Глава 119. Несколько ранее

Леса решила уйти. Проснувшись в то утро, она долго не могла сообразить, где она, что здесь делает и вспомнить, что произошло накануне. К тому же, судя по солнечным лучам на полу, день приближался к полудню, со двора доносился весёлый смех и плеск воды, это девушки занимались стиркой, и даже, скорее всего, заканчивали её. А она проспала… Почему же её никто не разбудил, не позвал работать? Ох!

Леса вдруг вспомнила. Вспомнила и не поверила себе самой. Может быть это всё-таки сон? Но нет, это был не сон. Всё было на самом деле. И её ночные подглядывания, и решение заключить контракт с Молли, и мягкая мудрая отповедь хозяина фермы...

Волна стыда накрыла Лесу с головой, и она зарылась лицом в подушку. Эх, герр Иоханнес! Пожилой, рыжий, добрый толстяк… Вы оказали девушке неоценимую услугу, остудив её пыл ушатом, нет — бочкой холодной воды. Это было правильно — поставить её на место. Это было правильно — заставить её хорошенько подумать, не разгорячённой, возбуждённой, а холодной головой. Но...

Разве в человеческой жизни может быть всё правильно? Скажем больше — разве в человеческой жизни должно быть всё правильно? Кто-то уверенно скажет — да, должно быть! Но ведь это невозможно!

В любой жизни, в любой судьбе бывают неправильности. Люди принимают неверные решения, ошибаются, но ведь порой эти ошибки, как раз и приводят их к лучшему результату, чем действия взвешенные и продуманные. Не всегда, но это бывает. А иногда это случается даже не в результате ошибки, как таковой. Просто ошибка вызывает цепочку событий, которые в конечном итоге помогают добиться такого результата, какого невозможно достичь, если идти по дороге разума.

Нет, это, наверное, хорошо, что вчера герр Иоханнес уберёг её от ошибки, но только, что ей теперь делать? Как смотреть в глаза девушек Молли? Ну, хорошо, они скоро уйдут туда, где смогут заработать больше, чем здесь на ферме. Предположим, что она останется и примет предложение хозяина. Но как будут смотреть на неё обитатели фермы, памятуя, с кем она сюда пришла? Неужели герр Иоханнес не понимает этого?

Даже если она с его благословения выйдет здесь замуж, то разве не будет муж при всяком удобном случае указывать ей на то, откуда он её взял и как при этом облагодетельствовал? Может и не будет, а если будет? Эх, герр Иоханнес… Да нет, дело даже не в этом.

Ну, заключила бы она контракт с Молли, ну, стало бы это ошибкой. Это был бы её шаг. Её! Пусть он был бы ошибочный, но это была бы её ошибка, и ей за неё самой пришлось бы расплачиваться. Возможно, она пожалела бы об этом своём решении через несколько дней. (Недель, месяцев, лет?) Возможно наоборот, ей бы понравилось, она нашла бы себя в профессии гетеры и выдвинулась бы на этом поприще! Но теперь не случится ни того, ни другого, потому что вы, герр Иоханнес всё испор… Исправили...

Сейчас Леса знала одно — она не придёт больше к Молли и не скажет, что согласна заключить контракт, но она и не согласится на предложение хозяина фермы. Нет, у неё другой путь, тот к которому она привыкла и которого не боится.

Леса тихонько встала и заправила свою кровать. Потом она оделась и выглянула в коридор. В доме никого не было. Выглянув во двор, девушка обнаружила, что он тоже пуст. Трудолюбивые прачки закончили стирку и отправились на речку полоскать бельё. Это было кстати.

Леса выскользнула из двери и взяла из-под навеса свои башмаки. Потом она подумала и вернулась в дом, к вешалке, где висели плащи, оставленные на крюках по случаю тёплой погоды. Пробежав глазами по этой выставке немудрёной верхней одежды, Леса остановилась на самом старом и изношенном плаще, принадлежавшем Полли. У них с девушкой был один размер, и плащ идеально подошёл, удачно скрыв её слишком яркий наряд. Вместо него Леса повесила свой меховой, роскошный, которому завидовали все девушки. Полли поймёт, она умница! Неплохо было бы оставить записку, но Леса нигде не смогла найти письменных принадлежностей. Ладно, Молли всё и так сообразит, она человек опытный. Во всей компании по уму с ней могла сравниться только Гендра. Кстати, кроме Молли, она одна из всех умела читать и писать.

Всё, прощайте, девочки! Не поминайте лихом… Леса ещё раз окинула взглядом пустой двор, потом всю ферму, и решительно направилась к воротам. Они были не заперты. Герр Иоханнес не боялся воров, а о монстрах в этих краях имели весьма смутное представление.

Девушка вышла на дорогу, по которой они пришли сюда две недели назад. Пойти обратно? Нет, обратно ей не хотелось. Что она там не видела? Отправиться дальше вглубь западных королевств? После того, что сказал ей герр Иоханнес, туда ей тоже не хотелось. Лесу манили неизвестные места, о которых мало кто что знал, а ещё, она соскучилась по схваткам с монстрами.

Так можно и навыки потерять! Она не тренировалась уже почти месяц — не хотела выдать себя перед девушками мисс Молли. Хорошо, что до этого они усиленно занимались фехтованием с Луцием. Но ничего, она запросто наверстает упущенное! Жаль только, что из оружия у неё снова один лишь большой кухонный нож, но и это не беда — бабушка научила превращать в оружие любой предмет, имеющийся под руками — палку, даже если это просто щепка, камень, даже если он размером с ноготь, тряпку, даже если она старая и ветхая.

С такими мыслями Леса отправилась прямиком через поля на юг. Южное направление во всех обитаемых местах считалось опасным, подозрительным нежелательным. Именно оттуда чаще всего приходили монстры, а люди, изредка появляющиеся с юга, были какими-то странными. Но в мире всё относительно. Цивилизованные обитатели знакомого ей мира долгое время настороженно поглядывали на «Проклятый каньон», где находилось её родное Междустенье, жители которого называли свой каньон «Божьей горстью». Сами обитатели Междустенья до сих пор недоверчиво относятся к землям, что лежат за южной стеной каньона, но ведь именно там находится «Мёртвый город», который так много уже дал их цивилизации, (инструменты, оружие, машины, книги), и там же находятся эти замечательные катакомбы, из которых Леса по своей воле ни за что бы не вылезла!

Так что Юг её не пугал. Беда была лишь в том, что добираться до него приходилось через обитаемые земли, но Леса надеялась, что они скоро закончатся. Несколько удручало то, что вокруг были сплошные поля и небольшие рощицы — никаких признаков леса. Хоть охотница на монстров предпочитала подземные галереи, залы, проходы, норы и всё такое прочее, в лесу она родилась и чувствовала себя, как дома. И еды в лесу было больше — куропатки и кролики успели надоесть.

Поэтому, когда впереди показались скалы, девушка совершенно искренне обрадовалась. Скалы это горы, горы это пещеры. И пусть эти горы совсем невысокие, больше похожие на холмы, поросшие редким кустарником, как лысая макушка старика убогим пухом — остатками прежней шевелюры, но пещеры в них всё равно должны быть, и она их найдёт.

Холмы порадовали изобилием разной промысловой птицы. Лесу привлекли не столько сами птицы, сколько их гнёзда полные не насиженных ещё яиц. Девушка не собиралась, эти гнёзда разорять и брала только по одному яйцу из каждого, где их было больше трёх. Тем не менее, вскоре съедобных трофеев у неё набрался целый подол.

Увы, посуды, в которой можно было бы яйца сварить или пожарить у неё не было, и тогда Леса испекла свою добычу в золе. Наверно ничего на свете она не ела вкуснее! Впрочем, так всегда кажется, когда не видишь какой-либо пищи подолгу и питаешься однообразно.

Тщательно завернув оставшиеся яйца в тряпочку, Леса продолжила исследование холмов. Пещеры появляться не спешили. Может, здесь их и не было? Жаль, но не беда — что-нибудь подобное найдётся в другом месте. Холмы были необитаемы, как и места вокруг них. Огороженные пастбища закончились день назад, а то, что простиралось вокруг, больше напоминало степь.

И всё равно Лесе было интересно! Она буквально каждой клеточкой ощущала свободу! Как прекрасно, что она здесь одна! Как хорошо, что её никто не видит! Как чудесно осознавать свою полную независимость и одиночество!

Общество других людей, внимание, общение с себе подобными нужны были Лесе не меньше, чем любой другой девушке. Но нынешнее уединение, это как раз то, что было надо! И Леса радовалась ему, как ребёнок, получивший долгожданный подарок.

Вдруг она увидела пещеру. Девушка даже глаза протёрла, так это было неожиданно. Она уже смирилась с тем, что пещер здесь нет, и на тебе — пещера!

А ведь она вполне могла пройти мимо — вход в пещеру был надёжно укрыт от посторонних глаз с одной стороны зарослями кустов, а с другой корнями громадного полузасохшего дуба, который выглядел так, как будто хотел выдраться из склона холма и уйти отсюда, куда глаза глядят.

Не веря своему счастью, Леса вступила под низко нависающие каменные своды. В её арсенале был миниатюрный масляный фонарь, найденный в одной из покинутых ферм. Девушка зажгла его и пришла в восторг! Пещера была глубокая, переходящая в настоящий зал, в стенах которого чернели проёмы галерей, ведущих куда-то вглубь.

Здесь, в зале ничего не было, только стая вспугнутых летучих мышей обрушилась с потолка, метнулась туда-сюда и унеслась в черноту одного из коридоров. Леса подумала и пошла вслед за мышами. Что она надеялась там найти? Сама не знала!

Коридор, а точнее подземная галерея, полого опускалась вниз. Поверхность, по которой шла Леса, напоминала ступени до основания стёртые ногами сотен тысяч людей, так, что едва заметные неровности указывали на то, что здесь когда-то была лестница. Свет от фонаря девушки был слабоват, чтобы разглядеть, как следует, так это или нет.

Но вот галерея кончилась. Внутри был ещё один проём ведущий куда-то в черноту. На сей раз вход был маловат. Не настолько, чтобы не протиснуться, но девушке пришлось пригнуться, для того чтобы не удариться о низкую притолоку. Похоже, она оказалась ещё в одном зале, но теперь свет от фонарика совершенно не разгонял мрак, а освещал лишь небольшой участок пола под ногами. Леса направила узенький конус света перед собой, немного вниз, чтобы ненароком не наступить в невидимую пропасть, и пошла вперёд.

Она прошла всего несколько шагов и встала, как вкопанная, поражённая увиденной картиной. Прямо перед ней стоял стол. Небольшой, грубовато сколоченный деревянный стол, накрытый простой домотканой скатертью. На столе стояли несколько бутылок, видимо с вином, нарезанный хлеб на плетёном блюде, сыр, тоже нарезанный, на блюде деревянном, копчёная ветчина на блюде золотом, фрукты в хрустальной фруктовнице, прозрачной, как ночной воздух в конце мая, два серебряных кубка, две тарелки и наборы вилок и ложек к ним. За столом с обратной стороны от Лесы сидел человек похожий на пугало, в одежде усеянной какими-то побрякушками и в широкополой старой шляпе с перьями, видавшими виды.

— Добро пожаловать, дорогая принцесса! — начал этот незнакомец, встав со своего места. — Присаживайтесь, пожалуйста, и окажите мне честь, разделив со мной эту скромную трапезу...

Леса взвизгнула и метнулась обратно, к выходу, откуда пришла. Но она тут же налетела на что-то большое и мягкое, оказавшееся пузом высоченного здоровяка, похожего на гору. Девушка отлетела обратно, как мячик, который с размаху бросили о стену, и оказалась в объятиях похожего на пугало гостеприимного человека, не давшего ей упасть.

И тут пещера взорвалась хохотом множества голосов и разом осветилась светом фонарей, факелов и самых разных светильников. Леса даже зажмурилась!

— Ну, что вы, принцесса? — заговорил странный незнакомец, отпуская Лесу и ставя её на ноги. — Я приглашаю вас со мной пообедать, а вы...

Девушка затравленно оглянулась. Пещера была заполнена народом. Бородатые мужики диковатого вида, женщины всех возрастов и даже несколько детей, грязных и оборванных. Впрочем, одежда взрослых тоже представляла собой живописные лохмотья, зато все здесь были вооружены, даже дети, а на чёрных от грязи пальцах, у многих сверкали перстни с драгоценными камнями. Леса поняла куда попала — это было разбойничье логово, и ждать чего-либо хорошего от его обитателей не приходилось.

— Позвольте представиться, — вновь заговорил пуголоподобный человек, — меня зовут атаман Золас!

Лесе стало смешно.

— Атаман Золас, — сказала она, — мой дедушка. А вы, не он!

Последовала пауза во время которой все присутствующие замерли, и, кажется, даже затаили дыхание.

— Моё дорогое дитя! — проговорил лже-Золас примирительным тоном, за которым слышалось с трудом сдерживаемое раздражение. — Вы правы, я не ваш дедушка. Но если я говорю, что моё имя — Золас, то вы должны мне верить. Я называю себя так, потому что мне это нравиться, и потому что имею на то право, а всякий кто назовёт меня иначе, пожалеет об этом.

— Но ведь я лично знаю настоящего Золаса, — возразила Леса. — Я видела его всего один раз, но не думаю, что когда-либо забуду этот день.

Главарь бандитов скрипнул зубами.

— Позвольте вас просветить, дорогуша, — процедил он, — имена человеческие имеют свойство повторяться. Да, я не тот Золас, в честь которого назван Золас-град. Кстати, тот погиб много лет назад, и знать его вы никак не можете. А ещё, я не верю, что вы являетесь ему внучкой. Хотя, как знать… Так вы сядете за стол или нет?!

Последние слова он выкрикнул, теряя терпение, и, так-как Леса всё ещё колебалась, добавил:

— Штырь! Шкворень! Помогите ей!

Два крепких парня с нехорошими рожами подошли к Лесе с разных сторон, и, взяв её под локти, потащили к столу. Такого обращения с собой охотница на монстров терпеть не собиралась, а потому, извернувшись, хорошенько лягнула одного из них между ног, но другой попытался вывернуть ей руку. Это ему почти удалось, но разъярённая Леса выхватила из сумки острый, как бритва кухонный нож и хорошенько полоснула его по ягодицам!

Разбойник взвыл дурным голосом, отпустил девушку и запрыгал, как козёл на потеху своим товарищам. Но Леса недолго любовалась на его прыжки, потому что почувствовала, что поднимается в воздух! Одновременно у неё из руки вынули нож. Вынули двумя пальцами, а ведь она гордилась тем, что оружие из её рук, вот уже несколько лет была не способна выбить даже бабушка Маранта! В следующий миг Леса очутилась на стуле, и вместе с ним была притиснута к столу, словно зажата в деревянных тисках.

— Спасибо, Глум! — проговорил лже-Золас, усаживаясь на своё место. — А теперь, принцесса, давайте забудем всё, что здесь произошло и спокойно пообедаем, а заодно поговорим.

Леса и рада была бы ему отказать, но сзади возвышался гороподобный Глум, ручища которого лежала на её плече. Она согласно кивнула и потянулась к ветчине, от которой исходил воистину божественный запах.

— Вот и славно! — обрадовался лже-Золас. — Кушайте на здоровье, не стесняйтесь, а заодно расскажите мне кто вы и почему считаете себя внучкой знаменитого Золаса.

Леса не видела ни малейшей причины скрывать правду. Отдав должное мясу и сыру, подкрепив себя кубком очень недурного красного вина, она рассказала атаману разбойников о себе, о своём происхождении, не упомянув, правда о том, что является потомком легендарных «Огненных королев», а также о своём путешествии, опустив при этом историю их с Луцием пребывания в загадочном мире, состоящем из необычного дома и бесконечного сада.

Пока она говорила, лже-Золас слушал очень внимательно, перебивая лишь в тех случаях, когда требовалось что-то уяснить. При упоминании фермы Иоханнесов он заулыбался и закивал, а когда Леса закончила, сказал следующее:

— Хороший он парень этот Иоханнес, а потому я его никогда не трогаю. Другое дело его соседка. Давно хочется пустить ей красного петуха, но не могу — ей покровительствует сам герцог! Не хватало ещё из-за этой стервы столкнуться с гарнизоном герцогского замка или с императорской полицией. Нет уж, пусть живёт себе, но девок я у неё сманивал и сманивать буду!

При этом он широким жестом обвёл пещеру со своими соратниками, которые больше на них не смотрели, а занимались своими делами.

— Значит, проституткой вы быть не захотели? — продолжил он. — Правильно! Такое занятие не для вас, это же ведь ясно. Я ничего не имею против проституток, но здесь им не место. Женщины моей банды кто угодно, только не проститутки! Даже те, кто промышлял этим раньше, здесь перестают таковыми быть. Кстати, о женской доли и вашей участи — я думаю, вы понимаете, что я не хотел бы, чтобы вы рассказали кому-либо о моём убежище? Обезопасить себя, это нормально. Я слишком мало вас знаю, чтобы полагаться на одно лишь ваше слово. Так что же делать? Проще всего было бы, конечно, вас убить.

Леса сглотнула. Смерти в глаза она смотрела десятки раз, но жизнь любила, и расставаться с ней в ближайшее время не собиралась.

— Я вижу, вам это не по вкусу! — медово заметил лже-Золас. — Не беспокойтесь, есть и другие варианты. Делать вас своей пленницей я не хочу. Что толку от того, что вы будете сидеть в яме и питаться объедками? Я с удовольствием сделал бы вас своей наложницей, но это… Кроме всего прочего такое дело может повредить моей репутации — у меня банда, состоящая из свободных людей, где никто никого не заставляет делать против воли, а всё, в том числе и подчинение атаману, происходит исключительно добровольно! Если я буду принуждать вас к… сожительству, мои товарищи выдвинут мне вполне обоснованные претензии. Но есть ещё один путь — я предлагаю вам стать членом моей банды!

Вот тут Леса действительно поперхнулась.

— Не бойтесь, не навсегда! — продолжил злодей со смехом. — Всего один год служения, и вы будете свободны, как птица в небе! За этот год вы станете повязаны общими делами со мной и со всеми здесь присутствующими вольными людьми. Не скрою — наше дело опасное! Мы грабим караваны, иногда нападаем на богатые дома, но это бывает нечасто. Да, мы живём вне закона, живём опасно, но весело! Скорее всего, после окончания года службы, вы захотите остаться здесь со мной и дальше. Чаще всего так и бывает. За много лет от меня ушли единицы, а остались десятки добрых людей. Так что, выбирайте!

Леса задумалась.

— Значит, если я откажусь, — уточнила она, — то...

— Тогда я прикажу Глуму, и он зарежет вас быстро и практически безболезненно! — весело сообщил лже-Золас. — Глум — бывший мясник, которого обобрали ростовщики. Превратить живое существо в неживое, для него сущий пустяк, безделица. Правда, до некоторого времени он убивал и разделывал только животных, но когда мерзавцы-кредиторы насели так, что перекрыли бедняге воздух, он зарезал их, как свиней, а потом прибежал ко мне. Теперь у него нет никаких проблем с убийством людей, так что зарезать вас я доверю именно ему!

Лесу передёрнуло. Глум больше не притискивал её к столу, но стоял где-то позади, не выдавая себя ни звуком, ни жестом.

— Пожалуй, я соглашусь, — проговорила девушка, которой почему-то стало трудно глотать.

— Но ведь это же великолепно! — возопил бандит. — Браво! Я на миг испугался, что вы выберете смерть, но, хоть это и сделало бы честь вашей мужественности, я рад, что вы выбрали жизнь. Причём, это будет интересная жизнь, я вам обещаю! Ах, да! Ведь есть ещё одно условие.

— Какое ещё условие? — насторожилась Леса.

— Вы выйдете замуж.

— ?!

— Видите ли, — продолжил негодяй, фальшиво извиняющимся тоном, — в моей банде все женщины выходят замуж, а все мужчины женятся, если, конечно, имеются свободные вакансии. Таким образом, мы избегаем обычных конфликтов с поножовщиной, какие бывают в сообществах, подобных нашей банде. Я не претендую на авторство этой идеи — вычитал в старинной книге. Но действует это правило весьма эффективно. Здесь под страхом смерти запрещено покушаться на девушку ближнего своего. Супружеские измены, разрешены только с одобрения обеих сторон. (Чаще всего это выражается во временном обмене жёнами или мужьями, как хотите!) Вам повезло — сейчас у нас избыток мужчин и недостаток женщин, так что у вас есть выбор. Если хотите, я всех их сейчас позову, и мы произведём, так сказать, смотрины.

— Я могу подумать? — спросила Леса, голосом, который шёл, казалось, не из горла, а из глубины лёгких.

— О, да, конечно! — воскликнул атаман. — Подумайте, это ваше право. Сутки вам хватит? Я к тому, что особо долго думать, как-то неприлично, да и какая разница — будете вы думать день или неделю? Ничего ведь при этом не изменится. А теперь, если вы насытились, то Глум проводит вас в апартаменты для гостей.

Леса встала, поблагодарила гостеприимного мерзавца за вкусную трапезу, и отправилась вслед за ходячей горой по имени Глум. Бывший мясник провёл её по длинному узкому коридору в тупик, где была охапка сена с брошенной сверху парчовой тканью, кувшин с водой на табурете и, неожиданно — зеркало на стене.

Леса вгляделась в своё отражение. Нда, видок тот ещё! Физиономия распухшая — поймала удар кулаком, когда боролась, хорошо не сильный. Левая щека расцарапана, под глазами чёрные круги. От всего, что произошло, девушка чувствовала страшную усталость. Хотелось спать. Конечно, сон сократит отпущенные ей сутки на размышление, но...

— Кх-мм...

Леса обернулась — Глум стоял сзади с подушкой и одеялом в руках.

— Я буду здесь, за углом, — сказал он, передавая их Лесе. — Хорошенько отдохни, детка и ничего не бойся! Когда я рядом, то тебя никто не тронет.