Глава 21

Скорость привыкания мужчины к женщине ниже — в этом нет сомнения. Она уже готова ради него на все, а он только думает, нужна ли она ему. И как мужчинам не надоедает быть на перепутье? Если для женщины — брак по любви, то для мужчины — любовь с отягощением, действие одно, а эмоциональная окраска разная. Маша каждый день сидела на лекции и витала в облаках, дожидаясь конца занятий. Она загадала, что если сегодня Тони не позвонит, то она пойдет в университетскую библиотеку, ведь заданий никто не отменял. Телефон запел, когда удрученная Маша уже входила в читальный зал, и ее сердце подпрыгнуло от радости. Тони ждал ее у входа, вызывая ажиотаж среди студенток. Ему не помогли ни темные очки, ни старательное закрывание лица рукой, словно у него болит голова. Несколько самых смелых подошли за автографами, и тут началось. Его обнимали, тискали, целовали, признались в любви, а Антонио терпеливо улыбался и послушно фотографировался с очередной поклонницей. Маша испытывала двойственное чувство — с одной стороны, гордость от сознания того, что этот парень принадлежит ей, конечно, утверждение спорное, но приятное. С другой стороны, коготки ревности царапали ее изнутри и причиняли боль. Антонио извинился перед девчонками, под многочисленными взглядами направился к Маше и поцеловал ее под одобрительное улюлюканье.

— Привет, я не знал, что у вас тут настолько шумно.

— Ты хотел сказать многолюдно. Поехали, а то я чувствую себя, как под микроскопом. Неужели такие ощущения ты испытываешь всегда? — они сели в машину, направляясь к центру города. Он впервые погладил ее коленку, вызывая незатейливой лаской дрожь предвкушения, Маша мысленно простонала, почему он не хочет дать ей немного больше, чем поцелуи.

— Не совсем, я не настолько популярен и известен, чтобы выходить на улицу, скрывая лицо и передвигаться короткими перебежками. Но знаешь, что иногда популярность и профессионализм исключают друг друга.

Маша уставилась на Тони. Казалось, его слова просто абсурдны. Он заметил ее замешательство и засмеялся.

— Представь, для популярности актеру достаточно создать удачный имидж и поддерживать его на экранах в сходных ролях, как это делают многие голливудские артисты, этим пользуюсь и я. Но честолюбивый, а не тщеславный актер пытается создать больше разнообразных образов, для исполнения которых требуется огромное мастерство и даже отказ от собственной индивидуальности. Для этого надо абстрагироваться от предыдущей имиджевой роли. Иногда последующие роли бывают неудачными.

Маша прижалась к его шее губами, вызывая его улыбку.

— Неужели ты меня пожалела?

— Не так, чтоб очень! А я всегда думала, что одной из определяющей причиной популярности является внешняя красота.

— Не обязательно. Красота — это удачное дополнение. Существуют множество некрасивых актеров, которые пользуются популярностью.

— Значит, талант?

— Опять, не обязательно. Талант нужен для достоверности образов, то есть для совершенствования мастерства, а для популярности — имидж.

Маша наблюдала за Тиссеро, понимая, если узнать его ближе, то в него невозможно не влюбиться.

— А эротичность?

Он засмеялся, останавливая машину. Когда у него не было отвлечено внимание на дорогу, он взглянул на Машу искрящимися глазами и погладил пальцем ее губы.

— Актер не вызывает у зрителей физическую страсть, скорее желание романтической любви, которая может быть наполнена сценами идеального интима.

Он привез ее к себе домой, переступив еще одну ступеньку в их отношениях, и Маша мысленно поздравила себя за терпение. Она не хотела баловать его слишком частыми признаниями в любви, но чувства требовали выхода, поэтому она страстно ответила на его поцелуи и откровенные ласки. Его движения были медленными и томными, он исследовал ее тело, пылая и задыхаясь вместе с ней в эротическом наваждении. Он доводил ее до пика наслаждения, останавливался и снова возносил до полного экстаза. «Ты дрожишь?» — хриплый шепот вторил ее стону, дыхание смешивалось в чувственном танце губ и языка. «Люблю, люблю» — чувство, наполнявшее ее с каждым вздохом, вырвалось наружу, она любила, как дышала.

Она провела у него ночь, ни разу не вспомнив о том, чтобы предупредить тех, кто за нее мог волноваться, потому что кроме Антонио ее никто не интересовал. Он принес кофе и поставил поднос на прикроватный столик, присев на краешек пастели, посмотрел на спящую девочку и улыбнулся, все в ней, от порозовевшего ото сна личика до маленькой ступни, которая торчала из-под одеяла, вызывало в нем волну нежности. Он помнил вкус ее губ, нежность кожи, запах волос, словно она проникла в его кровь и захватила целиком. Не всякий мужчина способен оценить собственное состояние, если долгое время оберегал свое сердце от любви, и Антонио боролся с непривычным эмоциональным всплеском. Он погладил губами ее нежную щечку и нос, дожидаясь ее пробуждения. Маша смешно пошевелила носом и открыла глаза, резко подскочив в пастели.

— Ты? Вот так сюрприз! — она огляделась и покраснела, понимая, что находится не у себя дома. — Ой, мне пора, я очень задержалась, у меня занятия, а мне еще ехать до дома. Я сейчас уйду, — она лихорадочно стала искать свою одежду, боясь наткнуться на его взгляд и увидеть вежливое безразличие. Она влюбилась, отвечала на его поцелуи, занялась с ним любовью, а он, возможно, принимал ее, как очередную романтическую интрижку.

Антонио Тиссеро— это ее уязвимое место. Они встречались уже несколько недель, но до сих пор девушка не могла понять, какие чувства он к ней испытывает, даже теперь после их первой ночи. Вернее, было бы сказать, что Маша знала о его привязанности, но душа требовала завершенности, которую Тони не хотел ей давать. Она осторожно относилась к разговорам по душам, не желая ставить его перед выбором, и только с подругой могла высказаться и даже поплакать.

— Не надо было с ним спать! — Френни категорично указала на Машину ошибку. — Твои родители уже вешаются от твоих ночных исчезновений. А если ты залетишь? Вот только не надо делать такие глаза! Он свободен, а ты пытаешься его догнать. Перестань заниматься ерундой и сделай так, чтобы он искал тебя и хотел тебя до трясучки в руках. Я устроилась работать в клуб, и такого насмотрелась, что могу проводить консультации по мужской психологии. Они все — охотники…

— Да, знаю я это. И понимаю теоретически, что надо делать, а практически ничего не выходит. Я его так сильно люблю, что не могу заставить его страдать.

— Какие высокие чувства! Откажи ему хоть раз, не ответь на звонок, в конце концов, пойди на вечеринку в кампусе и оттянись с мальчиками, с тебя не убудет, а свою самооценку повысишь. У меня идея! Сегодня — моя смена, ты идешь со мной и отрываешься по полной программе, а телефон забудь дома.

— Френни, ты о чем?

— Ладно, не заходи так далеко, монашка, но немного расслабиться тебе не помешает.

*****

И о чем она думала, когда послушала подругу? Теперь сидит и пялится на пляску подвыпившей молодежи, а сама размышляет о странностях любви.

— Ты рассуждаешь, как чопорная дама в возрасте. Ты одного возраста с ними и тебе нужен адреналин. Хочешь коктейль? — Френни поставила перед Машей стакан с зеленой жидкостью. — Оглянись, сколько парней на тебя обратили внимание.

К девчонкам подошли парни, предлагая познакомиться. Френни сразу ретировалась, объясняя тем, что здесь работает, и оставила Машу с ними. Скорее всего, они были или старшеклассниками, или студентами колледжа, и девушка решила, что ей на самом деле пора расширить свой круг общения. Ей понравился Тим, светловолосый парень, у которого был странный акцент, выдававший в нем иностранца.

— Ты приезжий, то есть иностранец?

— Да. Я учусь здесь второй месяц. Вот и Мартин пытается сделать из меня настоящего американца. Но у тебя тоже улавливается акцент.

— Точно. Я из России.

Тим хохотнул, откидывая голову назад.

— Представить себе не мог, кого встречу. Куда не плюнь — везде русский. Я — Тимофей Лусников, — он перешел на русский язык, чем вызвал у Маши бурю восторга. Мартин похлопал его по плечу и слился с толпой, считая, что удачно пристроил друга. Они разговаривали, перекрикивая громкую музыку, но никто не обращал на них внимание.

— Как ты здесь оказался и где учишься?

— Я здесь по программе Фулбрайт. Я учился на четвертом курсе Московского Государственного университета управления, и подал документы в университет Майами. Я думал, поезжу по миру, узнаю, кто как живет. Но пришлось сделать вид, что озабочен проблемами глобализации. Университет принял мое заявление, однако, не выделил стипендии на обучение. И тут я узнал о программе Фулбрайт. Признаюсь, мне пришлось постараться, чтобы пройти отбор.

— Ты собираешься вернуться домой?

Тим улыбнулся, ведь, когда уезжал из России, он думал, что, скорее всего, попробует остаться в Америке.

— Может быть, а может, вернусь, буду работать и, вообще, буду белой вороной.

Они пошли танцевать, но вскоре желание пообщаться выгнало их с площадки, возвратив за столик.

— Я первое время не понимала то, что мне говорят. Какое-то невнятное произношение. А ты?

— В разговоре окончание слов сглатывается, поэтому и непонятно. Сложно было в начале, а сейчас я доволен этим шансом. Любой человек подстраивается под те условия, в которые попадает.

Маше он нравился все больше и больше, потому что в нем был правильный стержень. Было видно, что она очень понравилась парню. Может, Френни права, говоря, что стоит попробовать разорвать ее эмоциональную зависимость от Тиссеро с помощью нового увлечения. Она задумалась, но Тим вытащил ее из задумчивости.

— Зависаешь? У нас в универе есть один чувак, тоже русский, на всякой лабуде зависал, типа чистого искусства, то есть искусства для избранных. Был у него период увлечения Рерихом. Читал мемуары, картины изучал, духовно просвещался. Записал диск, подписал его — Рерих. Суть в чем!? Увлечение прошло, книжки заброшены и забыты. Однажды среди DVD — дисков нашел странную болванку и читает «Пепукс». Что за Пепукс вспомнить не может, только через неделю до него дошло, что читать надо по-русски, а не по-английски, — Маша захохотала, а Тим вспыхнул от лучезарности ее улыбки.

Пора было уходить домой, иначе родители будут волноваться, и она протянула деньги за свой напиток, но Тим удивленно отодвинул ее руку.

— Ты издеваешься? Что я не в состоянии оплатить счет за привлекательную девушку?

Это возмущение очень рассмешило ее, ведь она думала о нем, ведь студенческая жизнь не предполагает наличие лишних денег, но приличный русский парень остается русским даже в Америке, он платит, потому что девчонка ему понравилась, и он считает их встречу свиданием. Маша почувствовала себя в России. Хотя жизнь меняется, романтика отношений становится будничной прозой, и среди молодого поколения все чаще культивируется равноправие полов, а значит, исчезает галантность.

— Я работаю. Студентам приходится подрабатывать, поэтому впредь не унижай меня. Я даже могу тебя проводить домой, если ты позволишь.

Маша сделала знак Френни, что они уходят, и получила в ответ хитрую ухмылку. Тим вел себя так, словно они были знакомы тысячу лет, и девушке нравилось такое отношение. Он положил свою руку на ее плечо без лишних церемоний, но не позволял себе излишней вольности.

— Ты считаешь, из нас могла бы получиться красивая пара?

— Скорее всего. Но у меня есть парень.

— Тогда что ты делаешь здесь? Ты хочешь его наказать?

Маша покраснела, ведь он был не далек от истины.

— Моя подруга считает, что моя чрезмерная любовь к нему опасна, потому что делает меня беззащитной. Вот и предложила…, не бери в голову, я глупо поступила, пытаясь убежать от собственных чувств.

Тим взял ее за руку, успокаивая, как ребенка, и улыбнулся.

— Тебе стоит нас сравнить. Думаю, победа будет за мной.

— Смотри, автобус. Побежали, а то придется ждать больше часа.

Девушка испытывала неловкость и напряжение от его присутствия, а парень прислушивался к ее дыханию, боясь спугнуть ощущение чувственной отстраненности от всего мира. Они, словно остались одни в автобусе, а все окружающие исчезли. Тим решил для себя, что обязательно поцелует ее и узнает, как она будет на это реагировать. Получит пощечину, что ж придется начинать заново, но если ответит, то это сулит настоящее наслаждение.

— Я пришла, — она прижалась к стене спиной, заглядывая в окно своей комнаты через плечо, — мне пора.

Маше показалось, что Тим собирается ее поцеловать, и теперь решала, как ей поступить. Губы его придвинулись, и она потянулась к ним, прижимаясь к парню. Нет, все было не то и не так! Она рассудочно оценивала собственное состояние, она могла рассуждать, когда его губы исследовали ее лицо. Маша хотела оказаться с Тони, от поцелуев которого теряла любую способность думать. Маша освободилась от объятий парня, поцеловала его в нос, понижая накал его желания.

— Мне на самом деле пора. Я позвоню тебе.