Глава 19

Майкл не мог найти работу, некогда испорченную репутацию восстановить невозможно. Френн считала его больным специфическим информационным заболеванием, тем, кто повреждает компьютерную технику без наличия умысла, потому что все его идеи отдавали душком сумасшествия. Он терял контроль над своими действиями, подчиняя жизнь близких своим циклическим погружениям и просветлениям. Но она была права лишь частично, Майкл использовал любые методы для удовлетворения своего любопытства, умел использовать свои наклонности для извлечения прибыли и отличался оригинальностью способов введения взломов и компьютерным фанатизмом. Начинал он с малого — с несанкционированного доступа в чужие компьютерные сети ради интереса, с легкостью находил слабые места в защите любой системы или в компьютерных программах. Жизнь без работы и какой-либо финансовой поддержки в виде наследства потребовала от него стать кардером,[1]используя большое количество уловок, чтобы успешно маскировать денежные переводы. Майкл не заметил, как преступил черту от разглагольствований о государственной системе и возможности исправить несправедливости распределения доходов к профессиональному криминалу, но не заморачивался возможными последствиями. Он оторвался от монитора и потянулся, почти сутки изучал очень интересную, взятую с одного из серверов Общественного фонда содействия научных исследований. Хотелось с кем-то обсудить то, что прочитал, но Френн не желала его слушать. Он опять потянулся, зевнул и решил, что пора завести себе подружку, не такую импульсивную, как бывшая жена, которая бы не контролировала его, не старалась учить жизни, не считала его занятие пустой тратой времени. Ему не нужна женщина, которая все планирует заранее, иллюзия упорядоченности его раздражала, нужны легкие отношения, ни к чему не обязывающие.

*****

Шеф вызвал ее к себе в кабинет. Машка пожала плечами на недоуменный взгляд Кирилла, собрала бумаги по последнему контракту, направилась к Лакроссу. Ее начальник всегда производил впечатление доброго человека, умеющего найти общий язык со всеми служащими, про таких говорят — любимый шеф, потому что руководить жестко у него не хватает характера, и он всегда искал единомышленников. Лакроссу повезло дважды: у него были люди, которые разделяли его убеждения и выполняли его распоряжения, а самое важное, что истиннымруководителем агентства, который всегда держал руку на пульсе, была его жена. Фоном мягкотелости Лакросса была деловая деспотичность его партнерши по бизнесу, готовой замучить служащих, воспринимая их, как необходимый инструмент для исполнения собственных инициатив. Проработав несколько недель в агентстве, имея дело не только с клиентами, но и документацией, Маша столкнулась с финансовыми схемами, которые с легкостью осуществляла Мадам. Сталкиваясь с ней, Маша всегда вспоминала, как однажды она наткнулась на столе хозяйки на платежные распоряжения и наряды, выписанные на совершенно незнакомые имена. В действии была классическая махинация, Гоголь бы прослезился в порыве сентиментального восхищения от того, как его идея «мертвых душ» используется в современной жизни. Нора Лакросс похлопала ее по плечу, мягко заметила сладким голоском, что мисс Белофф скоро войдет в круг избранных. А сейчас ее ждали в кабинете шефа. Там находились Лакросс и один из системных администраторов агентства.

— Мисс Белофф, как вы можете это объяснить? — шеф кивнул на монитор, приглашая Машу взглянуть на изображение. Она подошла и посмотрела на монитор. Фотографии фривольного содержания и омерзительные комментарии к ним заполнили весь экран, заставили покраснеть не только Машу. Руки задрожали, и что-то внутри похолодело и опустилось вниз к коленкам, которым передалось нервное напряжение. Она сглотнула возникший в горле комок и прокашлялась.

— Здесь не просто критика своего начальника, здесь оскорбление и посмотрите, кто скрывается под этим ником Be a bitch со своей фотографией, скажем, маскировка дрянная.

— Мистер Лакросс, для меня это такая же неожиданность, неприятная неожиданность, я ничего не знаю об этом блоге и, тем более, не стала бы оскорблять ни вас, ни вашу жену. Посмотрите, это же фотошоп, это не могло быть, я не знаю, что сказать, — Машка заплакала от бессилия, не понимая, как оправдаться, — и я нормальной ориентации.

— Меня не волнует, какой вы ориентации, но оскорблять мою жену никому не разрешено, — Лакросс был расстроен, но ей страшила реакция самой Мадам. Она просто сотрет ее в порошок и развеет по ветру. Маша присела на стул из-за внезапного головокружения: «Любимым» коллегам сплетен показалось недостаточно, и они перешли в наступление. На что они еще способны, чтобы уничтожить меня? Сначала набиваются в друзья, а сами готовятся нанести удар. Меня вышвырнут из агентства, как паршивую кошку, напоследок обольют помоями, хотя уже испачкали, больше некуда». Все чувства обострились, с удивительной четкостью она увидела пылинки на лакированной поверхности стола и танцующие частички в воздухе, пронизанном солнечным светом. Она осознала, что если ее уволят, то жизнь не кончится, можно попробовать найти свое место, где не идут по головам, всегда можно найти людей, способных на искренние добрые чувства.

— Почему вы меня не слышите, мистер Лакросс? Конечно, легче меня уволить и забыть это происшествие, как страшный сон. Но не получится, ведь это сделала не я, и среди ваших сотрудников есть подлец, который никому не даст работать спокойно. Интригану легче подставить ножку коллеге, а не работать лучше. Мистер Лакросс, пожалуйста, это не я.

— Я не думаю, что удастся закрыть глаза на этот инцидент, — было видно, что ему неприятно находиться рядом с ней, на лице промелькнула тень крайнего неудовольствия, но он сдержался, — уходите, подумайте над своим поведением.

Она выскочила из офиса, уличный гул поглотил звуки ее судорожных всхлипов и ударил по расшатанным нервам. Маша побежала вдоль улицы, не разбирая дороги. Ее душила обида и возникшая изнутри ненависть к какому-то неизвестному человеку, который так «пошутил» над ней. Она даже не услышала визг тормозов автомобиля и налетела на капот такси, выслушав набор ругательств высочившегося водителя. Ей нужно домой, к Тони, он один способен ее выслушать, понять и успокоить. Автобуса долго не было, а она не могла остановиться и металась около остановки, еле сдерживая рыдания, еще чуть-чуть и утонет в море слез. Весь путь до дома показался бесконечным, она отворачивалась от взглядов людей, и как только прибежала домой, не смогла сдержаться и хлопнула дверью, как будто закрываясь от всего мира. Антонио недоуменно взглянул на встрепанную Машу с немым вопросом, а она бросилась к нему на грудь и заревела, жалуясь на подлость людей.

— Это чудовищно! Меня уволят! Они опустились до того, что не просто пустили сплетню, а поместили пошлые комментарии на каком-то блоге, от моего имени о… — она стала подвывать от ужаса, — о моей связи с Мадам, там такая гадость и это обсуждается…Они молчат и улыбаются, а я чувствую, как за моей спиной шепчутся, столько ненависти… Ты представляешь, что любого человека можно вывалить в грязи и невозможно отмыться. Даже если докажешь свою невиновность, все равно будут смотреть, как на прокаженную. Что я им сделала? — у нее тряслись плечи от рыданий, и невозможно было остановить этот поток слез. Тони обнял ее за плечи, согревая ее теплом своих объятий. Он гладил ее по голове, как ребенка, и ждал, пока шквал ее негатива выплеснется, и она успокоится.

— Бедная моя девочка, твоя вера в людей дала трещину. Остановись, а то в порыве гнева и обиды ты разрушишь и себя.

— Но как мне работать с ними? Как разговаривать, улыбаться им, зная, что кто-то из них готов меня задушить. Может, они еще что-нибудь приготовили, чтобы окончательно расправиться со мной. А может, они это делают из любви к предмету? Я никому не подкладывала подлянку, всего лишь раз схитрила. Это даже нельзя назвать подлостью, ведь Кирилл и Марла до сих пор вместе, — Маша не могла успокоиться, все возвращалась к этой теме, и не могла понять, почему люди бывают такими злыми и подлыми. Ее отношение к людям отличалось некоторой поверхностью, она не умела всецело погружаться в чужие проблемы, сохраняя собственную целостность, поэтому и не могла предполагать возможные ответные чувства и действия окружающих. Ее попытки «сделать добро» очень часто заканчивались не тем, на что она рассчитывала.

— Не примеряй на себя одежды бога, — он вытер ее слезы, наклоняясь и заглядывая в серые глаза, теплыми губами касался ее лица, и от его нежности Маша чувствовала еще большую жалость к себе. Она скуксилась и опять заревела, продолжая мочить его рубашку. В действии закон сохранения энергии. Чисто физический закон распространяется и на человеческие отношения. Он уложил ее в пастель, погладил по щеке. Девушка нервно дернулась, стараясь его удержать, схватила за руку.

— Ты куда? Не уходи.

— Спи, — Антонио прилег рядом и подперев рукой голову. Нежное касание губ вместо страстного поцелуя, легкое дыхание вместо сладострастных стонов, искреннее сочувствие и тихаяласка. Эротичность этих мгновений скрадывалась, но Маша была бесконечно благодарна за его терпение. Постепенно она заснула, устав от переживаний, как только он оказалсярядом. Антонио смотрел на ее беспокойный сон, странное ощущение возникло в его воображении — она была с ним, но ускользала, была где-то далеко в своих снах или в любой моментмоглараствориться в ночном воздухе. Тони вздрогнул и впервые испытал нечто похожее на испуг, протянул руку и придвинул к себе любимую, удивился своим страхам. Его девочка была реальной, близкой и теплой ото сна, он улыбнулся, отгоняя дурные предчувствия. Маша пошевелилась, устраиваясь удобнее, и вздохнула.

[1]оплачивают свои расходы с чужих кредитных карточек