Глава 2

Когда Маша уехала в Нью-Йорк, Френн посчитала себя брошенной, ведь подруга исчезла, не сказав ни слова. Она никого не поставила в известность, кроме мачехи и Андре Бредфорда. Выбор доверенного друга в лице Андре был, по крайней мере, странен, а как же ее обожаемый Антонио Тиссеро? Подруга сходила с ума от любви к нему, и сбежала, не сказав ни слова. Когда он позвонил Френн в попытке выяснить местопребывания Маши, у нее сбилось дыхание от восторга. Уже несколько месяцев, она скрывала ото всех свое сильное увлечение этим мужчиной, для нее он был персональным небожителем. Ее небожитель при Маше был недоступен, теперь стал еще дальше, когда она уехала, а расстроенной Френн осталось довольствоваться лишь надеждой, что когда-то и где-то их сведет судьба. Своей привязанностью к Тиссеро она пыталась заполнить пустоту в своей жизни, придумала себе любовь и приправила острыми специями, и мир кругом показался ярким и сочным. А хочет ли она сделать свою любовь реальностью или все останется на уровне разговоров с собой? Машка — другая, у нее все получается, смогла познакомиться и обратила на себя внимание, добилась взаимности и уехала, словно бросилась покорять другую вершину. А Френн уютно чувствовать себя влюбленной, только находясь на большом расстояния от него — в полной безопасности и домашнем комфорте. Эта любовь без последствий — никогда не залетит, не испытает душевной боли и не разочаруется, как в реальной любви человека, который сейчас тусуется среди политизированных крикунов на Уолл-Стрит. Ее мысли перескочили на Майкла, которого Френн пыталась вытащить из этого движения, но безрезультатно.

— Я не указываю тебе, чем заниматься и делаю вид, что не замечаю этих постеров и картинок с бывшим парнем твоей бывшей подружки.

Его насмешливый тон выводил девушку из себя, но вдаваться в объяснения она не желала. Майкл смеялся над увлечением жены сериалами, считал это непродуктивным занятием. Всякий раз, когда он заставал ее перед плакатом, исходил ехидством, что хроническая влюбленность в актеров латины разжижает мозги, поэтому Френн пытается перенести сериальные страсти в нормальную жизнь. Сначала Майкл работал в небольшой фирме, у него был свободный график, и он предпочитал половину дел выполнять дома, поэтому его комната была заполнена аппаратурой, которая раздражала Френн и очень интересовала Эмис, которая лезла в дебри проводов, приводов и системников, как в ящик с игрушками. А потом он присоединился к движению группы «Займем Уолл-Стрит», которое началось в Нью-Йорке в сентябре. Изначально акция была запланирована как четырехдневный протест в Вашингтоне, требующий пересмотра американской внутренней политики. Затем движение само организовалось, разрослось через социальные сети, и у него не было ярко выраженного лидера. Они захватили улицу в финансовом центре города с целью привлечения общественного внимания к «преступлениям финансовой элиты» и призывом к структурным изменениям в экономике. Среди участников этого движения были безработные, индустриальные рабочие, студенты, люди творческих профессий и нижняя часть среднего класса, но ни одного бизнесмена, даже мелкого торговца. Вначале Майкл считал, что это попытка цветной революции в стране, которая имеет прямое отношение к революциям в других странах, но оказалось, что это площадка для тех, кому надо выговориться и смело высказать претензии правительству. Число недовольных жизнью стало расти и на улице собралось более сотни тысяч людей. Полиция не вмешивалась, находясь в прострации от такого огромного марева людей, аресты производились, но потом полицейских стали остервенело вышибать из толпы. Внутри толпа пыталась жить по своим законам, организовывая подобие коммуны: палаточный городок из постоянных протестующих и большое количество поддерживающих, которые приходили, приносили еду, книги, развлекали всех музыкой. Майкл надолго завис в этой коммуне, только сложно было с самыми прозаичными, но необходимыми вещами — сходить в туалет, помыться. Разговоры шли о жизни: цены растут, студенты не могут заплатить за учебу, прекратили выплачивать ежегодные надбавки, растут цены на медицинские страховки, волновало поведение озверевшего от кризиса начальства и трудности с поисками работы. Люди недовольны происходящим, недовольны правительством, которое кроме обещаний не дает никаких гарантий улучшения жизни, затронули и политическую составляющую власти, которая продолжилавойну в Ираке, расширила права полиции и спецслужб, чтобы сажать, кого угодно и даже убивать по подозрению в причастности к террористическим организациям. Расплата наступила тут же — Майкла Кливи уволили. Недовольство правительством переросло в недовольство семьей, что окончательно разрушило их отношения. Видимость нормальной семьи поддерживалось некоторое время, а потом Френн взорвалась, выставив его из квартиры вместе со всей аппаратурой.

Как только вернулась подруга, Френн предложила ей совместное и хотя бы временное проживание в квартире. Для обоих девушек это был выход по многим причинам. Маша ушла от родителей, чем сильно обрадовала Каро, и спряталась от Кристиана, а Френн могла смело дать отпор претензиям своего мужа, которые он предъявлял в первое время в скандалах. В квартире было всего три небольшие комнаты, она была полной противоположностью того, где Маша жила в Нью-Йорке, но даже в таком сжатом пространстве она чувствовала себя более свободной, чем в роскошных апартаментах Криса. Она сидела с детьми, когда Френн была на работе в ночной смене. Единственное, что смущало — частые задержки Френн после смены, которые та объясняла с откровенной прямолинейностью работой с отдельными клиентами. Было понятно, что подруга не гнушается оказанием интим-услуг в желании подзаработать. Маша попыталась повлиять на нее, но вызвала злую реплику, что ей самой скоро придется заняться проституцией, чтобы прокормить своего сына. Они поссорились, потом разревелись, пообещав, поддерживать друг друга во всех сложных ситуациях. Машка начала искать работу, ведь деньги, взятые из сейфа мужа, скоро закончатся. Найти ее было сложно не только из-за нарастающей безработицы, но и потому, что был нужен гибкий график работы. Она ходила по городу в поисках вакантных мест, обзванивала фирмы, но пока все было безрезультатно.

— Вчера приходил Майкл, но не найдя тебя разозлился. Он не выносит меня, считая меня виноватой в вашей размолвке.

— Не бери в голову, у нас уже до твоего возвращения все трещало по швам из-за его одержимости. С ним было опасно оставаться, потому что в своем праведном гневе, он пытался вскрыть системы какой-то корпорации, точно сказать не могу.

Майкл производил впечатление погруженного в себя человека, у которого бывают всплески словесного бреда, эмоционально окрашенного и неконтролируемого. В такие моменты он преображался, доказывая свою правоту, брызгал слюной и пугал детей экспрессивностью. Френни пересталапускать его в квартиру, но он приходил к ней на работу и устраивался в баре, где всегда можно найти собеседника. Маша сама была свидетелем того, как Френни в очередной раз просили увести его из бара. Подруга раздражалась, ей легче было забрать Эмис из детского сада, чем выслушивать нудные выступления бывшего мужа. Она, взяв Сашку у матери, отправилась за дочерью, а Майкл нашел слушателя в лице Машки. Она прислушивалась к его словам, иногда кивала, чтобы он не отвлекался и не заметил исчезновение Френн.Особенно его волновала теория заговора и как составляющая ее — автосинхронизация, он считал, пока люди склонны подражать толпе, ими легко управлять. Стадное чувство заставляет людей отказаться от самостоятельных действий. А тех, кто идет против установленных порядков и чем-то отличался от других, ждет гибель.

— Ты говоришь о людях, которые не подвержены внушению? Их всего 10 — 12%.

— Пока нас всего 10%, общество не станет свободным от общепринятых установок. Людей пичкают идеологической шнягой в таких объемах в СМИ, а у большинства повышенаспособность поддаваться влиянию. Мы не напрягаем свои мозги, чтобы в чем-то сложном разбираться. Что нам сказали в вечерней воскресной телепередаче, так мы и продолжаем думать до следующего сеанса массового гипноза. Со стадностью надо бороться, от этого выиграет каждый и государство.

— От этого государство исчезнет. Индивидуалисты не признают четкого порядка.

Маша опять запуталась в его суждениях, она чувствовала себя глупой, ей хотелось сбежать подальше от любой ненормальности в любых проявлениях. Ей был апатичен Майкл, и в его присутствии она ощущала непонятное беспокойство.