Глава 140. Мы сделаем это...

Бывает так — встретишь кого-нибудь из прошлой своей жизни, и жизнь эта, давно забытая, вдруг встанет перед глазами такая, какой она была тогда, словно никуда и не девалась, не проходила и не была предана забвению. И не хочется возвращаться из того далёкого прошлого, не хочется отпускать её, а хочется ещё, хоть чуть-чуть пожить этой ушедшей прошлой жизнью, а если даже и не пожить, то побыть рядом, вдохнуть забытый аромат, услышать давно смолкшие звуки...

Ларни не хотелось отпускать троллей. Те, кто когда-то вызывал у неё ужас и отвращение, сейчас казались вновь встреченными друзьями, почти родными, почти любимыми. Впрочем, тролли были уже не те, каких она знала раньше. Тогда они были дикие, необузданные, неистовые создания. Сейчас тролли являли собой образец спокойствия и тактичности. Они, конечно, являли страх женщинам Междустенья, но при этом были удивительно деликатны, хоть и с любопытством поглядывали на девушек.

Однако они не позволили себе ничего лишнего. Ларни, на которую тоже поглядывали, по достоинству оценила их деликатность, ведь Междустенье, фактически, было у них в руках.

То, что проделали Ифрит и тролли с монстрами, трудно было назвать битвой. Это скорее напоминало избиение беззащитных. Вот только сочувствия эти «беззащитные» не вызывали никакого. Но всё кончилось, и люди оказались посреди своего разорённого поселения, где не осталось ни одного неповреждённого дома, и всё вокруг было завалено трупами монстров. Впрочем, разобраться с этой проблемой помогли те же тролли.

Хрык не шутил о том, что их интересует обилие мяса в этом месте. Людям монстры в пищу не годились, а тролли, похоже, были всеядны. Треть убитых чудовищ прямо во время драки сожрал Ифрит. Остальные туши, даже те, что были безобразно раздавлены, с удивительным проворством собрали братья и примкнувший к семерым Хаюк. Они же отделили, (не без сожаления), от общей кучи трупов тела погибших охотников.

То, что осталось от Зигвана, удалось определить лишь по запаху, но в конце концов, Хаюк, как самый носатый, хоть и младший, успешно справился, сравнивая ужасные ошмётки человеческого тела с живыми дочерьми погибшего героя, и тогда останки сына Рыжего Вана легли рядом с остальными павшими защитниками. Междустенья. И поднялся тогда над крепостью великий плач...

— Вы совсем-совсем не можете остаться? — по-детски спросила Ларни, чувствуя, что ещё немного и разрыдается сама, но не только глядя на погибших соплеменников, а ещё и...

— Нет, маленькая герла, не можем, — ответил Хрык. — Нас отпустили сюда совсем ненадолго, и всё что нужно сделать мы уже сделали. Но, если хочешь, то мы возьмём тебя с собой. Герла Кейни будет рада и Большая герла Сато, тоже не будет против, если ты поселишься в её мире, вместе со своим консортом. Но детей оставь здесь.

— Почему? — удивилась Ларни. — Чем плохи для них наши дети?

— Ничем, но их судьба жить здесь и нести в себе ваше семя, от которого взрастёт великий народ в союзе, с которым дети Сато и Кейни разобьют и развеют полчища Тьмы.

— В таком случае, мы останемся, чтобы помочь началу жизни прародителей будущего народа, которые ещё в пелёнках и детских одеяниях, — ответила Ларни с улыбкой, а Стефан, отказавшийся уходить, до тех пор, пока она сама пойдёт отдыхать, согласно кивнул.

— Что ж, пусть будет так, маленькая герла, — прогудел Хрык с оттенком грусти. — Я всё-таки надеялся, что ты когда-нибудь к нам присоединишься. Поверь, это было бы прекрасно! Теперь прощай, сестра, пухлых тебе тролльчат!

И он подмигнул ей, по-мальчишески, озорно и дерзко.

Тролли ушли. Последнее, что они сделали, это подняли ворота и ударами каменных кулаков вогнали на место вылетевшие из дерева гвозди и скобы. Ларни долго молчала, глядя на то, как уменьшается пятно на месте овального прохода во внешней стене...

— Мне так много хотелось у них спросить, — задумчиво сказала она, когда пятно совсем исчезло.

— Почему же ты не сделала этого? — удивился Стефан.

— А ты? Ты же ведь хотел спросить про Сато? Меня что ли постеснялся?

Она подошла к сидевшему на бревне мужу и заглянула ему в глаза.

— Да, ответил не умеющий врать Стефан, — я хотел спросить их, как там Сато, и, если бы была возможность, с радостью бы её повидал. Но ведь Сато в бегах, а тролли могли сболтнуть лишнего. Наши подруги и покровительницы и так многим рисковали, прислав такую подмогу. Я поэтому не стал ничего у них спрашивать, а не от того, что постеснялся тебя!

Ларни взяла его голову обеими руками и прижала к себе, с удовольствием зарываясь пальцами в густые волосы. Стефан в ответ обнял и прижался ещё сильнее.

— Когда будем делать «пухлых тролльчат»? — спросил он, сознательно пощекотав живот жены губами.

Ларни оглянулась. Вокруг работы было непочатый край, и прежде всего, требовалось похоронить тех, кто погиб, защищая свои дома и семьи. Это означало всеобщий траур и тризну. До утех ли, когда кругом такое горе?

Но, если подумать, то ведь люди, которые лежали сейчас в ряд перед церковью, умерли, защищая жизнь. Так неужели они были бы против её продолжения? Никогда! Все, кто здесь лежит, были родными, пусть даже не по крови. И не доверять им, думать, что продолжение жизни их чем-то обидит, это значило оскорбить память героев!

Ларни опустилась перед мужем и спрятала в его коленях лицо.

— Мы сделаем это, когда закончим всё неотложное, — сказала она. — А если дом слишком пострадал и спальня разрушена — устроимся в амбаре!