Глава 4

— Думаешь, заказали девчонку? И кто из них? — Крег ухмыльнулся, указывая на нос напарника. — На кого ставишь? Парень или девчонка?

— Почему не оба? — Колфен задумался, вертя между пальцами карандаш, он пытался сложить в голове комбинацию. — Все равно без выхода на киллера мы будем по нулям. Все сходится на муже.

— А смысл? Ты видел, как он среагировал? У него руки тряслись мелкой дрожью.

— Смысл? Ревность, месть, обида, да что угодно.

— Слишком просто. Я чувствую. Преступления на почве ревности появляются не внезапно, а уже после предшествующих столкновений и конфликтов, нужно проверить. Надо заняться и ее окружением.

— Ее парень в шоке, от него ничего нельзя добиться, но есть подруга, которая дала уже первые показания. Она постоянно крутится около Тиссеро. Есть еще и его любовница, по-моему, с далекими планами на совместное будущее, всегда найдется куча людей, завязанных на одном человеке. Но здесь прямая дорожка к ее мужу, — Крег понимал, что убийство было заказным, которое может остаться нераскрытым с исчезновением исполнителя.

*****

Френн посмотрела на фотографию Тиссеро, прежде чем ее спрятать, и стала размышлять о человеческой зависти. Люди часто говорят о белой и черной зависти, а психологи не зря придумали цветовую окраску для того, чтобы определить степень этого чувства. Черная зависть реальна и приносит огромные мучения и порой реальные беды, являясь основой всех криминальных наклонностей. А существует ли белая зависть, что означает белая зависть? То, что индивидуум не испытывает никакого раздражения к своему визави, а лишь хочет добиться такого же результата. Френни хмыкнула, представив, как подойдет к старшей по смене и заявит о своем намерении добиться ее успехов, фактически признаваясь в желании занять ее место. Долго ли она удержится на своей работе? Френн съедала другая зависть. Женская зависть — самое разрушительное чувство. Ненависть можно выплеснуть, презрение — сдержать, а зависть медленно разрушает человека изнутри, вползая в душу осторожно и изматывает ее до предела. Френни уговаривала себя не вступать в соперничество с Машей, не сравнивать себя с подругой, понимая, что ей не добиться внимания своего небожителя, а вот разрушить многолетнюю дружбу можно легко. Она собрала постеры и спрятала в дальний ящик стола, чтобы она не попались на глаза Маши, слишком много придется объяснять, в конечном счете, возникнет недоверие.

*****

Машка сидела дома с сыном. Он отличался завидным упрямством, если ограничивали его свободу. Он добивался своей понятной ему цели, упорно перекладывая игрушки с места на место и составляя из них странные конструкции. Его интересовало все, что можно было достать, а особенно то, что оставалось для него недоступным, поэтому он многократно мог залезать на стулья, чтобы достать заинтересовавшую его вещь. Сашка залез на стеллажи с журналами и газетами, опрокинув бумажный ворох на себя. У него не было чувства опасности, он ничего не боялся, и постоянно устраивал беспорядок. Когда к нему присоединялась Эмис, то квартира могла превратиться в разбойничье логово. В квартире поднимался такой писк и визжание, что в пору было покупать белуши и носить их постоянно. Дети вытащили все, что могли достать из стола и полок и разбросали по полу, пока Маша готовила ужин. Сцену, которую она застала, удивила и невероятно рассмешила ее — на полу на разбросанных фотографиях Антонио Тиссеро восседал его сын и муслякал его изображение. Машка присела рядом с сыном, разглядывая Тони. С тех пор, как Кристиан застал ее за воспоминаниями, она не открывала свою шкатулку, но эти фотографии были не ее. Где дети нашли эти вырезки из журналов? Она обернулась и увидела смущенную подругу. Прежде, чем Маша успела спросить Френни о найденных фотографиях, прозвенел входной звонок, и подруга смогла уклониться от ответа. На пороге стояла Изабель Бредфорд. Ее приятное личико портило выражение напускного недовольства тем, что ей пришлось прийти к Маше.

— Добрый вечер, мне ваш адрес дал господин Белофф, мне необходимо поговорить с миссис, — она смутилась, — то есть с мисс Белофф.

Маша растерялась, отец не должен был выдавать никому ее местонахождение, но пригласила ее пройти. Иза не хотела встречаться с бывшей женой брата, но ей было необходимо знать о дальнейших намерениях Маши, чтобы быть готовой к их последствиям. Родители были удивлены и разочарованы размолвкой между сыном и его женой, и возможным разводом. Кристиан не распространялся о подробностях их отношений, поэтому Маркус Вальдер обратился к дочери с просьбой выяснить подробности случившегося. А брат, когда приезжал, казался спокойным, его напряженное состояние выдавало лишь ритмичное постукивание пальцев по столу. Ей не нравилось находиться здесь, и чтобы окончательно взять себя в руки, она с улыбкой подошла к Сашке, мягко здороваясь с племянником. Лаская ребенка, Изабель оглядела его мать. В ней не было прежней мягкости и затаенной грусти, а проступило еле скрываемое беспокойство. Маше была непонятна причина прихода женщины, но она терпеливо ожидала начала разговора.

— Я пришла сюда не ради тебя и даже не ради своего брата. Вы рано или поздно разберетесь, но мне хотелось бы попросить тебя не ограничивать наше общение с Алексом. Ты не должна лишать моих родителей общения с внуком, они всегда очень тепло к тебе относились.

— Я подумаю, но не сейчас. Мне надо какое-то время пожить вдали от Кристиана, чтобы найти и собрать себя из осколков, на которые мой муж так любовно и старательно меня раздробил.

— Вы могли бы хоть как-то договориться ради сына.

— Кристиан не является отцом моего ребенка, — это признание далось Маше очень легко, она считала, что ничего не должно связывать ее с семьей Вальдеров и надо расставить все на свои места. Для Изы эта новость была неожиданной, она даже смешно открыла рот, вызывая молчаливый смех у Маши.

— Сразу предупрежу, что между мной и Кристианом не было никаких недоговоренностей, он прекрасно знал, что Саша не его сын.

— Значит, ты решила вернуться к бывшему любовнику и переложить на его плечи заботу о сыне?

— Сашка уже сидит на его плечах, — Маша усмехнулась, наблюдая, как ребенок плюхнулся животом на лицо Антонио. — Как видишь, я справляюсь самостоятельно и не собираюсь никого загружать своими проблемам.

Иза не поняла, что имеет в виду Маша, но ее больше интересовало ее отношения с братом.

— Вам надо решить эту конфликтную ситуацию, но лично я не знаю выхода из нее. Ты так упорно не хочешь сохранять семью, что моему брату придется это принять. Мне очень жаль, что все так получилось.

— Для тебя он — любимый и любящий брат, а для меня — деспот, с которым невозможно жить. Это разные уровни общения. Иза, мы были до определенного момента почти подругами, поэтому не торопись осуждать меня, на моем месте ты не была и вряд ли сможешь оценить мои с Крисом отношения. Нам лучше разойтись и забыть все, что было.Иза, прости, — она попыталась взять ее за руку, но она отстранилась, — за то, что я причинила тебе боль, за Андреса, но ты должна знать, твой муж любит тебя, я для него ничего не значу. Иза, убеди Кристиана отпустить меня.

— Я тоже хочу попросить тебя — не смей встречаться с моим мужем.

После ухода Изабель, Маша вернулась в комнату и уселась на пол рядом с сыном, рассматривая раскиданные фотографии. Она обвела пальцем овал красивого лица, волосы и завелась от ощущения сюреальности, когда воображение переносит в прошлое, в то место и в то время, которое было наполнено легкостью бытия. Почему она обречена на любовь к человеку, с которым изначально не имела ничего общего и даже тогда, когда их объединяло обоюдное влечение, он оставался для нее сложной головоломкой. Их встречи были бурные, а ночи ненасытные, словно они знали, что все скоро закончится. Вот и закончилось, а она осталась больна любовным сумасшествием.

****

Но неожиданной она стала и для Френн, которая из-за своего неуемного любопытства грела уши около двери.

— Сашка — сын Антонио Тиссеро? А новоявленный отец знает об этом? — удивлению Френни не было предела. Она ходила по комнате, приседала к ребенку, всматриваясь в его глаза — вишенки, вздыхала и качала головой.

— Ну ты, знаешь, Маша, ты ненормальная! Откуда в тебе такая как ее… вера в свою правоту? Ты на самом деле думаешь, что имеешь право скрывать от Антонио факт рождения его сына? Сразу видно, что ты не американка, нам бы в голову не пришло скрывать такое важное событие. Что ты скажешь, когда он узнает?

— А почему он должен об этом знать?

— Что?! Он — отец, и он не отказывался ни от тебя, ни, тем более, от сына. Ты решила за всех и продолжаешь строить из себя непогрешимую деву Марию.