Глава 118. Ты ему в подмётки не годишься!

Они возвращались в Торговый город. Открыть портал повторно в горах не удалось, и тогда решили попробовать ещё одно высокое место — башню собора Инци, которая превышала высотой все строения в городе.

Первыми отчалили валькирии, оставив кристалл Маранте. Затем отправились «старики» к которым присоединился Зиг. Механикус и сэр Мальтор сказали, что доберутся сами и умчались так, что никто не заметил, как они это сделали.

Места в автомобиле оставалось маловато, и молодёжь решила догонять своих пешком. Но Василь сказал, что сначала хотел бы найти циклопа и исчез. Таким образом, Рарок и Луций оказались на дороге вдвоём.

Рарок ругал себя, что не одел Луция как следует, завернув обратно на военную базу. Он чувствовал ответственность за этого мальчишку, как за младшего брата. Но Луций не жаловался. Он храбро попирал босыми ногами дорожную пыль, на привалах тотчас начинал разводить костёр и готовить нехитрые блюда из снеди, которую они захватили с собой из пещеры. Жаль поговорить им теперь не удавалось, но Луций взялся на ходу учить язык, которым люди пользовались в этом мире, и через пару дней знал уже несколько десятков слов и мог составить две-три простые фразы.

Успехи в фехтовании парень делал весьма впечатляющие, и продолжал тренироваться в стрельбе из лука, который ему подарила Диана. Вроде бы всё шло хорошо, но когда они расположились на третью ночёвку, в ночной тишине Рарок вдруг услышал всхлипывания.

Эти звуки раздавались из-под одеяла Луция. Рарок откинул край, и увидев красное зарёванное лицо мальчика, мягко, но решительно спросил:

— В чём дело?

— Леса! — коротко ответил Луций и отвернулся.

Да, Леса. Рарок давно сам был на грани от досады и волнения. Надо же было ему влюбиться в эту беспокойную и неуловимую девушку! Самое чудное это то, что он сам не знал наверняка, когда именно это произошло. В тот раз, когда она помогла ему преодолеть шок при виде призраков или тогда, когда они подрались с Зигом?

На следующее утро Луций отказался идти по направлению к Торговому городу. На все вопросы Рарока, что это значит, он отвечал только:

— Леса!

И указывал рукой в противоположную сторону. Рарок уговаривал его почти до обеда. Дело кончилось тем, что гладиатор вытащил меч и жестами предложил мальчишке сделать выбор между послушанием и смертью. Он, конечно, пугал, но Луций воспринял всё серьёзно, и они схватились! И Рарок проиграл...

Впервые за много лет он увидел, как его верный гладиус, словно живой, выскакивает из руки, и, крутанувшись в солнечных лучах, от чего его клинок на миг стал похож на сверкающий веер, падает за пять шагов от своего хозяина. Если бы Луций собирался его убить, он мог бы сделать это раз десять, потому что Рарок застыл, хлопая глазами и с открытым ртом на целых четыре секунды!

Но вместо этого Луций вложил меч в ножны и пошёл в том направлении, где, по его мнению, должна была быть Леса. Впрочем, шагов через пятнадцать он остановился и оглянулся с красноречивым выражением — «Ну, ты идёшь или как?» Его вчерашнему наставнику и покровителю ничего не оставалось, как подобрать свой меч, подхватить пожитки и последовать за своим учеником.

Они дошли до развилки дороги, где она разделялась на ту, которая вела к военной базе и ту, что сворачивала на юго-запад, сразу же превращаясь из мощёной в просёлочную. Луций потоптался здесь немного и зашагал по этой сельской дороге. Рарок при этом почувствовал спятившим не его, а себя, но всё же пошёл следом, ведь объясниться всё равно не получилось бы.

Они шли меж созревающих садов и полей, мимо пустых огороженных пастбищ. И они дошли-таки до первой оставленной людьми фермы. Здесь явно кто-то побывал до них, поскольку загон для скота и кладовые были выметены начисто.

Тем не менее, Рарок вторгся в шкафы с одеждой в поисках чего-нибудь приличного для своего странного друга, который сам почему-то не спешил побеспокоиться об этом. Когда гладиатор с триумфом вошёл в зал, таща ворох одежды и почти новые сапоги, он застал Луция на коленях, рассматривающего что-то на полу.

Сгрузив свою поклажу на круглый стол, стоявший посреди комнаты, Рарок наклонился, чтобы посмотреть, что там такое нашёл его подопечный, и увидел несколько следов маленьких босых ног, оставленных в успевшей накопиться без хозяев пыли. Луций рассматривал их с выражением, которое представляло нечто среднее между тем, какое бывает у гончей, взявшей след и тем, с каким религиозный фанатик взирает на своего кумира.

Подняв на гладиатора совершенно счастливые глаза, мальчик произнёс с чувством:

— Леса!

Рарок возвёл очи горе. Нет, вообще-то, размер совпадал, но заявлять, что это именно её следы с такой уверенностью… Но, если это и впрямь Леса, то, что она здесь забыла? Тем не менее, он не стал разубеждать восторженного Луция, да и с какой стати? Мальчишка не был следопытом, но и Рарок тоже им не был. Эти следы могли с равным успехом принадлежать Лесе или какой-нибудь деревенской девчонке.

Но с другой стороны Рарок и сам чувствовал, что если бы они отправились догонять свою экспедицию, то это было бы неправильно. Ложный след. Почему? Этого он объяснить не мог, только ему отчего-то совсем не хотелось возвращаться в Торговый город. Так почему бы не послушаться Луция?

Парень крепко съехал с катушек на почве своей "богини", но ведь именно таких блаженных Инци чаще всего ведёт по правильному пути. Просто потому что те, кто находится в своём уме, могут сами о себе позаботиться.

В общем, он не стал спорить, а просто одел Луция. Вот именно — одел, потому что парень проявил удивительную неуклюжесть и непонятливость в этом отношении. Сапогам он, впрочем, был рад, но от штанов и куртки пришёл в ужас. Луций долго крутил всё это, словно никак не мог понять, на какую часть тела что одевается. В конце концов, Рарок сам засунул подопечного в его обновы, и Луций стал похож на младенца, одетого не слишком умелой нянькой.

Он всё время поправлял что-то, подтягивал, чесался и ворчал себе под нос. Из его бурчания Рарок сумел разобрать только два слова — «скифос» и «барбарос». В итоге Луций встал перед Рароком, развёл руки в стороны и с кислым видом что-то спросил. Рарок решил, что тот интересуется своим внешним видом и показал ему сжатый кулак с большим пальцем торчащим вверх.

По лицу мальчика пробежала тень изумления, смешанная с лёгким ужасом. После этого он больше не наводил критику на свой наряд, а засобирался в дорогу, то и дело, бросая на гладиатора косые взгляды. Эта смена поведения немного удивила Рарока, но, в общем и целом, была им обоим на руку, а потому он просто выкинул мысли об этом из головы. Наверное, гладиатор посмеялся бы, знай он, что Луций понял его жест, как фразу — «Теперь я тебя, пожалуй, помилую!»

Насчёт того, что у Луция на почве Лесы поехала крыша, Рарок убедился, едва они вышли за ворота фермы. Сначала это были вдрызг изношенные и изорванные тапочки, с носами в виде забавных кроличьих мордочек. Рарок прошёл мимо них, не заметив, но Луций буквально бросился в канаву, куда их кто-то выкинул, с криками — «Леса! Леса!», и тут же спрятал этот драгоценный артефакт за пазуху, поближе к сердцу.

Дальше — больше! Трава, примятая вокруг давно погасшего кострища — «Леса!» И это, несмотря на то, что там явно сидело несколько человек. Нитка от одежды, висящая на кусте, который использовали для отправления естественных потребностей — «Леса!» Кучка кроличьих косточек и брошенная за ненадобностью шкурка — «Леса!»

Рарок уже не знал, что ему делать — толи поверить и спятить самому, толи прибить на самом деле безумца, чтобы не мучился.

Тем временем, они прошли ещё несколько ферм, оставленных хозяевами, на которых кто-то успел помародёрствовать, и на всех, по мнению Луция, побывала Леса. Рарок гадал, чем всё это кончится, а кончилось неожиданностью для них обоих.

Гладиатор, практически не покидавший за свою жизнь пределы Торгового города, не был силён в географии. Но, тем не менее, он понимал, что рано или поздно они дойдут до границ земель подвластных Торговому городу и окажутся на территории западных монархий. Насколько он припоминал, здесь не было больших государств, но землю делили между собой множество миниатюрных королевств, герцогств, баронств и так далее.

Все эти малые монархии объединялись в одну, несколько эфемерную, империю, возглавляемую императором, столица которого была где-то совсем уж далеко. Какова роль этого императора Рарок не знал, так-как местные монархии вели самостоятельный образ жизни, ни от кого не зависели, никому не подчинялись и даже иногда вели друг с другом войны.

Похоже, что Луций направлялся, как раз туда. Если бы Рарок предполагал, что ему доведётся когда-либо побывать в этих краях, где по слухам не любили чужаков, но с людьми из Торгового города вели оживлённую торговлю, то он постарался бы побольше разузнать о местных названиях, обычаях и дорогах, а также о том, какие места тут наиболее посещаемы, а куда соваться не стоит. (Впрочем, насколько он узнал Лесу, её следовало искать именно там.)

Но гладиатору в голову не могло прийти, что жизнь его так изменится, что придётся путешествовать, кого-то искать, бродить при этом наугад… Рарок не подозревал, какой он на самом деле домосед. Больше всего ему хотелось вернуться в свои апартаменты в жилой части Большого цирка, вернуться к привычной жизни, пусть он даже не будет чемпионом. У него было достаточно денег, чтобы уйти на покой прямо сейчас, а чтобы не сидеть без дела, он мог бы преподавать премудрость гладиаторского боя в той же школе, которую окончил когда-то сам. Вот только он хотел бы вернуться ко всему этому не один, а… с Лесой.

Правда, это было маловероятно. Даже если они найдут эту «Огненную принцессу», что ничуть не легче поиска иголки в стоге сена, то вероятность, что она свяжет свою судьбу с ним — гладиатором, равна нулю. Он был достаточно умён, чтобы понимать это. Завести интрижку — другое дело, но что-то большее — нет. Но Рарок не собирался заводить с Лесой интрижку! Только не с ней, не с той, которую любишь… Лучше пусть будет как есть: её выбор — её воля, а его жизнь сама по себе. Но это не значит, что он повернётся к этой девушке спиной. Нет, он сначала найдёт её, убедится, что с ней всё в порядке, может быть проводит домой, а там будет видно.

Рарок хлопнул себя по лбу и уронил из-за этого вязанку хвороста из которого они с Луцием варганили костёр. О чём он думает? Куда собирается возвращаться? Большого цирка нет, как нет и школы при нём, да и самого Торгового города, как такового тоже нет, ведь дома без людей это не город, а выеденная устричная раковина.

Так что если бы свершилось чудо, и Леса согласилась стать его женой, то ему привести её совершенно некуда — он бродяга без дома, рода и племени! Правда, в его поясе было зашито немало золотых кругляшей, а в карманах и в дорожной сумке лежало несколько тугих кошелей с серебром. И это ещё не всё — основной капитал находился в Главном банке торговых гильдий, да ещё Лозас где-то зарыл кубышку и не одну. Но Рарок сомневался, что ему удастся когда-либо всем этим воспользоваться. Однако и того, что было при нём, хватило бы на то, чтобы купить дом и/или начать какое-то своё дело.

Правда, он ничего не умел, кроме как быть боевой машиной, но это ведь не беда — он ещё молод, и может чему-то научиться. Торговлю он не любил, но ведь мог бы стать трактирщиком или мельником, или… Но, всё равно, для Лесы он не ровня! Принцессе нужен принц или на худой конец барон...

........................................................................................................

— Так, и кто это у нас тут шастает по чужой территории, а пошлины не платит?

Голос раздался из темноты, а в следующее мгновение в круг света от разгорающегося костра вступила фигура, которую Рарок в другое время принял бы за клоуна.

На этом человеке красовался камзол, едва ли не превратившийся в лохмотья, но увешенный при этом невероятным множеством побрякушек и блестяшек, среди которых можно было видеть дорогие украшения из золота и серебра с цветными каменьями, с которыми соседствовали дешёвые стеклянные и медные побрякушки, стоившие на любом базаре по две штуки за грош. Надет этот камзол был на голое тело, зато дырявые потерявшие свой изначальный цвет панталоны, сквозь дыры которых можно было детально разглядеть костлявые колени незнакомца, были подпоясаны богато расшитым кушаком, из-за которого торчали рукояти дюжины кинжалов, украшенные самоцветами. Чулков на незнакомце не было, а башмаки с золотыми пряжками откровенно просили каши.

Наряд этого примечательного типа довершала широкополая шляпа с обвисшими полями, бывшая некогда чёрной. Сей, близко знакомый с молью, головной убор украшали облезлые павлиньи перья, соседствовавшие с более свежими петушиными. Пряжкой скрепляющей этот похожий на веник султан, служило крохотное зеркальце, отражающее неровный свет костра, словно фонарик.

Сам незнакомец оказался весьма высоким, тощим человеком неопределённого возраста. Ясно было только что он не молод, но видимо, не слишком стар, если судить по той энергии, которая кипела в нём, грозя выплеснуться через край. Его кожа была какой-то изжелта-серой, морщинистой. Подбородок острый, нос тоже острый и какой-то гротескно-длинный, рот тонкогубый, едва не от уха до уха, кривившийся в вечной змеиной усмешке. Из-под шляпы неровными патлами ниспадали длинные седые волосы, бывшие вероятно когда-то чёрными, а сейчас приобретшие серо-мышастый цвет.

И со всем этим резко контрастировали не старчески-мутные, как это следовало бы ожидать при такой внешности, а юношески-ясные, пронзительные глаза. Но была у этих глаз одна особенность — радужка зрачков почти не отличалась по цвету от белка, что в сочетании с прочими внешними данными их обладателя, делало его взгляд зловещим. При всём при этом Рароку до странности показалось знакомым его лицо. Ну, прямо вылитый Лозас… Нет, этот, вроде, моложе и глаза другие.

Незнакомец выдержал паузу, явно наслаждаясь произведённым его появлением эффектом, после чего вновь обратился к застывшим от изумления путникам:

— Я бы хотел знать ваши имена, господа, поскольку, повторяю — вы находитесь на моей территории, а значит, подчиняетесь моим правилам. Я человек миролюбивый и терпеливый, но не рекомендую вам медлить с ответом. Итак?

Гладиатор решил, что не будет большого вреда, если они назовутся.

— Моё имя — Рарок, — ответил он, — я гладиатор и чемпион арены Большого цирка Торгового города. А это мой друг и ученик — Луций.

— А что же ваш друг не отвечает за себя сам? — преувеличенно удивился незнакомец. — Может быть он немой?

— Он прибыл из дальних стран, и не знает нашего языка, — ответил Рарок. — Но теперь ваша очередь представиться. Скажите нам своё имя, любезный, а заодно потрудитесь объяснить кто вы такой, какое право имеете на эти земли и почему мы должны подчиняться вашим правилам?

— Конечно, конечно! — Незнакомец, казалось, просто засветился от счастья. — Моё имя — Золас, я атаман вольных людей, избранный ими самими, хозяин земли у себя под ногами и всего того, что расположено вокруг на расстоянии полёта стрелы из арбалета. А правилам моим вы обязаны подчиняться вот поэтому!

Лже-Золас щёлкнул пальцами, и в темноте зажглись десятка два факелов, осветив страшноватые рожи тех, кто их держал.

— Я думаю, вы, как люди умные, всё поняли, и не будете возражать против уплаты небольшой подорожной, а также не откажетесь от моего гостеприимства? Я тут недалеко живу...

— А если откажемся?

— О, это было бы очень жаль! — неподдельно огорчился атаман бородатых страшил. — Тогда вероятно мы поссоримся, и, хоть мне не хотелось бы конфликтовать с чемпионом Большого цирка...

— И его чрезвычайно талантливым учеником, — вставил Рарок, улыбаясь и демонстративно опустив руку на рукоять гладиуса.

— Ну, да, ну, да, вот я и говорю! — согласился разбойник. — Вы, господа, конечно, опытные и сильные, в чём я ничуть не сомневаюсь, но согласитесь — численный перевес на моей стороне!

— Мне доводилось на арене разогнать толпу и побольше, — возразил Рарок.

— Ах, вот как? Тогда что вы скажете на это!

Бандит сделал театральный жест, отступая в сторону, и на его место встали два его подельника с шомпольными ружьями, поставленными на форкетты. Если бы Рарок был один, он бы рискнул нырнуть под стволы, наведённые почти в упор, и одним взмахом гладиуса подрубил бы и форкетты, и ноги тем, кто целился в него из этих примитивных мушкетов. Но за его левым плечом стоял Луций, который врядли успеет увернуться от шестидесятиграммовой пули, обладающей страшной разрушительной силой при выстреле с такого расстояния. Попадание, хотя бы одной такой пули по корпусу — верная смерть, и повезёт тому, кто получит эту пулю в сердце, а не в живот. Рарок даже не может предупредить его, ведь они больше не понимают речь друг друга.

— Я вижу, ваше приглашение весьма убедительно, — проговорил Рарок в тон улыбчивому разбойнику. — Мы принимаем его, и если размер подорожной пошлины разумен, ничего не имеем против того, чтобы её заплатить.

— Ну, вот и славно! — воскликнул Лже-Золас. — Я знал, что вы не устоите пред соблазном отведать свежей оленины с молодым вином, и провести время в славной компании. А теперь, отдайте, пожалуйста, свои мечи моим людям.

— Нет!

Рарок скорее согласился бы принять обе пули в собственную грудь, чем вот так отдать какому-то отребью свой гладиус.

Бандит устало опустил плечи и проговорил с актёрскими ужимками:

— Воистину, моему долготерпению следует воздвигнуть памятник. Наверное, я когда-нибудь так и сделаю, но это потом, а сейчас я проглочу очередную обиду, которую вы мне наносите своим недоверием, и поясню ещё раз — вы на моей территории, а значит, подчиняетесь моим правилам. А мои правила таковы, что если бы вы согласились на моё предложение сразу, то я бы проникся к вам доверием и великодушно оставил бы вам оружие. Но вы пошли на это под давлением, а значит и отношение к вам соответственное. Иными словами, пока вы будете у меня в гостях, ваше оружие побудет в надёжном месте. Клянусь, вам всё отдадут, когда настанет время покинуть мой гостеприимный кров.

— Нет!

Лже-Золас смерил Рарока долгим пронизывающим взглядом.

— Готов умереть, но поставить на своём? Ну, что ж, это выдаёт в вас человека благородного. В таком случае, посмотрим, насколько далеко это благородство простирается. Глум, ну-ка приведи сюда нашу гостью!

Один из державших факелы бородачей исчез в темноте, но уже через полторы минуты вернулся, толкая перед собой кого-то небольшого роста, завёрнутого в серый, драный плащ. По знаку своего атамана он втолкнул этого маленького человека в световой круг, и одним движением сорвал с него накидку. Под плащом оказалась девушка...

— Леса! — в один голос крикнули Рарок и Луций, подаваясь вперёд, навстречу своей подруге.

Да, это была Леса. Странно, (по крайней мере, для неё), одетая, какая-то вся измотанная, с расцарапанной щекой и усталым отсутствующим взглядом. Она медленно подняла голову, словно пробуждаясь от глубокого сна, и вдруг узнала стоящих перед ней мужчин.

— Ребята?! — произнесла Леса с такой улыбкой, как будто улыбаться ей было больно. — Откуда вы здесь?

— Цыц, принцесска! — ласково сказал Лже-Золас. — Тебе слово не давали. Глум!

Здоровенный бородач с неожиданной скоростью выхватил откуда-то острый кухонный нож и приставил его к горлу девушки.

Вот так! — радостно пропел главарь бандитов. — Я вижу вы знакомы? Это сильно упрощает дело. Я-то хотел сыграть на ваших чувствах благородных людей, увидевших прекрасную незнакомку в руках злодеев, но, если вы знакомы с этой кралей, и более того — принимаете в неё участие, или, что совсем хорошо, неровно дышите к ней, то я думаю, мы с вами поладим в два счёта. Короче — если вы не будете подчиняться, то Глум по одному знаку перережет ей горло, а ведь ему всё равно — человека зарезать или кролика. Он бывший мясник, и мёртвое от живого, вообще, плохо отличает.

Рарок, не сказав ни слова, отстегнул меч от пояса, и вместе с ножнами бросил его на землю. Потом повернулся к Луцию, и, не без труда, забрал оружие у него. Мальчик понимал значение наставленных на них железных трубок, и осознавал, что происходит вокруг. Теперь он кипел от ярости, с ненавистью поглядывая то на главаря бандитов, то на Рарока, то на Глума, который убрал куда-то нож, но держал свою лапищу на плече Лесы поближе к сонной артерии.

— Наконец-то! — воскликнул эксцентричный бандит. — Вынужден признать — вы, ребята, крепкие орешки. Пришлось-таки с вами повозиться. Но, теперь всё будет хорошо. Итак, добро пожаловать в пещеру Золаса, то есть, в моё жилище! Надеюсь, вам там понравится...

— Знаешь, что? — перебил его Рарок, одарив мерзавца зубастой улыбкой. — Открою тебе один маленький секрет — ты в подмётки не годишься настоящему Золасу!