Глава 31. Вместе лучше

— Теплокровные формы жизни я могу почувствовать метров с двадцати-пяти, не дальше. Остальные с десяти, но в обоих случаях между мной и существом, которое я отслеживаю, будь то человек, мышь, кузнечик или монстр, не должно быть препятствий вроде стальных и железобетонных стен. Кусты, деревья, деревянные или даже кирпичные стены — не проблема, а вот металл слишком хорошо экранирует необходимое для анализа излучение...

— Мех, — оборвала поток объяснений Леса, — не надо таких подробностей. Мы всё равно половину не понимаем. Ясно, что ты можешь учуять живое существо на не очень большом расстоянии, если оно не прикрыто железом. Но ведь это как раз довод за то, чтобы войти в город вместе. Почему же ты рвёшься туда один?

— Потому, что, будучи несовершенным, я не могу обеспечить вашу безопасность в полной мере.

— А если бы ты видел в городе все живые существа — и монстров, и мышей, и клопов с тараканами, ты смог бы обеспечить нашу безопасность в полной мере? — с большой долей иронии спросил Зиг.

— Нет, — смущённо ответил Механикус после секундного раздумья. — Обеспечение безопасности в полной мере невозможно в принципе. Даже если бы я мог вас изолировать, организовав полное жизнеобеспечение, всё равно имеется вероятность, что некто или нечто найдёт слабое место в этой обороне и тогда...

— Ну, вот видишь! — подытожила Леса. — Раз это невозможно, то и пытаться нечего. Выживаемость в такой ситуации — дело случая. Ясно, что не следует лезть на рожон специально, но и сидеть сиднем, а тем более шарахаться от каждой тени, глупо! Ведь пока ты будешь производить свою разведку, нас с таким же успехом могут сожрать здесь...

— А ведь верно, — задумчиво проговорил Механикус, — мне следует проводить вас обратно до убежища, и только после этого идти в город.

— Приехали! — почти взревел Зиг. — Может проще поотрывать нам головы? Тогда мы окажемся в абсолютной безопасности.

— Ты абсолютно прав. Это действительно так. Совершенно ничего не угрожает тому, кто либо никогда не существовал, либо прекратил своё существование.

— Эй, эй! — в притворном страхе воскликнула Леса. — Мех, я сейчас боюсь тебя больше чем монстров!

Секунду все трое молчали, после чего расхохотались одновременно.

— Я всё-таки немного умнее мясорубки! — отсмеявшись, сказал Механикус. — Кстати именно из-за этого в своё время провалился проект по созданию моих копий. Инженеры эпохи Прогресса так и не смогли создать искусственный интеллект, обладающий ассоциативным мышлением и соответствующей логикой. Логика их "думающих" машин была двоичной: плохое — хорошее, верх — низ, чёрное — белое. Это, между прочим, о-го-го, какое достижение, но механический человек обладающий таким интеллектом вполне мог прийти к выводу, что лучшая защита для вас это уничтожение. Поэтому я отобрал у своих двойников в Убежище разум и волю. Теперь это просто машины, которые исполняют любые приказы того кто имеет доступ к их управлению.

— Бр-р! Мне что-то стало боязно задним числом, — поёжилась Леса. — Эти твои охранники и без того наводили на меня лёгкий трепет, а теперь, если доведётся вернуться, буду обходить их так далеко, как смогу.

— Они могли избрать иной путь, — задумчиво сказал Механикус. — Например, вместо абсолютной безопасности, максимальное приближение к абсолютной безопасности.

— Это оторвать нам руки — ноги что ли? — поинтересовался Зиг.

— Что-то в этом роде, — ответил Механикус. — Прежде всего, отключили бы сознание. Но в таком случае они всеми силами поддерживали бы в вас жизненные функции.

— С ложечки бы кормили? Я тронут...

— Слушайте, давайте не будем больше об этом! — взмолилась Леса. — Давайте лучше думать, как нам в город попасть.

Они расположились в небольшой рощице на вершине пологого холма, в полутора милях от главных ворот в Торговый горд. У Зига среди уцелевшего снаряжения нашёлся небольшой, но мощный бинокль, в который они с Лесой по очереди разглядывали окрестности.

Кругом всё было неподвижно и настолько противоестественно тихо, что уши закладывало, а когда по, начинающим желтеть, полям пробегал лёгкий ветерок, то им казалось, что надвигается конная лава, настолько громким слышался этот звук на фоне окружающего безмолвия.

После рассказа Золаса о нападении монстров, экспедиция по исправлению общественных пороков автоматически превратилась в спасательную. Правда, сначала Механикус активно сопротивлялся тому, чтобы вести в город пару живых людей, а Зиг, не понаслышке знавший, что из себя представляет волна монстров, захлёстывающая город, поддержал его, имея в виду, оставить в безопасном месте девушку.

Но Леса слушать ничего не хотела. Будь её родное Междустенье или союзный Форт Альмери поближе, она, возможно, сбегала бы за подмогой, но сейчас на такое путешествие ушли бы недели, а то и месяцы. За это время тех, кто остался в живых в Торговом городе, благополучно доели бы монстры. Или они сами стали бы жрать друг друга от голода, хоронясь в погребах и подвалах, не смея высунуть нос наружу.

В любом случае стоило выяснить, есть ли сейчас в городе монстры и те, кого надо от них спасать. Поэтому в город они решили-таки сходить. Но не переть же при этом через главные ворота по широким улицам! Если в городе ещё полно монстров, то какими бы сильными бойцами они не были, рано или поздно их сомнут и порвут в куски, невзирая на то из плоти они или из металла. А потому в город решено было войти ночью, через старый контрабандистский путь о котором Зиг знал ещё со времён службы.

Торговый город от прочих известных городов отличался не только огромными размерами, но и тем, что не имел стен. Их заменяли непроходимые, с точки зрения городской стражи, лесополосы, буквально набитые колючей проволокой. Вдоль этой преграды действительно смертельно опасной и непроходимой для безумцев решивших лезть напролом, регулярно ходили патрули, которые за разумную плату могли не обратить внимание на скромно одетых мужиков, тащивших за спиной серые неприметные мешки.

Короткая перебежка от линии кустов к ближайшим домам, и вот, какая-нибудь лавка снабжена хорошим товаром по сходной цене, который если бы был обложен таможенной пошлиной, оказался бы безумно дорог и невыгоден даже при хорошем спросе.

Понятное дело, "непроходимая" ограда города была дырявой, словно решето. Время от времени кто-то кого-то "сдавал", не сошедшись в оплате, или очередной ретивый ублюдок из стражников хотел выслужиться перед начальством, и контрабандистов хватали, предавали суду и вешали.

Их сотоварищи сокрушённо качали головами, желали всяческих бед подлым "железнозадым", как здесь за глаза чествовали стражу, а потом договаривались о сотрудничестве с тем же иудой, который "ни за что" погубил "бедного Тома", и продолжали тащить товар в серых мешках через городскую "колючку".

Подлый дух наживы заставлял и легальных, и подпольных негоциантов позабыть о чести и совести, а частенько и о здравом смысле, руководствуясь старым овечьим рассуждением — стадо большое, авось съедят не меня.

За это Зиг, когда служил, презирал и тех и других, но больше любил ловить иуд в форме стражников, нежели бедолаг-ползунов, которым с их рисковых дел доставались порой крохи, коих едва хватало, чтобы прокормить семью. Но время от времени ему требовались услуги последних, когда надо было в служебных целях перейти "колючку" незаметно и без лишнего шума. Это было не бесплатно, но расплачивался капитан Особого отряда, конечно не деньгами, а услугами, закрывая например глаза на некоторые безобидные грешки теневых торговцев.

С тех пор здесь должно было сохраниться несколько пригородных лазов, одним из которых они решили воспользоваться. Но, чтобы найти это место Зиг повёл их не к защитной ограде, а прямиком через запущенные сады необитаемой фермы расположенной через поле от границы города.

Их путь пролегал так, что со стороны сторожек и внешней патрульной тропы ничего не было видно. Тем не менее, все трое старались двигаться бесшумно, как это подобает охотникам.

Цель, которую искал Зиг, заставила Лесу наморщить носик — в одном из самых глухих уголков, заросшего до состояния непроходимости сада, они набрели на старую покосившуюся уборную с осевшей компостной кучей рядом.

— А кто сказал, что контрабанда должна хорошо пахнуть? — весело, но не слишком громко рассмеялся Зиг. Он откровенно потешался над реакцией их спутницы.

Вытащив откуда-то ржавые лопаты, он вручил одну Механикусу и вдвоём они быстро раскидали компост, за долгое время превратившийся в землю, но не утративший прелого тошнотворного аромата.

— Выглядит так, как будто ко всему этому лет двадцать не прикасались, — заметила Леса, в которой любопытство победило брезгливость.

— Так и есть, — ответил Зиг. — Этот ход запасной и я рад, что он не тронут. Правда неизвестно, что нас ждёт на том конце, но думаю, раз его здесь не тронули, то и там тоже.

— А куда он ведёт? — поинтересовался Механикус.

— Прямо внутрь "колючки", — пояснил Зиг.

— Странно. Почему же нельзя было прорыть его дальше и вывести в подвал какого-нибудь союзного дома?

— Слишком просто и слишком опасно. Контрабандисты — перестраховщики. "Прямо пойдёшь — криво попадёшь!" Это их поговорка. А ну как такой союзный дом "засыплется"? Нет, не всё так просто. К тому же власти города не так просты, как это может показаться. Прямо за "колючкой" вокруг города тянется внутренняя патрульная тропа. Так вот — на самом деле это и есть стена: верхняя часть толстенной железобетонной стены, уходящей вглубь на десятки метров. Попробуй, прокопай через неё ход! Так что все длинные пути и короткие идут только до "колючки". Дальше надо будет найти место "перебега", которое освещено хуже всего. Я в своё время предлагал выделить средства на одинаковое яркое освещение всего промежутка между патрульной тропой и домами, но меня никто не поддержал. И это при том, что затраты на такое дело совершенно невелики, а польза очевидна. Но никто меня тогда не поддержал. Из этого я сделал единственно возможный вывод — отцы города с контрабанды тоже активно кормятся. В общем, дойдём до места дальше покажу.

Вскоре их лопаты стукнули обо что-то деревянное, и после расчистки взорам открылся довольно широкий люк, прикрытый крепкой дубовой крышкой ничуть не постаревшей от времени. Люк был не заперт, а когда его открыли, из подземного мрака пахнуло сыростью и холодом. От Зига не ускользнуло, как жадно раздулись при этом аромате ноздри изящного носика Лесы.

Тот, кто прорыл этот ход, знал толк в удобстве передвижения. Сама подземная нора была узкой, вдвоём не разойтись, но достаточно высокой, чтобы мог пройти человек нагруженный поклажей выше головы и не сгибаться при этом. Попробуйте прошагать несколько десятков метров в полусогнутом состоянии и ещё нести груз на плечах. Легче путешествовать на четвереньках.

Выход отличался от входа тем, что сверху не было компостной кучи. Зато кругом росли деревья, щедро перевитые колючей проволокой, давно уже ставшей их частью — ржавая дрянь вросла в кору и древесину, проходя в некоторых местах прямо через середину стволов. Путешественники оказались на крошечном не заросшем пятачке, из которого на первый взгляд не было выхода.

— Что дальше? — прошептала Леса, стараясь не зацепиться за расположенные слишком близко ржавые колючки.

— Сюда, — скомандовал Зиг и нажал на корягу, торчащую одним концом вверх, как рычаг.

Это и был рычаг, замаскированный под валежник. Он уходил одним концом под плотно натянутую проволоку в том месте, где виднелся промежуток между деревьями, а когда Зиг надавил на верхнюю часть, нижняя приподняла весь пук проволоки над землёй так, что под проволокой можно было пролезть.

— Я пойду первым, — вызвался Механикус. — Мне не страшно зацепиться и что-нибудь порвать.

— Но, не зная дороги, ты запутаешься, — возразил Зиг. — Первым пойду я. Надеюсь, удастся вспомнить все ориентиры.

На четвереньках они шли недолго. Сделав пару поворотов, Зиг поднялся во весь рост и пригласил остальных сделать то же самое, но молчать и не шуметь при этом. Шагов пятьдесят они шли по просеке похожей на тот подземный ход, по которому попали внутрь "колючки". Здесь тоже было узко, но можно было долго идти, распрямив спину.

Наверное, немалых трудов стоило вырезать в "колючке" такой проход, да ещё укрепить его бока подобием плетня. В конце просеки их ждала ещё одна коряга, но она не поднимала проволоку. Зиг особо хитрым образом повернул это деревянное чудище похожее на спящего лешего, и оно легло на стену проволоки и кустов, образовав подобие моста.

Этот "мост" привёл их на другую корягу — побольше, оказавшуюся гигантским деревом, упавшим в давние времена. Дерево лежало странно — его корни торчали вверх, а крона словно ныряла в землю, густо поросшую кустами. Здесь им снова пришлось опуститься на четвереньки и следовать за отливающим серебром задом Зига. Всем троим повезло, что в темноте они видели не хуже чем при свете дня, потому что к тому времени совсем стемнело.

Внезапно кусты кончились. Зиг сделал знак остановиться, но пока не покидать зелёного убежища, в котором с этой стороны не было колючей проволоки. Перед ними лежал Торговый город. Улицы его были освещены лишь частично, да и то это был свет, льющийся из редких горящих окон. Вокруг, по-прежнему, было противоестественно тихо.

— Мех?

— На доступном сканированию расстоянии нет живых существ крупнее воробья, — отозвался Механикус, сразу сообразивший, что от него требуется. — Но что делается в домах мне не видно.

— Тогда пошли!

Перед ними лежала широкая полоса тени, по которой все трое проскользили, словно сами были тенями, бесшумными и почти невидимыми. Достигнув линии домов, они тут же нырнули в неосвещённые переулки, в иных местах представляющие собой лишь узкие проёмы между домами.

— Куда дальше? — спросила Леса, когда они остановились отдышаться на перекрёстке между четырьмя массивными строениями, куда не выходило ни одного окна.

— Куда пожелаешь, — пожал плечами Зиг. — Могу провести на Центральную торговую площадь, могу к Большому цирку. Если бы здесь по-прежнему были люди, я бы поискал в трущобах гостиницу, где не задают лишних вопросов, а ещё, лавку, чтобы приодеться, как бродячие торговцы, ведь охотников на монстров здесь давно уже ставят на одну доску с разбойниками и небезосновательно, кстати.

— Мех, как здесь?

— Большинство домов пусты, но в некоторых имеются крупные тепловые скопления.

— Это что значит?

— Как будто по многу человек сидят в одной комнате вместе.

— В подвалах, что ли прячутся? — спросил Зиг, вспомнив, как это было в столице Лоргина.

— Нет, в основном на верхних этажах.

— Странно.

— Посмотрим! — воскликнула девушка. — Если люди не прячутся, значит, монстров здесь нет. Давайте постучим в такой дом и скажем, что заблудились, а заодно расспросим, как дела и что здесь вообще творится.

— Ладно, — без особого энтузиазма согласился Зиг. — Скорее всего, нас пошлют куда подальше, но может быть и впрямь, что-нибудь узнаем. В худшем случае кликнут стражу, и придётся удирать. Попробуем!

Они постучали в первую же дверь, где в доме горел свет на втором этаже. Им ответила тишина. На более громкий и отчётливый стук всё равно ответа не было. И никакого движения, даже шороха не было слышно.

— Мех, там точно кто-то есть? — спросила Леса.

— Да, — ответил Механикус, — я хорошо ощущаю присутствие группы в комнате наверху. Там живые организмы, но они неподвижны и безмолвствуют.

— Что за чертовщина? — буркнул Зиг и толкнул дверь, в которую они стучали.

Почему-то никто сильно не удивился, когда дверь оказалась незапертой.

— Эй, есть, кто в доме? — позвала девушка, переступив порог.

В ответ опять не раздалось ни звука.

— Ну, чо, нет живых? — нарочито громко спросил Зиг, вынимая из-за пояса секиру. — Ау-у?! Нет, мне здесь не нравится.

Они прошли тёмную прихожую, и вышли в холл, слабо освещаемый тусклым светом из окна. И тут все трое встали, как вкопанные — им навстречу кто-то шёл.

Это была женщина, одетая в длинное платье. Она двигалась, как-то странно, будто её подталкивали сзади. Когда Зиг включил тактический фонарь, снятый с винтовки, и бесцеремонно направил на неё, она никак не отреагировала на это, и даже не зажмурила глаза.

Волосы шевельнулись на затылке у Лесы, когда она взглянула этой женщине в лицо! Там была смесь невероятной муки, и страдания с полным отсутствием мысли… Женщина шла к ним медленно, странно приволакивая ноги. Она явно не видела ничего перед собой. Её глаза моргали часто-часто и смотрели при этом в сторону. Губы толи беззвучно бормотали что-то, толи судорожно хватали воздух, но эта противоестественная подвижность пугала ещё больше.

В одной руке женщина держала незажжённую, или точнее давно погасшую свечу, а в другой у неё была зажата кочерга.

— Простите за вторжение, — начал Зиг, вдруг становясь вежливым, — но мы были вынуждены...

— Сзади! — крикнул Механикус и его меч прогудел в воздухе, описав полукруг, едва ли не во весь холл.

Леса успела увидеть, как всклокоченный бородатый мужик с выпученными глазами распадается на две части. Женщина с не горящей свечой, в это время тоже замахнулась своей кочергой, продолжая глядеть в сторону, но её рука, не успев толком подняться, упала на пол, отсечённая ударом секиры. Следующий удар Зига снёс ей голову, но тело при этом не остановилось, а продолжало двигаться, нелепо переставляя ноги!

Фонтан крови из рассечённых артерий бил в потолок! Крови было даже преувеличенно много, как не бывает у людей. И тут у Лесы, никогда не дрожавшей при виде самых жутких монстров, затряслись поджилки — она рассмотрела, что из спины обезглавленной женщины торчит толстенное, с торс ребёнка щупальце, уходящее в дверь напротив!

— Посмотрите — там ещё! — крикнул Механикус, указывая куда-то вверх.

Мальчик и девочка — подростки и видимо близнецы, спускались по лестнице сверху. У каждого из них из спины торчали такие же щупальца. Они даже не шли, а парили над ступенями — щупальца попросту несли их над лестницей. Лица их были отсутствующими, словно их только что подняли, вырвав из глубокого сна, а в руках они сжимали кухонные ножи. Леса была к ним ближе всех.

— Лесик, бей их! Они не люди уже, это псевдоживые приманки "Удильщика"!

Если Леса и промедлила, то лишь долю секунды, а потом её катана в два молниеносных взмаха отсекла мерзкие щупальца, сразу убравшиеся наверх, и оба псевдоживых тела упали, словно мешки с мукой и замерли неподвижно.

— Это "Удильщик труповодитель"! — торопливо объяснил Механикус. — Монстр, который использует тела убитых им людей, давая им подобие псевдожизни, как у срезанных растений в вазе. Он это делает, чтобы приманивать новые жертвы. По-видимому, он там, в комнате наверху… Эй, Зиг, ты куда?

Но Зиг не ответил. Он уже мчался вверх по лестнице со своей секирой наперевес. Некоторое время сверху слышался шум борьбы и грозный рык охотника. Леса рванулась было за ним, но Механикус удержал её. Впрочем, всё скоро закончилось, и Зиг появился на лестнице красный от пролитой крови, напоминая палача из книги ужасных историй с картинками.

— Ну… как? — спросила девушка, тут же осознав нелепость заданного вопроса.

— Там были ещё двое стариков, бабушка и дедушка наверно, и младшенькая, лет трёх, — ответил Зиг, мрачно сверкнув глазами. — Свет в окне — фосфорический шар на конце отростка торчащего из его головы. Странный монстр — по виду спрут, а кровь красная.

— Я "Удильщика" даже ни разу не видел, — задумчиво сказал Механикус. — Только читал в трудах некоего сэра Мальтора, описавшего внешность и повадки многих монстров. По-видимому, свет в здешних окнах это всё "Удильщики".

— Пошли отсюда, — буркнул Зиг. — Надо найти колодец. Мне бы почиститься.

Им повезло — в лабиринте переулков они нашли работающий фонтан, где привели себя в порядок. Похоже, этот город принадлежал монстрам. Людей они не встретили, хотя прошли уже несколько кварталов. Оба матёрых охотника при этом, молча, удивлялись на Лесу — девушка не проявляла ни малейшего страха перед опасностью, которая могла подстерегать их за каждым углом. Наоборот, она с любопытством заглядывала в каждую щель и каждую подворотню, где могли прятаться монстры, проявляя при этом настоящий охотниче-разведческий навык, при виде которого бывший капитан спецслужбы то и дело поднимал брови от удивления. (Впрочем, он напоминал себе каждый раз, чья это внучка и только вздыхал тайком.)

— Всех здесь, что ли сожрали? — ворчал Зиг. — В столице Лоргина хоть немного, но удалось вытащить из подвалов, а тут, хоть шаром покати!

— Это действительно странно, — согласился Механикус. — Учитывая, что здесь проживало раз в пять больше народу, чем в упомянутой вами столице Лоргина...

— Неужели может быть стая таких размеров, чтобы вырезать за короткий срок целый город? — перебила его Леса.

— Может, дитя, может, — менторским тоном ответил Зиг, опять начиная ёрничать. — Тогда это так и было, а сейчас видно стая была ещё больше.

— И никто не смог уйти? Не успел спрятаться? — не унималась Леса, пропустившая мимо ушей слово "дитя", за которое при других обстоятельствах пристукнула бы кого угодно, не взирая, на прошлые заслуги.

— Атаман говорил, что был выходной день, и практически всё взрослое население отправилось в Цирк.

— Ну, это преувеличение, — возразил Механикус. — Не могли они быть там все до единого. Домохозяйки, старики, слуги, ну детей я не считаю, ещё кто-нибудь, обязательно остались.

— Ну да, вот эти, например, в Цирк не пошли, — сказал Зиг, имея ввиду семью, ставшую жертвой "Удильщика".

Однако, как не многочисленна была стая, опустошившая город, сейчас в нём монстров было не видать, за исключением предполагаемых "Удильщиков" в домах, где за окнами горел странноватый неяркий, немигающий свет.

— Ну, так что, в Цирк? — предположил Механикус.

— Туда успеем, — ответил Зиг. — Собственно там не жду увидеть ничего кроме кучи костей. Давайте-ка сначала туда зайдём.

Он указал на высокое, сужающееся кверху здание, возвышающееся над окружающими домами.

— Что это? — спросил стальной охотник, слегка вжикая шторками зрачков, чтобы настроить фокусировку.

— Церковь Инци, — ответила Леса. — Видишь — крест на самом верху?

— Не просто церковь, а собор! — поправил её Зиг. — Когда я служил этому городу, здесь поклонялись Маммону и Молоху, а культ Инци был под запретом. Потом старых богов, значит, по боку, а поклонение Распятому сделали основной и доминирующей религией. Этот собор заложили в те времена, когда я уже не под своим именем привозил сюда шкуры на продажу. Быстро же они его отстроили!

— Ты надеешься найти там выживших? — удивился Механикус.

— Там их найти не больше шансов, чем в любом другом месте. Мне просто любопытно.

Они вышли на пустынную площадь перед храмом, освещённую лишь луной.

— Ничего себе! — воскликнул Механикус и вытаращил глаза, то есть наоборот сузил шторки для лучшей фокусировки отдельных деталей.

Огромные кованые ворота, побольше, чем те, которые вели в сам город, были разбиты и разорваны в клочья. Их остатки висели на покорёженных петлях, напоминая края рваной раны, оставленной зубами хищника. Да, если внутри во время нападения монстров были прихожане, то шансов спастись, у них было очень мало.

Это предположение полностью подтвердилось, когда путешественники вошли внутрь. Совсем недавно здесь была бойня. Конечно, не все жители города отправились в праздничный день в Цирк. Многие, в основном, конечно, женщины, но и какое-то количество мужчин не склонных к кровавым зрелищам, решили посетить храм, чтобы найти успокоение, душевное умиротворение, а может быть замолить накопившиеся грехи. Или попросить прощение у Высших сил за вольные и невольные проступки, без которых в этом городе не прокормить семью, и которые человек неизбежно совершает на жизненном пути.

Наверняка они пришли с детьми, которым непросто было усидеть тихо во время службы, и мало что понятно из проповеди.

По-видимому, они успели закрыть ворота, иначе те остались бы, целы. Но это не спасло людей, попытавшихся спрятаться в соборе, как в крепости. Если бы речь шла о нападении вражеской армии, то это ещё могло сработать, но сила, которая атаковала Торговый город, была иного рода.

Монстры далеко не всегда были хорошими бойцами. Иногда их чрезмерная зубастость и когтистость мешали им самим. Но встречались среди них и такие, которых словно сама Смерть создала путём долгой эволюции, превратив в универсальное и неуязвимое орудие убийства. А были и такие, функции которых оставались весьма ограниченными, например — проломить стену или разнести ворота в клочья.

Так, видимо, было и здесь. Сначала, какая-то невероятно сильная и конечно огромная тварь, вскрыла запертый вход, который не сразу возьмёшь и тараном, а потом в образовавшийся пролом ворвались убийцы...

Как это было, представить оказалось несложно. Внутри собора царил чудовищный разгром. Скамьи для прихожан, небольшие колонны, поддерживающие арки боковых пределов, церковная утварь, всё было разбито, разломано, раскрошено чудовищными ударами, на которые не способен человек.

И повсюду валялись оторванные и откушенные руки, ноги, головы, плоть которых уже почернела и съёжилась. Целых трупов не было — по-видимому, монстры пожирали убитых, зато пол и стены на высоте человеческого роста были сплошь забрызганы кровью, теперь уже побуревшей и запёкшейся хрупкой коркой в разводах тонких трещин.

— Да, здесь мы живых точно не найдём. Тогда может быть...

Механикус не закончил, потому что Леса схватила его за руку. Она приложила палец к губам и выразительно кивнула на Зига.

Тот не смотрел по сторонам и, то ли не видел, то ли не обращал внимание на картину недавно разыгравшейся трагедии. Его взгляд был устремлён вперёд и вверх, туда, где перед алтарём возвышалось огромное, метров десять или больше, деревянное распятие с раскрашенным натуралистичным изображением казнённого человека.

Руки и ноги его были прибиты к кресту грубыми железными гвоздями, на голове красовался венец из колючей проволоки с шипами преувеличенной длины. Всё тело было в синяках и ссадинах, а на груди слева зияла широкая колотая рана от удара копьём.

Лицо Распятого выражало одновременно страдание и умиротворение. Трудно сказать видел ли резчик того, чей портрет он создавал, но Леса сразу узнала это лицо, спутать которое ни с каким другим было невозможно. Это был Инци, тот с кем когда-то встречались её родители, дядя Руф, а также бабушка и дедушка. Таким он был на старинных изображениях, будь то распятия, статуэтки или иллюстрации в книгах, которые так тщательно собирал тот же дядя Руфус — их новый священник и мамин с папой брат — общий сын бабушки и дедушки.

— Ну, вот и несоответствие! — воскликнул всезнающий Механикус. — Причём тут колючая проволока? Её в древности не было, а венец был терновый...

— Всё правильно, — глухим и каким-то чужим голосом перебил его Зиг. — Венец был именно таким. Я видел, как его надевали...

— Подожди, — не унимался стальной охотник, — ты хочешь сказать, что присутствовал при казни Иисуса?..

— Это случилось двадцать лет тому назад, — проговорил Зиг, не поворачивая головы. — Его звали — Инци. Он проповедовал добро, человеколюбие и нестяжательство, что противоречило сущности общества торгашей. Они схватили его, объявили государственным преступником и казнили. А я тогда командовал отрядом стражи, который обеспечивал порядок во время процесса и казни.

— Как же так, — прервал его Механикус, — ты говорил, что работал в особом отделе?

— Да, но это позорное для человечества действо было объявлено задачей особой важности, и кое-кто из высших чиновников Торгового города, имевших на меня зуб, добился того, чтобы я исполнял обязанности обычного сержанта стражи во время казни. Конечно же, тут ещё свою роль сыграло то, что я симпатизировал осуждённому… А потом меня также заставили руководить сражением, которое я проиграл. Боже, какой же я был дурак, что позволил этим мерзавцам заставить себя делать такое!!!

Голос Зига сорвался, и он закрыл глаза, но долго скорбеть ему не дали.

— Ты что был полководцем? — изумилась Леса, в глазах которой полководцы были чем-то вроде сказочных героев.

— В том-то и дело, что — да, — проговорил Зиг, поморщившись, как от зубной боли. — Только вот гордиться нечем. И дело не в том, что я проиграл — моим противником был сам Зигмунд, старый вояка и отличный стратег, такому и проиграть не стыдно. Беда была в том, что эта битва с самого начала была подставной и для меня, и для тех, кто стоял за моей спиной и надо мной, то есть для всего Особого отдела. Ну, со мной-то всё понятно — моё поведение во время казни Инци было последней каплей для судейской швали Торгового города, и мне отомстили, дав заведомо невыполнимое задание. Но как те, кто был моими учителями и покровителями могли такое допустить, не постигаю! Фактически нас, таким образом, уничтожили, навязав несвойственную нам работу и взвалив всю вину за провал на исполнителей идиотских приказов. А заплатили самую большую цену солдаты — много сотен жизней. Я к тому времени был неплохим организатором тайных операций касающихся разведки, контрразведки и борьбы с местной мафией, но никак не полководцем. Я думаю, Зигмунд меня просто пожалел и придержал своих бойцов, которые могли уничтожить нас всех до единого. Результатом было то, что Отдел расформировали, а с меня хотели снять голову, но у них не получилось.

— Сбежал? — спросил Механикус бодрым голосом, чтобы разрядить общее мрачное настроение.

— Можно сказать и так, — ответил Зиг. — Когда я сидел в тюряге и ожидал своей участи, Инци пришёл ко мне...

Леса что-то негромко вскрикнула, и Механикус незаметно встал позади неё, опасаясь, что девушка упадёт в обморок, так-как чувствовал, что её биохимический баланс близок к этому. Тем не менее, показатели Зига говорили, что он не лжёт, а потому стальной охотник спросил:

— Но… почему он сделал это?

— Не знаю. На мой взгляд, я не был достоин такой чести, тем более, что это я следил за соблюдением всех формальностей, в том числе и за тем, как на казнимого надевали вот такой вот венец.

— Как это было? — спросила Леса одними губами.

— Прозаичнее, проще и гаже, чем об этом говорят попы, — ответил Зиг. — Меня поставили командовать несколькими стражниками из совершенно другого подразделения, охранявшими палачей, в случае если кто-то захочет спасти казнимого. Но спасать его никто не собирался. Все немногочисленные сторонники Инци, имевшиеся в городе, к тому времени были схвачены и сидели в Центральной тюрьме. Понимаете, ведь тогда я совершенно не знал ни кто такой этот Инци, ни что он там проповедовал. Я мог судить лишь потому, как на него накинулась судейская сволочь. А это, видите ли первый признак невиновности — старание судейских всеми силами, праведными и неправедными загнобить человека. Поверьте, опыт у меня в таких делах имеется немаленький. Так вот, мне искренне было жаль беднягу. Я ведь посетил его несколько раз и разговаривал с ним. Его идеи показались мне абсурдными, ведь какое там может быть нестяжательство и какое добро… Это здесь-то! Но, всё равно мы тогда почти подружились. Я ведь до последнего не знал, что его казнят, и не только… Никого нельзя так истязать и казнить за проповеди, какого бы то ни было учения! Когда он висел там распятый над рыночной площадью, напротив окон тюрьмы, откуда его ученики могли его видеть, а внизу шла обычная торговля, и никто даже не поворачивал равнодушного рыла… В общем, я не выдержал и ударил его копьём, чтобы прекратить мучения. В точности так, как это здесь изображено...

Леса ахнула и закрыла рот ладошкой. Её глаза казалось, заполнили оставшуюся часть лица и утратили способность моргать. Механикус почувствовал, что девушка дрожит мелкой дрожью, как будто от холода.

— Да, — продолжил Зиг, — он снизошёл ко мне после поражения в битве, когда я сидел в тюрьме скованный по рукам и ногам. Уж я сам не знаю почему. Врядли в знак благодарности за жестокое милосердие. Скорее, из какого-то особого, одному ему ведомого сострадания. Но тогда именно он вывел меня на свободу, поставив только одно условие — никого не убить по дороге.

— Ты инциат? — хриплым голосом спросила девушка, отняв, наконец, ладонь ото рта.

Зиг ответил не сразу.

— Понимаешь, — начал он после некоторого раздумья, как будто взвешивая слова, — я не могу назвать себя знатоком учения и верным сторонником Инци. Я на службе-то в его церкви ни разу не был, меня специально не посвящали ни во что такое, но я видел Его, я верю, Ему и верю в Него! В этом смысле я инциат, а ты?

Леса кивнула.

— Мои родители, родной дядя, бабушка и дед знали Инци лично, и он очень помог им. Впрочем, ещё задолго до того наш старый священник пришёл в Междустенье, когда мой дедушка был ещё мальчишкой и обратил всех в свою веру.

— Век живи — век учись! — вставил своё слово Механикус. — Я, конечно, слышал о культе некоего Инци, но никак не думал, что это отражение… нет, второе рождение христианства былых эпох. Интересно, что это был за человек такой, во многом повторивший судьбу Иисуса?..

— Мех, — прервала его Леса, — это он и есть. Я знаю о христианстве — дядя Руфус смог восстановить историю древнего вероучения, и нашёл книги долгое время запрещённые адептами культа Рогатого, которые были у власти. Мы называем нашего Учителя — Инци, наши предки звали его — Христос. Он был распят тогда, и снова был распят в наше время. Есть подозрения, что его распинали и в более давние времена, и в том промежутке, между тем временем, что описан в древних книгах и нашим временем. Люди каждый раз распинают его, когда он приходит к ним, и таких пришествий было множество.

— Сначала распинают, — подхватил Зиг, — потом обнаруживают, что он был прав, потом учат его законам всех и каждого, и начинают поклоняться, извращая эти законы вплоть до противоположности, а потом творят его именем страшные в своей мерзости преступления.

— И добрые дела тоже! — возразила Леса.

— Всё потому, друзья мои, — примирительно сказал Механикус, — что религия, как и закон, это инструмент, орудие, либо оружие, которое может оказаться в руках, как добрых, так и злых людей. Увы, как правило, злые люди активнее, (возможно потому, что делать добро это частенько означает не делать зла, вот добряки и привыкают бездействовать), а раз так, то злодеи быстро захватывают бразды правления в свои руки, и то, что задумано, как благо, становится средством для достижения каких-то нечистоплотных целей и сомнительных амбиций. Но давайте не будем о грустном. Я обязательно исследую это новое вероучение, тем более, что оно распространяется и обретает всё больше сторонников. В Золас-граде и Форте Альмери есть уже целые общины. Но, однако, что нам делать дальше?

Зиг и Леса переглянулись. Они на какое-то время позабыли, где они и зачем сюда пришли.

— Будем смотреть там и сям, — сказал, наконец, Зиг. — Хотите, проведу вас в Ратушу, хотите в Большой цирк. Да хоть в Центральную тюрьму, может кто-нибудь там уцелел за каменными стенами?

— Надо посмотреть в тех домах, где нет "Удильщиков", — сказала Леса. — Люди, как правило, стараются спрятаться в подвале, реже на чердаке. Может быть, монстры кого-то и не заметили.