Глава 22

Колфен влетел в отдел, снес по пути всю канцелярию со стола, его переполняло от перспективы вернуть прикрытое дело о заказном убийстве. В отделе велась статистика, и Колфен прекрасно понимал, что вероятность раскрытия преступления зависит от оперативности полиции, спустя несколько дней дело фактически можно отправить в архив. Сейчас появилась еще одна призрачная зацепка, которая может распутать весь событий и причин или станет очередным дохлым делом.

— Смотри! Почему журналисты знают больше нас? — он бросил на стол газету и стукнул по ней, уперев указательным пальцем на фотографию. — Убит Кливи! И, как написано, не похоже на заказное убийство…

— Это в другом районе. Вполне может быть случайностью?

— Не знаю, вот — «был найден мертвым в номере отеля Майами-Бич, на теле обнаружен след от огнестрельного ранения. «Основным намерением подозреваемых было ограбление», — сказала CBC4 офицер полиции Дебора Дорн. После того как в отеле прогремел выстрел, персонал отеля эвакуировал около тысячи посетителей, включая гостей, праздновавших свадьбу, которая проходила в отеле. Эвакуация была объявлена из-за химического запаха, источником которого, как выяснилось, был перцовый баллончик, найденный в номере убитого».

— Почему считают, что причина — ограбление?

— В номере было все перевернуто, словно делали обыск — искали деньги…

— В номере гостиницы? Это же не дом, где можно спрятать все, что угодно по углам. В отеле есть сейф для ценностей и в номере есть сейф, в чем дело? Надо звонить Терри Эрнандесу, он работает в том отделе, — Колфен схватился за телефонный аппарат, дозваниваясь до своего знакомого. Разговор был коротким и не принес результатов, Колфен нервно пробежался между столами, почесывая свой покрасневший нос и решая, что предпринять.

— Дерьмо! Он отстранен, вернее, отправлен в отпуск, отдел внутреннего расследования выясняет его причастность к смерти подростка электрошокером.

Эти новоявленные звезды граффити рисуют везде, а потом пытаются сбежать. Вот и результат — один под следствием, другой мертв, а могли быть всего лишь общественные работы. Придется съездить к Френсис Кливи.

— А если это не цепочка, а все-таки совпадение?

— Вот и проверим.

— А вот и она. Возможно, мы не зря торчали у дома Кливи, — они ждали ее почти два часа около подъезда, Крег напрягся, как охотничья собака, внимательно рассматривая идущую женщину. Она сцепила руки на уровне груди, сжимала пальцы и не смотрела по сторонам, была погружена в себя.

— Ты с ней полегче, может она не в курсе о своем бывшем муже.

— А если в курсе? Выглядит довольно бледненько.

*****

Френн задумалась над тем, что произошло сегодня в доме Тиссеро. Сашка наскочил на сидящую перед ним Френн с кулаками и стукнул ее по плечу, а когда она попыталась его схватить, стал визжать, кусаться и поцарапал ей лицо. Антонио перехватил брыкающего сына и прижал к себе, ребенок разревелся, не реагируя на уговоры отца, и казался совершенно диким, возбужденным и суетливым. Мужчина мгновенно отнес мальчишку в ванную и сунул его под душ. Ребенок обмяк, прижался к Тони, уворачиваясь от струй.

— Тихо, тихо, мой мальчик. Что с тобой? Тихо, — он поцеловал лоб ребенка, накрыл его полотенцем, не замечая, что сам был весь мокрый. Сашка зашептал ему что-то, Френн не могла разобрать, кроме одного слова «мама». «Он еще маленький, он ничего не понимает» — этой расхожей фразой взрослые часто оправдывают себя или сложные жизненные ситуации, а четырехлетний малыш не понимал, но помнил.

— Миссис Кливи, нам надо с вами поговорить, — Френн вздрогнула и обернулась. На лице изумление сменилось неприкрытым раздражением, какого черта эти двое преследуют ее, ей совсем не до них. — Мы вас ждали…

— Я переехала и сейчас пришла за некоторыми вещами.

— По какой причине и куда, позвольте узнать.

Френн замешкалась, как ей надоело постоянно оправдываться, прятать свои чувства за дружеской симпатией, скрывать мотивы своих поступков. Она взорвалась, выкрикивая слова прямо в лица полицейских, содрогаясь от переполнявшей ее неприязни.

— Я переехала к Антонио Тиссеро, пока не разберусь со своими делами, а почему — вас не касается! Хотя мне нечего скрывать — я его люблю и всегда любила!

Колфен крякнул, глядя на рассерженную женщину, и переглянулся с напарником.

— Вы знаете, что два дня назад ваш муж был убит …

— Что? — ее растерянность не могла быть наигранной, кровь отлила от щек, и тени на лице стали отливать голубизной. — Этого не может быть.

Крег недовольно поморщился, подвергая сомнению ее удивление.

— Не стоит разыгрывать драму, нам известно, что недавно вы встречались. И у меня складывается впечатление, что вы что-то не договариваете. О чем был ваш разговор? Почему ваш бывший муж оказался в отеле?

— Я не знаю, я ничего не знаю, что вы хотите от меня? — ее голос завибрировал, истеричные нотки сделали его тоньше и пронзительнее, ладони взмокли, она попыталась вытереть их об юбку, но ничего не помогло. Она мысленно ругала себя и просила успокоиться, отгородиться от давления полицейских, но в глазах метался страх.

— Что мы хотим? Все складывается в очень занимательную картинку: подруга, которая стоит между вами и мужчиной, который вам небезразличен; скверный муж, который ставит под сомнение ваши женские качества или ревнует и превращает вашу жизнь в кромешный ад. Разве не так? — слова молодого детектива были, как пощечина, резкая и болезненная. Френн громко втянула воздух и замотала головой. Ее жизнь была отравлена постоянным соперничеством, успешностью подруги, но смерть Маши примирила Френн с бременем зависти, она поверила в себя, и даже полюбила память о подруге, искренне сожалея о ее гибели. Приход полиции выбил ее из равновесия, она совсем не хотела, чтобы ей напоминали о неприглядных чувствах и мыслях. Перед глазами возник образ Антонио, смотрящего на нее с легкой укоризной, она сморгнула и поняла, что приступ паники прошел. Нельзя поддаваться импульсу, необходимо держать себя в руках, чтобы не чувствовать себя виноватой.

— А теперь путь открыт, а вы играете роль неутешной вдовы и подруги, поддерживаете своего любовника в его горе. А может он был в курсе?

— Неправда, он ни причем. Я не буду с вами больше разговаривать.

*****

Зеркало было большим во всю стену для того, чтобы пациенты могли оценить недостатки или достоинства своей внешности, а также ее изменения. Маша подошла к отражающей поверхности и встретилась взглядом с неизвестной женщиной. Паника заполнила все ее тело, ноги стали ватными, дыхание участилось, словно ей не хватало воздуха. Маша еще раз взглянула на свое отражение, которое стало расплываться, все куда понеслось, закружилось, и она упала в обморок.

— Спокойно, милочка, тебе сейчас станет лучше, — Маша услышала хрипловатый голос, и в нос ударил резкий запах спирта. Она судорожно вдохнула, открыв глаза, вскрикнула настолько громко, что доктор недоуменно отшатнулся. Около окна на этажерке стоял муляж человеческой головы, половина которой состояла из темно-красных мышц и сухожилий, а другая обтянута белой кожей. Зрелище было не для слабонервных, и девушка решила, что у нее галлюцинации.

— Просто какая-то насмешка, я для вас тот самый муляж?

Доктор внимательно посмотрел на Машу, которая медленно поднялась и отвернулась от окна. Она находилась в подавленном состоянии и злилась на весь свет. Ему пришлось медленно, с долгими объяснениями, рассказать, что с ней произошло и каковы причины ее нелегального положения в клинике. В какой-то момент она была готова наброситься на этого седовласого доктора с кулаками, если бы не понимание того, как помог ей этот человек. Дальнейшее Маша слушала молча, а в глазах застыла необъяснимая обреченность.

— Ах, милочка, такова жизнь. У тебя было сложное ранение, где были задеты не только кожа, но и лицевые мышцы, кость. Я не знал, как ты выглядела до травмы, поэтому мне пришлось не восстанавливать, а делать новое лицо. Что ты помнишь? Назови свое имя, — его добрые голубые глаза следили за каждым нее движением, оценивая свое творение. Девушка еще полностью не владела своим лицом, не чувствовала и не осознавала, насколько притягательна для мужчин стала ее утонченная внешность. Но она освоиться, а вот как она станет использовать свою красоту, ей предстоит еще решить.

— Теперь у меня нет имени.

— Тогда какое имя ты хотела бы иметь? Теперь у тебя новое лицо, будет новое имя. Ты сможешь начать свою жизнь с чистого листа, и не каждому выпадает такой шанс в жизни.

Маша покачала головой, ее не спрашивали, хочет ли она начать свою жизнь заново, почему с ней случилась такая жестокая метаморфоза. Она посмотрела на тетрадь, в которой доктор делал свои пометки. Половина листа была уже заполнена мелкими закорючками.

— Я не чистый лист. Да, вы правы, у меня новое лицо, но душа у меня прежняя. У меня есть сын, которому нужна мать. Я люблю мужчину, который является отцом моего ребенка. Как мне с этим быть? Или тоже поменять?

— Не думай, что я не разделяю твои чувства.

— Я хочу вернуть себе прежнюю жизнь.

Она метнула беспокойный взгляд в зеркало и отвернулась. Вокруг нее образовался вакуум, ведь не только она приобрела новую внешность, но вокруг нее не осталось ни одного близкого человека, который бы знал ее новое воплощение. Для всех она стала женщиной без прошлого и даже без настоящего.