом ротике и абсолютно голой. Ну и фантазии!» Кухня тоже не отличалась особым полетом творческой мысли, да и в холодильнике было пустовато. Она вернулась в спальню, покопалась в шкафах, пытаясь найти подходящую одежду, не могла же она пойти за продуктами в вечернем платье или в халате, который был единственной вещью по размеру.

— Признай, что ты не можешь обойтись без меня, — он протянул ей сумку с ее вещами, которые он принес из клиники, и прошел на кухню, — не способна даже поесть.

— Ага, от тоски по тебе объявила голодовку. Стивен, не забивай себе голову глупостями, — она вцепилась зубами в пиццу и довольно замурчала.

— Чем занималась весь день?

— Я думала. Стивен, объясни мне, пожалуйста, если мужчина болен ревностью, то на кого будет направлен его гнев — на жену или ее любовника?

Мужчина задумчиво прожевал кусочек пиццы, неторопливо запил ее колой, вызывая в ней нетерпение. Она воспринимала его, как хорошего друга, поэтому стала приоткрывать завесу своего прошлого.Стивен перегнулся через столешницу стола, приблизил свое лицо и слизнул с ее губ крошку пиццы.

— Ты неисправим! — чайник засвистел в самый напряженный момент, и Марина вздрогнула от неожиданности. Он прекрасно знала силу своего воздействия на мужчин, ей необходимо было отвлечь мужчину и отвлечься самой от созерцания прекрасного образчика интересного мужчины.

— Что ты молчишь?

— Скорее всего, не поздоровится обоим, но все зависит от степени привязанности мужа к своей жене. Проще говоря, чем сильнее он любит свою неверную жену, тем страшнее будет гнев на ее любовника.

— А не наоборот? — девушка рассматривала противоположную стену, на кухне висели репродукции с видами Майами, стекло рамок рефлексировало окружающими предметами, привнося в фотографии игру светотени. Марине нравилось гравюра, изображающая лабиринт, он напоминал ее жизнь с запутанными ходами и неожиданными тупиками.

— Ну, я не уверен, но можно проконсультироваться у психотерапевта.

Марина представила злую зелень, сверкающую в глазах Кристиана, его упрямое желание управлять ее жизнью, и поняла, что есть доля правды в утверждении Стивена. Но это не помешало Кристиану открытьденежный счет на предъявителя и предать ей, для того, чтобы во время бракоразводного процесса на эти деньги не был наложен запрет, и они остались бынеприкосновенными для судебных исполнителей. У ее бывшего мужа ненормальная привязанность к ней, была привязанность, теперь все со словом «было».

— Мой отец пригласил меня работать в своей клинике. Он руководит подготовкой врачей — стажеров и предложил мне пройти этот курс.

— И? — краем уха она слушала новости Стивена, делая вид внимательной слушательницы, чтобы не обидеть друга, сидела, подперев рукой подбородок, и погрузившись в свои мысли.

— Это значит, что я стану высокооплачиваемым специалистом пластической хирургии, смогу позволить дарить самые дорогие подарки самой красивой женщине в мире, — ему хотелось произвести впечатление. У Марины был отрешенный вид, глаза были устремлены поверх его плеча, он обернулся и увидел план лабиринта. Чем больше она смотрела на него, тем более фантастичней становилось изображение. Его внутреннее пространство заполнено таким количеством поворотов, что напоминало замысловатый танец — сложный, но не лишенный смысла. Человек, попадающий в лабиринт, должен испытывать очень сильное психологическое напряжение. Представьте, глухая стена, один правильный путь, как одна человеческая жизнь, и множество ходов, как варианты судьбоносных решений.

— Смотри, в центре стоит тот, кто виноват в том, что происходит со мной. От него идут проходы, словно щупальца, окружают, переплетаются, запутывают следы.

— Ты занялась расследованием? Ты просто сошла с ума! Это неразумно.

— И каждый раз, когда меняется центр, меняются и проходы, — Марина подошла к висящей на стене гравюре, прочертила пальцем замысловатую фигуру и ткнула в центр рисунка. Стивен присмотрелся к сложному изображению, передвинулся, меняя угол зрения, и вдруг понял, что очертания лабиринта похожи на профиль человеческого лица, а глаз в центре стал расплываться и неожиданно подмигнул.

— Тьфу, ты!

— Человек, попавший в центр, пришел к своему одиночеству, а чтобы вернуться, он должен повернуться спиной к нему.

— И к своему прошлому, — Стивен встал рядом с девушкой, прислонившись головой к стене, чтобы заглянуть ей в лицо, — по сути, центр лабиринта олицетворяет смерть и новое рождение.

Марина посмотрела на мужчину, раздумывая над его словами, он прав, что смерть означает конец жизненного пути человека, после чего новообращенный рождается для иного существования.

— Отпразднуем рождение новообращенного?

*****

Марина присела на скамейку напротив своего дома, она мысленно поправила себя, не ее дома, а ее бывшего дома. Здесь ничего не изменилось, даже лужайка перед домом также плохо пострижена, как и раньше, когда Тони забывал это делать. Она уговаривала себя успокоиться и подойти к дому, нажать на дверной звонок, но уже третий день она торчит здесь, не решаясь сделать шаг навстречу с прошлым. Дверь была закрытой, никто не входил, и никто не заходил, а где ее сын, почему так холодно и пусто здесь, столько вопросов и ни одного ответа. Она не может просто вернуться в их жизнь, прийти и рассказать, что с ней случилось, у нее чужое лицо и шлейф нераскрытого покушения. Марина встала, собираясь вернуться в квартиру Стивена, но не могла отказать себе в удовольствии пройтись по траве пред домом. Неожиданно дверь дома распахнулась, и Марина увидела, как ее малыш пытается выйти, волоча за собой детский велосипед, за его спиной квохтала Лупе, пытаясь остановить упорного ребенка. Она проковыляла на крытую террасу, хлопая себя по коленям, стала отчитывать вредного мальчишку, но ему и дела не было до ее недовольства. Сашка взвизгнул от того, что нянька не давала велосипед, вцепившись в руль, и дернул его на себя так сильно, что вывалился на крыльцо.

— Саша, твердолобый мальчишка, у меня нет времени гулять с тобой, только вечером или когда придет тетя Френн с Эмис, — Лупе, тяжело вздыхая, ступила за дверь, у нее были больные ноги, Марина знала об этом и пожалела бедную женщину, еле сдерживаясь, чтобы не броситься навстречу ей и ребенку. Мальчишка кричал, настаивая на прогулке, он всегда добивался того, чего хотел, никогда не сдаваясь из-за трудностей, на него не действовали ни угрозы, ни увещевания, он добивался своего. Лупе тоже прикрикнула на него, но не могла поспеть за убегающим ребенком.

— Саша, немедленно остановись! — она заковыляла за ним, но бойкий ребенок вырвался на свободу, устраивая беготню по лужайке, а Марина замерла, с трудом удерживаясь, чтобы не броситься к сыну и не обнять его.

— Девушка, ну, остановите-ка этого негодника, — Лупе всегда отличалась безличной фамильярностью, но обижаться на нее было бесполезно, — останови его, дрогуша, здесь дорога, останови этого разбойника! Саша, немедленно остановись, — Лупе не пришлось долго просить, Марина тут же подхватила пробегавшего мимо Сашку и прижала к своей груди, ее сердце чуть не разорвалось от счастья, когда она ощутила его сердечко и тепло детского тела.

— Малыш, успокойся, ты хочешь гулять, мы можем сходить погулять.

— А ты кто? — его темные блестящие глазки сверкнули на хорошеньком личике, он устроился поудобнее на ее руках, отклонившись немного и склонив голову набок, с любопытством уставился на незнакомую женщину.

— Ох, спасибо, мисс, сладу нет с этим ребенком! Я уже не маленькая девочка, чтобы бегать за тобой! Когда же они возьмут настоящую няньку, чтобы я смогла спокойно заниматься только кухней, — Лупе собралась забрать мальчишку, но Марина не была готова так быстро расстаться с сыном. — Ох! У меня на плите обед, oh, santa madre de dios, мисс, занесите-ка этого шалуна в дом? Я не могу с ним справиться!

[1] И.В. Сталин